Главное, чтоб самый сильный? Тебе с Матвеевым работать приятнее, да? С мальчишкой проще. И убрать его в последний момент будет проще, так?
— Клим! Прекрати истерику! — рявкает генерал, но получается у него неубедительно.
— Истерику? Да я чудом оттуда вышел — по сраным трубам, в дерьме и ржавчине! А все потому, что одна седая сволочь эксперименты ставит? Двух пауков сажает в банку и смотрит со спутника, кто кого придушит, да?
— Клим!!! — рявкает генерал и оборачивается к дальней стенке, за которой шофер. — Поехали уже! Поехали!
Я ударом ладони смахиваю с откидного столика распахнутый ноутбук, он клацает в воздухе и захлопывается. А на пол не падает только потому, что виснет на проводах. А я удивляюсь — чтобы вот с такой злобой швырнуть компьютер? Это надо было очень глубоко перевоплотиться. Но играть — так играть. Я сажусь на откидной столик, упираю руки в колени и смотрю на генерала. Генерал смотрит на меня.
Молчание длится несколько минут — очень долго. Наконец тонкие губы генерала расходятся, и он говорит:
— Наорался?
Я молчу, сверлю его глазами. Действительно, ведь Клим прав — генерал стравил нас, как пауков, и смотрел, кто кого. То есть, тьфу, что я говорю? Не Клим прав, а я прав. Но в образе Клима.
— Для тебя новость хорошая, — говорит генерал. — Дато убрали.
Я смотрю на него в упор, глаза в глаза, а мысль у меня одна — только бы в зрачках ничего не пробежало. Обычно в таких случаях что-то моргает внутри человека.
Сразу понял, о ком он говорит. Я о нем часто вспоминал. “В волка превращался. В козла превращался. Крылья на спине делал, как летучий мыш” — так и звучали в ушах слова Вахтанга. Сколько их еще бродит по свету, мутантов?
— А подробнее? — говорю.
— Запись посмотришь на базе.
Не видел я никогда этого Дато, но мне почему-то становится очень горько, будто он был моим родственником. Когда Вахтанг рассказал, как его горцы в пропасть сбросили, — не так было горько. Но догадывался я, чувствовал, что пропастью дело не кончится. И вот пожалуйста — узнать, что человек выжил и снова попал, на это раз уже в серьезные руки.
— А гарантии какие? Его уже один раз убивали?
— А ты откуда знаешь? — напрягается генерал и весь подается вперед, вглядываясь в мое лицо.
— Знаю.
— Откуда?
— Знаю. Потом расскажу.
— Сейчас расскажи!
— Потом расскажу. — Я прищуриваю глаза. — Сейчас не могу.
— Почему?
— Потом расскажу почему.
Правда хороший ответ? Это я еще от Аленки научился. Главное — уклониться от немедленного ответа под любым предлогом, намекая на самые зловещие и потусторонние обстоятельства, которые не дают ответить вслух и немедленно. Побожиться, что ответишь как на духу, ничего не скрывая, — все-все объяснишь. Но — потом, потому что сейчас нельзя. А потом, когда накал схлынет, можно удивленно поднять бровь: почему? Знаешь, так дико в тот момент голова болела… Да, поначалу Аленка часто такие штуки выкидывала… Замечаю, что генерал что-то говорит, а я отвлекся.
— От него хоть что-то осталось? — перебиваю.
— Клетки на генетику.
— Ну и какие теперь планы?
— Бизнес-леди искать, — говорит генерал. И у меня все внутри так и обрушивается. Потому что все это время — и с утра, и пока по городу бежал, я только и старался не думать про Инку. А не думать не получалось, все время чудилось, что ее хрупкая фигурка бежит рядом, или она что-то говорит, или головой своей стриженой кивает… Запало, не знаю почему. Зацепило.
— Мне б твою уверенность. — Я неряшливо цыкаю зубом.
— Не уверен уже? — усмехается генерал, и в его улыбке мне вдруг чудится мимика Клима. — Теория четверки. Теория точки и теория четверки, забыл?
— Теория четверки… — Я снова задумчиво цыкаю зубом. Делаю вид, что задумался, устал… Что ж это была за теория такая? Эх, вот бы к нашему набору свойств еще телепатию. “Бизнес-леди искать” — значит, ее еще не нашли. Как же они ее ищут?
— Найдется леди, — говорю, — теперь никуда не денется. Если Матвеева и даже Дато нашли.
— Смеешься? — мрачно кивает генерал. — Даже Дато…
— Смеюсь, — соглашаюсь я, хотя упорно не понимаю, чего тут смешного.
Но расспрашивать нельзя, и так на грани держусь. Хватит, нарасспрашивался уже на базе в образе генерала, ничем хорошим не кончилось.
— Если бы всех можно было держать на прицеле, как Дато, — неожиданно вздыхает генерал. — Окажется леди вторым Матвеевым — что тогда?
— Не вижу повода для шутки, — говорю холодно. — Матвеева нашли быстро.
Генерал смеется и качает головой. Чего смешного? Неужели они меня искали дольше, чем Дато?
Дальше мы едем молча, и вскоре фургон начинает петлять, раскачиваться, как неумелый лыжник, притормаживает пару раз, а затем и вовсе останавливается. Конечно, я и ожидал, что сейчас увижу серое здание того самого института той самой лесной воинской части, но, скажу прямо, глаз оно не радовало. Как часто здесь бывал Клим, вот вопрос? И что он здесь делал? Может, мне, пока не поздно, имеет смысл сослаться на.потерю памяти? Утерял в битве кусок мозга…
— Пойдем в переговорную, там просторно, — кивает генерал.
И мы с толпой сопровождающих идем сквозь проходную, поднимаемся на лифте на шестой и заходим в ту самую комнату с овальным столом и прилавками из оргстекла. Вроде даже ничего тут не изменилось. Даже газета та же самая на стене, обратно повесили. Хотя — нет, другая газета, свежая. С заголовком “Пройди диспансеризацию, сделай прививки!”. Ко дню медика, что ли? А на громадном ореховом столе разложен большущий, наполовину собранный паззл с портретом президента — лоб, глаз, ухо и отдельным куском — подбородок. А рядом разбросаны горки разноцветных сегментов.
— Садись. — Генерал мимоходом кивает мне на кресло. — Чай, кофе, коньяк?
— Бутербродов.
Один из сопровождающих выходит, другие стоят у входа, как будто чего-то ждут. Генерал неторопливо садится за дальний конец стола, вынимает очки — оказывается, он очки носит, — вынимает папку, которую ему сунули в коридоре, и внимательно рассматривает бумагу, лежащую сверху. Затем поднимает взгляд на меня, снимает очки и совершенно по-детски прикусывает одну дужку.
— Ну и какие у тебя планы на будущее? — спрашивает он.
— Я бы сначала хотел услышать руководящую линию, — отнекиваюсь я.
Генерал задумчиво кусает дужку очков и наконец произносит:
— Удивительно.
— Что именно?
— Удивительно, что ты от меня хочешь слышать указания и инструкции.
— Что ж тут удивительного? — настораживаюсь я.
— Скажи, Алекс, — произносит генерал задумчиво, — а что, Клим тебе прямо так и говорил, будто он с нами вместе работает?
Я обалдеваю, но держу себя в руках. Знаем мы эти военные штуки, читали.
— Послушай, — говорю развязно, — папаша. Ты свои приборы будешь на ком-нибудь другом проверять. Резать правду-матку не к сроку и не к месту, фиксировать, как зрачок дрогнул и ладони вспотели. А у меня не так много времени. Давай по делу.
— По делу, — вздыхает генерал. — По делу. Ситуация дикая. Ты думаешь, что я тебя раскалываю, отслеживаю реакцию зрачков, беру на понт, да? А ты обо мне подумай. Ко мне приходит в фургон незнакомый человек и начинает вести себя так, будто он мой заместитель или самый любимый подчиненный. Прекрати, Алекс, ломать комедию. Я совершенно не понимаю, чего ты добиваешься? Что ты хочешь от меня услышать? Клим — это оборотень-убийца, который никогда с нами не работал. Приезжал один раз, застал твои полеты. Авиатор-самоделкин… Был жесткий разговор, мы его отпустили.
Я молчу.
— Зачем отпустили, ты спросишь? А что с ним было делать? Устроить тот же цирк, что и с тобой? С беспорядочной стрельбой по амебам и летучим мышам?
Я молчу.
— Не знаю, о чем у вас был разговор и что вы за потасовку устроили. Я не знаю, что он тебе сказал и зачем. Но я рад, что его нет в живых.
— Ага, — говорю. — А по рации он, значит, не с тобой общался?
Генерал задумывается.
— Со мной, — кивает он наконец. — Для этого мы ему рацию и дали.
— Так чего ты мне мозги паришь, что он у вас не работал?
— Не работал. Рацию дали, помощь обещали. Советовался он, можно ли ему пролезать сквозь мелкую решетку.
— И вы, конечно, сказали, что можно?
— Мы сказали уклончиво — подумаем над этим вопросом. Так что он у нас не работал. Вот с тобой мы попробуем поработать.
— А с Дато поработать? — спрашиваю.
Генерал откидывается на черную кожаную спинку кресла и смотрит на меня сквозь прищур. Затем кивает вдаль, и все, кто толпились все это время у дверей, выходят, человек семь их там было.
— Алекс, скажи, сколько на твоем счёту трупов?
— Трупов?
— Трупов. Убитых людей.
— Ни одного.
— Ни одного… — повторяет генерал. — Клима ты не считаешь человеком?
— Я не убивал его.
— Ну, допустим. У Дато было двенадцать, у Клима за сотню. Это еще нам не все известно.
— Ну, раз у нас такой разговор пошел, кто ты вообще такой? Мент? Военный?
— Внутренняя разведка.
— Ясно, — говорю, хотя мне ничего не ясно. — Ничего, что на “ты”?
— Пока ничего. Не трогай, пожалуйста, пусть лежит.
— Ну ладно. — Я встаю с кресла и прохаживаюсь по комнате. — А какое задание у тебя, гражданин разведчик? Переловить мутантов?
— Разобраться.
— Разобраться… — Я останавливаюсь у стола. — Разобраться и я хотел бы. Давай попробуем в открытую. Но только чтобы открыто было со всех сторон.
— Разумеется.
— Давай-ка тогда, товарищ генерал, расскажи мне все сначала. Кто они такие, откуда взялись, когда начали действовать, сколько их, черт побери?
Открывается дверь, и входит сержант с подносом бутербродов. Ставит и уходит. Я сажусь за стоя, придвигаю поднос поближе к себе и начинаю лопать. А генерал мне рассказывает.
— Десять месяцев назад…
— Восемь, — перебиваю я. — Мы про Австралию говорим?
— Десять месяцев назад, — повторяет генерал, — в маленьком провинциальном городке на юге Канады появились странные люди. Об их прошлой жизни нам почти ничего не известно, но с какого-то момента… Эй… эй! Ты что творишь? Щека рассыпается! Это вообще не отсюда, это галстук, дальтоник, что ли?
— Я ж помочь хотел. Ну и не буду вообще трогать. — Я обиженно убираю руки от паззла.
— Правильно, лучше не трогай. Так вот, о прошлой жизни этих людей нам ничего не известно. Но с какого-то момента они начали вести активную жизнь — меняли места работы, путешествовали, выступали.
— С фокусами?
— Один из них был певец. Другой за два месяца стал вице-президентом компьютерной фирмы. Третий стал главарем мафиозного клана. Четвертая была журналисткой. Еще через некоторое время они пропали. А вскоре некоторые высокопоставленные люди начали вести себя странно, а затем пропадали.
— Убил-съел-перевоплотился, — говорю я.
— Совершенно верно.
— Генерал, а ты не боишься, что я превращусь в тебя?
— А ты в меня уже превращался, — спокойно говорит он. — Вообще знай, на этот счет у меня меры приняты.
— Можешь не волноваться, товарищ генерал, я отключил свою программу.
— Программу? — удивляется он.
— Я расскажу потом. Так что с ними было дальше?
— Дальше они начали перебегать пути друг другу. Затем, видимо, перессорились и уничтожили друг друга.
— Видимо? Или точно?
— Точно сказать нельзя. Вот ты точно убил Клима?
— Я его не убивал. Но его нет — это я знаю точно.
— Вот и мы знаем точно, что четырех канадцев больше нет. По некоторым данным, они подрались и поубивали друг друга. И случаи исчезновения высокопоставленных людей тут же прекратились.
— Но кто-то же один из мутантов остался в живых?
— В живых осталась женщина. В то время она уже была в образе мужчины-сенатора. И погибла в авиакатастрофе. Мы имеем все основания подозревать, что катастрофу подстроили канадские спецслужбы.
— Она могла выжить?
— Самолет разбился в пустыне, никто не смог выжить.
— В пустыне? Где же это в Канаде пустыня? — удивляюсь я. — Там вроде озера…
— Это было не в Канаде. Она летела в Австралию.
— Так, — говорю я, хотя мне ничего не понятно.
— В Австралии к тому времени появилось четверо странных людей. Об их прошлой жизни нам мало известно, но с какого-то момента они начали вести активную жизнь…
— Это те же самые люди? — внезапно догадываюсь я.
— Мы тоже вначале думали, что это те же самые, только перебрались из Канады в Австралию. Была у нас теория переселения душ. Но мы ее отбросили.
— Четверо австралийцев — трое мужчин и женщина? — догадываюсь я.
— Совершенно верно. Они начали вести активную жизнь, строить карьеру. Вскоре их пути пересеклись, они стали убивать друг друга, выжил один.
— И его убил наш Клим… — вспоминаю я. — Юрген, кажется, была его фамилия? А как они с Климом встретились? И почему?
— Почему — этого мы не знаем. Это вопрос, на который нам надо ответить, и, надеюсь, ты поможешь ответить на него — что тянет мутанта прошлого поколения к следующему поколению мутантов?
— А где они могли встретиться, если Клим — наш местный бандит, а Юрген — в Австралии?
— Министр юстиции, — веско произносит генерал. — Юрген к тому времени уже министр юстиции Австралии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Клим! Прекрати истерику! — рявкает генерал, но получается у него неубедительно.
— Истерику? Да я чудом оттуда вышел — по сраным трубам, в дерьме и ржавчине! А все потому, что одна седая сволочь эксперименты ставит? Двух пауков сажает в банку и смотрит со спутника, кто кого придушит, да?
— Клим!!! — рявкает генерал и оборачивается к дальней стенке, за которой шофер. — Поехали уже! Поехали!
Я ударом ладони смахиваю с откидного столика распахнутый ноутбук, он клацает в воздухе и захлопывается. А на пол не падает только потому, что виснет на проводах. А я удивляюсь — чтобы вот с такой злобой швырнуть компьютер? Это надо было очень глубоко перевоплотиться. Но играть — так играть. Я сажусь на откидной столик, упираю руки в колени и смотрю на генерала. Генерал смотрит на меня.
Молчание длится несколько минут — очень долго. Наконец тонкие губы генерала расходятся, и он говорит:
— Наорался?
Я молчу, сверлю его глазами. Действительно, ведь Клим прав — генерал стравил нас, как пауков, и смотрел, кто кого. То есть, тьфу, что я говорю? Не Клим прав, а я прав. Но в образе Клима.
— Для тебя новость хорошая, — говорит генерал. — Дато убрали.
Я смотрю на него в упор, глаза в глаза, а мысль у меня одна — только бы в зрачках ничего не пробежало. Обычно в таких случаях что-то моргает внутри человека.
Сразу понял, о ком он говорит. Я о нем часто вспоминал. “В волка превращался. В козла превращался. Крылья на спине делал, как летучий мыш” — так и звучали в ушах слова Вахтанга. Сколько их еще бродит по свету, мутантов?
— А подробнее? — говорю.
— Запись посмотришь на базе.
Не видел я никогда этого Дато, но мне почему-то становится очень горько, будто он был моим родственником. Когда Вахтанг рассказал, как его горцы в пропасть сбросили, — не так было горько. Но догадывался я, чувствовал, что пропастью дело не кончится. И вот пожалуйста — узнать, что человек выжил и снова попал, на это раз уже в серьезные руки.
— А гарантии какие? Его уже один раз убивали?
— А ты откуда знаешь? — напрягается генерал и весь подается вперед, вглядываясь в мое лицо.
— Знаю.
— Откуда?
— Знаю. Потом расскажу.
— Сейчас расскажи!
— Потом расскажу. — Я прищуриваю глаза. — Сейчас не могу.
— Почему?
— Потом расскажу почему.
Правда хороший ответ? Это я еще от Аленки научился. Главное — уклониться от немедленного ответа под любым предлогом, намекая на самые зловещие и потусторонние обстоятельства, которые не дают ответить вслух и немедленно. Побожиться, что ответишь как на духу, ничего не скрывая, — все-все объяснишь. Но — потом, потому что сейчас нельзя. А потом, когда накал схлынет, можно удивленно поднять бровь: почему? Знаешь, так дико в тот момент голова болела… Да, поначалу Аленка часто такие штуки выкидывала… Замечаю, что генерал что-то говорит, а я отвлекся.
— От него хоть что-то осталось? — перебиваю.
— Клетки на генетику.
— Ну и какие теперь планы?
— Бизнес-леди искать, — говорит генерал. И у меня все внутри так и обрушивается. Потому что все это время — и с утра, и пока по городу бежал, я только и старался не думать про Инку. А не думать не получалось, все время чудилось, что ее хрупкая фигурка бежит рядом, или она что-то говорит, или головой своей стриженой кивает… Запало, не знаю почему. Зацепило.
— Мне б твою уверенность. — Я неряшливо цыкаю зубом.
— Не уверен уже? — усмехается генерал, и в его улыбке мне вдруг чудится мимика Клима. — Теория четверки. Теория точки и теория четверки, забыл?
— Теория четверки… — Я снова задумчиво цыкаю зубом. Делаю вид, что задумался, устал… Что ж это была за теория такая? Эх, вот бы к нашему набору свойств еще телепатию. “Бизнес-леди искать” — значит, ее еще не нашли. Как же они ее ищут?
— Найдется леди, — говорю, — теперь никуда не денется. Если Матвеева и даже Дато нашли.
— Смеешься? — мрачно кивает генерал. — Даже Дато…
— Смеюсь, — соглашаюсь я, хотя упорно не понимаю, чего тут смешного.
Но расспрашивать нельзя, и так на грани держусь. Хватит, нарасспрашивался уже на базе в образе генерала, ничем хорошим не кончилось.
— Если бы всех можно было держать на прицеле, как Дато, — неожиданно вздыхает генерал. — Окажется леди вторым Матвеевым — что тогда?
— Не вижу повода для шутки, — говорю холодно. — Матвеева нашли быстро.
Генерал смеется и качает головой. Чего смешного? Неужели они меня искали дольше, чем Дато?
Дальше мы едем молча, и вскоре фургон начинает петлять, раскачиваться, как неумелый лыжник, притормаживает пару раз, а затем и вовсе останавливается. Конечно, я и ожидал, что сейчас увижу серое здание того самого института той самой лесной воинской части, но, скажу прямо, глаз оно не радовало. Как часто здесь бывал Клим, вот вопрос? И что он здесь делал? Может, мне, пока не поздно, имеет смысл сослаться на.потерю памяти? Утерял в битве кусок мозга…
— Пойдем в переговорную, там просторно, — кивает генерал.
И мы с толпой сопровождающих идем сквозь проходную, поднимаемся на лифте на шестой и заходим в ту самую комнату с овальным столом и прилавками из оргстекла. Вроде даже ничего тут не изменилось. Даже газета та же самая на стене, обратно повесили. Хотя — нет, другая газета, свежая. С заголовком “Пройди диспансеризацию, сделай прививки!”. Ко дню медика, что ли? А на громадном ореховом столе разложен большущий, наполовину собранный паззл с портретом президента — лоб, глаз, ухо и отдельным куском — подбородок. А рядом разбросаны горки разноцветных сегментов.
— Садись. — Генерал мимоходом кивает мне на кресло. — Чай, кофе, коньяк?
— Бутербродов.
Один из сопровождающих выходит, другие стоят у входа, как будто чего-то ждут. Генерал неторопливо садится за дальний конец стола, вынимает очки — оказывается, он очки носит, — вынимает папку, которую ему сунули в коридоре, и внимательно рассматривает бумагу, лежащую сверху. Затем поднимает взгляд на меня, снимает очки и совершенно по-детски прикусывает одну дужку.
— Ну и какие у тебя планы на будущее? — спрашивает он.
— Я бы сначала хотел услышать руководящую линию, — отнекиваюсь я.
Генерал задумчиво кусает дужку очков и наконец произносит:
— Удивительно.
— Что именно?
— Удивительно, что ты от меня хочешь слышать указания и инструкции.
— Что ж тут удивительного? — настораживаюсь я.
— Скажи, Алекс, — произносит генерал задумчиво, — а что, Клим тебе прямо так и говорил, будто он с нами вместе работает?
Я обалдеваю, но держу себя в руках. Знаем мы эти военные штуки, читали.
— Послушай, — говорю развязно, — папаша. Ты свои приборы будешь на ком-нибудь другом проверять. Резать правду-матку не к сроку и не к месту, фиксировать, как зрачок дрогнул и ладони вспотели. А у меня не так много времени. Давай по делу.
— По делу, — вздыхает генерал. — По делу. Ситуация дикая. Ты думаешь, что я тебя раскалываю, отслеживаю реакцию зрачков, беру на понт, да? А ты обо мне подумай. Ко мне приходит в фургон незнакомый человек и начинает вести себя так, будто он мой заместитель или самый любимый подчиненный. Прекрати, Алекс, ломать комедию. Я совершенно не понимаю, чего ты добиваешься? Что ты хочешь от меня услышать? Клим — это оборотень-убийца, который никогда с нами не работал. Приезжал один раз, застал твои полеты. Авиатор-самоделкин… Был жесткий разговор, мы его отпустили.
Я молчу.
— Зачем отпустили, ты спросишь? А что с ним было делать? Устроить тот же цирк, что и с тобой? С беспорядочной стрельбой по амебам и летучим мышам?
Я молчу.
— Не знаю, о чем у вас был разговор и что вы за потасовку устроили. Я не знаю, что он тебе сказал и зачем. Но я рад, что его нет в живых.
— Ага, — говорю. — А по рации он, значит, не с тобой общался?
Генерал задумывается.
— Со мной, — кивает он наконец. — Для этого мы ему рацию и дали.
— Так чего ты мне мозги паришь, что он у вас не работал?
— Не работал. Рацию дали, помощь обещали. Советовался он, можно ли ему пролезать сквозь мелкую решетку.
— И вы, конечно, сказали, что можно?
— Мы сказали уклончиво — подумаем над этим вопросом. Так что он у нас не работал. Вот с тобой мы попробуем поработать.
— А с Дато поработать? — спрашиваю.
Генерал откидывается на черную кожаную спинку кресла и смотрит на меня сквозь прищур. Затем кивает вдаль, и все, кто толпились все это время у дверей, выходят, человек семь их там было.
— Алекс, скажи, сколько на твоем счёту трупов?
— Трупов?
— Трупов. Убитых людей.
— Ни одного.
— Ни одного… — повторяет генерал. — Клима ты не считаешь человеком?
— Я не убивал его.
— Ну, допустим. У Дато было двенадцать, у Клима за сотню. Это еще нам не все известно.
— Ну, раз у нас такой разговор пошел, кто ты вообще такой? Мент? Военный?
— Внутренняя разведка.
— Ясно, — говорю, хотя мне ничего не ясно. — Ничего, что на “ты”?
— Пока ничего. Не трогай, пожалуйста, пусть лежит.
— Ну ладно. — Я встаю с кресла и прохаживаюсь по комнате. — А какое задание у тебя, гражданин разведчик? Переловить мутантов?
— Разобраться.
— Разобраться… — Я останавливаюсь у стола. — Разобраться и я хотел бы. Давай попробуем в открытую. Но только чтобы открыто было со всех сторон.
— Разумеется.
— Давай-ка тогда, товарищ генерал, расскажи мне все сначала. Кто они такие, откуда взялись, когда начали действовать, сколько их, черт побери?
Открывается дверь, и входит сержант с подносом бутербродов. Ставит и уходит. Я сажусь за стоя, придвигаю поднос поближе к себе и начинаю лопать. А генерал мне рассказывает.
— Десять месяцев назад…
— Восемь, — перебиваю я. — Мы про Австралию говорим?
— Десять месяцев назад, — повторяет генерал, — в маленьком провинциальном городке на юге Канады появились странные люди. Об их прошлой жизни нам почти ничего не известно, но с какого-то момента… Эй… эй! Ты что творишь? Щека рассыпается! Это вообще не отсюда, это галстук, дальтоник, что ли?
— Я ж помочь хотел. Ну и не буду вообще трогать. — Я обиженно убираю руки от паззла.
— Правильно, лучше не трогай. Так вот, о прошлой жизни этих людей нам ничего не известно. Но с какого-то момента они начали вести активную жизнь — меняли места работы, путешествовали, выступали.
— С фокусами?
— Один из них был певец. Другой за два месяца стал вице-президентом компьютерной фирмы. Третий стал главарем мафиозного клана. Четвертая была журналисткой. Еще через некоторое время они пропали. А вскоре некоторые высокопоставленные люди начали вести себя странно, а затем пропадали.
— Убил-съел-перевоплотился, — говорю я.
— Совершенно верно.
— Генерал, а ты не боишься, что я превращусь в тебя?
— А ты в меня уже превращался, — спокойно говорит он. — Вообще знай, на этот счет у меня меры приняты.
— Можешь не волноваться, товарищ генерал, я отключил свою программу.
— Программу? — удивляется он.
— Я расскажу потом. Так что с ними было дальше?
— Дальше они начали перебегать пути друг другу. Затем, видимо, перессорились и уничтожили друг друга.
— Видимо? Или точно?
— Точно сказать нельзя. Вот ты точно убил Клима?
— Я его не убивал. Но его нет — это я знаю точно.
— Вот и мы знаем точно, что четырех канадцев больше нет. По некоторым данным, они подрались и поубивали друг друга. И случаи исчезновения высокопоставленных людей тут же прекратились.
— Но кто-то же один из мутантов остался в живых?
— В живых осталась женщина. В то время она уже была в образе мужчины-сенатора. И погибла в авиакатастрофе. Мы имеем все основания подозревать, что катастрофу подстроили канадские спецслужбы.
— Она могла выжить?
— Самолет разбился в пустыне, никто не смог выжить.
— В пустыне? Где же это в Канаде пустыня? — удивляюсь я. — Там вроде озера…
— Это было не в Канаде. Она летела в Австралию.
— Так, — говорю я, хотя мне ничего не понятно.
— В Австралии к тому времени появилось четверо странных людей. Об их прошлой жизни нам мало известно, но с какого-то момента они начали вести активную жизнь…
— Это те же самые люди? — внезапно догадываюсь я.
— Мы тоже вначале думали, что это те же самые, только перебрались из Канады в Австралию. Была у нас теория переселения душ. Но мы ее отбросили.
— Четверо австралийцев — трое мужчин и женщина? — догадываюсь я.
— Совершенно верно. Они начали вести активную жизнь, строить карьеру. Вскоре их пути пересеклись, они стали убивать друг друга, выжил один.
— И его убил наш Клим… — вспоминаю я. — Юрген, кажется, была его фамилия? А как они с Климом встретились? И почему?
— Почему — этого мы не знаем. Это вопрос, на который нам надо ответить, и, надеюсь, ты поможешь ответить на него — что тянет мутанта прошлого поколения к следующему поколению мутантов?
— А где они могли встретиться, если Клим — наш местный бандит, а Юрген — в Австралии?
— Министр юстиции, — веско произносит генерал. — Юрген к тому времени уже министр юстиции Австралии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51