К счастью, Кратер защищал город от самых страшных ветров и селей жидкого метана, а смесь горячих газов, изрыгаемых Утробой, могла быть превращена в пригодный для дыхания воздух весьма простым и дешевым технологическим процессом. Кое-где на Йеллоустоне были другие поселения людей, куда меньше Чазм-Сити, но у них наблюдались куда большие трудности с созданием локальной биосферы, особенно с обеспечением населения воздухом, пригодным для дыхания.
В первые дни своего пребывания на Йеллоустоне Хоури спрашивала у местных, почему вообще кому-то пришла в голову мысль заселить планету, раз она столь негостеприимна? На Краю Неба, может, действительно все время полыхают войны, но там хоть можно жить без куполов и систем, искусственно создающих пригодную для дыхания атмосферу. Однако Хоури скоро поняла, что ожидать более или менее содержательного ответа тут не приходится, даже в том случае, если подобный вопрос сразу же не примут за наглость чужака.
Впрочем, ответ и так был ясен. Провал привлек к себе первых исследователей, вокруг которых возникло скромное поселение, а затем и что-то вроде пограничного городка. Безумцы, игроки, лопоухие мечтатели летели сюда как мотыльки на огонь, привлеченные слухами о богатствах Утробы. Кое-кто возвращался домой разочарованным, кто-то погибал в горячих ядовитых глубинах вулкана. А кучка выживших энтузиастов гордилась странной красотой этих мест. Быстро пролетели двести лет, и вот кучка строений превратилась в ЭТО!
Город непрерывно и беспорядочно рос во всех направлениях, и, казалось, густой лес его оскаленных и переплетаюшихся зданий вот-вот исчезнет в туманной дымке Утробы. Только самые старые постройки до сих пор относительно хорошо сохранились. Эти здания, похожие на коробки, удержались во время Эпидемии потому, что в них не было систем саморемонта и самоперестройки. Напротив, новейшие небоскребы ныне напоминали странные, с торчащими обрубками ветвей и корней, куски плавника или древесные стволы в последней стадии гниения.
Когда-то эти небоскребы были гордыми и симметричными, пока Эпидемия не заставила их расти странно и беспорядочно, выбрасывая в стороны какие-то шарообразные утолщения, переплетаясь друг с другом, выделяя какие-то шишки и отростки, как у прокаженных. Теперь эти здания умерли, окоченев в странных формах, казавшихся специально разработанными безумными дизайнерами, чтобы будить в людях тревогу и дурные предчувствия. Возле них сложились трущобы, нижние ярусы превратились в смешение шанхаев и барахолок, освещавшихся по ночам факелами и кострами. В трущобах копошились маленькие фигурки людей, они шли пешком или ехали на рикшах по шатким мосткам, переброшенным через развалины. Тут почти не было повозок, использующих какой-либо вид энергии, кроме мускульной, а если и были, то только работающие на силе пара.
Трущобы никогда не поднимались выше десятого этажа небоскребов, так как могли легко обрушиться под собственной тяжестью, так что над ними еще на двести — триста метров поднимались относительно ровные, сравнительно слабо изуродованные Эпидемией стены огромных зданий. Никаких следов, что там живут люди, не было. Только на самых верхних этажах человеческое присутствие снова давало о себе знать. Там виднелись какие-то пристройки на столбах, похожие на гнезда аистов среди ветвей изуродованных небоскребов. Стекла этих пристроек отражали блеск силы и богатства. Они были ярко освещены. Сверкали неоновые рекламы. Лучи прожекторов, вырываясь из-под карнизов, выхватывали миниатюрные кабельные такси, связывавшие между собой различные районы города. Эти машины торопливо пробирались среди канатов, оплетавших здания точно хромосомные нити. У этого высотного города, возвышавшегося над трущобами, была кличка — Крона. Здесь никогда не было настоящего дня, подумала Хоури. Она тут еще ни разу не чувствовала себя проснувшейся: Крона казалась вечно погруженной в светлые сумерки.
— Ящик, когда же у вас выберется время, чтобы счистить дерьмо с Москитной Сетки?
Нг засмеялся — будто гравий пересыпался в жестяном ведре.
— Вероятнее всего — никогда. Разве что кто-то обнаружит способ делать из дерьма деньги.
— И кто из нас сейчас хает этот город?
— Мы-то с тобой можем себе это позволить. Ведь, покончив с этим делом, мы можем удрать на спутники вместе с другими приличными людьми.
— Ага, с теми, что в коробках. Сожалею, Ящик, но меня из списков вычеркни, а то как бы я разрыв сердца не получила от восторга. — Теперь перед ней открылась Утроба, ибо кабельное такси ползло по внутренней стороне тороидального купола. Утроба представляла собой глубочайший провал в материнских породах, ее изъеденные ветровой эрозией стены сначала были довольно пологи, а затем круто обрывались в бездну. Их покрывали трубы, уходящие в рычащую глубину, откуда извергались клубы паров. Там находилась станция, производившая крекинг газов и снабжавшая город воздухом для дыхания и теплом. — Кстати, об убийстве… Что за дела с этим оружием?
— Думаешь, сумеешь с ним разобраться?
— Ты платишь, я разбираюсь. Но мне надо знать, с чем я имею дело.
— Если у тебя проблемы, то придется спросить у самого Тараши.
— Он что, сам сконструировал эту штуковину?
— До самой мельчайшей детали.
Теперь машина шла над Монументом Восьмидесяти. Хоури никогда еще не видела его под таким углом. Если говорить правду, то отсюда он казался куда менее величественным, чем если на него смотреть снизу. Сейчас он производил впечатление сильно побитого непогодой и являл довольно жалкое зрелище. Это была пирамида с квадратным основанием, сложенная наподобие зиккурата. Его нижние этажи обросли трущобами и подпорками, как корабль ракушками. Наверху мраморная облицовка уступала место зеркальным окнам, но часть стекол разбилась, а металлические рамы сломались и вылетели, чего с улицы не было видно. Совершенно очевидно, что это место и было выбрано сценой для убийства.
Обычно о таких делах в известность заранее не ставили. Но, похоже, Тараши сам внес эту деталь в свой контракт. В контракты с будущей жертвой такие записи вносились, как правило, лишь в тех случаях, когда клиент считал свои шансы выжить и избавиться от преследователя за оговоренный период времени очень высокими. Это был способ, благодаря которому практически бессмертные богачи разгоняли скуку жизни, переставая повиноваться установленным правилам и порядкам. Если у них получалось пережить контракт, а так это и было в большинстве случаев, они могли еще долго хвастать своими подвигами.
Хоури могла датировать начало своего участия в Игре Теней совершенно точно. То был день, когда она очнулась на орбите Йеллоустона, в одном из спутников с криогенными установками, которым заправлял орден Ледяных Нищенствующих. Хотя никаких Нищенствующих на Краю Неба не наблюдалось, она кое-что о них слыхала, в том числе и об их функциях. Это была добровольная религиозная организация, посвятившая себя помощи тем, кто получил травмы при космических перелетах. Очень частым результатом размораживания после глубокого сна являлась, например, амнезия.
Это уже само по себе было плохой новостью. Может быть, ее амнезия стерла даже воспоминания о том, что она принимала участие в каком-то космическом перелете, так как последнее, что помнила Хоури, было делом весьма специфическим: она лежала в медицинской палатке на поверхности Края Неба. Причем рядом с ней лежал ее муж Фазиль. Оба были ранены в очередном сражении. Ранения жизни не угрожали и могли быть излечены в любом орбитальном госпитале. Пришел санитар и стал готовить их к погружению в криогенный сон. Их должны были охладить, отправить на орбиту в шаттле, а затем передать туда, где есть криогенная установка. Там их должны были продержать до тех пор, пока не освободятся места в хирургическом отделении. Весь процесс мог продлиться несколько месяцев, но, по словам санитара, есть неплохие шансы, что война все еще будет продолжаться, когда они снова будут готовы приступить к исполнению своих обязанностей. Хоури и Фазиль были склонны поверить санитару — в конце концов, разве они не настоящие профи?
Так. А потом она восстала от сна. Но вместо того, чтобы быть переведенной в палату для выздоравливающих в госпитале, Хоури оказалась перед сворой Ледяных Нищенствующих, говорящих с йеллоустонским акцентом. Нет, заявили они ей, нет у нее амнезии. И травмы при пробуждении тоже нет. Все обстоит куда как хуже.
Все дело было в том, что главный Нищенствующий обозвал бюрократической ошибкой. Случилось это на орбите Края Неба, когда в криогенную установку попала ракета. Хоури и Фазиль оказались среди немногих счастливцев, оставшихся в живых, но зато все их документы погибли. Попытались произвести идентификацию замороженных, но ошибок избежать не удалось. Хоури приняли за наблюдательницу-демаристку, прибывшую на Край Неба, чтобы изучать войну и уже готовившуюся к отбытию обратно на Йеллоустон, когда она попала под обстрел. Хоури прооперировали, а затем погрузили на борт корабля, уже готовившегося к старту. К сожалению, с Фазилем никаких ошибок не произошло. Пока Хоури спала в криогенной установке корабля, а ее тело переносилось черт-те куда за многие световые годы к Эпсилону Эридана, Фазиль старел — на один год за каждый год ее полета. Разумеется, сказали Нищенствующие, ошибку быстро обнаружили, но было уже поздно. Кораблей, которые отправлялись бы в нужном ей направлении, в настоящее время нет, и не будет еще лет десять. Да и если бы Хоури вернулась на Край Неба, немедленно (что опять-таки невозможно, учитывая, на какие планеты летят корабли, вращающиеся сейчас на орбитах вокруг Йеллоустона), прошло бы лет сорок, пока она снова могла бы встретиться с Фазилем. И все бы это время Фазиль не ведал, что она возвращается к нему. Так что он вполне мог бы создать себе новую семью, жениться, завести детей и даже внуков. Вернись Хоури к нему, она стала бы призраком прошлого, давно поглощенного Небытием. И все это в предположении, что Фазиль не погиб, вернувшись на фронт.
До того как Нищенствующие изложили все это Хоури, она никогда не задумывалась о скорости света. Знала только, что во всей вселенной нет ничего, что двигалось бы быстрее… но, как она теперь убедилась, это движение было слишком медленным, чтобы сохранить жизнь любви. Одно мгновение беспощадной ясности — и она поняла, что важнейшие структуры вселенной — ее физические законы — сговорились между собой, чтобы подвести ее к пропасти, полной ужаса и потерь. Было бы легче, куда легче, если бы знать, что Фазиль умер. Теперь же между нею и им лежит океан Неизвестности — Пространство и Время. Гнев, вспыхнувший в ней, требовал выхода, чтобы не взорвать ее изнутри.
Позже, но в тот же день, к ней пришел человек, предложивший ей работу контрактника-убийцы, и она удивительно легко согласилась.
Имя человека было Таннер Мирабель. Как и она, он был бывшим солдатом с Края Неба. Таннер считался настоящим специалистом по выискиванию потенциальных убийц. Именно поэтому он сразу обнаружил талант Хоури, как только ее разморозили. Мирабель связал ее с неким мистером Нг'ом — известным герметиком. Интервью с Нг'ом не замедлило состояться. За ним последовали психометрические тесты. Убийцы, как считали на этой планете, должны быть здравомыслящими, склонными к аналитическому мышлению людьми. Они должны четко различать убийство законное и то, когда оно преступает весьма смутную границу, превращаясь в уголовное преступление. В противном случае Компания может вылететь в трубу.
Все эти тесты Хоури прошла легко.
Были и другие. Иногда заказчики требовали дико хитроумных способов своей потенциальной ликвидации, поскольку в глубине души считали, что до убийства дело не дойдет, ибо полагали себя столь умными и хитрыми, что уже воображали, как убийца остается с носом после истечения определенных контрактом дней или даже месяцев охоты. Поэтому Хоури надлежало свести близкое знакомство со всеми видами оружия. Оказалось, в этой области у нее таланты такие, о каких она и не подозревала.
Но даже она не видела ничего похожего на то оружие, которое ей доставила «добрая фея» в этот раз.
Ей потребовалось не менее минуты, чтобы понять, как собирается эта винтовка. Получилось нечто вроде снайперского карабина с чудовищно толстым перфорированным стволом. Обойма содержала несколько похожих на дротики пуль. Вблизи от головки каждой пули был выгравирован небольшой значок — голографическое изображение черепа. Это удивило Хоури — она никогда еще не применяла против своих клиентов отравленные пули.
А что за дела с этим Монументом?
— Ящик, — сказала она. — Есть еще кое-что…
В этот момент ее машина неожиданно резко пошла вниз. Рикши изо всех сил кинулись в разные стороны, чтобы избежать неминуемого столкновения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103