Конь сначала уперся, но потом медленно и осторожно двинулся следом за хозяином.
— Под ногами захлюпало! — предупредила Алуэтта и тут же воскликнула:
— Ноги вязнут. Это река или болото?
— То, что было рекой. Такой она значится и на карте. — Грегори замер на миг, удивленный донельзя, как такое могло произойти. — Похоже, мы забрались слишком далеко — это уже не берег. Под нами речное дно!
— Как? — воскликнула Алуэтта — она видела лишь слабые очертания любимого в тумане. Грегори стоял перед ней как призрак, вытканный из того же золотистого вещества. Она тут же помимо воли и больше повинуясь инстинкту, схватилась за него. — А что с водой? Она утекла?
— Вода всегда утекает, — философски заметил Грегори, — она никогда не стоит на месте. А то, что река обмелела, может значить только одно…
— О, даже не говори этого. Ты хочешь сказать, что вся вода уходит в этот магический туман…
И тут они оба, не договариваясь, посмотрели на то, что было перед ними и попробовали двинуться только на шаг вперед. Алуэтта поняла, что ее правый сапог безнадежно увяз в илистом дне реки.
— Грегори! — закричала она, не помня себя от страха. — Что делать?
— Сейчас, дорогая, не дергайся, сейчас я помогу тебе… — Но едва он попробовал обернуться к ней, как понял, что его ноги постигла та же участь.
— Слушай, что со мной? Я даже не могу пошевелиться.
— Сейчас, — Алуэтта лихорадочно задергалась. Грязь дошла ей почти до самых колен.
— 0-ой! — жалобно завопила она.
— В чем дело? — удрученно отозвался Грегори.
— Я уже не вижу ног. Я тону!
— Должно быть, мы попали в трясину, — пробормотал Грегори, чертыхаясь про себя — допустил такое — угодил в ловушку, да еще и Алуэтту за собой увлек.
Он попробовал напрячь свои способности к левитации, но это было равнозначно попытке вытащить себя за волосы из болота. Нога даже не шелохнулась в топкой грязи.
— Это не просто трясина, — говорила, задыхаясь от ужаса, Алуэтта. — Это колдовство!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Ну, а теперь… — начал Грегори решительно.
— Что теперь? — безнадежно откликнулась Алуэтта.
— Теперь я просто должен вызвать помощь.
— Просить о помощи?
— Да. Ничего не поделаешь.
И он стал наводить телепатическую связь с братом и сестрой, разыскивая их.
Алуэтта присоединилась к нему в отчаянии, почувствовав всю безнадежность положения, в которое они буквальным образом влипли. Стараясь при этом оставаться спокойной, она произнесла:
— Эй! Есть кто там? Кто-нибудь, помогите!
— В чем дело, братец? — Откликнулся голос из тумана. — Что там с тобой стряслось? Что за напасть?
Грегори замер:
— Джеффри? Как ты сюда попал?
— Ну, ты же звал меня, разве не так? Продолжай подавать голос или мы не найдем тебя в этом тумане!
— Мы? — удивилась Алуэтта. — В голосе ее был страх.
— Принц и его вассалы, — донесся до нее голос, в котором девушка без труда опознала Алена. — Погромче пойте, мадемуазель, или мы промахнемся!
Алуэтта ответила слабым стоном.
Плечо Джеффри высунулось из тумана. От их вида он тут же скорчил гримасу, но из учтивости удержался от смеха. — Ален, тут нужен длинный сук или ствол!
Наши друзья завязли по уши.
— Как скажешь.
Принц вынырнул из тумана, изумленно посмотрел на страдальцев и брезгливо передернул плечами, хотя понимал, что это невежливо.
— Такой дубины хватит?
— Да, хвала Небесам, что она оказалась под рукой! — И Грегори протянул сук Алуэтте.
— Помоги мне, Джеффри, — сказал Ален. — Рычаг не на моей стороне.
— На моей стороне вообще редко кто выступает, — Джеффри склонился, поудобнее ухватываясь за ствол.
— Крепче держись, дорогая, — сказал Грегори, одарив напоследок девушку сочувствующим взглядом.
«Всякому понятно, что неприятно выступать в роли жертвы, да еще попавшей в западню — тем более — в такую грязную, — подумал он. — Но было бы гораздо хуже, если бы тебя спасали Корделия вместе с Ртутью — твои бывшие соперницы».
Одарив его благодарным взором, Алуэтта ухватилась за ветвь.
Джеффри с Аденом потянули. Некоторое время казалось, что сила, приложенная двумя крепкими мужами, не давала результата, затем, понемногу, сначала едва заметно Алуэтта начала выползать из своей липкой ловушки, которая, без всякого сомнения, не приди помощь вовремя, засосала бы ее на самое дно.
— Это удача, просто удача, — прокряхтел Джеффри, — что ты не ушла глубже.
— Ничего себе удача, — тут же откликнулся Грегори, вступаясь за невесту. — Сам бы попробовал зайти сюда хоть на пару шагов, в эту топь!
Дюйм за дюймом, понемногу, они выволокли Алуэтту на безопасное место. Она отползла на ярд, не в силах встать с колен, и даже не поднимая глаз.
— Благодарю вас, сэры, — выдохнула она.
— Всегда к вашим услугам, — суровым голосом ответил Ален. — Рад был оказаться чем-то полезным.
— Таких слов редко дождешься от наследного принца! — Джеффри похлопал его по плечу. — Теперь давай тянуть вторую рыбку.
Ален вновь протянул сучковатый ствол. Грегори ухватился и тут же поморщился, едва они потянули. Трясина выпускала неохотно: он чувствовал, что она утягивает его обратно с такой же силой, с какой брат вместе с другом — пара молодых здоровых людей — пытаются вытащить. Затем раздалось мощное «чмок», известившее об освобождении — трясина словно смачно поцеловала напоследок обреченного, которого не желала выпускать, и он стал медленно пробираться к берегу, стараясь не влипнуть где-нибудь и не провалиться еще раз.
— Снова вместе! — радостно завопил Джеффри, хватая его за шиворот и вытаскивая на сухое место.
Грегори выполз на коленях на песок, с облегчением чувствуя, что спасен.
— Еще никогда так не радовала меня твердая почва под ногами! — признался он, по-прежнему в возбуждении от пережитого.
— Однако, я начинаю сомневаться в тебе, — Джеффри окинул брата критическим взором. — Как думаешь, Ален? Может лучше отправить младшенького домой? Пусть подрастет и подучится?
Но взор Алена был уже прикован к женщине, которая сидела в грязной одежде и перепачканных башмаках, едва удерживаясь от рыданий.
— Как, должно быть, прискорбно видеть перед собой столь симпатичные предметы гардероба в столь плачевном состоянии, не так ли? Но не принимайте это близко к сердцу, мадемуазель. Вещи — всего лишь вещи, а, значит, они могут быть вычищены и выглажены.
— Да, Ваше Высочество, — глухо отвечала Алуэтта, безучастная к его утешениям.
— Ценю вашу галантность, — продолжал вкрадчиво Ален, — однако, если нам предстоит стать родственниками, вам надлежит называть меня по имени.
— Я не могу! — всхлипнула Алуэтта, и слезы хлынули из ее глаз горячим потоком. — Я заслуживаю порки от вас, а не такой доброты и участия!
Грегори был рядом, всего в двух шагах, он тут же бережно обнял ее.
— Да, дорогая, знаю — доброта и галантность могут ранить иногда еще сильнее, чем ненависть. И все же, принц в самом деле расположен к тебе.
— Это так, — все тем же строгим и суровым голосом отвечал Ален. — Рад был бы найти среди жителей своей страны столь, кхм…. дружественное расположение друг к другу, какое вы испытываете к Грегори.
Алуэтта захлебнулась в рыданиях, слова ее потонули в потоках слез. Ее смутило не столько сказанное принцем, сколько его искренность и доброжелательность.
Вмешался Джеффри:
— Я ломал копья и скрещивал мечи со многими противниками, которые впоследствии становились друзьями, и, надеюсь, вы стали одним из моих друзей, то есть — подруг.
— Да, да! — воскликнула Алуэтта. — Поверьте мне, я, в самом деле…
Она не могла выговорить этого слова. Это прозвучало бы слишком слащаво и сентиментально, даже на фоне только что произошедшего здесь — ведь им с Грегори, в самом деле, спасли жизнь ее бывшие соперники и даже враги.
— Так пойдем, сладкая цыпочка, — сказал Грегори, Ты не станешь ломать копье о доспехи моего брата, теперь я в этом уверен!
Напряжение наконец разрядилось, и Алуэтта разразилась неожиданным смехом.
Джеффри тоже ухмыльнулся.
— Что ж, теперь, я полагаю, мне следует называть тебя сестрицей? А ты, наверное, станешь называть меня плутишкой и безобразником?
— Я стану называть тебя храбрым и галантным рыцарем, — Алуэтта наконец отважилась поднять на него глаза. Затем она вновь обратилась к своему жениху. — Неужели мне предстоит жить в столь дружной семье, с такими добрыми родственниками?
— Эх, — крякнул Джеффри.
— Будь подобрей и поласковей с нами, — сказал Грегори, — и это будет славное начало для завязывания добрых родственных отношений. Ну, что теперь, полагаю, в дорогу?
— Отчего бы нет? — охотно откликнулся Джеффри. — Куда же вы направлялись, позвольте вас спросить, когда мы… хе-хе, немного отвлекли вас от дел?
Грегори пожал плечами в рассеянности.
— Даже не знаю, братец. Крестьяне, встретившиеся нам по пути, направили нас сюда, в эту плотную стену тумана. Где он начинается, мы видели, но где кончается — не знаем. Но именно отсюда, как они все говорят, возникают огры.
— Огры? — переспросил Ален, напряженно оглядываясь по сторонам.
— Мы не видели никаких огров, — хмурясь, сказал Джеффри. Затем чело его прояснилось. — Мы только обнаружили на пути три громадных моховых кочки!
Это был ведьмин мох. Здорово вы с ними разделались!
Работа что надо. Мне она, правда, не по плечу. Надеюсь, эти твари не успели причинить вам вреда?
— Это все работа Алуэтты. — сказал Грегори. — И сама она не пострадала ничуть.
— В самом деле? — округлились глаза Джеффри.
— Зато он пострадал, — вмешалась Алуэтта. — Последнее встретившееся нам на пути чудовище угодило ему дубиной по колену! Похоже, Грегори раздробило ногу. Я готова была разорвать этого монстра в клочки.
— Думаю, у вас получилось не хуже, — но голос Алена при этом был странно холоден.
Алуэтта сверкнула глазами. Она забеспокоилась: что послужило причиной столь внезапной перемены чувств? Ее неукротимый гнев или сверхъестественные телекинетические способности?
Джеффри сосредоточенно нахмурился:
— Так ты серьезно ранен, братец?
— Так, царапина. Пустяк, — откликнулся Грегори, — хотя, кажется, кость задета.
— Надеюсь, что до этого не дошло, — вмешалась Алуэтта, положив руку ему на плечо. — Я исследовала рану — ничего серьезного. Это всего лишь ушиб. Такое лечится.
Джеффри вопросительно посмотрел на нее, как будто все еще силясь определить, кто перед ним — друг или враг?
— Учти, предстоит еще долгое время пробыть в седле, — предупредил он брата. — Так значит, говоришь, в туман? Ну что ж, в туман так в туман.
— Да, но осторожно, — предупредил Грегори и снова повернулся к Алуэтте. — Ты сможешь повести моего коня, я собираюсь помедитировать и осмотреться по сторонам. Чтобы увидеть, что ждет нас впереди с помощью телепатической разведки.
Меньше всего сейчас Алуэтте хотелось, чтобы любимый покидал ее. Остаться наедине с двумя бывшими врагами — не представлялось ей самой удачной перспективой на день.
— Давай лучше я, — сказала она, — Вы, — торжественно обратилась она к жениху, — вы, сэр волшебник" поведете меня, а я буду осматривать местность.
— Грегори лучше всех из нас справится с этим, — резонно заметил Джеффри. — Ведь даже имя его означает «наблюдатель».
— Я много наблюдал в своей жизни и мало действовал, — заметил Грегори, — пока не появилась она, моя возлюбленная. — Грегори сжал ее ладонь.
— Нет, братец, — продолжал он, — Алуэтта справится с этой задачей не хуже меня.
Ален задумчиво посмотрел на нее, и Алуэтта с трудом выдержала проницательный взгляд принца. Сейчас она легко могла прочитать его мысли: «Она знает, что говорит». И все же за этими словами было другое, когда он заговорил. Неохотно, но благожелательно:
— Не знал, что вы столь искусны в чародействе, леди, что даже можете соперничать с Грегори.
— Лишь в некоторых вещах. Ваше Высочество, лишь в некоторых вещах.
Она смутилась под его взором.
— В путь, и помните, отныне я для вас — всего лишь «Ален». Больше никаких «высочеств». Тон его несколько смягчился, подобрел. — Садитесь в седло и будьте нашим впередсмотрящим, когда мы двинемся сквозь море тумана, туда, где кончается это облако, сползая к земле.. Пока мы не выберемся из тумана.
Джеффри тем временем подвел ее коня со словами:
— Ничего, никто не станет упрекать тебя за то, что ты не вытащил хозяйку из болота. Неси ее дальше с честью.
Алуэтта вскарабкалась в седло. Хотела бы она ему поверить так же, как, наверное, поверил конь. Что и ее никто больше попрекать не будет. Хотя сделанного не воротишь, что было, то было, и пусть все вышло так из-за путаницы и непонимания, но… Она, в качества агента Финистер, всего лишь выполняла возложенную на нее задачу, а главный агент — это уже совсем иное дело — другая фигура. Другой человек.
И все же она понимала, что уже ничего не может поправить в своей жизни, не может начать ее заново.
Даже если бы ее никогда не крали у матери, не заливали уши враньем, не обманывали потом все время, не растили во лжи и неверии, самый воздух вокруг нее в течении всей предыдущей жизни был насквозь пропитан не правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Под ногами захлюпало! — предупредила Алуэтта и тут же воскликнула:
— Ноги вязнут. Это река или болото?
— То, что было рекой. Такой она значится и на карте. — Грегори замер на миг, удивленный донельзя, как такое могло произойти. — Похоже, мы забрались слишком далеко — это уже не берег. Под нами речное дно!
— Как? — воскликнула Алуэтта — она видела лишь слабые очертания любимого в тумане. Грегори стоял перед ней как призрак, вытканный из того же золотистого вещества. Она тут же помимо воли и больше повинуясь инстинкту, схватилась за него. — А что с водой? Она утекла?
— Вода всегда утекает, — философски заметил Грегори, — она никогда не стоит на месте. А то, что река обмелела, может значить только одно…
— О, даже не говори этого. Ты хочешь сказать, что вся вода уходит в этот магический туман…
И тут они оба, не договариваясь, посмотрели на то, что было перед ними и попробовали двинуться только на шаг вперед. Алуэтта поняла, что ее правый сапог безнадежно увяз в илистом дне реки.
— Грегори! — закричала она, не помня себя от страха. — Что делать?
— Сейчас, дорогая, не дергайся, сейчас я помогу тебе… — Но едва он попробовал обернуться к ней, как понял, что его ноги постигла та же участь.
— Слушай, что со мной? Я даже не могу пошевелиться.
— Сейчас, — Алуэтта лихорадочно задергалась. Грязь дошла ей почти до самых колен.
— 0-ой! — жалобно завопила она.
— В чем дело? — удрученно отозвался Грегори.
— Я уже не вижу ног. Я тону!
— Должно быть, мы попали в трясину, — пробормотал Грегори, чертыхаясь про себя — допустил такое — угодил в ловушку, да еще и Алуэтту за собой увлек.
Он попробовал напрячь свои способности к левитации, но это было равнозначно попытке вытащить себя за волосы из болота. Нога даже не шелохнулась в топкой грязи.
— Это не просто трясина, — говорила, задыхаясь от ужаса, Алуэтта. — Это колдовство!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Ну, а теперь… — начал Грегори решительно.
— Что теперь? — безнадежно откликнулась Алуэтта.
— Теперь я просто должен вызвать помощь.
— Просить о помощи?
— Да. Ничего не поделаешь.
И он стал наводить телепатическую связь с братом и сестрой, разыскивая их.
Алуэтта присоединилась к нему в отчаянии, почувствовав всю безнадежность положения, в которое они буквальным образом влипли. Стараясь при этом оставаться спокойной, она произнесла:
— Эй! Есть кто там? Кто-нибудь, помогите!
— В чем дело, братец? — Откликнулся голос из тумана. — Что там с тобой стряслось? Что за напасть?
Грегори замер:
— Джеффри? Как ты сюда попал?
— Ну, ты же звал меня, разве не так? Продолжай подавать голос или мы не найдем тебя в этом тумане!
— Мы? — удивилась Алуэтта. — В голосе ее был страх.
— Принц и его вассалы, — донесся до нее голос, в котором девушка без труда опознала Алена. — Погромче пойте, мадемуазель, или мы промахнемся!
Алуэтта ответила слабым стоном.
Плечо Джеффри высунулось из тумана. От их вида он тут же скорчил гримасу, но из учтивости удержался от смеха. — Ален, тут нужен длинный сук или ствол!
Наши друзья завязли по уши.
— Как скажешь.
Принц вынырнул из тумана, изумленно посмотрел на страдальцев и брезгливо передернул плечами, хотя понимал, что это невежливо.
— Такой дубины хватит?
— Да, хвала Небесам, что она оказалась под рукой! — И Грегори протянул сук Алуэтте.
— Помоги мне, Джеффри, — сказал Ален. — Рычаг не на моей стороне.
— На моей стороне вообще редко кто выступает, — Джеффри склонился, поудобнее ухватываясь за ствол.
— Крепче держись, дорогая, — сказал Грегори, одарив напоследок девушку сочувствующим взглядом.
«Всякому понятно, что неприятно выступать в роли жертвы, да еще попавшей в западню — тем более — в такую грязную, — подумал он. — Но было бы гораздо хуже, если бы тебя спасали Корделия вместе с Ртутью — твои бывшие соперницы».
Одарив его благодарным взором, Алуэтта ухватилась за ветвь.
Джеффри с Аденом потянули. Некоторое время казалось, что сила, приложенная двумя крепкими мужами, не давала результата, затем, понемногу, сначала едва заметно Алуэтта начала выползать из своей липкой ловушки, которая, без всякого сомнения, не приди помощь вовремя, засосала бы ее на самое дно.
— Это удача, просто удача, — прокряхтел Джеффри, — что ты не ушла глубже.
— Ничего себе удача, — тут же откликнулся Грегори, вступаясь за невесту. — Сам бы попробовал зайти сюда хоть на пару шагов, в эту топь!
Дюйм за дюймом, понемногу, они выволокли Алуэтту на безопасное место. Она отползла на ярд, не в силах встать с колен, и даже не поднимая глаз.
— Благодарю вас, сэры, — выдохнула она.
— Всегда к вашим услугам, — суровым голосом ответил Ален. — Рад был оказаться чем-то полезным.
— Таких слов редко дождешься от наследного принца! — Джеффри похлопал его по плечу. — Теперь давай тянуть вторую рыбку.
Ален вновь протянул сучковатый ствол. Грегори ухватился и тут же поморщился, едва они потянули. Трясина выпускала неохотно: он чувствовал, что она утягивает его обратно с такой же силой, с какой брат вместе с другом — пара молодых здоровых людей — пытаются вытащить. Затем раздалось мощное «чмок», известившее об освобождении — трясина словно смачно поцеловала напоследок обреченного, которого не желала выпускать, и он стал медленно пробираться к берегу, стараясь не влипнуть где-нибудь и не провалиться еще раз.
— Снова вместе! — радостно завопил Джеффри, хватая его за шиворот и вытаскивая на сухое место.
Грегори выполз на коленях на песок, с облегчением чувствуя, что спасен.
— Еще никогда так не радовала меня твердая почва под ногами! — признался он, по-прежнему в возбуждении от пережитого.
— Однако, я начинаю сомневаться в тебе, — Джеффри окинул брата критическим взором. — Как думаешь, Ален? Может лучше отправить младшенького домой? Пусть подрастет и подучится?
Но взор Алена был уже прикован к женщине, которая сидела в грязной одежде и перепачканных башмаках, едва удерживаясь от рыданий.
— Как, должно быть, прискорбно видеть перед собой столь симпатичные предметы гардероба в столь плачевном состоянии, не так ли? Но не принимайте это близко к сердцу, мадемуазель. Вещи — всего лишь вещи, а, значит, они могут быть вычищены и выглажены.
— Да, Ваше Высочество, — глухо отвечала Алуэтта, безучастная к его утешениям.
— Ценю вашу галантность, — продолжал вкрадчиво Ален, — однако, если нам предстоит стать родственниками, вам надлежит называть меня по имени.
— Я не могу! — всхлипнула Алуэтта, и слезы хлынули из ее глаз горячим потоком. — Я заслуживаю порки от вас, а не такой доброты и участия!
Грегори был рядом, всего в двух шагах, он тут же бережно обнял ее.
— Да, дорогая, знаю — доброта и галантность могут ранить иногда еще сильнее, чем ненависть. И все же, принц в самом деле расположен к тебе.
— Это так, — все тем же строгим и суровым голосом отвечал Ален. — Рад был бы найти среди жителей своей страны столь, кхм…. дружественное расположение друг к другу, какое вы испытываете к Грегори.
Алуэтта захлебнулась в рыданиях, слова ее потонули в потоках слез. Ее смутило не столько сказанное принцем, сколько его искренность и доброжелательность.
Вмешался Джеффри:
— Я ломал копья и скрещивал мечи со многими противниками, которые впоследствии становились друзьями, и, надеюсь, вы стали одним из моих друзей, то есть — подруг.
— Да, да! — воскликнула Алуэтта. — Поверьте мне, я, в самом деле…
Она не могла выговорить этого слова. Это прозвучало бы слишком слащаво и сентиментально, даже на фоне только что произошедшего здесь — ведь им с Грегори, в самом деле, спасли жизнь ее бывшие соперники и даже враги.
— Так пойдем, сладкая цыпочка, — сказал Грегори, Ты не станешь ломать копье о доспехи моего брата, теперь я в этом уверен!
Напряжение наконец разрядилось, и Алуэтта разразилась неожиданным смехом.
Джеффри тоже ухмыльнулся.
— Что ж, теперь, я полагаю, мне следует называть тебя сестрицей? А ты, наверное, станешь называть меня плутишкой и безобразником?
— Я стану называть тебя храбрым и галантным рыцарем, — Алуэтта наконец отважилась поднять на него глаза. Затем она вновь обратилась к своему жениху. — Неужели мне предстоит жить в столь дружной семье, с такими добрыми родственниками?
— Эх, — крякнул Джеффри.
— Будь подобрей и поласковей с нами, — сказал Грегори, — и это будет славное начало для завязывания добрых родственных отношений. Ну, что теперь, полагаю, в дорогу?
— Отчего бы нет? — охотно откликнулся Джеффри. — Куда же вы направлялись, позвольте вас спросить, когда мы… хе-хе, немного отвлекли вас от дел?
Грегори пожал плечами в рассеянности.
— Даже не знаю, братец. Крестьяне, встретившиеся нам по пути, направили нас сюда, в эту плотную стену тумана. Где он начинается, мы видели, но где кончается — не знаем. Но именно отсюда, как они все говорят, возникают огры.
— Огры? — переспросил Ален, напряженно оглядываясь по сторонам.
— Мы не видели никаких огров, — хмурясь, сказал Джеффри. Затем чело его прояснилось. — Мы только обнаружили на пути три громадных моховых кочки!
Это был ведьмин мох. Здорово вы с ними разделались!
Работа что надо. Мне она, правда, не по плечу. Надеюсь, эти твари не успели причинить вам вреда?
— Это все работа Алуэтты. — сказал Грегори. — И сама она не пострадала ничуть.
— В самом деле? — округлились глаза Джеффри.
— Зато он пострадал, — вмешалась Алуэтта. — Последнее встретившееся нам на пути чудовище угодило ему дубиной по колену! Похоже, Грегори раздробило ногу. Я готова была разорвать этого монстра в клочки.
— Думаю, у вас получилось не хуже, — но голос Алена при этом был странно холоден.
Алуэтта сверкнула глазами. Она забеспокоилась: что послужило причиной столь внезапной перемены чувств? Ее неукротимый гнев или сверхъестественные телекинетические способности?
Джеффри сосредоточенно нахмурился:
— Так ты серьезно ранен, братец?
— Так, царапина. Пустяк, — откликнулся Грегори, — хотя, кажется, кость задета.
— Надеюсь, что до этого не дошло, — вмешалась Алуэтта, положив руку ему на плечо. — Я исследовала рану — ничего серьезного. Это всего лишь ушиб. Такое лечится.
Джеффри вопросительно посмотрел на нее, как будто все еще силясь определить, кто перед ним — друг или враг?
— Учти, предстоит еще долгое время пробыть в седле, — предупредил он брата. — Так значит, говоришь, в туман? Ну что ж, в туман так в туман.
— Да, но осторожно, — предупредил Грегори и снова повернулся к Алуэтте. — Ты сможешь повести моего коня, я собираюсь помедитировать и осмотреться по сторонам. Чтобы увидеть, что ждет нас впереди с помощью телепатической разведки.
Меньше всего сейчас Алуэтте хотелось, чтобы любимый покидал ее. Остаться наедине с двумя бывшими врагами — не представлялось ей самой удачной перспективой на день.
— Давай лучше я, — сказала она, — Вы, — торжественно обратилась она к жениху, — вы, сэр волшебник" поведете меня, а я буду осматривать местность.
— Грегори лучше всех из нас справится с этим, — резонно заметил Джеффри. — Ведь даже имя его означает «наблюдатель».
— Я много наблюдал в своей жизни и мало действовал, — заметил Грегори, — пока не появилась она, моя возлюбленная. — Грегори сжал ее ладонь.
— Нет, братец, — продолжал он, — Алуэтта справится с этой задачей не хуже меня.
Ален задумчиво посмотрел на нее, и Алуэтта с трудом выдержала проницательный взгляд принца. Сейчас она легко могла прочитать его мысли: «Она знает, что говорит». И все же за этими словами было другое, когда он заговорил. Неохотно, но благожелательно:
— Не знал, что вы столь искусны в чародействе, леди, что даже можете соперничать с Грегори.
— Лишь в некоторых вещах. Ваше Высочество, лишь в некоторых вещах.
Она смутилась под его взором.
— В путь, и помните, отныне я для вас — всего лишь «Ален». Больше никаких «высочеств». Тон его несколько смягчился, подобрел. — Садитесь в седло и будьте нашим впередсмотрящим, когда мы двинемся сквозь море тумана, туда, где кончается это облако, сползая к земле.. Пока мы не выберемся из тумана.
Джеффри тем временем подвел ее коня со словами:
— Ничего, никто не станет упрекать тебя за то, что ты не вытащил хозяйку из болота. Неси ее дальше с честью.
Алуэтта вскарабкалась в седло. Хотела бы она ему поверить так же, как, наверное, поверил конь. Что и ее никто больше попрекать не будет. Хотя сделанного не воротишь, что было, то было, и пусть все вышло так из-за путаницы и непонимания, но… Она, в качества агента Финистер, всего лишь выполняла возложенную на нее задачу, а главный агент — это уже совсем иное дело — другая фигура. Другой человек.
И все же она понимала, что уже ничего не может поправить в своей жизни, не может начать ее заново.
Даже если бы ее никогда не крали у матери, не заливали уши враньем, не обманывали потом все время, не растили во лжи и неверии, самый воздух вокруг нее в течении всей предыдущей жизни был насквозь пропитан не правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38