– Сколько нужно хаморов для того, чтобы разжечь костер? – вопросил в пространство Ариг и тут же ответил сам себе: – Десять. Один собирает хворост, а остальные девять пытаются сообразить, что же делать с этим дальше.
– Хе-хе! – пролаял Псой. Этого короткого смешка было довольно для того, чтобы изобразить вежливость. Хотя в жилах офицера и не текла хаморская кровь, большинство его солдат были хаморами. Естественно, Агафий Псой стал на их сторону, когда аршаум вздумал насмехаться.
Пикридий Гуделин, однако, нашел шутку Арига забавной и тихо трясся от хохота с минуту. Горгид позволил себе криво улыбнуться. Ариг цеплялся за каждую возможность поиздеваться над своими восточными степными соседями.
И тут только Горгид сообразил, что не слышит гулкого басовитого хохота Виридовикса. Вот кто бы заржал над шуткой своего друга. Неужели этот лентяй еще дрыхнет? Горгид пристально вгляделся в темноту. Дождь становился все гуще. Кельта нигде не было видно.
– Виридовикс! – позвал Горгид.
Ему никто не ответил. Он окликнул кельта еще несколько раз. Безрезультатно.
– Наверное, по нужде побежал, – предположил Ланкин Скилицез.
Горгид услышал в темноте быстрые шаги. На миг ему показалось, что догадка Скилицеза была верной. Но к костру вышел один из часовых.
– Эй, в лагере! – крикнул солдат. – Вы что, свихнулись тут совсем? Зачем вы потушили костер? Продолжайте говорить, я найду вас по голосам. – Подойдя ближе, часовой спросил: – Все в порядке? Со мной случилось чтото странное… – Он говорил нарочито спокойно, пытаясь скрыть тревогу. – Я стоял на часах и вдруг стал терять сознание. Я побежал сюда за сменой. Думаю, не успел, потому что, когда я упал, пошел дождь. Странно. Как будто кузнец стучит молотом у меня в голове, а ведь я и капли кумыса не выпил, знал ведь, что мне дежурить первым. Да, которой час?
Как выяснилось, никто не знал, сколько времени. Но об этом говорили недолго – одна из лошадей фыркнула, удивленно и сердито, и с трудом поднялась на ноги. Вскоре начали неуклюже вставать и другие лошади.
Позабыв собственную головную боль, солдаты Псоя и Скилицез побежали к лошадям, торопливо переговариваясь на ходу на смеси видессианского и хаморского. Горгид наконец сообразил: во всем этом что-то не так. Лошади обычно не засыпали все вместе. Солдаты суетились вокруг вялых животных, пытаясь понять, почему те упали.
Ланкин Скилицез вернулся к потухшему костру.
– Горгид!
– Я здесь.
– Где? А, вот ты где. – В темноте офицер чуть не налетел на грека. – Прости, все эта проклятая тьма. Ни хрена не видать. – Лицо Скилицеза смягчилось. – Я слышал, ты врачеватель. Ты не мог бы взглянуть на наших лошадей? Они вроде в порядке, но…
Он развел руками. В темноте грек едва уловил это движение. Просьба не слишком обрадовала Горгида.
– Я больше не врач, – отозвался он кратко. Это слишком резкое заявление, решил он тут же и добавил: – Даже если бы я и был им, вряд ли смог бы помочь. Я почти ничего не знаю о животных. Ветеринарное дело очень отличается от медицины.
И требует куда меньше искусства и тонкости, подумал он, но вслух говорить об этом не стал.
Однако Скилицез уловил раздражение грека.
– Я не хотел тебя обидеть.
Горгид нетерпеливо наклонил голову в знак согласия. Он тут же пожалел о своем жесте: в голове что-то протестующе взорвалось нестерпимой болью.
– Виридовикс вернулся? – спросил Скилицез.
– Нет. Куда он, в конце концов, пропал? Где он расстелил одеяло? Если он все еще храпит, я сверну ему шею.
– Боюсь, я сделаю это первым. Придется тебе ждать своей очереди, – усмехнулся Скилицеэ, полуприкрыв глаза. – Кажется, он был там?
Горгид выругал себя за то, что не запомнил, где завалился спать кельт. Если врач (или историк) не умеет запоминать детали, на что он годен? Горгид всегда гордился своим умением подмечать мелочи. А вот теперь, когда именно это умение было бы кстати, оно подвело его.
Наступив в темноте на золу (и все еще удивляясь тому, что она такая холодная), грек пошел в ту сторону, куда показал Скилицез. Офицер был прав. На земле лежало одеяло, влажное от дождя. У изголовья валялся вещевой мешок Виридовикса и шлем кельта с большим обручем, обитым восемью бронзовыми шляпками. Но самого Виридовикса нигде не было видно.
Суматоха и шум в лагере заставили двух пропавших часовых подойти ближе, чтобы узнать, что случилось. Оба солдата нехотя признались, что они заснули на посту.
– Не стоит тревожиться, – важно произнес Пикридий Гуделин. – Ваша небрежность не принесла никакого вреда.
Агафий Псой рвал и метал – как всякий офицер, узнавший, что его солдаты спят на посту.
– Никакого вреда? – выкрикнул Горгид. – А Виридовикс?..
– На этот вопрос я, к моему великому сожалению, не могу дать ответа. Он твой друг и принадлежит твоему народу. Какие соображения вынудили его отправиться побродить?
Горгид открыл было рот, но тут же захлопнул его. У него не было ни малейшего представления о том, почему Виридовикс ушел «побродить». Знал он также, как бесполезно сейчас объяснять видессианину, что они с кельтом принадлежат к одному народу не больше, чем Гуделин и хаморы.
Остаток ночи был сырым и печальным. Никто не мог заснуть. Мешал не только моросящий дождь. Все держались настороженно. Что разбудило их среди ночи? Откуда эта головная боль, не дающая сомкнуть глаз? Разговоры вертелись вокруг этой темы.
– Я и раньше бывал пьян без похмелья, – заметил Ариг. – Но никогда у меня не случалось похмелья без доброй выпивки.
Как бы желая исправить это упущение, аршаум сделал добрый глоток из бурдюка с кумысом – своим неразлучным спутником.
Ближе к утру облака немного рассеялись. На востоке показался тонкий серп луны. Слишком тонкий, слишком низкий…
– Мы потеряли целый день! – воскликнул Горгид.
– Фос! Ты прав, – согласился Скилицез и обвел круг вокруг сердца. Он поднял руки к небу и пробормотал слова молитвы.
Молился не один Скилицез – Псой и видессиане в его отряде тоже обратились к Богу. Солдаты-хаморы плеснули на землю кумыса, чтобы отогнать злых духов. Даже Гуделин, которого куда больше религиозных проблем занимали вопросы могущества Империи, – и тот молился вместе со всеми.
– Злые духи коснулись нас. Мы должны принести в жертву лошадь, – заявил Ариг. Хаморы что-то прокричали в знак согласия.
Горгид слушал своих спутников с возрастающим раздражением. Пока те мямлили что-то о богах и духах, логический ум грека сразу нашел ясный ответ на все вопросы,
– Нас усыпили магией, чтобы похитить Виридовикса, – сказал он и через мгновение, следуя за нитью своих размышлений, добавил: – Авшар!
– Нет, – тут же отозвался Скилицез. – Если бы это был сам Авшар, мы проснулись бы в загробном мире.
– Что ж, тогда его подручные, – настаивал грек.
Он вспомнил о магическом мече кельта, но не стал упоминать об этом: чем меньше людей знает о друидах, тем меньше вероятности, что слух о чудесном оружии достигнет ушей колдуна… Если только каким-то чудом Горгид ошибался в своих умозаключениях. Но он не думал, что ошибался.
Постепенно становилось светлее. Горгид подошел ближе, чтобы осмотреть постель Виридовикса. Дыхание грека участилось, когда он заметил на одеяле пятна крови.
– Его похитили, пока мы были погружены в колдовской сон.
– Если и так, то что с того? – спросил Гуделин.
Чиновник был раздражен. Он привык к комфорту. Ему не доставляло никакого удовольствия сидеть без навеса под дождем в грязи, в этой бескрайней степи. – Положи на одну чашу весов нашу великую миссию, а на другую – жизнь одного наемника-варвара. Что, по-твоему, перевесит? Как только наше посольство добьется успеха (да поможет нам Фос!), мы сможем отправиться на поиски. Нам будут помогать отряды аршаумов. Но пока что судьба Виридовикса останется для нас задачей второстепенной.
Не веря собственным ушам, Горгид раскрыл рот.
– Но он ранен… Может, лежит где-то умирающий: Конечно же, он страдает, – сказал грек, коснувшись бурых пятен на одеяле. – Неужели вы оставите его в руках врагов?
Если Гуделин и был смущен, то никак не показал этого.
– В любом случае я не собираюсь лезть к ним в лапы и бросить на произвол судьбы миссию, ради которой меня сюда послали.
– Чернильная душа прав, – сказал Скилицез. Вид у него был такой, словно это признание оставило во рту горький привкус. – Безопасность Империи выше жизни одного человека. Любого человека. Твой соотечественник – отличный боец. Но он только один. А нам нужны сотни.
Никто из видессиан не был близко знаком с Виридовиксом. Горгид повернулся к Аригу. Аршаум был дружен с галлом – они провели вместе почти два года.
– Но ведь Виридовикс – твой друг!
Ариг потянул себя за ус. Он был явно смущен прямой просьбой. Личные узы значили для кочевника больше, чем для имперцев. Но Ариг был сыном кагана и понимал, что такое нужды государства.
– Это печалит меня… Боюсь, я не смогу помочь. Крестьянин говорит правду. Я должен думать о клане – сначала, а о себе – потом. Вридриш – не такая простая добыча. Он еще может освободиться сам.
– Будьте вы все прокляты, – сказал Горгид. – Если вам плевать на вашего товарища, то пустите меня. Мне он все еще дорог. Я сам пойду на поиски.
– Хорошо сказано, – тихо проговорил Ариг.
Несколько солдат Псоя эхом повторили слова аршаума. Взбешенный, Горгид даже не расслышал. Он бросал свои вещи в мешок.
К Горгиду подошел Скилицез. Положил ему на плечо свою сильную руку. Тот выругался и попытался высвободиться, но видессианский офицер был куда сильнее грека.
– Дай мне уйти, ты, проклятый богами олух!.. Какое тебе дело до меня? Я ухожу на поиски моего друга. Я нужен вам не больше, чем он.
– Ты же мужчина, а не ребенок, – мягко произнес Скилицез. Упрек был сделано умело и сильно задел грека – тот всегда гордился своей логикой.
Скилицез обвел рукой всю линию горизонта.
– Иди на поиски Виридовикса. Иди. – Как и Гуделин, Скилицез произносил имя галла очень тщательно. – Если хочешь, уходи. Но только куда ты пойдешь?
– Почему?.. – начал было грек и остановился в замешательстве. Почесал подбородок. Борода, оказывается, была весьма ценным подспорьем в затруднительных размышлениях. – Что говорят ваши донесения? Где сейчас Авшар? – спросил он наконец.
– Был к северо-западу от нас. Но эти новости уже могли устареть. Им несколько недель. Сейчас они, вероятно, ничего не стоят. Ты видел, как быстро передвигаются кочевники. Ни один закон не позволит проклятому князю-колдуну остаться с каким-либо кланом надолго.
– На северо-западе? Что ж, этого достаточно.
– Так ли? Я видел тебя в деле. У тебя нет опыта. Ты не умеешь находить следы и тропы. Да и дождь оставит тебе не слишком много примет, – безжалостно сказал Скилицез. – Даже если ты каким-то чудом догонишь своих врагов… Ты что, такой могучий воин и одолеешь их всех в одиночку? Разве этот меч поможет тебе? Ты вообще носишь его в мешке, а не на поясе!
Горгид остановился. Скилицез прав. Он и не подумал о гладии, который дал ему Гай Филипп. Засунул оружие в мешок между свитками. Впервые за много лет грек хотел бы владеть оружием. Было унизительно даже подумать о том, что он не сможет остановить какого-нибудь грязного варвара, который захочет насладиться его мучениями и смертью.
Горгид перерыл мешок и сердито бросил на землю гладий. Логика Панкина Скилицеза была несокрушимой.
– Что ж, тогда на запад, – произнес грек, испытывая ненависть к самой горькой необходимости этих слов. Ананке, подумал он. Жизнь – самый жестокий повелитель.
Скилицез протянул ему руку, сочувствуя, но грек не ответил на пожатие. Вместо этого он сказал:
– Продолжай учить меня рубке на мечах, хорошо?
Офицер кивнул в знак согласия.
В мыслях Горгид издевался над собой, как только мог. Он оставил Видесс и отправился в степи, чтобы стать историком. Он хотел резко изменить свою жизнь. Да, вот уж что ему удалось. Да так, как он даже и не ожидал. Все то, что он выбросил из своей жизни давным-давно – женщины, оружие, – все они поджидали его в степи. И он нашел их в изобилии. Да, все, что угодно. Только не история, ради которой он, собственно, и предпринял путешествие. Смешно, но сейчас Горгида это не особенно беспокоило.
Дождь все лил и лил с равнодушного неба.

Глава пятая
Отступление проходило лучше, чем Марк мог даже надеяться. Одержав победу, намдалени предпочитали преследовать разрозненные группы беглецов. Они вовсе не рвались дразнить большой, хорошо вооруженный и организованный отряд римлян. Несколько раз конники пытались было одолеть легионеров наскоком, но быстро отказывались от своей затеи и отправлялись на поиски более легкой добычи.
– Трусы получают по заслугам, – заметила Неврат, проходя мимо тела видессианина, лежащего с копьем в спине. В ее голосе звенело презрение. Неврат билась плечом к плечу со своим мужем. Колчан ее был почти пуст, сабля окровавлена. На лбу краснела ссадина от камня, задевшего ее, к счастью, только рикошетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76