Вероятно, именно поэтому сегодня утром я получил предложение относительно дома и усадьбы.
– Предложение? От кого?
– От того же, от кого и раньше – некоего типа по имени Форби Милдун. Как бы мельком он упомянул, что контролирует несколько очень милых домиков в районе Каттерлайна, так что, если мы удовлетворимся десятью тысячами солов за то, что он называет старым овином, он готов предоставить нам один из тех домов. Этот господин Милдун сказал также, что те дома стоят как раз на холме, прямо за институтом. Так что нам было бы гораздо удобнее…
Только тут Алтея вдруг встревожилась.
– И что ты ему на это ответил?
– Я просто посмеялся и сказал, что меня не устраивает цена. Милдун в ответ весьма разумно ответил, что в нынешнем состоянии наш дом вообще трудно продать, но что, в крайнем случае, еще тысчонку он может накинуть, если только мы действительно надумаем продать Мерривью. В общем в конце концов я поднял цену за дом до шестнадцати с половиной тысяч солов, но дал понять, что ничего не смогу ему окончательно сказать до тех пор, пока не переговорю с тобой и Джейро. Его, кстати, страшно заинтересовало, что скажет мальчик по этому поводу, а я сразу же заметил, что мальчик здесь вырос, очень любит усадьбу и потому его чувства придется, если что, непременно уважить. Однако посмотреть новые дома я все же обещал, причем если стоимость их будет не выше семидесяти шести-восьмидесяти тысяч.
– Я не собираюсь жить ни в одной из этих коробок в Каттерлайне ни при каких обстоятельствах, они нагромождены друг на друга, как детские кубики! Я бы на такое предложение знаешь, что ответила? Это просто оскорбление, и очень рассчитанное оскорбление!
На следующий же день Хайлиру прямо на работу позвонил Милдун. Говорил он очень приподнято:
– Как вы помните, мы разговаривали с вами по поводу вашей заинтересованности в собственности в районе Каттерлайна. По случайному совпадению один клиент из другого мира сделал мне некоторые интересные предложения. Он заявил мне, что очень заинтересован в приобретении какого-нибудь владения, которое могло бы быть преобразовано в загородный ресторанчик. Я сразу же подумал о Мерривью. Я ни в коем случае не собираюсь пускать вам пыль в глаза размерами возможных доходов, но смею вас уверить, что вы со своими шестнадцатью с половиной тысячами можете получить прелестный коттедж в самом блестящем районе Каттерлайна, практически дверь в дверь с институтом.
– Боюсь, что вам придется забыть о том нашем разговоре, мистер Милдун, – сухо ответил Хайлир. – Во-первых, мой сын Джейро и слышать не хочет ни о какой продаже и…
– А мне кажется, что ребенку нельзя позволять вмешиваться в вопросы семейного благосостояния и удобств! – взвинтил голос Милдун. – И вообще, если можно так выразиться, Мерривью – не место для столь достойной и известной академической пары! Дом выглядит скорее убежищем для бродяг или бандитов!
– Однако моей жене категорически не нравится Каттерлайн, она считает его пошлым, если не сказать вульгарным, и спрашивает, кстати, а сам-то вы, мистер Милдун, разве живете в Каттерлайне?.
– Нет, – вынужден был ответить Милдун. – Я живу в поместье Шермон-парк.
– Да, да. Понимаю. Итак, полагаю, тема эта теперь исчерпана для обеих сторон. И навсегда. Всего доброго.
– Всего доброго, сэр, – ответил Милдун сквозь стиснутые зубы.
2
К самому концу летнего сезона «Горную Аркадию» наняли играть в Панике, на фестивале, организованном Изограммой – молодежным отделением Квадратуры Круга. В Панике фестиваль проводился каждый год в честь празднования совокупной компартуры квадрантов. За несколько недель до праздника волонтеры и профессионалы клуба начинали украшать павильон, дабы он предстал в виде некоего мифического города. Фальшивые фасады изображали здания невиданной архитектуры, балконы поддерживались комическими атлантами, наряженными в традиционные костюмы – просторные панталоны и огромные туфли с загнутыми носами, на их высоких гнутых шляпах с широкими полями сидели синие птицы и медные пищалки. Горожане, участвующие в процессии, тоже одевались подобным образом. Для поддержания всеобщего веселья на высоте повсюду в высоких кружках продавался напиток под названием «бубл», сваренный по тайным рецептам с веками неизменным вкусом и ароматом. Для гавотов, джиг и вальсов нанимались обычно три оркестра, включая «Горную Аркадию». Причем оркестрантов, то ли в шутку, то ли всерьез, предупреждали, что за плохую игру они могут подвергнуться самым непредсказуемым последствиям.
В назначенное время «Аркадия» заняла свои места в искусственном гроте прямо над центральным променадом. Вокруг вспыхивали и гасли тысячи малиновых и зеленых огней, создавая вместе странную, поражающую любое воображение иллюминацию.
«Аркадия» играла с привычным рвением и к концу празднества спустилась из грота вниз, чтобы отдохнуть и немного освежиться. Как и на остальных музыкантах, на Джейро был костюм цыганского кочевника: облегающие штаны из черного вельвета, серо-коричневый жилет, расшитый розовым, и темно-алая широкополая шляпа с длинной черной кисточкой, болтавшейся над левым ухом. Спускаясь вниз, Джейро неожиданно столкнулся с гуляющей парочкой – Лиссель Бинок и молодым человеком, одетым разбойником.
Лиссель замедлила шаг и внимательно посмотрела на Джейро. Надетые на ней длинная юбка до лодыжек из какой-то полупрозрачной материи, черный жилетик и тиара из зеленых листьев агапантуса должны были обозначать лесную нимфу.
– Джейро! – воскликнула она в наигранном удивлении. – Неужели это сам Джейро, наш космический путешественник!?
Джейро признал, что Лиссель, как всегда, выглядела очаровательно, прямо-таки сногсшибательно. И все же юноша не мог не отметить некий странный диссонанс. Во время их последней встречи девушка и не пыталась скрыть скуку, которую наводило на нее его присутствие. С чего же сегодня вдруг эти восторженные приветствия? Каприз? Может быть, и так, но…
Лиссель придирчиво оглядела костюм и посмотрела на сцену с оставленными инструментами.
– Ты еще и играешь? – удивилась она.
– Мне платят, если это что-нибудь значит для тебя.
– Я вижу тут суанолу – это твоя? И ты играешь на ней всякие глупости, вроде твиста и галопа? Или, может быть, ты на ложках играешь?
– С меня достаточно суанолы. Ложки – это уж слишком.
– Ну, Джейро, ты что-то слишком скромничаешь, а потому все твои речи неубедительны!
Тут «разбойник» взял свою спутницу под руку.
– Пошли, Лиссель, столик готов.
– Подожди минутку, – не могла себе отказать в удовольствии пококетничать «нимфа».
Однако ее кавалер продолжал нетерпеливо тянуть девушку за руку.
– Пошли, пошли, Лиссель! Подумай, какой стол! Ну, что тебя может тут задерживать!?
Девушка вырвала руку.
– Кош, не надо изображать из себя хозяина и мешать мне развлекаться!
– Мы потеряем места, – продолжал бубнить Кош, одним глазом с ненавистью глядя на Джейро.
И тут Лиссель увидела отличный шанс поразвлечься.
– Ах, простите, я была так невежлива! Джейро, это Кош Диффенбокер. Кош, а это Джейро Фэйт.
Кош некоторое время с недоумением переводил глаза с Джейро на Лиссель и обратно и, наконец, нетерпеливо сказал:
– Ладно, Лиссель, пошли, хватит заниматься глупостями! Если мы сейчас же не поторопимся, то точно потеряем места.
– |Ну да, торопиться! Скакать! Бегать-прыгать! Я и забыла, что на этом маскараде надо весь вечер играть в пятнашки!
– |Послушай, что я скажу Хэйнаферу?
– Что хочешь. Я к нему не имею ни малейшего интереса, он и так получает от меня больше, чем заслуживает!
– Это Хэйнафер-то? – неуверенно переспросил Кош. – Да он всегда знает, когда и что хочет.
– Оно и заметно. Словом, ступай-ка ты пока один и договорись насчет столика, а я приду буквально через минуту.
С неуклюжей грацией Кош Диффенбокер стал проталкиваться через разношерстную толпу. Лиссель же повернулась к Джейро, и на губах ее задрожала улыбка.
– Ну, что ты думаешь обо всем этом празднике, Джейро?
– Весьма впечатляюще. Мне лично понравились декорации.
– Это я работала с ними в комитете! – счастливо засмеялась девушка. – Посмотри на это чудо в зеленой шляпе и с хвостиком крючком! Я одна его раскрасила! И, как видишь, сумела подобрать самые верные цвета!
– Замечательная работа. Ты рождена, чтобы быть художником или же… – Джейро отвлекся, глядя на яркое шествие, но Лиссель потребовала закончить:
– Или кем?
– Скажем так… таинственной женщиной тысячи интриг.
– Хочу быть обеими! – взвизгнула от восторга Лиссель. – Зачем себя ограничивать? Тем более что у меня к тебе есть чрезвычайно важное дело.
– Какого рода?
– Просто дело! – И девушка изобразила пальцами нечто воздушное.
– Я заинтригован, – признался Джейро. – Там, в терминале, ты дала мне понять, что я не только нимп, но и унылое ничтожество. Теперь все неожиданно изменилось. Теперь я, Джейро, чудесный Джейро, очаровательный Джейро, талантливый Джейро. Или ты от меня чего-то хочешь добиться – или решилась вдруг закрутить стремительный роман. Так что из двух?
Лиссель удивленно покачала головой.
– Поверить не могу, что ты так циничен! Когда мы встретились в терминале, я была просто расстроена делами дяди, потому и оказалась немного… невежливой. Но сегодня я совсем другая, настоящая.
– Именно об этом я и думаю. С чего бы это вдруг мы с тобой подружились?
Лиссель вытянула пальчик и коснулась им кончика носа Джейро – некое магическое движение, всегда делавшее ее физическое присутствие рядом с молодым человеком пронзительно реальным. Джейро тут же решил, что интрижка с Лиссель будет делом приятным – или, по крайней мере, полным неожиданностей. И к тому же совершенно невероятным, учитывая ее высокое социальное положение.
– Так это и есть твой ответ? Если это так, то я не понимаю его.
– А ты и не должен ничего понимать. Таким образом я скрываю свои тайны.
– Очень плохо, – развел руками Джейро. – На тайны времени у меня нет, потому я снова становлюсь плохим Джейро – космическим путешественником.
И тут же над своим плечом юноша увидел нависшую тень. Обернувшись, он обнаружил крупного, почти толстого молодого человека в вызывающем костюме собачьего парикмахера. Им оказался Хэйнафер Глокеншау, лицо его пылало гневом.
– Что происходит? – возмутился он. – Почему ты вообще здесь? Ты нимп, а здесь праздник для избранных – только для Квадратуры! Ты совсем, что ли, выжил из ума, чертов шмельцер?
– Не будь идиотом, Хэйнафер! – крикнула Лиссель. – Ты что, не видишь, что он простой музыкант!?
– Ну и что из того? Он должен сидеть тихо, чтобы его никто не видел, за кулисами, а не лезть к гуляющим!
– Хэйнафер, опомнись! Джейро ведь не сделал ничего дурного!
– Я совершенно в полной памяти, Лиссель. Там, за занавесом, он музыкант, но здесь этот разряженный идиот – шмельцер.
– Ты становишься истериком, Хэйнафер! – разозлилась девушка. – Пойдем, Кош занял нам столик. – Лиссель быстро глянула через плечо на Джейро и увела красного от негодования Хэйнафера с собой.
Эпизод явно взволновал Глокеншау, который никогда не любил Фэйта, считая его льстивым и недалеким. Присутствие этого противного нимпа на празднике, куда приглашены только избранные, показалось Хэйнаферу прямым оскорблением.
– Зачем ты вообще его заметила? – выговаривал он Лиссель по дороге к столу. – Он же шмельцер и муп!
– Уйми язык, Хэйнафер! – небрежно урезонивала его Девушка. – Он очень интеллигентный и умный юноша. А как замечательно он играет на суаноле! К тому же он очень красив, причем так романтично, по-старинному… Разве не так?
– Конечно, не так! – еще больше распалялся ее спутник. Лиссель нравилось дразнить Хэйнафера, и она с упоением продолжала:
– А тебе надо быть более снисходительным, хотя бы иногда. Я, например, с удовольствием пригласила бы его за наш столик, Джейро действительно очень интересная личность.
– Отставной козы барабанщик – вот он кто! – вспылил Хэйнафер. – Он не в Квадратуре – и этим вообще все сказано!
– Ты экстремист, Хэйнафер. Извини, что говорю это тебе прямо в лицо, но это правда. Квадратура Круга – еще не все в жизни.
– Ха-ха! Квадратура, может быть, конечно, и не все, но она, тем не менее, отделяет высшее общество от всяких шмельцеров, маргиналов и мупов.
– А ты бы с ним справился?
– Разумеется, и очень даже легко. Этот слизняк, тупица и маменькин-папенькин сынок беспомощен, как козявка. Я бы и вообще назвал его последним дерьмом из последнего клозета. А если он еще и начнет увиваться вокруг тебя, то я этого жалкого слизняка, это последнее дерьмо размажу по всем окрестностям и научу держаться подальше от приличного общества.
– Ну, тебе видней. А я все-таки приглашу его в Цветочный павильон, где он будет странствующим музыкантом, и ты, надеюсь, будешь вести себя пристойно.
– Посмотрим. Но если он опять начнет шмельцерить, то я быстро поставлю его на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Предложение? От кого?
– От того же, от кого и раньше – некоего типа по имени Форби Милдун. Как бы мельком он упомянул, что контролирует несколько очень милых домиков в районе Каттерлайна, так что, если мы удовлетворимся десятью тысячами солов за то, что он называет старым овином, он готов предоставить нам один из тех домов. Этот господин Милдун сказал также, что те дома стоят как раз на холме, прямо за институтом. Так что нам было бы гораздо удобнее…
Только тут Алтея вдруг встревожилась.
– И что ты ему на это ответил?
– Я просто посмеялся и сказал, что меня не устраивает цена. Милдун в ответ весьма разумно ответил, что в нынешнем состоянии наш дом вообще трудно продать, но что, в крайнем случае, еще тысчонку он может накинуть, если только мы действительно надумаем продать Мерривью. В общем в конце концов я поднял цену за дом до шестнадцати с половиной тысяч солов, но дал понять, что ничего не смогу ему окончательно сказать до тех пор, пока не переговорю с тобой и Джейро. Его, кстати, страшно заинтересовало, что скажет мальчик по этому поводу, а я сразу же заметил, что мальчик здесь вырос, очень любит усадьбу и потому его чувства придется, если что, непременно уважить. Однако посмотреть новые дома я все же обещал, причем если стоимость их будет не выше семидесяти шести-восьмидесяти тысяч.
– Я не собираюсь жить ни в одной из этих коробок в Каттерлайне ни при каких обстоятельствах, они нагромождены друг на друга, как детские кубики! Я бы на такое предложение знаешь, что ответила? Это просто оскорбление, и очень рассчитанное оскорбление!
На следующий же день Хайлиру прямо на работу позвонил Милдун. Говорил он очень приподнято:
– Как вы помните, мы разговаривали с вами по поводу вашей заинтересованности в собственности в районе Каттерлайна. По случайному совпадению один клиент из другого мира сделал мне некоторые интересные предложения. Он заявил мне, что очень заинтересован в приобретении какого-нибудь владения, которое могло бы быть преобразовано в загородный ресторанчик. Я сразу же подумал о Мерривью. Я ни в коем случае не собираюсь пускать вам пыль в глаза размерами возможных доходов, но смею вас уверить, что вы со своими шестнадцатью с половиной тысячами можете получить прелестный коттедж в самом блестящем районе Каттерлайна, практически дверь в дверь с институтом.
– Боюсь, что вам придется забыть о том нашем разговоре, мистер Милдун, – сухо ответил Хайлир. – Во-первых, мой сын Джейро и слышать не хочет ни о какой продаже и…
– А мне кажется, что ребенку нельзя позволять вмешиваться в вопросы семейного благосостояния и удобств! – взвинтил голос Милдун. – И вообще, если можно так выразиться, Мерривью – не место для столь достойной и известной академической пары! Дом выглядит скорее убежищем для бродяг или бандитов!
– Однако моей жене категорически не нравится Каттерлайн, она считает его пошлым, если не сказать вульгарным, и спрашивает, кстати, а сам-то вы, мистер Милдун, разве живете в Каттерлайне?.
– Нет, – вынужден был ответить Милдун. – Я живу в поместье Шермон-парк.
– Да, да. Понимаю. Итак, полагаю, тема эта теперь исчерпана для обеих сторон. И навсегда. Всего доброго.
– Всего доброго, сэр, – ответил Милдун сквозь стиснутые зубы.
2
К самому концу летнего сезона «Горную Аркадию» наняли играть в Панике, на фестивале, организованном Изограммой – молодежным отделением Квадратуры Круга. В Панике фестиваль проводился каждый год в честь празднования совокупной компартуры квадрантов. За несколько недель до праздника волонтеры и профессионалы клуба начинали украшать павильон, дабы он предстал в виде некоего мифического города. Фальшивые фасады изображали здания невиданной архитектуры, балконы поддерживались комическими атлантами, наряженными в традиционные костюмы – просторные панталоны и огромные туфли с загнутыми носами, на их высоких гнутых шляпах с широкими полями сидели синие птицы и медные пищалки. Горожане, участвующие в процессии, тоже одевались подобным образом. Для поддержания всеобщего веселья на высоте повсюду в высоких кружках продавался напиток под названием «бубл», сваренный по тайным рецептам с веками неизменным вкусом и ароматом. Для гавотов, джиг и вальсов нанимались обычно три оркестра, включая «Горную Аркадию». Причем оркестрантов, то ли в шутку, то ли всерьез, предупреждали, что за плохую игру они могут подвергнуться самым непредсказуемым последствиям.
В назначенное время «Аркадия» заняла свои места в искусственном гроте прямо над центральным променадом. Вокруг вспыхивали и гасли тысячи малиновых и зеленых огней, создавая вместе странную, поражающую любое воображение иллюминацию.
«Аркадия» играла с привычным рвением и к концу празднества спустилась из грота вниз, чтобы отдохнуть и немного освежиться. Как и на остальных музыкантах, на Джейро был костюм цыганского кочевника: облегающие штаны из черного вельвета, серо-коричневый жилет, расшитый розовым, и темно-алая широкополая шляпа с длинной черной кисточкой, болтавшейся над левым ухом. Спускаясь вниз, Джейро неожиданно столкнулся с гуляющей парочкой – Лиссель Бинок и молодым человеком, одетым разбойником.
Лиссель замедлила шаг и внимательно посмотрела на Джейро. Надетые на ней длинная юбка до лодыжек из какой-то полупрозрачной материи, черный жилетик и тиара из зеленых листьев агапантуса должны были обозначать лесную нимфу.
– Джейро! – воскликнула она в наигранном удивлении. – Неужели это сам Джейро, наш космический путешественник!?
Джейро признал, что Лиссель, как всегда, выглядела очаровательно, прямо-таки сногсшибательно. И все же юноша не мог не отметить некий странный диссонанс. Во время их последней встречи девушка и не пыталась скрыть скуку, которую наводило на нее его присутствие. С чего же сегодня вдруг эти восторженные приветствия? Каприз? Может быть, и так, но…
Лиссель придирчиво оглядела костюм и посмотрела на сцену с оставленными инструментами.
– Ты еще и играешь? – удивилась она.
– Мне платят, если это что-нибудь значит для тебя.
– Я вижу тут суанолу – это твоя? И ты играешь на ней всякие глупости, вроде твиста и галопа? Или, может быть, ты на ложках играешь?
– С меня достаточно суанолы. Ложки – это уж слишком.
– Ну, Джейро, ты что-то слишком скромничаешь, а потому все твои речи неубедительны!
Тут «разбойник» взял свою спутницу под руку.
– Пошли, Лиссель, столик готов.
– Подожди минутку, – не могла себе отказать в удовольствии пококетничать «нимфа».
Однако ее кавалер продолжал нетерпеливо тянуть девушку за руку.
– Пошли, пошли, Лиссель! Подумай, какой стол! Ну, что тебя может тут задерживать!?
Девушка вырвала руку.
– Кош, не надо изображать из себя хозяина и мешать мне развлекаться!
– Мы потеряем места, – продолжал бубнить Кош, одним глазом с ненавистью глядя на Джейро.
И тут Лиссель увидела отличный шанс поразвлечься.
– Ах, простите, я была так невежлива! Джейро, это Кош Диффенбокер. Кош, а это Джейро Фэйт.
Кош некоторое время с недоумением переводил глаза с Джейро на Лиссель и обратно и, наконец, нетерпеливо сказал:
– Ладно, Лиссель, пошли, хватит заниматься глупостями! Если мы сейчас же не поторопимся, то точно потеряем места.
– |Ну да, торопиться! Скакать! Бегать-прыгать! Я и забыла, что на этом маскараде надо весь вечер играть в пятнашки!
– |Послушай, что я скажу Хэйнаферу?
– Что хочешь. Я к нему не имею ни малейшего интереса, он и так получает от меня больше, чем заслуживает!
– Это Хэйнафер-то? – неуверенно переспросил Кош. – Да он всегда знает, когда и что хочет.
– Оно и заметно. Словом, ступай-ка ты пока один и договорись насчет столика, а я приду буквально через минуту.
С неуклюжей грацией Кош Диффенбокер стал проталкиваться через разношерстную толпу. Лиссель же повернулась к Джейро, и на губах ее задрожала улыбка.
– Ну, что ты думаешь обо всем этом празднике, Джейро?
– Весьма впечатляюще. Мне лично понравились декорации.
– Это я работала с ними в комитете! – счастливо засмеялась девушка. – Посмотри на это чудо в зеленой шляпе и с хвостиком крючком! Я одна его раскрасила! И, как видишь, сумела подобрать самые верные цвета!
– Замечательная работа. Ты рождена, чтобы быть художником или же… – Джейро отвлекся, глядя на яркое шествие, но Лиссель потребовала закончить:
– Или кем?
– Скажем так… таинственной женщиной тысячи интриг.
– Хочу быть обеими! – взвизгнула от восторга Лиссель. – Зачем себя ограничивать? Тем более что у меня к тебе есть чрезвычайно важное дело.
– Какого рода?
– Просто дело! – И девушка изобразила пальцами нечто воздушное.
– Я заинтригован, – признался Джейро. – Там, в терминале, ты дала мне понять, что я не только нимп, но и унылое ничтожество. Теперь все неожиданно изменилось. Теперь я, Джейро, чудесный Джейро, очаровательный Джейро, талантливый Джейро. Или ты от меня чего-то хочешь добиться – или решилась вдруг закрутить стремительный роман. Так что из двух?
Лиссель удивленно покачала головой.
– Поверить не могу, что ты так циничен! Когда мы встретились в терминале, я была просто расстроена делами дяди, потому и оказалась немного… невежливой. Но сегодня я совсем другая, настоящая.
– Именно об этом я и думаю. С чего бы это вдруг мы с тобой подружились?
Лиссель вытянула пальчик и коснулась им кончика носа Джейро – некое магическое движение, всегда делавшее ее физическое присутствие рядом с молодым человеком пронзительно реальным. Джейро тут же решил, что интрижка с Лиссель будет делом приятным – или, по крайней мере, полным неожиданностей. И к тому же совершенно невероятным, учитывая ее высокое социальное положение.
– Так это и есть твой ответ? Если это так, то я не понимаю его.
– А ты и не должен ничего понимать. Таким образом я скрываю свои тайны.
– Очень плохо, – развел руками Джейро. – На тайны времени у меня нет, потому я снова становлюсь плохим Джейро – космическим путешественником.
И тут же над своим плечом юноша увидел нависшую тень. Обернувшись, он обнаружил крупного, почти толстого молодого человека в вызывающем костюме собачьего парикмахера. Им оказался Хэйнафер Глокеншау, лицо его пылало гневом.
– Что происходит? – возмутился он. – Почему ты вообще здесь? Ты нимп, а здесь праздник для избранных – только для Квадратуры! Ты совсем, что ли, выжил из ума, чертов шмельцер?
– Не будь идиотом, Хэйнафер! – крикнула Лиссель. – Ты что, не видишь, что он простой музыкант!?
– Ну и что из того? Он должен сидеть тихо, чтобы его никто не видел, за кулисами, а не лезть к гуляющим!
– Хэйнафер, опомнись! Джейро ведь не сделал ничего дурного!
– Я совершенно в полной памяти, Лиссель. Там, за занавесом, он музыкант, но здесь этот разряженный идиот – шмельцер.
– Ты становишься истериком, Хэйнафер! – разозлилась девушка. – Пойдем, Кош занял нам столик. – Лиссель быстро глянула через плечо на Джейро и увела красного от негодования Хэйнафера с собой.
Эпизод явно взволновал Глокеншау, который никогда не любил Фэйта, считая его льстивым и недалеким. Присутствие этого противного нимпа на празднике, куда приглашены только избранные, показалось Хэйнаферу прямым оскорблением.
– Зачем ты вообще его заметила? – выговаривал он Лиссель по дороге к столу. – Он же шмельцер и муп!
– Уйми язык, Хэйнафер! – небрежно урезонивала его Девушка. – Он очень интеллигентный и умный юноша. А как замечательно он играет на суаноле! К тому же он очень красив, причем так романтично, по-старинному… Разве не так?
– Конечно, не так! – еще больше распалялся ее спутник. Лиссель нравилось дразнить Хэйнафера, и она с упоением продолжала:
– А тебе надо быть более снисходительным, хотя бы иногда. Я, например, с удовольствием пригласила бы его за наш столик, Джейро действительно очень интересная личность.
– Отставной козы барабанщик – вот он кто! – вспылил Хэйнафер. – Он не в Квадратуре – и этим вообще все сказано!
– Ты экстремист, Хэйнафер. Извини, что говорю это тебе прямо в лицо, но это правда. Квадратура Круга – еще не все в жизни.
– Ха-ха! Квадратура, может быть, конечно, и не все, но она, тем не менее, отделяет высшее общество от всяких шмельцеров, маргиналов и мупов.
– А ты бы с ним справился?
– Разумеется, и очень даже легко. Этот слизняк, тупица и маменькин-папенькин сынок беспомощен, как козявка. Я бы и вообще назвал его последним дерьмом из последнего клозета. А если он еще и начнет увиваться вокруг тебя, то я этого жалкого слизняка, это последнее дерьмо размажу по всем окрестностям и научу держаться подальше от приличного общества.
– Ну, тебе видней. А я все-таки приглашу его в Цветочный павильон, где он будет странствующим музыкантом, и ты, надеюсь, будешь вести себя пристойно.
– Посмотрим. Но если он опять начнет шмельцерить, то я быстро поставлю его на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66