Рассказы его кажутся столь убедительными, что даже я засомневался — вдруг Габорн и вправду обманщик. Но отец мой стал каким-то… неуравновешенным. Он, например, говорит о чем-то и внезапно меняет тему, либо же отдает вдруг какой-то не имеющий отношения к разговору приказ. Он… даже двигается как-то странно.
— Да, он похож на сумасшедшего — и при этом опасного, — сказал Габорн. — Почему вы ни с кем не говорили до сих пор? Чего вы ждали?
Селинор хмуро посмотрел на Габорна.
— Когда мне было десять лет, мой дед сошел с ума, у него тоже были всякие видения и галлюцинации. И родители, ради его же безопасности, посадили его в клетку в подвале под нашей башней. Ночами напролет я слышал его бормотание и смех. Отец рассказал мне, что это — проклятие всего нашего рода. Он пытался обеспечить деда всеми возможными удобствами в его последние дни. Мы объявили, что дед скончался, а в это время четыре вектора постоянно передавали ему метаболизм, чтобы он состарился и умер поскорее.
И отец заставил меня поклясться, что буде с ним произойдет то же самое, я поступлю с ним в точности, как он — с дедом.
Я всегда держал свое слово. Если мой отец сошел с ума, он все же заслуживает сострадания.
— Конечно, — сказал Габорн. Но тревога его не отпускала. Теперь на границах Гередона появился еще и сумасшедший. А он-то надеялся обрести в Андерсе такого же союзника, как в Орвинне и Ловикере.
Закончив разговор, Габорн велел садиться на лошадей, и они помчались в Тор Дуан. Дороги были сухие, солнце светило ярко, отдохнувшие лошади неслись во весь опор. Всадники на сильных конях вырвались вперед, и войско постепенно стало растягиваться.
Через час Габорн, чародей Биннесман и еще несколько лордов уже подъезжали по Атерфильской тропе к Тор Дуану. «Дворец» Тор Дуана был старше всех известных людям строений. То был, собственно, вовсе и не дворец. Он представлял из себя огромный красный шатер, раскинутый в кругу гигантских белых камней.
Эти грубо вытесанные камни в восемьдесят футов высотой и сорок шириной высились на вершине Тор Дуана, напоминая зубы великана. На них крест-накрест были возложены другие глыбы, каждая тоже не менее восьмидесяти футов длиной и весом в сотни тысяч тонн.
Никто не знал, кому, когда и зачем понадобилось их здесь устанавливать. Но, по преданию, из этих камней раса великанов построила когда-то загон для Звездной Кобылы, откуда она впоследствии вырвалась и стала созвездием, и место это назвали «Стойлом Белой Кобылы».
Конечно, такие камни могли установить только великаны, но даже нынешним, холмовым великанам, что обитали в Инкарре, это было бы не под силу.
И для чего? Уж, наверное, не для какой-то великанской лошади. Просто Всадникам Флидса любая груда камней казалась похожей на загон.
Габорн считал, что камни отмечали могилу какого-то древнего короля великанов, правда, костей в этом месте никто не находил.
Конные кланы Флидса почти три тысячи лет собирались на вершине Тор Дуана для ежегодных игр и военных советов, и наконец он стал местом постоянного обитания Высокой Королевы.
Сами кочевницы, сестры-всадницы всегда смеялись над людьми, которые селились в одном месте. И потому королевским дворцом на Тор Дуане служил огромный шатер, который стоял здесь уже тридцать поколений. К западу вдоль реки Чалки постепенно строились дома, и теперь в долине насчитывалось восемнадцать крепостей. Но сердцем Флидса оставался дворец на вершине холма.
Габорн испытал облегчение, когда, обогнув холмы, они увидели наконец этот алый шатер королевы Хейрин Рыжей, раскинутый между камнями. Перед входом в него были установлены две огромные бронзовые статуи кобыл, вставших на дыбы.
Вне каменного круга виднелись сотни шатров собравшихся на войну лордов конных кланов. Но их было слишком мало, и это смутило Габорна. Он надеялся, что королева Хейрин даст ему несколько отрядов. Но в битве с Радж Ахтеном пало много воинов, а большинство из оставшихся в живых уже отправилось отвоевывать замок Феллс.
Флидс был бедной страной, и у Хейрин Рыжей почти не осталось воинов, которых она могла бы предложить Габорну. Пожалуй, эта гордая женщина вообще ничего не могла ему уделить.
Вокруг дворца, как всегда, носились на конях сотни молодых Всадников, ибо предание гласило, что воин, который объедет семь раз великий каменный круг, трубя при этом в рог, будет удачлив в бою.
Кое-кто из лордов, сопровождавших Габорна, никогда не видел этого прежде, и среди свиты его послышались удивленные восклицания.
Скачущие Всадники натянули поводья и с таким же удивлением воззрились на Короля Земли.
Затем многие из них заставили своих коней подняться на дыбы в знак того, что желают служить Габорну. Но он не стал никого избирать, не решаясь делать это, пока не переговорит с королевой Хейрин Рыжей.
Габорн и его свита остановились возле статуй боевых кобыл и спешились; к ним тотчас подбежали слуги, чтобы принять лошадей и отвести их на королевские конюшни.
Нечасто случалось Габорну чувствовать себя столь маленьким и ничтожным, как во время прохода ко дворцу под сенью этих статуй и великих камней. Холодный ветер с холмов заставлял трепетать и волноваться алые шелковые стены шатра. Часовые, стоявшие у входа, откинули полог перед гостями.
Они вошли и оказались в просторной передней комнате с потолком в восемьдесят футов высотой, и слуга побежал доложить об их приходе королеве Хейрин Рыжей. Сквозь верхние слои шелка просвечивало солнце, заливая все алым сиянием, и даже на золотых вазах у стен играли красноватые отблески.
Лорды, приехавшие сюда впервые, разглядывали великолепные гобелены на стенах справа и слева от входа. На обоих была изображена эмблема Флидса: вставшая на дыбы огромная чалая кобыла с вырывающимся из ноздрей пламенем. Ее окружало зеленое поле, на котором можно было разглядеть каждую травинку и каждый цветок, и даже муравьев.
За стенами шатра вновь затрубили рога — молодые рыцари возобновили скачку вокруг дворца.
— Охо-хо, — шутливо сказал сэр Лангли, — как же мы будем держать совет при этаком гаме?
Он не мог, конечно, знать, что в Королевский кабинет, расположенный в центре двоица, не проникало ни одного звука.
Дворец был огромен. Крыша его состояла из трех слоев ткани, каждый около пятисот футов шириной. Вместо стен изнутри он был разделен на комнаты занавесями и гобеленами.
Бревенчатые настилы, укрепленные на столбах, образовывали первый, второй и третий этажи, которые соединялись деревянными лестницами. Гобелены и занавеси крепились на столбах, как на каркасах. И потому дворец Хейрин Рыжей был гораздо прочнее обыкновенного шатра, хотя и уступал прочностью каменным дворцам.
Вскоре к ним вышла королева Хейрин, высокая, сильная женщина. У нее были рыжие волосы, белая кожа, синие, как васильки, глаза. Она улыбнулась гостям, но радости в этой улыбке не было.
«Она знает, что я буду просить у нее солдат, — подумал Габорн, — и знает, что ничего не может дать».
На королеве была чешуйчатая кольчуга, у пояса — серебряный щит с эмблемой Флидса красной финифти. В руке она держала королевский скипетр, золотой жезл, сделанный в виде кнутовища с красным конским хвостом на конце.
— Ваше величество, — начала королева Хейрин, приветствуя Габорна, и затем сделала то, чего никто не мог ожидать. Она упала перед ним на колени и склонила голову.
И протянула ему свой скипетр.
Никогда ни одна высокая королева, Всадница Флидса, не склоняла головы перед мужчиной.
Габорн надеялся получить немного рыцарей и продовольствия для своих воинов и лошадей.
Вместо этого королева Хейрин предложила ему свое королевство.
Глава 41
Запах близкой грозы
Было позднее утро, когда Иом выехала наконец во Флидс вместе с Мирримой и сэром Хосвеллом. Ее Хроно, не имевшая сильной лошади, сразу отстала.
Иом взяла дары в замке Гроверман — больше, чем надеялась, но меньше, чем досталось Мирриме. Два дара силы, четыре — метаболизма и по одному — ловкости, ума и зрения. Да еще дары от собак — один дар слуха, по два жизнестойкости и чутья. Она и впрямь ощущала себя теперь «лордом-волком» — могущественным, неутомимым и смертельно опасным существом. Это было опьяняюще приятное чувство, но и ответственность свою Иом сознавала с новой силой.
Миррима намного превзошла королеву. Крестьяне, прознавшие о том, что она убила Темного Победителя, просто завалили ее дарами. Иом пришлось даже выдать ей еще форсиблей из своего личного запаса. Шестнадцать человек служили теперь Мирриме, и даров у нее было, вместе с полученными от собак, не меньше, чем у любого капитана стражи Гередона.
Миррима всегда была крупной женщиной. Наличие же даров придавало ее красоте какой-то даже грозный вид. Эти три Властителя Рун не нуждались ныне ни в какой охране, им хватало собственных сильных рук. Иом заметила, однако, что Мирриме как будто неприятно присутствие сэра Хосвелла, и тот старается держаться несколько позади.
Ветер гнал волны по траве, налетал порывами, словно подталкивая их на юг. Он нес с собою запах близкой грозы, хотя небо было чистым. После недавних дождей вереск покрылся крохотными пурпурными цветами, и поля вдалеке казались сплошь серо-голубого цвета. Иом скакала во весь опор, ибо в это холодное утро кобыла ее как будто стремилась обогнать ветер. Она делала сорок миль в час, но Иом было сложно сейчас определить ее скорость.
Раньше она никогда не успевала уследить за движением ног скачущей сильной лошади. Теперь же, с дарами метаболизма, Иом удавалось это без всякого труда.
Все остальное в мире стало безнадежно медлительным. Ворона махала крыльями в воздухе и как будто никак не могла сдвинуться с места. Стук стальных подков о дорогу казался низким и раскатистым, как бой барабанов великанов Фрот.
Даже думать Иом, к своему удивлению, стала быстрее. Раньше такое однодневное путешествие показалось бы ей коротким. Теперь же этот день как будто растянулся до пяти.
У нее почти никогда не было времени просто посидеть и подумать. А после этого длинного дня ей еще предстояло прожить ночь. При таком количестве даров метаболизма тринадцать часов темноты превращались в шестьдесят пять. Все воины, обладавшие метаболизмом, зимой обычно испытывали раздражение и подавленность, ибо ночи тянулись для них бесконечно. Иом с трепетом подумала о приближающейся зиме.
Всадники миновали несколько облетевших дубов, одетых уже только плющом, вскарабкавшимся до самых ветвей.
Дорога впереди спускалась к мелкому илистому ручью, и там на узком бревенчатом мостике сидел какой-то человек, а рядом в тени высокого дуба пила из ручья его лошадь.
Иом за полмили узнала цвета Мистаррии. Сидящий был в голубой тунике вестника с вышитым на правой стороне груди зеленым рыцарем. На боку — сабля, на голове — стальной шлем с длинным забралом. Обычный гонец. Маленького роста, с длинными серебряными волосами, словно поседел раньше времени.
Иом подняла руку, подавая знак своим спутникам придержать лошадей. Что-то в этом человеке было не так. Миррима встречала и раньше вестников Габорна, но не могла понять, в чем кроется странность.
Вестник увидел их и вскочил на ноги. Забрался в седло, пустил лошадь шагом навстречу. Он не сводил с них глаз, словно опасался, что они могут оказаться разбойниками.
Иом тоже придержала лошадь.
«Какой-то он странный, — подумала и она. — Улыбается, но улыбка у него не вежливая и не застенчивая. Скорее насмешливая, и глаза злые».
Оказавшись на достаточно близком расстоянии, она обратилась к нему:
— Куда вы едете, сударь? Гонец остановил коня.
— Везу послание для короля, — ответил он.
— От кого? — спросила Иом.
— Забавно, — ухмыльнулся вестник. — Что-то, когда я последний раз видел короля, титек у него не было.
Миррима опешила — конечно, всяк по-своему дает понять, что нечего совать нос не в свое дело, но подобной грубости она не слышала и от самого неотесанного мистаррийца.
— Зато у королевы были, когда я видела ее в последний раз, — голос Иом дрогнул от сдерживаемого гнева.
Вестник перестал улыбаться, но в темно-карих глазах его по-прежнему таился смех, словно в предвкушении шутки.
— Вы — королева?
Иом кивнула. По тону его можно было понять, что он ожидал большего и теперь разочарован. Даров обаяния и голоса Иом не брала. И королевой не выглядела. Она с трудом поборола желание ударить наглеца, решив, что лучше просто прогнать его со службы.
— Тысяча извинений, ваше величество, — сказал вестник. — Я не узнал вас. Мы прежде не встречались. В голосе его, однако, слышалась только насмешка.
— Дайте мне взглянуть на послание, — потребовала Иом.
— Простите, — сказал он. — Но оно предназначено для короля.
Иом вспыхнула. И вместе с гневом возросли и ее подозрения.
Вестник говорил быстро. Достаточно быстро, чтобы понять — у него не один дар метаболизма. Обычные гонцы столько не имеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85