Сортиры перемежаются с палатками полевых кухонь. Три смены в день проходят по беговой дорожке мимо притихших пустых конюшен. На поле, где разминались лошади, как грибы выросли два десятка сборных бараков из гофрированного железа. Январь, жара, люди за радиоприемниками, пишущими машинками или стопками перфокарт сидят без рубашек.
Давно позади то время, когда на длинной веранде дома на Генри-стрит жеманились мамзели, а джентльмены, возвращаясь со скачек, сквозь белые перила смотрели на их прелести, проверяли бумажники, забывали о приличиях, поворачивались на каблуках и взбирались по широкой лестнице. Теперь тут живут офицеры и чокнутые математики: на первом этаже все больше австралийцы, на втором - все больше американцы и несколько счастливчиков-британцев, которых вывезли из Сингапура, чтобы генерал Ямасита, Тигр Малайи и покоритель этого города, не взял их в плен и не расколол на предмет секретной информации.
Сегодня в бывшем борделе царит суета: гараж, где собрались все с допуском «Ультра», гудит от вентиляторов и только что не светится от жара человеческих тел. В гараже лежит ржавый жестяной чемодан, заляпанный речным илом, под которым почти не разобрать японских иероглифов. Успей японский шпион заметить чемодан по пути из порта в гараж борделя, он бы узнал имущество радиоподразделения двадцатой дивизии, затерянной сейчас в джунглях Новой Гвинеи.
Новоприбывшим, перекрикивая вентиляторы, сообщают, что чемодан нашел австралийский сапер. Отряд прочесывал брошенный лагерь двадцатой дивизии на предмет мин, и на берегу реки металлодетектор взбесился.
Кодовые книги уложены аккуратными рядами, как золотые слитки. Они мокрые, плесневелые, без обложек, но по меркам военного времени в отличном состоянии. Голые по пояс потные мужчины вынимают их одну за другой, как нянечки в роддоме - новорожденных младенцев, и несут за столы, где отрезают размокшие корешки и вешают страницы на протянутых бельевых веревках. В горячем потоке воздуха от вентиляторов бумага начинает отдавать влагу, распространяя ново-гвинейскую вонь, так что в полумиле по ветру прохожие морщат нос. Шкафчики, все еще пахнущие французскими духами, пудрой, лаком для волос и спермой, перерываются в поисках бечевки, новые и новые шнуры протягиваются поверх и поперек старых, но места для мокрых листов по-прежнему не хватает. Каждый лист представляет собой таблицу: в одной ячейке катакана, хирагана или иероглифы, в другой - арабские цифры и ромадзи. Целые страницы перекрестных ссылок - мечта криптографа, мука для обычного человека.
Приходит фотограф в сопровождении помощников, нагруженных километрами пленки. Он знает, что каждую страницу нужно сфотографировать как можно качественнее. В первое мгновение малярийный дух чуть не сбивает его с ног, потом он обводит взглядом гараж и видит уходящие в бесконечность ряды страниц. Они белеют и сворачиваются, высыхая, таблицы проступают рельефно, как перекрестия бомбовых прицелов, визирные нити перископов, наводящихся сквозь облака и туман на японские транспортные суда, наполненные топливом с Северного Борнео и перегретым паром.
ТАРАН
- Сэр! Не скажете ли, куда мы направляемся, сэр?
Лейтенант Монкберг тяжело, судорожно вздыхает, его грудная клетка ходит, как жестяной барак под ураганным ветром. Он не очень спортивно отжимается, вынимая голову из унитаза или толчка, как это называют здесь, на полуразвалившейся грузовой лоханке. Лейтенант отрывает кусок туалетной бумаги, которую в Европе явно делают из наждака, и вытирает рот, прежде чем поднять глаза к люку. В люке, держась за край, стоит сержант Роберт Шафто.
Шафто должен держаться крепко, потому что вес снаряжения на спине равен весу его тела. Все выдано старательно упакованным.
Можно было оставить как есть, но это не по-бойскаутски. Бобби Шафто распаковал все, разложил на палубе, осмотрел и перепаковал по новой.
Это дало ему кое-какую информацию. Конкретно Шафто узнал, что бойцам подразделения 2702 предстоит провести ближайшие три недели в таком месте, где главной задачей будет не околеть от холода. А в промежутке укокошить довольно много вооруженных гадов. Скорее всего фрицев.
- В Н-н-норвегию. - Лейтенант Монкберг выглядит так жалко, что Шафто думает, не предложить ли ему немного м-м-морфия. От этой мысли накатывает легкая тошнота, зато отступает куда более сильная тошнота от качки. Тут он вспоминает, что лейтенант Монкберг - офицер, чей долг посылать Шафто на смерть, и пусть лучше засунет палец себе в задницу.
- Сэр! Какое у нас задание в Норвегии, сэр?
Монкберг раскатисто рыгает.
- Врезаться и бежать, - говорит он.
- Сэр! Врезаться куда, сэр?
- В Норвегию.
- Сэр! Бежать куда, сэр?
- В Швецию.
Шафто нравится эта мысль. Опасный путь через кишащие немецкими подлодками воды, столкновение с Норвегией, отчаянный рывок через оккупированные фашистами снега - не великая плата за то, чтобы окунуться в самый большой и чистый кладезь настоящей шведской пизды.
- Шафто! Очнись.
- Сэр! Есть, сэр!
- Вы заметили, как мы одеты?
Лейтенант хочет сказать, что все они в гражданке или форме моряков торгового флота. Личные жетоны у них забрали.
- Сэр! Так точно, сэр!
- Нельзя, чтобы фрицы или даже наши узнали, кто мы на самом деле.
- Сэр! Так точно, сэр!
- Вы, возможно, спрашиваете себя: если мы должны выглядеть, как гражданские, на черта мы таскаем с собой пистолеты-пулеметы Томпсона, гранаты, взрывчатку и все такое.
- Сэр! Это был бы мой следующий вопрос, сэр!
- На этот счет у нас разработана легенда. Идемте со мной.
В Монкберге внезапно просыпается рвение. Он встает с коленей и ведет Шафто по переходам и трапам в трюм.
- Вам известно, что это за корабли?
Шафто смотрит непонимающе.
- Другие корабли, вокруг нас. Мы в центре конвоя.
- Сэр! Так точно, сэр! - не очень уверенно отвечает Шафто. Их доставили на эту дырявую галошу несколько часов назад, с тех пор никто из бойцов на палубе не был. Кроме того, в темноте и тумане все равно ничего не видать.
- Мурманского конвоя, - продолжает Монкберг. - Все эти корабли везут Советскому Союзу оружие и припасы. Понятно?
Они в грузовом трюме. Монкберг включает свет. Вокруг ящики. Много ящиков.
- В каждом - оружие, в том числе пистолеты-пулеметы, гранаты, взрывчатка и все такое. Понял, куда я клоню?
- Никак нет, сэр! Не понимаю, куда вы клоните!
Монкберг подходит близко. До неприятного близко. Говорит заговорщицки:
- Смотри, мы - команда торгового корабля, идущего в Мурманск. Опускается туман. Мы случайно отбиваемся от конвоя. И бац! - врезаемся в долбаную Норвегию. Мы на территории, занятой фашистами. Нам надо прорваться в Швецию! Секундочку, говорим мы себе, ведь между нами и шведской границей - чертова туча немцев. Стоит вооружиться до зубов. А кто может вооружиться до зубов, если не команда торгового корабля, набитого оружием и боеприпасами? Мы бежим в трюм, торопливо вскрываем несколько ящиков и вооружаемся.
Шафто смотрит по сторонам. Ни один из ящиков не вскрыт.
- Потом, - говорит Монкберг, - мы оставляем корабль и пробиваемся в Швецию.
Наступает долгая тишина. Наконец Шафто выдавливает из себя:
- Сэр! Так точно, сэр!
- Так давай взламывай!
- Сэр! Есть, сэр!
Шафто начинает проникаться духом разрушения. Чем взламывать ящики? Лома поблизости не видать. Он выходит из трюма в коридор. Монкберг дышит в спину и подгоняет:
- Ты в спешке! Фрицы близко! Тебе надо вооружиться! Думай о жене и детях в Глазго, Лаббоке или откуда ты там!
- Окономовок, штат Висконсин! - возмущается Шафто.
- Нет, нет, не по-настоящему! По легенде, в которой ты моряк торгового флота, греби его вперегреб!.. Смотри, Шафто! Смотри! Спасение близко!
Шафто оборачивается. Монкберг указывает на шкаф с надписью «ПО».
Шафто распахивает дверцу и видит, помимо прочего, здоровенный топор, с каким пожарные бегают по горящим домам.
Через тридцать секунд он снова в трюме, рубит сплеча ящик, наполненный патронами сорок пятого калибра.
- Живей! Не смотри, куда рубишь! - орет Монкберг. - Некогда церемониться! Ты в панике!
Он вырывает топор, размахивается что есть мочи, попадает мимо ящика. Шафто отскакивает на безопасное расстояние. Монкбергу удается со второго захода учесть пеленг, расстояние и войти в контакт с ящиком. Летят щепки.
- Вот так! - Монкберг через плечо оглядывается на Шафто. - Чтоб был разгром! Хаос! - По-прежнему глядя на Шафто, он заносит топор и одновременно переступает на кренящейся палубе, промахивается и разрубает себе лодыжку.
- Твою мать, - медленно, без всякого выражения говорит Монкберг, зачарованно разглядывая ногу.
Шафто подходит взглянуть, чего там такого интересного.
Часть левой икры аккуратно надрублена. Шафто светит фонариком, видит кровеносные сосуды и жилы, торчащие по обе стороны мясной раны, как половинки взорванных мостов и трубопроводов по двум берегам ущелья.
- Сэр! Вы ранены, сэр! - говорит Шафто. - Разрешите позвать лейтенанта Роота.
- Нет! Оставайся здесь и работай! - приказывает Монкберг. - Роота я сам найду. - Он двумя руками сдавливает ногу над раной, кровь хлещет на палубу. - Шикарно, - задумчиво говорит Монкберг. - Добавляет правдоподобия. - Ему приходится раза три повторить приказ, прежде чем Шафто нехотя возвращается к ящикам. Монкберг, прыгая на здоровой ноге, несколько раз обходит трюм, заливая все кровью, потом отправляется искать Роота. Последние его слова: - Помни! Все должно быть вверх дном!
Однако эпизод с раной подействовал на Шафто сильнее любых понуканий. Вид крови пробудил воспоминания о Гуадалканале и более недавних приключениях. Последняя доза морфия уже почти не действует, ощущения те еще. Кроме того, его по-настоящему укачало, и Шафто пытается прогнать тошноту тяжелой работой.
Короче, он крушит топором, как берсерк, плохо соображая, что происходит.
Лучше бы подразделение 2702 оставалось на берегу - предпочтительно на теплом берегу, где они провели две солнечные недели, в Италии.
Поначалу пришлось изрядно поработать, говно из бочки переливать и все такое. Зато остальное время (исключая последние часы) было просто как увольнение на берег, только без баб. Каждый день по очереди ходили в секретку, смотрели на Неаполитанский залив в бинокли и подзорные трубы. Каждую ночь капрал Бенджамин выстукивал морзянкой белиберду.
Однажды ночью он получил радиограмму и некоторое время ее расшифровывал. Потом сообщил Шафто новость:
- Немцы знают, что мы здесь.
- То есть как знают?
- Знают, что мы уже полгода наблюдаем отсюда за Неаполитанским заливом.
- Да мы тут меньше двух недель.
- Завтра они начнут прочесывать округу.
- Так сваливаем отсюда на хер, - сказал Бобби Шафто.
- Полковник Чаттан приказал ждать, - объявил Бенджамин, - пока не узнаем точно, что немцы знают.
- Но я знаю, что немцы знают, - удивился Шафто. - Ты сам мне сейчас сказал.
- Нет, нет, нет, - возразил Бенджамин, - пока не узнаем, что немцы знают, как если бы нам не было известно из радиограммы полковника Чаттана.
- Издеваешься?
- Приказы. - В качестве доказательства Бенджамин продемонстрировал расшифрованную радиограмму.
Как только село солнце, в небе послышался рев самолетов-разведчиков. Шафто был готов и позаботился, чтобы подчиненные тоже были готовы. Друзей он отправил разведать узкие места на пути отступления, а сам лег на спину и стал смотреть на самолеты.
Знает ли он, что немцы знают?
С самого утра два британских друга ходили за ним как приклеенные. Шафто наконец взглянул в их сторону и кивнул. Те живенько побежали в амбар. Через мгновение оттуда донесся лязг гаечных ключей.
Блядские самолеты заполнили все небо - довольно убедительная косвенная улика, что немцы знают. Поскольку Шафто ясно видел эти самолеты, он мог бы утверждать: знают. Однако Чаттан приказал не трогаться с места, «пока вас определенно не заметят», и понимай, как хочешь.
Один из самолетов проносился все ближе. Он летел совсем низко над землей, прочесывая за вираж узкую полоску. Когда самолет приближался, Шафто хотелось заорать. Бред какой-то. Хотелось пустить ракету и покончить с этим раз и навсегда.
Наконец, ближе к вечеру, Шафто, лежа на спине в тени оливы, смог пересчитать заклепки на брюхе немецкого самолета: «хеншеля» Hs-126* [У Шафто в последнюю пару недель не было другого занятия, кроме как играть в червы колодой «Знай врага», поэтому он легко определил модель немецкого самолета-разведчика.], с одним стреловидным крылом над фюзеляжем (чтобы не закрывать нижний обзор) и огромным растопыренным шасси.
Один фриц сидел под стеклянным колпаком и вел самолет, другой, в очках, свесился из открытой кабины и поводил пулеметом на турели. Он только что не заглянул Шафто в глаза, потом похлопал пилота по спине и указал вниз.
«Хеншель» заложил крутой вираж и снова пронесся над их позицией.
- Готово. - Шафто встал и пошел к покосившемуся амбару. - Все! - крикнул он. - Исполняйте!
Друзья в кузове грузовика, под брезентом, орудовали гаечными ключами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71