– Я обожаю, когда ты сердишься, – дразнил он ее. Правда, он оставил ей хорошие чаевые.
Выйдя на улицу, мы посмотрели на часы и обнаружили, что уже поздно.
– Нас будут искать. Лучше поторопиться, – сказал Мерк.
– Я не пойду.
– Тебя все равно поймают.
– Ну и пусть.
Он странно посмотрел на меня.
– Одно дело, я хочу удрать оттуда, но ты-то знаешь, что делаешь?
– Как всегда, – ответил я.
– Иногда я за тебя беспокоюсь.
Я посоветовал ему побыстрее отправляться в свой поганый клуб. Мы похлопали друг друга по плечу и попрощались. Он заторопился обратно в школу. Я нашел телефон.
Еще пять минут свободы, чтобы выкурить сигарету с гвоздикой. Я прижал палец к устройству, считывающему отпечатки, и набрал номер.
– Папа, – сказал я, – папа, приезжай за мной. Меня выгнали.
ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013382629815
НОВЫЙ ХОСТ КАДМОН ВВЕДЕН В СИСТЕМУ
ЦЕЛЬ НЕИЗВЕСТНА
ЗАПРОС ХОСТА МАЭ ХОСТУ ТРО
ОБМЕН ИНФОРМАЦИЕЙ:
МАЭСТРО: АНАЛИЗ ХОСТА ГАРМА
ПЕЙС: ПРИНЯТО
МАЭСТРО: БЕЗОПАСНОСТЬ ХОСТА ГАРМА НЕДОСТАТОЧНА
ПЕЙС: ПРИНЯТО
МАЭСТРО: ХОСТ КАДМОН ВВЕДЕН В СИСТЕМУ В ЦЕЛЯХ БЕЗОПАСНОСТИ
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ ПОЛНЫЙ АНАЛИЗ ХОСТА КАДМОНА
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ ХОСТА КАДМОНА
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ РАССЛЕДОВАНИЕ ВЫБРОСА КАЛЛИОПЫ
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ РАССЕКРЕТИТЬ РАССЛЕДОВАНИЕ ДЛЯ ХОСТОВ (ВСЕХ) ГОСТЕЙ (ВСЕХ)
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ УБРАТЬ ХОСТА КАДМОНА ИЗ СИСТЕМЫ
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИЯХ ОТКАЗАНО
ПЕЙС: ТРЕБУЕТСЯ ПОЛНЫЙ АНАЛИЗ ХОСТА МАЭ ХОСТА ТРО
МАЭСТРО: ЦЕЛЬ?
ПЕЙС: ПОДОЗРЕНИЕ ХОСТ МАЭ ХОСТ ТРО СКОМПРОМЕТИРОВАНЫ
МАЭСТРО: В ТРЕБОВАНИИ ОТКАЗАНО КОНЕЦ ОБМЕНА ИНФОРМАЦИЕЙ СОХРАНЕНО И ЗАБЛОКИРОВАНО
ОТПРАВКА ОБМЕНА ИНФОРМАЦИЕЙ ХОСТАМ (ВСЕМ)
ОЖИДАНИЕ ИНСТРУКЦИЙ
КОНЕЦ
Глава 5
КОЛЛЕДЖ ВСЕХ ДУШ
Джим Полпути проглотил таблетку и ждал неизбежных неприятностей с желудком. От лекарств его рвало, но все равно он предпочитал их генной терапии, хотя Блу твердила, что она совершенно безвредна. Вот пусть сама ее и принимает, черт ее дери. Никакое лечение не помогает, ну разве что (и то совсем чуть-чуть) отодвигает неизбежное. Очень слабое утешение перед лицом вечности.
Он включил музыку, громко, пожалуй, даже слишком, пытаясь заглушить дурноту дикими визжащими звуками. Благословенный грохот. Подожди-ка, его творение пытается что-то ему сказать, произносит слова, которых совсем не слышно. Щелк. Музыка смолкла.
– Что?
– Я говорю, ты на меня сердишься. Ты на меня сердишься, а я не знаю за что.
Джим рассматривает экран, ребенок кажется таким потерянным. Он обиделся.
– Я совсем не сержусь на тебя.
– Сердишься, – настаивал он. – Я точно знаю, потому что ты меня наказываешь. Что я сделал? Не понимаю.
– Ладно, ладно, ничего подобного, – успокаивал его Джим. – Просто я извлекаю тебя из одной среды и вставляю в другую.
– Но я не хочу уходить. Мне здесь хорошо.
– Может, там тебе будет еще лучше?
Он смотрит на Джима взглядом, полным сомнения, его глаза стального цвета полны слез. «Уж не переусердствовал ли я со слезами?» – подумал Джим. Или это уже плод эволюции? В любом случае он слишком чувствительный, мне не нужен сын-плакса.
– Дай мне попробовать, – говорит Джим.
– Я буду хорошим, обещаю, – просит он.
– Неужели тебе не интересно узнать что-нибудь новое?
Джим Полпути почувствовал укол совести. Мальчик может многому научиться, но не в этом цель. Он создавал его не для этого. Его задача – просто протестировать конфигурацию. Виртуальный ребенок будет для системы подопытной свинкой, чтобы в нее мог потом войти настоящий ребенок. А значит, слезы совсем ни к чему. И все-таки это лучшее творение Джима, искусственный интеллект, максимально приближенный к настоящему, хотя, как кажется Джиму, подлинный прорыв еще впереди.
Если, конечно, у него осталось на это время.
Джим не хочет его обижать. Он слишком его любит. Полностью прописанная личность. Сколько одиноких программистов влюблялись в собственные произведения? Так много, что и не сосчитать.
Смотри не ошибись, Пигмалион.
Он решает перепрограммировать мальчика заново. Он убрал непокорность с помощью нескольких клавиш. Для того чтобы тест прошел успешно, мальчик должен быть как можно больше похожим на человека. А значит, Джим Полпути должен стать больше чем богом, он должен быть еще и отцом.
– Считай это приключением, – говорит Джим, борясь с очередным приступом тошноты. – Нам очень нужно, чтобы ты это сделал. Ты попробуешь, сын? Ради меня, попытайся.
* * *
– Ни в коем случае. Выход из системы означает, что ты потеряешь огромную часть своего потенциала, – заявил первый хост Боба и Бетти, охотников за вирусами.
– Твой отец прав, Гейб, ты слишком много вложил труда, чтобы сейчас все бросить, – поддержал его второй.
Мои родители: доктор Роберт Хэлл и доктор Беатрис Хэлл. Знаменитые ученые. Или лучше – ученые-знаменитости? Папа – эпидемиолог. Мама – микробиолог. Медики, их работа – бороться с болезнями. Союз «Чистые руки».
Мое имя – мое настоящее имя – Габриель Кеннеди Хэлл. Мне никогда оно не нравилось. Хэллоуин, мое прозвище, производное от нашей фамилии, но родители так меня не называют. Для них я всегда Габриель.
– Отдайте меня в обычную школу, – предложил я.
– Мы обсудим это в конце семестра, – отрезала мать. – Мне не нравится эта идея – забрать тебя из школы раньше.
– Но ГВР небезопасна.
– Доказательства, – потребовал отец.
Я вздохнул: их у меня не было. Сканирование мозга ничего не показало: как только я рассказал родителям о случившемся, они тотчас помчались в пункт первой помощи, но отсутствие физических повреждений доказывало, что амнезия была чисто психологической. А то и вовсе отсутствовала, если признать, как это сделали мои родители, что я «притворяюсь» или «преувеличиваю, чтобы привлечь к себе внимание».
Считалось, что я склонен преувеличивать, делать из мухи слона. Это не первая моя неприятность в академии, а потому они считали, что я – волк в овечьей шкуре. «Вы никогда не верите мне», – хотелось мне сказать, ну или что-нибудь подобное, но я не мог это сделать. Они верили мне. Они меня любили. То есть могли принимать неверные решения с чистой совестью.
– Может быть, нам стоит устроить консилиум? – предложила мама.
– Мне это не поможет, если я умру.
– Ты говоришь глупости. Никто не хочет тебя убивать. Но боюсь, что я сам это сделаю, если ты не прекратишь нас тиранить, – пошутил папа.
Я молчал. Захотелось курить.
Мама вырвала сигарету у меня из рук.
– Кажется, ты хочешь заполучить рак легких, – сказала она.
– Будто он не лечится, – возразил я.
– Будто тебе понравится лечение, – продолжил папа.
Я хмыкнул и скрестил руки на груди. Это означало, что я не в настроении. Дверь открылась, и директор пригласил нас войти.
– Спасибо, что подождали, – улыбнулся доктор Эллисон. – Заходите, пожалуйста.
* * *
Ярко-синяя с длинными изящными плавниками: сиамская бойцовская рыбка.
Ярко-зеленая, похожая на торпеду: радужная рыбка. Красно-белая с мягкими мешками у глаз: рыбка-телескоп.
Я предпочитал аквариум остроумию Эллисона. Он подлизывался к моим родителям, делал им комплименты, обсуждал старые времена, намекал на пожертвования. Я не слушал его. Я разглядывал рыбок.
– Когда он внимателен, – продолжал директор, – он прекрасный студент, но в этом семестре он стал очень рассеянным. Нерациональное использование учебного времени сочетается, по словам Маэстро, с саркастическим, неуважительным поведением. Я верно говорю, Гейб?
Я прищелкнул языком. А как насчет того, что делает Маэстро?
– Гейб?
Я наклоняю голову.
– Извините, я не согласен.
– Как ты тогда это называешь?
– Здоровая паранойя.
– Паранойя не бывает здоровой, – отметил он. Только посмотрите, на радужной рыбке белые пятнышки – безобидные изменения кожи или болезнь? Паразит может оказаться очень опасным. Я поймал себя на том, что страстно желаю, чтобы в аквариуме завелась смертельная инвазия. Меня, кстати, поразило, что глава эксклюзивной подготовительной медицинской академии не в состоянии позаботиться о здоровье своих пресноводных особей, а ведь это проще, чем заботиться о людях.
– К тому же у тебя пропуски без уважительной причины.
– Сколько? – захотела узнать мама.
– Три за прошедший месяц, включая вчерашнюю вечернюю экскурсию. – Он бросил на меня взгляд. – Подозреваю, ты можешь это как-то объяснить?
– Мне понадобилось выйти. Кто-то меня выпихнул, – ответил я. Просто и со вкусом.
Они спросили кто.
– Я не стану называть имен, – заявил я. – Возможно, стоит поставить в мою комнату камеру слежения.
– Это незаконно, – заволновался Эллисон.
– В самом деле? – с невинным видом спросил я, хотя сам знал, что незаконно. – Надо же, а я уж подумал, что у меня вообще нет никаких прав.
– Прекрати, – оборвала меня мама.
Она была недовольна. Пришлось выслушивать целую лекцию. Они говорили по очереди, внушая мне, что я должен доверять своим родителям и учителям, потому что они старше и знают, что для меня лучше, они особенно подчеркивали, что я должен позитивно относиться к учебе и объяснили, как максимально использовать свои способности. Они беспокоились обо мне, по-настоящему беспокоились, они были огорчены.
«Ну что ж, пора складывать вещички и отправляться в изгнание».
Я слушал. Я изображал внимание. Я кивал в нужных местах.
– Мы можем обсудить покушение на мою жизнь? – спросил я.
– Покушение на твою жизнь? – Эллисон ничего не знал.
– Выброс Каллиопы, – объяснил я.
– Ах да, где же это? – Он порылся в бумагах на столе. – Вот она. Пейс – это наша программа для расследований – просмотрел всю структуру ГВР и подготовил отчет. Я его изучил, и наши ведущие специалисты тоже, все данные указывают на одну-единственную неисправность подавителя выбросов. Мы уже заменили его и установили новые защитные системы.
– Вот видишь, – подтолкнул меня папа.
Я взял отчет. Попытался прочесть. Слишком специальный.
– Такие вещи случаются чрезвычайно редко, – продолжил Эллисон. – В действительности это третий случай за всю историю академии. Выброс А, выброс В и выброс С – система сама подбирает для них названия. В нашем случае его назвали выбросом Каллиопы, гроза вызвала моментальный приток энергии. Электричество повредило процессор в ноль-восемь-один-один-тире-ноль-четыре-один-один-си, поэтому Маэстро и Нэнни не смогли вмешаться, пока не была восстановлена защита.
– Я не мог двигаться.
– Да, Вита – программа, которая позволяет тебе взаимодействовать с окружением, также была отключена. Сейчас посмотрим, на сорок семь минут. – Он наклонился вперед и постучал по отчету пальцем с маникюром.
Да, там так и было написано.
– Возможно, ты испытывал некоторые неудобства в ГВР, но на самом деле ты был в безопасности – удобно лежал в своей комнате.
Правда ли это?
– Но ведь выброс энергии отключает ГВР, а не всю структуру? Причем только мой уютный уголок?
– Чистая лотерея, Габриель. Уверяю тебя, это простая случайность.
– Звучит неубедительно.
– Хорошо, давай рассмотрим альтернативу, – вмешался папа. – Какой-то злоумышленник сломал один-единственный подавитель выбросов в надежде, что, возможно, – заметь, всего лишь «возможно», – в какой-то момент в будущем разразится гроза, и все для того только, чтобы причинить тебе некоторые неудобства? Какая версия звучит убедительнее?
– Почему «в какой-то момент»? – возразил я. – Они вполне могли посмотреть прогноз погоды.
Но я и сам понимал, что аргумент слаб.
Бритва Оккама свидетельствует, что самое простое объяснение обычно правильно.
«Может, и так, – подумал я, – но бывает, что находишь бритву в яблоке».
Эллисон развел руками, как будто желая сказать, что он ничего не прячет.
– Подростковый возраст – трудный период жизни, – заключил он, – особенно для мальчиков. В твоем теле носятся молодые гормоны, тестостероны отравляют ум, ничего удивительного, что время от времени тебе кажется, будто кто-то тебя преследует. Это вполне естественно. Но ты должен понять, что здесь ты среди друзей.
– Я среди друзей, – повторил я.
– Безусловно, ты – находка для нашей школы. Все тебя любят.
– А ваш злобный двойник? – спросил я.
– А что? – любезно улыбнулся он.
Я имел в виду Маэстро. Один мог быть человеком, а второй – просто байтами, но оба они выглядели одинаково. Персонажи ГВР часто моделируются с живых людей, видимо, программистов вдохновил на создание Маэстро доктор Эллисон, тембр голоса, даже его необычная жестикуляция. Только личности были разными. В какой-то степени.
– Он меня ненавидит.
– Вот уж сомневаюсь, а если это и так, какая разница. Он всего лишь реактивная обучающая программа, созданная для удовлетворения индивидуальных потребностей всех студентов. Его «эмоции» в кавычках не имеют никакого значения. Его программа не позволяет ему принимать их в расчет.
– Он постоянно противодействует мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33