Его доклад связан с изменениями в языке и весьма интересен.
Мур глянул в свои бумаги.
– Но его мне не послушать, поскольку в это время у меня важное совещание. – Он печально покачал головой. – И больше мне уже такого случая не выпадет…
– Я просмотрела весь список и не нашла больше ни одного местного имени, кроме вашего, – удивилась Алтея. – Разве на Ушанте нет ученых?
– Здесь их мало. По различным причинам наши наиболее выдающиеся ученые уезжают в другие миры. Там они получают свои звания и почести, поэтому возвращаются редко. К тому же, мы недостаточно сильны в абстрактных исследованиях. У нас много блестящих музыкантов, но всего несколько музыковедов.
– Интересно, – заметил Хайлир. – Могу я задать вам вопрос личного характера?
– Разумеется, – вежливо улыбнулся Мур.
– На вашем пиджаке я вижу эполет с неким устройством, которое очень напоминает диктофон. Каково его назначение?
Мур снова улыбнулся, но на этот раз более тонко.
– Объяснение весьма простое: это лишь старая привычка, я уже давно не могу относиться к его истинному назначению всерьез.
– Но для чего же он вам?
Лауриц Мур пожал плечами.
– У нас издавна, еще со времен эры беспамятства, народ привык вести журналы и дневники. Такие диктофоны всегда служили именно этой цели. На них записывают все события человеческой жизни, и потом, когда что-нибудь забывалось, они часто оказывались очень полезными.
– И что вы делаете с таким колоссальным объемом информации?
– Мы выбираем ежедневно несколько ключевых событий, чтобы создать базовый материал, то есть, сохраняем лишь то, что действительно важно. Остальное стирается. Это давно уже стало привычкой, и по определенным причинам мы пока не можем от нее отказаться. А теперь прошу меня извинить. Я был рад нашей встрече и непременно оставлю ее на память как один из наиболее приятных моментов в моей жизни.
Фэйты какое-то время молча смотрели в спину удаляющемуся Муру.
– Удивительный народ – вздохнул Хайлир. – Знаешь, что я думаю?
– Возможно, догадываюсь, но лучше скажи.
– Этот народ живет почти в идеальных условиях и, тем не менее, очень мрачен. Почему? А потому, что колесо времени также перемалывает их жизни, и им некуда податься. Вот они собирают хорошенькие безделушки, приятные моменты и описывают их в своих дневниках. Каждый день одно и то же. Моменты жизни улетают вместе с надеждами на полный славы тамзур. Может быть, я не совсем верно употребляю это слово в данном контексте, но…
– Хм. И ведь никто не знает, будет у него этот тамзур или нет. Так?
– По-моему, да. Но, смотри, не питай особых иллюзий относительно Ушанта. Эти люди заняты только собой.
– Может быть, ты и прав.
– Лауриц Мур потратил на нас очень мало времени; поел и сделал ручкой, – напомнил Хайлир.
– Мы не развлекли его. Хайлир, скажи честно, а я-то для тебя не скучна?
– Дело не в этом. Просто с тобой очень хорошо.
2
Утром следующего дня Лауриц Мур объявил конгресс ксенологов открытым. Стоя на трибуне, он обвел аудиторию оценивающим взглядом, и его взгляду предстало пятьсот ксенологов. Тут собрались философы всех сортов, исследователи, биологи, антропологи, историки, культурологи, психологи, лингвисты, аналитики, филологи, дендрологи, лексикографы и еще с десяток более редких профессий. Некоторые были заявлены как выступающие, другие приехали только послушать и поучаствовать в великом интеллектуальном деле обсуждения и взаимообогащения культур. Из последних многие тоже привезли свои доклады, надеясь на случайную возможность выступить. Словом, так или иначе, не мытьем так катаньем драгоценные листы с отчеркнутыми фразами и новыми идеями должны были быть обнародованы.
Лауриц Мур закончил свой обзор, кажется, удовлетворенным, поднял палочку из шелкового дерева и грациозным движением ударил по маленькому бронзовому гонгу. Аудитория затихла, и он начал:
– Леди и джентльмены! Излишне и говорить о том, какая мне выпала колоссальная честь приветствовать столь большое количество блестящих ученых. Этот конгресс навсегда останется одним из самых удивительных воспоминаний моей жизни! Но сейчас не время предаваться взаимным славословиям. Мы должны сразу же перейти к достаточно жестко составленному регламенту и начать наше утреннее заседание немедленно. Поэтому, не тратя более времени, спешу представить вам первого докладчика, прославленного сэра Уилфрида Воскового!
На трибуну поднялся сэр Уилфрид, грузный человек с высокой шапкой жестких волос и несколько стертыми чертами лица. Его вызывающе яркий костюм представлял странный контраст с меланхоличными движениями, и проницательная Алтея тут же шепнула мужу, что надеть столь шокирующую одежду его просто-напросто заставила жена, именно этим и объясняется его скованное поведение.
Доклад сэра Уилфрида оказался совершенно безрадостным. В нем говорилось – «…поскольку сообщества ныне стали настолько сложны, разобщены и разбросаны по вселенной, больше невозможно оперировать терминами, общими для отдельного научного сообщества. Для подтверждения этого суждения, достаточно указать на тот факт, что за последнее время объем информации растет в десять раз быстрее, чем наша способность ее классифицировать и в двадцать раз быстрее, чем понимать…»
Словом, рисовалась унылая перспектива будущего. Кроме того, в докладе говорилось, что наши карьеры теперь большей частью строятся на занятиях никчемными и ничтожными предметами, ничтожными настолько, что нам давно уже следует получать свои гонорары, сопровождая их чувством глубокой вины перед человечеством. Пришла пора пересмотреть ориентиры и перспективы и стать реалистами, а не академическими болтунами, грезящими о давно прошедшем веке невинности.
– Итак, что же теперь? Неужели все потеряно? Совсем необязательно. Наше поле суждений стало просто слишком систематичным. Хватит анализировать, синтезировать и искать достойных корреспонденции. Наши обожаемые законы социальной динамики должны быть положены в ту же коробку, где покоится теория флогистона. Мы должны вернуться к реальности. Впрочем, даже став реалистами, мы еще долго будем с трудом переваривать новую информацию, а тем более, анализировать ее. Не пора ли прекратить обманывать самих себя?
В первых рядах вскочил какой-то цветущий толстяк и поспешил ответить на заключительный вопрос, который сэр Уилфрид на самом деле задал вполне риторически.
– Затем, чтобы сохранить нашу работу!
Сэр Уилфрид устало посмотрел на толстяка и заунывно продолжил:
– Итак, мы должны сделать следующее. Во-первых, некой судейской коллегией определить количество неких миров – пусть их будет тридцать, сорок, даже пятьдесят – и объявить, что только эти миры являются подходящей ареной для серьезного изучения. Да, сделав это, мы тем самым игнорируем все остальные цивилизации, как бы они ни были удивительны. Это может иметь трагические или сенсационные последствия. Возможно даже, чреватые человеческими драмами! Но нас не должно это волновать, мы должны решительно отставлять в сторону всю информацию о подобных мирах! В конце концов, мы власть, мы разум, как уверяем наших студентов, а значит, мы лучше знаем, что и как следует делать. Так называемая контрольная группа миров с их доступными культурами вполне обеспечит нам определенный уровень информации, каждый из нас будет иметь право проголосовать за один мир, достойный, по его мнению, всестороннего изучения. Так мы сохраним значимость и репутацию нашей профессии. Наши работы станут действительно глубокими, а мы сами начнем комфортабельно себя чувствовать. Тем временем наши студенты будут учить рудименты культурной антропологии, которые смогут применить, если им представится подходящий случай. Если выскочка или гений из нашей компании решит выбрать для изучения другие общества, позволим ему сделать это. Пусть! Мы просто посмеемся над ним. Но поскольку именно мы будем контролировать гранты, гонорары и прочие выплаты, его энтузиазм быстро сойдет на нет.
– Какая нелепость! – снова выкрикнул жизнерадостный толстяк. – Что за имбецильные предложения!
Но, как и в прошлый раз, сэр Уилфрид не обратил на этот выкрик внимания.
Вторая концепция оказалась более сложной.
– Мы соберем гигантский информационный банк неслыханного уровня, – заявил докладчик. – В результате изменятся наши задачи; мы будем просто собирать информацию и вводить ее в компьютеры, не вдаваясь ни в подробности, ни в этику. Компьютер будет принимать информацию в самом необработанном виде, неразличенную, неклассифицированную, непроанализированную. Только это и должно входить в его задачу. Компьютеры следует запрограммировать только на сбор и рационализацию. Наша жизнь станет совершенно спокойной. Представьте себе. Мы болтаем в клубах, время от времени пьем и говорим о том, о чем хочется, или заключаем какие-нибудь пари. В плохие старые времена – я говорю о нынешних – мы были просто вынуждены самовыражаться. При новой же системе будет достаточно лишь нажать имеющуюся под рукой кнопку, и информация у тебя в кармане. И вот мы больше не академики с низким окладом и еще более низким социальным статусом – мы живем другой жизнью! Мы больше не ограничиваем себя какими-то узкими объектами исследования, теперь мы все доктора эрудиции! И это, я уверен, славная достойная перспектива.
И еще под конец. Некоторые снобы, называть которых я не стану, хотя и вижу их ухмыляющиеся лица с моей трибуны, конечно, не откажутся от прежнего своего состояния и останутся прикованными как рабы к своим предметам и кафедрам. Но, внимание! Кафедрами будем заправлять мы!
– Но если ваша схема начнет работать, то на что вообще мы будем годны? – возопил все тот же толстяк.
– Вы сможет продавать себя для производства щенячьего корма, – ответил сэр Уилфрид. – Только не говорите об этом своей жене, она у вас чистое золото, так что хольте ее и лелейте!
– Благодарю вас, сэр Уилфрид, за ваши поистине оригинальные концепции, – вмешался Мур. – Я уверен, что они сыграют свою роль как на конгрессе, так и в жизни. Следующей выступает профессор Сонотора Сукхайл, великий тантрист и путра девятой ступени. Она сделает сообщение о горной деревушке Ладаку-Ройяль. Думаю, что она сообщит нам много интересного относительно бумажных змеев и волшебников ветра Питтиспасианских скал, которые, как все мы знаем, отделяют центральный массив Второго континента прямо по границе с Ревущим океаном.
Толстяк опять не выдержал.
– То есть вы имеете в виду планету Ладаку-Ройяль Сэггитариус ФФС 32-ДЕ-2930!?
– Я еще не проверял названия по функциональному каталогу, но полагаю, что вы употребили правильное официальное название, за что выражаем вам нашу благодарность.
– А профессор Сукхайл действительно путра?
– Действительно, и причем девятой ступени.
– В таком случае, я более чем удовлетворен. Все мы должны выслушать эту леди с полным доверием.
Лауриц Мур вежливо кивнул.
– А теперь – профессор Сукхайл! Можете начинать, мадам.
Путра, представлявшая собой женщину с широким и плоским лицом и с копной огненно-рыжих волос, сразу же обратилась прямо к суетливому толстяку.
– Вы совершенно правы в вашем определении, сэр. Насколько я поняла, вам знакома Ладаку-Ройяль?
– Я досконально изучил Белых Волшебников! На самом деле я могу даже выполнить миракль реки Флонсинг, и у меня собраны ключи ко всем тантрам Прозрачного Пути!
– Ага! – воскликнула Сонотора Сукхайл. – Я вижу, мне придется говорить только голую правду! Но это не беда, мое воображение сделает удивительным любой факт.
И действительно, то, что она излагала, не нуждалось ни в каком приукрашивании, ибо оказалось потрясающим само по себе. Свой доклад путра сопровождала фотографиями всяких летающих объектов и заявила, что способности Белых Волшебников могут быть объяснены только в терминах мысленной трансференции.
– Не так ли, сэр? – обратилась она за поддержкой к толстяку.
– Вы абсолютно правы во всех аспектах, – задумчиво ответил он, – и я подтвердил бы их от слова до слова даже не будучи вашим мужем!
Но тут на сцену поднялся Лауриц Мур.
– Объявляется пятиминутный перерыв в связи с тем, что профессор должна подготовить дальнейшие фотографии.
Какое-то время Хайлир и Алтея сидели молча, но вскоре последняя не выдержала и зашептала мужу на ухо:
– Знаешь, когда она говорила об умственной референции и тому подобном, я просто не могла не вспомнить о Джейро и тех его проблемах, которые, надеюсь, закончились навсегда.
Хайлир немного подумал.
– Она берет тему слишком широко. Тантристы кажутся почти ненормальными со своей атрибутикой. Правда, Белые Волшебники и вправду удивительны. Но при чем здесь Джейро?
– Опыт Джейро сам по себе тоже уникален, и, возможно, в его случае имеют место некие связи, которых мы просто не заметили.
– Ерунда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66