Вся Земля стремилась бежать к звездам. И немедленно. Это в конечном итоге и погубило планету.
К этому времени земляне уже поняли, что аркологи — не временное прибежище, где можно пересидеть причуды климата, покуда Терцентрал не остудит атмосферу, не очистит воздух и не вернет воздушные потоки на место. Отравленные облака и армадные бури пришли навсегда. Тому, кто хотел жить под открытым небом, следовало поискать себе чужое.
В интересах справедливости, а попросту говоря — ради поддержания своей сомнительной власти над правительствами отдельных штатов, Терцентрал постановил, что право покинуть Землю имеет каждый, без исключений. Вот последнее-то уточнение, принятое для того, чтобы умиротворить некоторые шумные меньшинства, и привело на практике к тому, что колонисты представляли собой многонациональную, всерасовую смесь, точно отвечавшую демографическому распределению на Земле. Никакого лимита числа выезжающих не ставилось, но баланс соблюдался жестко. Если какое-то государство победнее не могло позволить себе выполнить квоту, Терцентрал распределял освободившиеся места, чтобы богатые страны не могли пожаловаться, что их обделяют. Короче говоря, это был типичный пример политического компромисса.
И в общем и целом система работала — и на Нюване, и на других террасовместимых планетах, найденных новыми прыжковыми кораблями. Первые десятилетия межзвездной колонизации были счастливой эпохой, когда общие достижения легко восходили над старыми сварами. Нюван и его собратья демонстрировали миру редкостное единство.
К сожалению, продержалось оно недолго. Когда планета оказывалась покоренной, а дух пионеров исчезал бесповоротно, древнее соперничество вспыхивало с новой силой. Колониальная администрация уступала место локальному правительству, а политики очень скоро перенимали худшие, джингоистские аспекты национализма двадцатого столетия, с поразительной легкостью уводя за собою толпу. И в этот раз враждующие нации не разделяли ни моря, ни границы — все религии, культуры, расы, идеологии и языки сосуществовали в тесных рамках городских агломераций. Следствием становились бунты, уносившие множество жизней и подрывавшие экономику.
Сама по себе проблема решилась в 2156 году, когда штат Терцентрала Калифорния основал первую этническую колонию — Новую Калифорнию, открытую исключительно для калифорнийцев. Идею эту, поначалу вызвавшую множество кривотолков, подхватили другие штаты. Вторая колониальная волна оказалась не подверженной усобицам, терзавшим колонии волны первой, открыв путь массовой эмиграции эпохи Великого Расселения.
Покуда новые этнические колонии успешно поглощали избыточное население Земли и процветали, заселенные ранее миры теряли уже освоенные экономические и культурные рубежи. Ложная заря уступила место вечным сумеркам.
— Что случилось с астероидами? — полюбопытствовал Лоуренс Диллон.
Квинн задумчиво разглядывал изображения с сенсоров «Танту», проецируемые на полусферу голоэкрана в ногах его ложа. На орбиты вокруг Нювана были выведены одиннадцать астероидов, чьи рудные запасы должны были снабжать сырьем фабрики планеты. Обычно такие астероиды вырастали в крупные центры торговли, окруженные флотилией промышленных станций.
Сенсоры фрегата показывали, что восемь астероидов излучали, как обычно, в радио — и инфракрасном диапазоне. Оставшиеся три были холодны и темны. Оптические сенсоры высокого разрешения, наведенные на ближайший такой астероид, показывали разрушенные агрегаты, цеплявшиеся за серый камень. На одном сохранился даже космопорт, хотя он больше не вращался — шпиндель был погнут, а сам диск пробит во многих местах.
— У них тут часто бывали межнациональные войны, — объяснил Квинн.
Лоуренс уставился на него, недоуменно нахмурившись.
— Там, внизу, живет уйма разных народов, — объяснил Квинн. — Ужиться друг с другом они не могут, вот и воюют.
— Если они друг друга так ненавидят, то почему не разлетятся?
— Не знаю. Их спроси.
— Кого?
— Лоуренс, заткнись! Я пытаюсь думать. Двайер, нас засекли уже?
— Да, спутники слежения сразу навелись. Мы получили уже три запроса на опознание — все из разных командных центров. Пока что всем хватило идентификационного кода.
— Отлично. Грейпер — будешь нашим связистом.
— Да, Квинн! — Грейпер подпустил в голос энтузиазма, показывая, какой он ценный.
— Держись нашей легенды. Вызови все эти штабы по очереди и намекни ублюдкам, что флот Конфедерации направил нас в эту систему наблюдателями. Мы останемся на высокой орбите до дальнейшего извещения, и если кому-то потребуется поддержка огнем против одержимых мишеней — мы с радостью.
— Понял, — Грейпер принялся отдавать команды бортовому компьютеру.
— Двайер, — бросил Квинн, — соедини меня с комм-сетью Нювана.
Он оттолкнулся от бархатного противоперегрузочного ложа и зацепился за липучку напротив большого пульта связи.
— Э-э, Квинн… тут такое дело — сенсоры мне выдают полсотни платформ связи на геосинхронной, — нервно пробормотал Двайер. Он держался на своем посту, цепляясь за крепежные петли, едва не касаясь голоэкрана носом, точно чем ближе он к нему будет, тем внятнее станут данные. — Компьютер говорит, что у них девятнадцать отдельных комм-сетей и некоторые даже не соединены друг с другом.
— Ну и что? Я же сказал, кретин, там внизу херова уйма разных стран.
— А которая тебе нужна?
Квинн поразмыслил, вызывая перед своим мысленным взором нужного человека — его манеры, голос, акцент.
— Народы североамериканского происхождения там есть?
Двайер глянул на голоэкран.
— Пять. Тонала, Новая Доминика, Новая Джорджия, Квебек и Исламская республика Техас.
— Дай мне Новую Джорджию.
Его собственный голоэкран заполнили строки данных. Несколько минут он изучал их, потом вызвал регистр и запустил подпрограмму поиска.
— Кто этот парень, Квинн? — спросил Лоуренс.
— Зовут Двенадцать-Т. Тот еще засранец — гангстер, у него своя банда. Если нужна какая-нибудь хрень редкая — это к нему.
Подпрограмма поиска закончила работу, и Квинн запросил найденный ею адрес.
— Да-а? — донесся до него голос.
— Мне нужен Двенадцать-Т.
— Мать, тля, нет тут с такой кликухой никого,
— Слушай меня, придурок, этот адрес зарегистрирован на его имя. Дай его сюда.
— Кореш его типа? Датавизируй.
— Не могу.
— Да? Тогда не кореш. Кому с ним надо перетереть, типа личный код знает.
— Ну ладно же. Я скажу тебе волшебное слово — Баннет. Если не веришь, что оно волшебное, отследи, откуда я звоню. И дай мне сюда Двенадцать-Т, потому что, если звоню я, тебе мало не покажется.
Двайер близоруко вгляделся в экран.
— Он отслеживает вызов. До спутника уже добрался. Крутая программа.
— Наверное, оч-чень нужная, — пробурчал Квинн.
— Что у тебя — проблемы какие, засранец? — поинтересовался уже другой голос, очень похожий на тот, какой запомнился Квинну, — тихий рокочущий басок, слишком хриплый, чтобы звучать певуче. Квинн сам видел шрам на горле гангстера, повредивший его голосовые связки.
— Никаких проблем. Есть предложение.
— Ты на что нацелился, приятель? Что за монаший прикид? Ты не сильно похож на Баннет.
— Нет. — Квинн неторопливо придвинулся к линзе камеры в центре пульта и откинул капюшон сутаны. — Прогони программу распознавания.
— А, теперь вижу. Ты был у Баннет крысятником мелким… и подстилкой тоже, помню. Что тебе надо, тля?
— Дело есть.
— Что ты мне предложишь?
— А ты знаешь, на чем я прилетел?
— А как же. Счастливчик Вин проследил вызов. Сейчас жидким азотом ссыт.
— Корабль твой.
— В натуре?
— Точно.
— И что мне надо сделать — тебя оттрахать?
— Не стоит. Я его меняю. И только.
Шепчущему изменила выдержка.
— Ты, блин, хочешь поменять фрегат, ядри его, конфедеративного флота? На что, тля?
— А вот это надо обговорить. На борту серьезный хардвер есть. В убытке не окажешься.
— Обговорить, засранец? Если хардвер такой крутой, какого… ты его скинуть вздумал?
— Брат Божий не всегда орудует мечом. Есть иные пути принести слово Его неверным.
— Кончай мне вуду клепать. Черт, как меня достали, блин, ваши сектанты из аркологов. Нет Бога, нет! И брата у него быть не может!
— Скажи это одержимым.
— Пидор! Педрила клепаный — вот ты кто и вся ваша свора!
— Так мы будем говорить или что? — Квинн знал, что бандит не откажется — чтобы он да боевой фрегат из рук выпустил?
— Ты меня на понт не бери. Побазарим.
— Отлично. Теперь скажи, к какому астероиду я могу пристать. И чтобы там не задавали слишком много вопросов. На орбите у тебя есть парни?
— А то ты не знаешь. Потому ко мне и сунулся. Базар ты ведешь, точно тебе король Кулу — брат, но здесь я говорю, что лабать. И я тебе не доверяю, крысятник.
— У меня под рукой столько пушек, что мне насрать. Дай мне причал.
— Жопа. Это тебе не хер собачий, тут пару дней нужно.
— Сорок восемь часов тебе даю. И чтобы к этому времени передо мной горел номер дока. Если нет — я тебя с лица земли сотру.
— Кончай пороть…
Квинн отключил связь и, запрокинув голову, оглушительно расхохотался.
Всего за несколько часов полог алых туч накрыл Экснолл. Появившиеся утром бледные облачка сменил накативший с юга непроглядно плотный вал. Вместе с ним в город пришел гром, его басовитые раскаты кружили над городом, точно нервные птицы. Найти на небосводе солнце было невозможно, однако свет его каким-то образом проникал через полог, не меняя оттенка и не слабея.
Мойо шагал по Мэйнгрин, собираясь отыскать какой-нибудь транспорт для детишек Стефани. Чем дольше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась. Стефани, как всегда, оказалась права — эта затея придавала его бытию позитивную цель. И он не хотел просидеть вечность в Экснолле.
Он прошел, не останавливаясь, мимо кафе с пончиками и парка, где играли в бейсбол. Сосредоточившись, он мог ощутить вокруг себя здания, точно тени в тумане — пространство мнилось темным, материя представала чем-то вроде прозрачной марли. Различить отдельные предметы было трудно, а мелкие — и вовсе невозможно, но Мойо решил, что автобус он как-нибудь не пропустит.
Мусорщик опять был занят своим делом. Мужчина в серой куртке и фуражке самозабвенно размахивал метлой, медленно продвигаясь вдоль тротуара. Он появлялся каждый день. Никто еще не заставал его за другим занятием и не смог как-то разговорить, да и вообще заставить издать хоть звук.
Мойо постепенно осознавал, что не все одержимые Экснолла сумели приспособиться к новому своему бытию. Некоторые, как спортсмены-любители и владельцы кафе, заполняли дни маниакальной деятельностью — неважно, насколько бессмысленной. Другие бродили по городу, тупо пытаясь продолжить прерванное смертью существование. Эта суровая оценка собственные его усилия относила, скорее, к разряду апатических.
Внимание его привлекло плотное скопление теней за одним из магазинов покрупнее. Обойдя здание, Мойо обнаружил на стоянке большой грузовик. Во время захвата он несколько пострадал — белое пламя расплавило передние шины, превратив их в застывшие лужи пластика, темно-синяя краска обгорела и потрескалась, лобовое стекло рассыпалось в крошку. Но грузовик был большой.
Мойо уставился на ближайшую шину, представляя ее себе целой, новенькой. Ему предстояло формировать не иллюзию, но реальную материю. Затвердевший пластик потек вновь, псевдоподии его начали обтекать голую ось.
— Йо, чувак! Развлекаешься?
Мойо так увлекся шиной, что и не заметил приближающегося человека — а стоило. На первый взгляд казалось, что незнакомец отрастил себе темно-русую гриву; борода его доходила до пояса, как и роскошные вьющиеся волосы. Челка едва не закрывала крохотные желтые очочки с шестиугольными стеклышками, нелепо восседавшие на носу. Лиловые вельветовые брюки-клеш были украшены серебряными колокольчиками, при каждом шаге дребезжавшими не в лад.
— Не то чтобы очень. Твой грузовик?
— Эй! Собственность — это кража, мэн!
— Собственность — что?
— Кража. Ты вроде крадешь то, что по праву принадлежит всем. Этот грузовик — он неодушевленный. Если ты, конечно, не веруешь в металлическую Гаую — я так не верю. Но то, что он не сознает себя, не значит, что мы можем злоупотреблять присущей ему самоценностью, то есть способностью перевозить всяких орлов.
— Орлов? Я вообще-то детей хотел отсюда вывезти.
— А, ладно, тоже круто. Но я дык что хотел сказать… грузовик — он вроде как общий. Его строили люди, и люди должны им все вместе владеть.
— Его киберсистемы строили.
— Ой нет. Это вроде самая крутая фишка капитализма. Эк, здорово они тебя разагитировали. О, затянись, затянутый! Выйди из себя. — Он протянул Мойо толстый косяк, уже зажженный и распространяющий по стоянке сладковатый запах.
— Нет, спасибо!
— Уводит в иные миры.
— Я уже из одного такого вернулся, спасибо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
К этому времени земляне уже поняли, что аркологи — не временное прибежище, где можно пересидеть причуды климата, покуда Терцентрал не остудит атмосферу, не очистит воздух и не вернет воздушные потоки на место. Отравленные облака и армадные бури пришли навсегда. Тому, кто хотел жить под открытым небом, следовало поискать себе чужое.
В интересах справедливости, а попросту говоря — ради поддержания своей сомнительной власти над правительствами отдельных штатов, Терцентрал постановил, что право покинуть Землю имеет каждый, без исключений. Вот последнее-то уточнение, принятое для того, чтобы умиротворить некоторые шумные меньшинства, и привело на практике к тому, что колонисты представляли собой многонациональную, всерасовую смесь, точно отвечавшую демографическому распределению на Земле. Никакого лимита числа выезжающих не ставилось, но баланс соблюдался жестко. Если какое-то государство победнее не могло позволить себе выполнить квоту, Терцентрал распределял освободившиеся места, чтобы богатые страны не могли пожаловаться, что их обделяют. Короче говоря, это был типичный пример политического компромисса.
И в общем и целом система работала — и на Нюване, и на других террасовместимых планетах, найденных новыми прыжковыми кораблями. Первые десятилетия межзвездной колонизации были счастливой эпохой, когда общие достижения легко восходили над старыми сварами. Нюван и его собратья демонстрировали миру редкостное единство.
К сожалению, продержалось оно недолго. Когда планета оказывалась покоренной, а дух пионеров исчезал бесповоротно, древнее соперничество вспыхивало с новой силой. Колониальная администрация уступала место локальному правительству, а политики очень скоро перенимали худшие, джингоистские аспекты национализма двадцатого столетия, с поразительной легкостью уводя за собою толпу. И в этот раз враждующие нации не разделяли ни моря, ни границы — все религии, культуры, расы, идеологии и языки сосуществовали в тесных рамках городских агломераций. Следствием становились бунты, уносившие множество жизней и подрывавшие экономику.
Сама по себе проблема решилась в 2156 году, когда штат Терцентрала Калифорния основал первую этническую колонию — Новую Калифорнию, открытую исключительно для калифорнийцев. Идею эту, поначалу вызвавшую множество кривотолков, подхватили другие штаты. Вторая колониальная волна оказалась не подверженной усобицам, терзавшим колонии волны первой, открыв путь массовой эмиграции эпохи Великого Расселения.
Покуда новые этнические колонии успешно поглощали избыточное население Земли и процветали, заселенные ранее миры теряли уже освоенные экономические и культурные рубежи. Ложная заря уступила место вечным сумеркам.
— Что случилось с астероидами? — полюбопытствовал Лоуренс Диллон.
Квинн задумчиво разглядывал изображения с сенсоров «Танту», проецируемые на полусферу голоэкрана в ногах его ложа. На орбиты вокруг Нювана были выведены одиннадцать астероидов, чьи рудные запасы должны были снабжать сырьем фабрики планеты. Обычно такие астероиды вырастали в крупные центры торговли, окруженные флотилией промышленных станций.
Сенсоры фрегата показывали, что восемь астероидов излучали, как обычно, в радио — и инфракрасном диапазоне. Оставшиеся три были холодны и темны. Оптические сенсоры высокого разрешения, наведенные на ближайший такой астероид, показывали разрушенные агрегаты, цеплявшиеся за серый камень. На одном сохранился даже космопорт, хотя он больше не вращался — шпиндель был погнут, а сам диск пробит во многих местах.
— У них тут часто бывали межнациональные войны, — объяснил Квинн.
Лоуренс уставился на него, недоуменно нахмурившись.
— Там, внизу, живет уйма разных народов, — объяснил Квинн. — Ужиться друг с другом они не могут, вот и воюют.
— Если они друг друга так ненавидят, то почему не разлетятся?
— Не знаю. Их спроси.
— Кого?
— Лоуренс, заткнись! Я пытаюсь думать. Двайер, нас засекли уже?
— Да, спутники слежения сразу навелись. Мы получили уже три запроса на опознание — все из разных командных центров. Пока что всем хватило идентификационного кода.
— Отлично. Грейпер — будешь нашим связистом.
— Да, Квинн! — Грейпер подпустил в голос энтузиазма, показывая, какой он ценный.
— Держись нашей легенды. Вызови все эти штабы по очереди и намекни ублюдкам, что флот Конфедерации направил нас в эту систему наблюдателями. Мы останемся на высокой орбите до дальнейшего извещения, и если кому-то потребуется поддержка огнем против одержимых мишеней — мы с радостью.
— Понял, — Грейпер принялся отдавать команды бортовому компьютеру.
— Двайер, — бросил Квинн, — соедини меня с комм-сетью Нювана.
Он оттолкнулся от бархатного противоперегрузочного ложа и зацепился за липучку напротив большого пульта связи.
— Э-э, Квинн… тут такое дело — сенсоры мне выдают полсотни платформ связи на геосинхронной, — нервно пробормотал Двайер. Он держался на своем посту, цепляясь за крепежные петли, едва не касаясь голоэкрана носом, точно чем ближе он к нему будет, тем внятнее станут данные. — Компьютер говорит, что у них девятнадцать отдельных комм-сетей и некоторые даже не соединены друг с другом.
— Ну и что? Я же сказал, кретин, там внизу херова уйма разных стран.
— А которая тебе нужна?
Квинн поразмыслил, вызывая перед своим мысленным взором нужного человека — его манеры, голос, акцент.
— Народы североамериканского происхождения там есть?
Двайер глянул на голоэкран.
— Пять. Тонала, Новая Доминика, Новая Джорджия, Квебек и Исламская республика Техас.
— Дай мне Новую Джорджию.
Его собственный голоэкран заполнили строки данных. Несколько минут он изучал их, потом вызвал регистр и запустил подпрограмму поиска.
— Кто этот парень, Квинн? — спросил Лоуренс.
— Зовут Двенадцать-Т. Тот еще засранец — гангстер, у него своя банда. Если нужна какая-нибудь хрень редкая — это к нему.
Подпрограмма поиска закончила работу, и Квинн запросил найденный ею адрес.
— Да-а? — донесся до него голос.
— Мне нужен Двенадцать-Т.
— Мать, тля, нет тут с такой кликухой никого,
— Слушай меня, придурок, этот адрес зарегистрирован на его имя. Дай его сюда.
— Кореш его типа? Датавизируй.
— Не могу.
— Да? Тогда не кореш. Кому с ним надо перетереть, типа личный код знает.
— Ну ладно же. Я скажу тебе волшебное слово — Баннет. Если не веришь, что оно волшебное, отследи, откуда я звоню. И дай мне сюда Двенадцать-Т, потому что, если звоню я, тебе мало не покажется.
Двайер близоруко вгляделся в экран.
— Он отслеживает вызов. До спутника уже добрался. Крутая программа.
— Наверное, оч-чень нужная, — пробурчал Квинн.
— Что у тебя — проблемы какие, засранец? — поинтересовался уже другой голос, очень похожий на тот, какой запомнился Квинну, — тихий рокочущий басок, слишком хриплый, чтобы звучать певуче. Квинн сам видел шрам на горле гангстера, повредивший его голосовые связки.
— Никаких проблем. Есть предложение.
— Ты на что нацелился, приятель? Что за монаший прикид? Ты не сильно похож на Баннет.
— Нет. — Квинн неторопливо придвинулся к линзе камеры в центре пульта и откинул капюшон сутаны. — Прогони программу распознавания.
— А, теперь вижу. Ты был у Баннет крысятником мелким… и подстилкой тоже, помню. Что тебе надо, тля?
— Дело есть.
— Что ты мне предложишь?
— А ты знаешь, на чем я прилетел?
— А как же. Счастливчик Вин проследил вызов. Сейчас жидким азотом ссыт.
— Корабль твой.
— В натуре?
— Точно.
— И что мне надо сделать — тебя оттрахать?
— Не стоит. Я его меняю. И только.
Шепчущему изменила выдержка.
— Ты, блин, хочешь поменять фрегат, ядри его, конфедеративного флота? На что, тля?
— А вот это надо обговорить. На борту серьезный хардвер есть. В убытке не окажешься.
— Обговорить, засранец? Если хардвер такой крутой, какого… ты его скинуть вздумал?
— Брат Божий не всегда орудует мечом. Есть иные пути принести слово Его неверным.
— Кончай мне вуду клепать. Черт, как меня достали, блин, ваши сектанты из аркологов. Нет Бога, нет! И брата у него быть не может!
— Скажи это одержимым.
— Пидор! Педрила клепаный — вот ты кто и вся ваша свора!
— Так мы будем говорить или что? — Квинн знал, что бандит не откажется — чтобы он да боевой фрегат из рук выпустил?
— Ты меня на понт не бери. Побазарим.
— Отлично. Теперь скажи, к какому астероиду я могу пристать. И чтобы там не задавали слишком много вопросов. На орбите у тебя есть парни?
— А то ты не знаешь. Потому ко мне и сунулся. Базар ты ведешь, точно тебе король Кулу — брат, но здесь я говорю, что лабать. И я тебе не доверяю, крысятник.
— У меня под рукой столько пушек, что мне насрать. Дай мне причал.
— Жопа. Это тебе не хер собачий, тут пару дней нужно.
— Сорок восемь часов тебе даю. И чтобы к этому времени передо мной горел номер дока. Если нет — я тебя с лица земли сотру.
— Кончай пороть…
Квинн отключил связь и, запрокинув голову, оглушительно расхохотался.
Всего за несколько часов полог алых туч накрыл Экснолл. Появившиеся утром бледные облачка сменил накативший с юга непроглядно плотный вал. Вместе с ним в город пришел гром, его басовитые раскаты кружили над городом, точно нервные птицы. Найти на небосводе солнце было невозможно, однако свет его каким-то образом проникал через полог, не меняя оттенка и не слабея.
Мойо шагал по Мэйнгрин, собираясь отыскать какой-нибудь транспорт для детишек Стефани. Чем дольше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась. Стефани, как всегда, оказалась права — эта затея придавала его бытию позитивную цель. И он не хотел просидеть вечность в Экснолле.
Он прошел, не останавливаясь, мимо кафе с пончиками и парка, где играли в бейсбол. Сосредоточившись, он мог ощутить вокруг себя здания, точно тени в тумане — пространство мнилось темным, материя представала чем-то вроде прозрачной марли. Различить отдельные предметы было трудно, а мелкие — и вовсе невозможно, но Мойо решил, что автобус он как-нибудь не пропустит.
Мусорщик опять был занят своим делом. Мужчина в серой куртке и фуражке самозабвенно размахивал метлой, медленно продвигаясь вдоль тротуара. Он появлялся каждый день. Никто еще не заставал его за другим занятием и не смог как-то разговорить, да и вообще заставить издать хоть звук.
Мойо постепенно осознавал, что не все одержимые Экснолла сумели приспособиться к новому своему бытию. Некоторые, как спортсмены-любители и владельцы кафе, заполняли дни маниакальной деятельностью — неважно, насколько бессмысленной. Другие бродили по городу, тупо пытаясь продолжить прерванное смертью существование. Эта суровая оценка собственные его усилия относила, скорее, к разряду апатических.
Внимание его привлекло плотное скопление теней за одним из магазинов покрупнее. Обойдя здание, Мойо обнаружил на стоянке большой грузовик. Во время захвата он несколько пострадал — белое пламя расплавило передние шины, превратив их в застывшие лужи пластика, темно-синяя краска обгорела и потрескалась, лобовое стекло рассыпалось в крошку. Но грузовик был большой.
Мойо уставился на ближайшую шину, представляя ее себе целой, новенькой. Ему предстояло формировать не иллюзию, но реальную материю. Затвердевший пластик потек вновь, псевдоподии его начали обтекать голую ось.
— Йо, чувак! Развлекаешься?
Мойо так увлекся шиной, что и не заметил приближающегося человека — а стоило. На первый взгляд казалось, что незнакомец отрастил себе темно-русую гриву; борода его доходила до пояса, как и роскошные вьющиеся волосы. Челка едва не закрывала крохотные желтые очочки с шестиугольными стеклышками, нелепо восседавшие на носу. Лиловые вельветовые брюки-клеш были украшены серебряными колокольчиками, при каждом шаге дребезжавшими не в лад.
— Не то чтобы очень. Твой грузовик?
— Эй! Собственность — это кража, мэн!
— Собственность — что?
— Кража. Ты вроде крадешь то, что по праву принадлежит всем. Этот грузовик — он неодушевленный. Если ты, конечно, не веруешь в металлическую Гаую — я так не верю. Но то, что он не сознает себя, не значит, что мы можем злоупотреблять присущей ему самоценностью, то есть способностью перевозить всяких орлов.
— Орлов? Я вообще-то детей хотел отсюда вывезти.
— А, ладно, тоже круто. Но я дык что хотел сказать… грузовик — он вроде как общий. Его строили люди, и люди должны им все вместе владеть.
— Его киберсистемы строили.
— Ой нет. Это вроде самая крутая фишка капитализма. Эк, здорово они тебя разагитировали. О, затянись, затянутый! Выйди из себя. — Он протянул Мойо толстый косяк, уже зажженный и распространяющий по стоянке сладковатый запах.
— Нет, спасибо!
— Уводит в иные миры.
— Я уже из одного такого вернулся, спасибо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89