— Ты полагаешь такой вариант возможным?
— Просто спрашиваю. — Ей показалось странным, что Ящик внезапно так всполошился.
— Во всяком случае, если у Тараши есть клоны и мы одного из них по ошибке пристрелим, то это будет их проблемой, а не нашей. Все это записано в контракте. Как-нибудь почитай его на досуге.
— Только в том случае, если меня заест тоска, — ответила Хоури. — Тогда, может, и решусь попробовать.
И замерла, так как все вокруг внезапно изменилось. Нг смолк, вместо его голоса возникла четкая пульсация. Пульсация не была чрезмерно громкой, но было в ней что-то зловещее, что-то вроде эхолокационных импульсов хищника. За последние полгода Хоури слышала эту пульсацию не меньше десятка раз, и каждый раз она означала, что Хоури приближается к цели. Значит, Тараши находится от нее на расстоянии не больше пятисот метров. Этот факт, соотнесенный со временем появления пульсации, говорил, что Тараши находится внутри Монумента.
С этого момента Игра становилась обычно всеобщим достоянием. Тараши это тоже было известно — такой же приборчик, как у нее, был имплантирован и ему в одной из тайных клиник Кроны. Он генерировал в мозгу Тараши сходные импульсы. По всему Чазм-Сити множество информационных сетей, специализирующихся на Игре Теней, уже посылают свои мобильные группы к тому месту, где готовится убийство. Счастливчики уже должны быть совсем радом.
По мере приближения Хоури к Монументу пульсация становилась напряженнее, но напряженность нарастала не быстро. Вероятно, Тараши находился где-то над ней, так что расстояние между ними менялось мало.
Нижняя часть постамента, на котором покоилось основание здания, была покрыта трещинами, образовавшимися в результате оползня, так как Монумент стоял вблизи Провала. В свое время в постаменте и ниже его находился торговый комплекс, но туда проникли подземные воды. Самые нижние уровни были затоплены, провалившиеся пешеходные дорожки и лестницы уходили в коричневую воду. Пирамида Монумента поднималась над затопленной площадью и основанием благодаря наличию еще одной, меньшей, перевернутой пирамиды, врезанной в материнские породы. Там и находился единственный вход в Монумент. Теперь, если ей удастся проникнуть в здание, Тараши может считать себя стопроцентным мертвяком. Чтобы достичь этого, Хоури надо было перейти мостик, сооруженной над затопленной площадью, но тогда она будет хорошо видна засевшему внутри Монумента человеку. А любопытно бы узнать, о чем думает сейчас ее будущая жертва?
В своих снах Хоури нередко видела одно и то же: почти обезлюдевший город, где ее преследует неутомимый охотник. Но Тараши переживал это же наяву. Она вспомнила, что в ее снах охотник никогда не спешил, что и было главным источником ее страха. Она мчалась, спасая свою жизнь, она бежала на подгибающихся ватных ногах сквозь вязкий густой воздух, а охотник передвигался с медлительностью, порожденной спокойствием и мудростью.
Когда Хоури пересекла мост, пульсация стала более частой. Почва под ногами стала влажной и хлюпала. Временами пульсация прекращалась, потом возникала снова — доказательство того, что Тараши перемещается внутри Монумента. Теперь ему уже не уйти. Может, он рассчитывает завести ее на крышу Монумента? Но если он надеется воспользоваться там воздушным транспортом, то это будет нарушением контракта. А в гостиных Кроны это считается более постыдным, чем легкая смерть от пули охотника.
Она вошла в атриум внутри перевернутой пирамиды-подставки. Там было темно, и глазам пришлось привыкать к слабому освещению. Хоури достала из-под пальто ружье с отравленными пулями. На случай, если Тараши надеется бежать, проверила вестибюль. В том, что Тараши тут не оказалось, не было ничего удивительного. Атриум пуст. Видны отчетливые следы мародеров. Лупит по металлу дождь. Хоури внимательно всматривалась во множество запыленных, оббитых скульптур, свисающих на медных кабелях с потолка. Некоторые из них обрушились на мраморную террасу, острые металлические крылья птиц воткнулись в пол. Пыль, похожая на известь, покрывала их маховые перья.
Хоури подняла глаза к потолку.
— Тараши? — позвала она. — Ты слышишь меня? Я иду.
Ее немного удивляло то, что телевизионщики еще не появились. Это было странно. Конец охоты близок, а нет ни прячущихся по углам телеоператоров, ни толпы пьяных от предвкушения крови зевак, которые им всегда сопутствуют. Тараши молчал, но она знала, что он где-то выше потолка. Хоури пересекла атриум, направляясь к винтовой лестнице, ведущей в помещение самого Монумента. Она поднималась быстро, высматривая какие-нибудь крупные предметы, которые можно было бы использовать, чтобы перекрыть Тараши возможность бегства. Тут ведь хватало разбитых произведений искусства и ломаной мебели. Хоури свалила их в кучу перед входом на лестницу. Это задержит Тараши не хуже, чем полная блокада выхода, а ей ничего другого и не надо.
К тому времени, когда она кончила свою работу, Хоури обливалась потом, а спина у нее занемела. Она взяла себя в руки и стала внимательно осматривать окрестности. Усилившаяся пульсация говорила, что Тараши совсем близко.
Верхняя часть Монумента была отведена индивидуальным погребениям Восьмидесяти. Эти маленькие мемориалы были установлены в углублениях, сделанных в величественных черных мраморных стенах, а стены поднимались к головокружительно высокому потолку, поддерживаемому колоннами со склоненными кариатидами. Стены с арками перекрывали обзор, и в любую сторону было видно только на несколько десятков метров. В треугольных потолках многих погребальных отсеков зияли дыры, и сквозь них в зал пробивался серый свет, тусклый и мрачный. Из самых больших дыр хлестала дождевая вода. Хоури заметила, что некоторые ниши пусты. По-видимому, гробницы или разграблены, или родственники усопших забрали их бренные останки, чтобы захоронить в более надежных местах. Из оставшихся могил две трети сохранились хорошо: изображения усопших, их биографии, их любимые вещи, расставленные в определенном порядке. Были и такие, где имелись голограммы статуй, а в двух случаях в открытых гробницах лежали набальзамированные тела, явно побывавшие в руках опытного таксидермиста, который заштопал самые страшные раны, нанесенные в процессе убийства.
Хоури хорошо сохранившиеся могилы не привлекали внимания Хоури, она осматривала лишь те, что подверглись налетам хулиганов. Тут было много всяких обломков. Полезными оказались и бюсты — их можно было легко передвигать, подсунув пальцы в прорези подставок. Она не стала аккуратно устанавливать их у входа на лестницу, а просто громоздила в кучу. Глаза у бюстов делались из драгоценных камней, но теперь почти все они были уже выковыряны. Большие статуи тащить было трудно, поэтому она смогла использовать лишь одну.
Вскоре баррикада была завершена. Ее основу составили головы бюстов. На их полных достоинства лицах никак не отражалось то, что она с ними сделала. Кучу окружали всякие мелкие предметы — вазы, библии, даже домашние роботы. Если Тараши начнет разбирать этот завал, она услышит и успеет прибежать раньше, чем он добьется своего. Убить его на этой куче голов — даже забавно: она так напоминает Голгофу.
Делая свое дело, Хоури одновременно прислушивалась к мерным шагам где-то за стенами.
— Тараши! — позвала она. — Не трудись. Отсюда нет исхода.
Его ответ прозвучал удивительно громко и уверенно.
— Ты ошибаешься, Ана. Исход будет — недаром же мы здесь.
Вот хреновина! Он не должен был знать ее имени!
— Исход в смерть?
Казалось, он забавляется.
— Что-то в этом духе.
Такую браваду в предчувствии неизбежного конца она встречала не впервые. Ане она нравилась.
— Хочешь, чтобы я тебя нашла?
— Что ж, раз уж ты столько протопала, то почему бы и нет?
— Понятно. Хочешь за свои деньги получить полное удовольствие? Твой контракт имеет столько всяких ограничений, что, должно быть, обошелся тебе в хорошую денежку.
— Ограничений? — Пульс, звучавший в ее голове, на мгновение прервался.
— Например, это оружие. И тот факт, что мы одни.
— Ах, — воскликнул Тараши, — вот это и в самом деле обошлось дорого. Но мне хотелось придать этому делу сугубо личный характер. Особенно когда оно подойдет к концу.
Хоури стало как-то не по себе. Еще никогда ей не приходилось так долго говорить со своими жертвами. Да и невозможно это было среди ревущей и жаждущей крови толпы. Взяв наперевес винтовку с отравленными зарядами, она медленно пошла по проходу.
— А зачем пункт о сокрытии сведений от публики? — спросила она, не желая прерывать контакт.
— Мое достоинство. Я хочу сыграть в эту игру, но не хочу терять достоинство в ее ходе.
— Ты где-то очень близко.
— Да, очень.
— А ты боишься?
— Естественно. Только жизни, а не смерти. Мне понадобились месяцы, чтобы достичь такого состояния. — Его шаги смолкли. — Как тебе нравится это место, Ана?
— Думаю, его следовало бы содержать в лучшем порядке.
— Но выбрано оно хорошо, признайся?
Хоури свернула в другой проход. Ее цель стояла у одной из гробниц. Он выглядел спокойным — спокойнее статуй, которые наблюдали за их сближением. «Внутренний» дождь оставил темные пятна на его бордовой одежде, такой модной у обитателей Кроны. Прядь волос прилипла к влажному лбу. Выглядел он моложе, чем ее прошлые жертвы — то ли потому, что он действительно был моложе, то ли из-за богатства, которое давало доступ к самым дорогим приемам продления жизни. Она почему-то решила, что верно первое.
— Ты помнишь, зачем мы сюда пришли? — спросил он.
— Помню. Только не уверена, что мне это нравится.
— Не важно. Делай!
Один из лучей света, падавший из дыры в потолке, словно по волшебству упал на Тараши. Длилось это не больше секунды, но Хоури хватило времени, чтобы поднять винтовку, заряженную отравленными пулями.
Раздался выстрел.
— Отлично сработано, — сказал Тараши, и в его голосе не слышалось боли. Одной рукой он уперся в стену, чтобы не упасть, а другой дотянулся до «рыбки-меч», торчавшей у него из груди, и вырвал ее, как вырывают застрявший в одежде репейник. Острый дротик упал на пол, его конец поблескивал чем-то красным. Хоури подняла винтовку, но Тараши остановил ее, подняв окровавленную ладонь.
— Лишнего не надо, — сказал он. — Одного вполне достаточно.
Хоури казалось, что ее обязательно вырвет.
— Почему же ты не умер?
— Немного еще поживу. Если точнее, то несколько месяцев. Яд действует медленно. Так что времени для обдумывания вполне хватит.
— Для обдумывания чего?
Тараши провел по влажным волосам окровавленной рукой. Отер запачканные пылью и кровью ладони о брюки.
— Последую ли я за ней.
Пульсация в голове прекратилась. Ее внезапное исчезновение вызвало у Хоури сильное головокружение. Почти теряя сознание, она упала на пол. Контакт прервался, поняла она. Она снова победила. Впрочем, сам Тараши был еще жив.
— Это была моя мать, — сказал Тараши, указывая на ближайшее захоронение. Оно было из тех, за которыми хорошо присматривают. На алебастровом бюсте женщины не видно было даже пыли. Возможно, ее стер сам Тараши перед встречей с Хоури. Лицо не было повреждено, глаза из драгоценных камней сверкали. На аристократичных чертах ни выбоинки, ни плесени. — Надин Венг да Сильва Тараши.
— Что с ней случилось?
— Она, разумеется, умерла в процессе сканирования. Деструктивное напряжение было столь быстрым и сильным, что половина мозга еще функционировала, когда вторая была целиком оторвана.
— Мне жаль ее, хоть я и знаю, что она пошла на это добровольно.
— Не надо жалеть. Ей еще повезло. Тебе эта история известна, Ана?
— Я же нездешняя.
— Я что-то такое слышал… вроде ты была солдатом, а потом с тобой случилось что-то ужасное. Ладно, я тебе расскажу. Сканирование прошло успешно, ошибка оказалась в программе, которая должна была управлять хранением и использованием полученной информации. То есть позволять анимациям уровня альфа развиваться во времени, обогащать свою память, свои эмоции и так далее. Словом, пользоваться всем тем, что делает человека человеком. Программа работала хорошо до тех пор, пока не был сканирован последний из Восьмидесяти, что произошло ровно через год после сканирования самого первого. После этого в записях альфа стали развиваться странные патологии. Одни оказались безвозвратно погубленными, другие безнадежно зациклились.
— А ты сказал, ей повезло?
— Альфы некоторых из Восьмидесяти еще продолжали функционировать, — ответил Тараши. — Им удалось протянуть около полутора столетий. Даже Эпидемия их не коснулась — они успели уйти в защищенные компьютеры в теперешнем Ржавом Поясе. — Он помолчал. — Но там они оказались без всякого контакта с реальным миром и были обречены развиваться в невероятно сложном виртуальном.
— И твоя мать?..
— Предложила мне присоединиться к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103