А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.
— Да пошутил я, Идущий-первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
— Ну, и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
— Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других к колдуну сходи.
— Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
— Или Марлу проведай.
— У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
— А они шарахаются?
— Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
— Да-а-а, весело день у нас начался. И обед ничего себе так прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
— Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
— Что за дичь?
— Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…
— Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их схарчим. Чем кто другой. И на халяву.
— Ты самый мудрый Видящий из всех, кого я слышал!
Караванщик опять огладил халат на животе. А под халатом я точно знаю! широкий и туго набитый пояс прячется.
— Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе, еще вопрос имеется.
— Ты самый видящий из всех Видящих!..
— Короче, чего спросить хочешь?
— После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа, ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…
— До обеда еще есть время, говори.
— У нас осталось мало воды…
Похоже, словесные кружева закончились.
— То, что мало, это я уже слышал. Дальше чего?
Ну, обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы заправлялись в последний раз. И столько же к другому колодцу. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
— Ладно, давай думать вместе. Логически…
— Как?! караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
— Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо походил?
— Так, так, потом через Дорогу.
И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
— Колодец, что возле Дороги, он мог защепить?
— Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы шли четыре дня, он…
— Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
— Нет. Он не с той стороны…
— Ну, и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
— Скажи, Многовидящий, а ты видишь там что-нибудь?
Там это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
— Честно? Ни хрена я там не вижу.
— Вот и хорошо! Значит, идем в оазис.
Оазис я увидел через четыре дня. Обеими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25.
— Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
— Откуда ты?..
— Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
— Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
— Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
— Ну, а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
— Тогда говори. Слушаю.
— Прости, Много… — остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.
— Ну и?.. всё еще не въехал я.
— Ты видел цветок и ты живой.
— Ну?
Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился.
Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:
— Ты служишь ЕМУ.
Смелый мужик. И сообразительный.
— Ну, служу. Дальше чего?
— Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?
— Давно служу. Еще до встречи с тобой.
— Как же ты…
— Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
— Ветер?..
— Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся и тогда всем писец.
— И тебе?
— Я видел цветок другого Тиамы.
— А как же?.. Мужик начал подниматься.
— Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
— Видишь?
Караванщик зажмурился.
— Нет. Не хочу.
— Не бойся. Один взгляд не сделает тебя ЕГО слугой.
— Не хочу.
В голосе прибавилось твердости.
— Как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало кораблик смерти, а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ящерки вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, не слишком поздно.
— Много… уважаемый…
Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.
— Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…
Я не спросил, но мне ответили:
— Двое рабов и пятеро поалов.
— И они уже?..
— Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… — караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. Пусть так подохнут мои враги!
Мертвые поалы это плохо. Если грузовые придется распределять их груз между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.
— Блин, а как мой Солнечный?!
— Его не поили.
— Слава богу!
— Много… уважаемый, это не всё.
— Ну? Чего еще?
Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик обрадовал меня.
— Я приказал набрать воды…
— И набрали из этого ручья?!
— И из этого тоже.
— Блин!
— И это не всё.
— Говори.
Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.
— Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…
— Надеешься, только этот ручей отравлен?
— Не знаю. Но без воды мы…
Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.
— А с колдуном ты говорил?
— Мудрейший склоняется перед силой Тиамы, и не станет беспокоить ЕГО по такому ничтожному…
Ясненько, наш рыжий в это дело решил не лезть. Мудрый, в общем-то, поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.
— Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.
— На день.
— А если уполовинить норму? Это реально?
— Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.
— И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?
— Да, Много…
— Сколько до него?
— Пять дней. Если удача будет с нами.
— Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.
— Блин!
Интересно, мужику просто слово понравилось или он понял, чего оно означает.
— Понятное дело, что блин, — согласился я. Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.
— Я уже думал.
— Пробовать?
— Да.
— А рабов хватит?
— Если яд во всех буримсах…
— … то останемся без рабов и без воды, так?
— Да, Многомудрый.
Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.
— Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!
— Но ты служитель Ти…
— Идущий-первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?
— Да, Много… добрый и уважаемый.
— Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее ни начали пробовать.
— Без приказа не начнут, — уверенно заявил караванщик.
— Я и такой приказ не спешил бы выполнять.
— Ты ослушался бы приказа?!
— А вдруг последует команда отставить!… — объяснил я.
Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И что на ручей смотреть он не хочет, тоже забыл. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.
Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени лежали водяные мешки. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры стумы. (Или из кожи?) Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.
В этой куче-мале буримсы были всякие. И не меньше половины стумных.
Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя, могло быть и хуже. Пять грузовых могло быть. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.
— Никого не зашибло?
— Нет. У двоих только пальцы…
— Опять?! Поводья отпускать быстрее надо. И когда только эти кретины научатся?
— Они не из моих погонщиков.
— Я рад за тебя, Первоидущий.
— Спасибо, Много… добрый.
Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится на языке, и начнется паника. Все равно, что крикнуть бомба! в переполненном автобусе. Побегут все и во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между прикосновением служителя и харакири выбирают почему-то харакири.
— Идущий-первым, а ты уже позаботился о товарах?
— Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!
— На твоих? За часть товара или процент с продажи?
Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну, делает мужик свой бизнес, как может, ну и пусть себе…
Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.
— Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?
— А ты? В этой?
— Первоидущий не может продавать товары…
— Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?
— Ничего, но…
— А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий-первым его очень попросит?
— Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомого купца…
— Почему?
— Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.
— Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?
Мужик горестно вздохнул:
— Иногда три части из пяти отдавать приходится.
— Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.
— Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?
Я? Делать?.. Хваткий, однако, мужик. С таким далеко можно пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы…
— Что делать, Идущий-первым? Пробовать. Или щупать.
— Зачем щупать?
— А ты можешь на глаз отличить хорошую воду от ядовитой?
— Ну, если она…
— В буримсах.
Усложняю задачу караванщику.
— Тогда нет! Не отличу.
— Вот и я… хочу сначала пощупать.
Получится у дяди Леши хорошо. Нет кто-то станет делать очень неприятную работу. И, спорю на весь доход Первоидущего, этим кто-то будет не Леха Серый.
Разный материал по-разному щупается. Но есть буримсы нормальной температуры, а есть и повышенной. Словно на солнце полежали пару часиков. Ладно, сомнительные мешки приказал оттащить в сторону, оставшиеся еще раз перещупал. И левой, и правой рукой. Со стороны, наверно, забавно смотрелось. Типа, великий целитель исцеляет воду. Наложением рук.
Смех смехом, но еще один подозрительный мешок нашелся. Тепленький. Этот между двумя кучами положили. Ну, а дальше просто, как в лабораторной задачке: имеются два препарата и группа подопытных мышек. Вопрос: какой из двух препаратов нельзя вовнутрь? Примечание: отходный материал можно не вскрывать, отчет составлять и распечатывать не обязательно. Всё понятно, студент Серый? Приступайте к выполнению.
Приступил.
Начал с холодной группы. Четыре произвольно выбранных образца, четырех различных видов, четыре мышки… Время первого опыта минут десять. Летальных исходов ноль.
— Вторую кучу будем пробовать или так поверишь?..
Первоидущий задумался. Кажется, я знал о чем.
— Что, там есть и твои буримсы?
— Один.
— А среди рабов твои есть?
— Два.
— Тогда выясни, кто набирал этот…
— Уже спрашивал. Не помнят.
— Тогда пусть тянут спички.
— Как это?
Объяснил. Спички заменили травинками. За неимением спичек.
Опыт номер два. Исследуемый образец стумный буримс одна штука. Летальный исход один. Наступил через двенадцать секунд после начала опыта.
— Повторение требуется?
— Нет.
— Все ясно?
— Эти грузим. Трупы сжигаем. А с теми что делать?
И караванщик кивнул в сторону горячих мешков. Стараясь не смотреть на них.
— Я бы посоветовал присыпать землей, а потом очень аккуратно пробить. И еще… думаю, твоим друзьям, Первоидущий, лучше обходить этот оазис ну… хотя бы пару сезонов. А если точнее… как долго действует этот яд?
— Не знаю.
— Узнай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Да пошутил я, Идущий-первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
— Ну, и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
— Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других к колдуну сходи.
— Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
— Или Марлу проведай.
— У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
— А они шарахаются?
— Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
— Да-а-а, весело день у нас начался. И обед ничего себе так прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
— Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
— Что за дичь?
— Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…
— Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их схарчим. Чем кто другой. И на халяву.
— Ты самый мудрый Видящий из всех, кого я слышал!
Караванщик опять огладил халат на животе. А под халатом я точно знаю! широкий и туго набитый пояс прячется.
— Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе, еще вопрос имеется.
— Ты самый видящий из всех Видящих!..
— Короче, чего спросить хочешь?
— После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа, ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…
— До обеда еще есть время, говори.
— У нас осталось мало воды…
Похоже, словесные кружева закончились.
— То, что мало, это я уже слышал. Дальше чего?
Ну, обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы заправлялись в последний раз. И столько же к другому колодцу. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
— Ладно, давай думать вместе. Логически…
— Как?! караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
— Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо походил?
— Так, так, потом через Дорогу.
И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
— Колодец, что возле Дороги, он мог защепить?
— Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы шли четыре дня, он…
— Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
— Нет. Он не с той стороны…
— Ну, и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
— Скажи, Многовидящий, а ты видишь там что-нибудь?
Там это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
— Честно? Ни хрена я там не вижу.
— Вот и хорошо! Значит, идем в оазис.
Оазис я увидел через четыре дня. Обеими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25.
— Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
— Откуда ты?..
— Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
— Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
— Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
— Ну, а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
— Тогда говори. Слушаю.
— Прости, Много… — остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.
— Ну и?.. всё еще не въехал я.
— Ты видел цветок и ты живой.
— Ну?
Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился.
Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:
— Ты служишь ЕМУ.
Смелый мужик. И сообразительный.
— Ну, служу. Дальше чего?
— Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?
— Давно служу. Еще до встречи с тобой.
— Как же ты…
— Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
— Ветер?..
— Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся и тогда всем писец.
— И тебе?
— Я видел цветок другого Тиамы.
— А как же?.. Мужик начал подниматься.
— Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
— Видишь?
Караванщик зажмурился.
— Нет. Не хочу.
— Не бойся. Один взгляд не сделает тебя ЕГО слугой.
— Не хочу.
В голосе прибавилось твердости.
— Как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало кораблик смерти, а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ящерки вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, не слишком поздно.
— Много… уважаемый…
Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.
— Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…
Я не спросил, но мне ответили:
— Двое рабов и пятеро поалов.
— И они уже?..
— Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… — караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. Пусть так подохнут мои враги!
Мертвые поалы это плохо. Если грузовые придется распределять их груз между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.
— Блин, а как мой Солнечный?!
— Его не поили.
— Слава богу!
— Много… уважаемый, это не всё.
— Ну? Чего еще?
Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик обрадовал меня.
— Я приказал набрать воды…
— И набрали из этого ручья?!
— И из этого тоже.
— Блин!
— И это не всё.
— Говори.
Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.
— Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…
— Надеешься, только этот ручей отравлен?
— Не знаю. Но без воды мы…
Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.
— А с колдуном ты говорил?
— Мудрейший склоняется перед силой Тиамы, и не станет беспокоить ЕГО по такому ничтожному…
Ясненько, наш рыжий в это дело решил не лезть. Мудрый, в общем-то, поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.
— Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.
— На день.
— А если уполовинить норму? Это реально?
— Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.
— И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?
— Да, Много…
— Сколько до него?
— Пять дней. Если удача будет с нами.
— Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.
— Блин!
Интересно, мужику просто слово понравилось или он понял, чего оно означает.
— Понятное дело, что блин, — согласился я. Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.
— Я уже думал.
— Пробовать?
— Да.
— А рабов хватит?
— Если яд во всех буримсах…
— … то останемся без рабов и без воды, так?
— Да, Многомудрый.
Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.
— Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!
— Но ты служитель Ти…
— Идущий-первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?
— Да, Много… добрый и уважаемый.
— Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее ни начали пробовать.
— Без приказа не начнут, — уверенно заявил караванщик.
— Я и такой приказ не спешил бы выполнять.
— Ты ослушался бы приказа?!
— А вдруг последует команда отставить!… — объяснил я.
Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И что на ручей смотреть он не хочет, тоже забыл. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.
Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени лежали водяные мешки. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры стумы. (Или из кожи?) Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.
В этой куче-мале буримсы были всякие. И не меньше половины стумных.
Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя, могло быть и хуже. Пять грузовых могло быть. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.
— Никого не зашибло?
— Нет. У двоих только пальцы…
— Опять?! Поводья отпускать быстрее надо. И когда только эти кретины научатся?
— Они не из моих погонщиков.
— Я рад за тебя, Первоидущий.
— Спасибо, Много… добрый.
Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится на языке, и начнется паника. Все равно, что крикнуть бомба! в переполненном автобусе. Побегут все и во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между прикосновением служителя и харакири выбирают почему-то харакири.
— Идущий-первым, а ты уже позаботился о товарах?
— Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!
— На твоих? За часть товара или процент с продажи?
Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну, делает мужик свой бизнес, как может, ну и пусть себе…
Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.
— Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?
— А ты? В этой?
— Первоидущий не может продавать товары…
— Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?
— Ничего, но…
— А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий-первым его очень попросит?
— Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомого купца…
— Почему?
— Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.
— Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?
Мужик горестно вздохнул:
— Иногда три части из пяти отдавать приходится.
— Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.
— Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?
Я? Делать?.. Хваткий, однако, мужик. С таким далеко можно пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы…
— Что делать, Идущий-первым? Пробовать. Или щупать.
— Зачем щупать?
— А ты можешь на глаз отличить хорошую воду от ядовитой?
— Ну, если она…
— В буримсах.
Усложняю задачу караванщику.
— Тогда нет! Не отличу.
— Вот и я… хочу сначала пощупать.
Получится у дяди Леши хорошо. Нет кто-то станет делать очень неприятную работу. И, спорю на весь доход Первоидущего, этим кто-то будет не Леха Серый.
Разный материал по-разному щупается. Но есть буримсы нормальной температуры, а есть и повышенной. Словно на солнце полежали пару часиков. Ладно, сомнительные мешки приказал оттащить в сторону, оставшиеся еще раз перещупал. И левой, и правой рукой. Со стороны, наверно, забавно смотрелось. Типа, великий целитель исцеляет воду. Наложением рук.
Смех смехом, но еще один подозрительный мешок нашелся. Тепленький. Этот между двумя кучами положили. Ну, а дальше просто, как в лабораторной задачке: имеются два препарата и группа подопытных мышек. Вопрос: какой из двух препаратов нельзя вовнутрь? Примечание: отходный материал можно не вскрывать, отчет составлять и распечатывать не обязательно. Всё понятно, студент Серый? Приступайте к выполнению.
Приступил.
Начал с холодной группы. Четыре произвольно выбранных образца, четырех различных видов, четыре мышки… Время первого опыта минут десять. Летальных исходов ноль.
— Вторую кучу будем пробовать или так поверишь?..
Первоидущий задумался. Кажется, я знал о чем.
— Что, там есть и твои буримсы?
— Один.
— А среди рабов твои есть?
— Два.
— Тогда выясни, кто набирал этот…
— Уже спрашивал. Не помнят.
— Тогда пусть тянут спички.
— Как это?
Объяснил. Спички заменили травинками. За неимением спичек.
Опыт номер два. Исследуемый образец стумный буримс одна штука. Летальный исход один. Наступил через двенадцать секунд после начала опыта.
— Повторение требуется?
— Нет.
— Все ясно?
— Эти грузим. Трупы сжигаем. А с теми что делать?
И караванщик кивнул в сторону горячих мешков. Стараясь не смотреть на них.
— Я бы посоветовал присыпать землей, а потом очень аккуратно пробить. И еще… думаю, твоим друзьям, Первоидущий, лучше обходить этот оазис ну… хотя бы пару сезонов. А если точнее… как долго действует этот яд?
— Не знаю.
— Узнай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42