— Ты видел брачные танцы поалов?
— Нет.
— Тогда рассказывай.
— Ну, ладно. Но потом не жалуйся.
Марла засмеялась и потянулась к тарелке с едой.
— Ну, вот. Ты, значится, жевать будешь, а я говорить… Несправедливо это.
— Пушистый, я буду жевать и слушать. А ты только говорить.
— Мы можем поменяться.
— Потом, Пушистый. Может быть. А пока говори. И отдыхай.
Марла похлопала меня по животу, и спорить сразу перехотелось.
— Ладно, слушай. Все сказки начинаются с жили-были. Ну вот, жила-была кошка…
— Пушистый, а что такое кошка?
— Зверь такой. С когтями и клыками.
— У меня тоже есть когти и клыки.
— Это маленький зверь. И не умеет разговаривать.
— Понятно. Говори дальше свою сказку, не отвлекайся.
— Это я отвлекаюсь?!
— Ты. Я только ем и слушаю.
— Ну, ладно. Трудно спорить с Марлой. Особенно, когда она рядом. В одном городе жила кошка. У нее не было хозяина и не было дома. Она жила в каком-то укромном месте, и сама добывала себе еду. Себе и своим котятам.
— Кому?
— Детеныша кошки зовут котенок. У кошки было несколько котят. Все нормальные, а один… нет, не дурак, просто любопытный. Блин, ну не умею я рассказывать сказки! Ла-апушка…
Но взять Марлу на жалость не получилось.
— Ты хорошо рассказываешь, продолжай.
И так сказала, что я сразу же поверил и продолжил.
— Ну вот, выбрался как-то этот котенок из укромного места и пошел искать приключений на свою пушистую задницу.
— А котята пушистые?
— Есть пушистые, есть не очень. А этот не только пушистым, но еще и светлым оказался. Короче, только он выбрался, его сразу заметили. Дети. Так у нас детенышей людей называют. Если тебе интересно.
— Интересно. А они большие?
— Дети? Ну, лет семь-восемь. Но для котенка они, как поал для касырта.
— Тогда большие.
— Отож.
— А зачем детенышам котенок? Чтобы съесть?
Марла отставила пустую тарелку и умиротворенно погладила себя по животу.
— Нет, чтобы поиграть. Но знаешь, Лапушка, есть игры… не очень полезные. Для маленьких.
Не хотелось мне говорить, в какие игры играют с бездомными котятами. И чего от этих котят остается после таких игр.
— А дальше?
— Ну, котенок испугал и побежал. Сразу его не поймали. Потом котенок спрятался под большую кучу веток. Дети не смогли достать его. Только ходили вокруг. Потом пришел человек в оранжевой безрукавке, высыпал на ветки какой-то мусор и поджог. Дети не отходили от костра, ждали, когда котенок испугается и выскочит к ним. А котенок сидел так тихо, словно его там не было.
Я замолчал, чтобы промочить горло. А Марла задумчиво сказала:
— Так вот что такое сказка…
— Это еще не сказка. Это пока быль, Лапушка, — я протянул ей почти полный кувшин. Хочешь?
Она взяла, но пить не стала.
— Котенок сгорел?
— Нормальные пацаны не горят! Тем более в сказках. Котенок был бело-рыже-коричневый. Такой окрас у нас называют счастливым. Кошки такой окраски, вроде бы, приносят счастье своим хозяевам. Ну, и себе, понятное дело. Вот котенку и посчастливилось. Его вытащили из костра и забрали домой. Так бездомный котенок получил хозяйку, имя и дом. Такая вот сказка. Теперь поняла, чего это такое?
— А сказки только про зверей бывают?
— Нет. Про людей тоже есть.
— Расскажи.
— Лапушка, а может в другой раз?
— Ты уже отдохнул?
— Вообще-то…
— Тогда рассказывай.
— Ладно.
— Про людей.
— Ну, про людей, так про людей. Слушай…
— Я слушаю, слушаю.
— И не перебивай. Я и так ничего интересного вспомнить не могу, а ты еще…
— А ты глотни немного.
Марла передала мне кувшин. А в нем уже меньше половины! И когда только успела? Кажется, в сказке про три кувшина и два мужика, не очень много выдумки.
— Только не выпивай все! Тебе еще сказку рассказывать.
— Знаешь чего? Забирай свое пойло, и не морочь мне голову! Сказку тебе? Будет сказка! Про девочку Марину.
— А где жили-были?
— Жили-были?.. Ну, жила-была Марина. А вместе с ней жили ее отец и мать. Теперь правильно?
— Да. Продолжай.
— Родители у Марины были веселые. Сначала. Потом веселым остался только отец, а мать то плакала, то ругалась. Пока все понятно?
— Я видела, как плачут. А ругаться и сама умею.
— Ладно. Как-то отец Марины так развеселился, что облил себя горючей жидкостью и поджог. А дома вместе с ним была только Марина. Пять лет девчонке. Ни помочь, ни помешать не могла.
— Она сгорела?
— Нет. Только испугалась. И стала сильно заикаться. А еще впадать в столбняк. Даже от горящей спички.
— От чего?
Объяснил.
Допили второй кувшин.
— Так вот какие сказки про людей, — вздохнула Марла и совсем по-бабьи подперла щеку кулаком.
— Нет, Лапушка, это пока жизня. И то, что мать два года возила девчонку по врачам и не могла вылечить, тоже жизня.
— А где сказка?
— Сказка будет дальше. Марина увидела, как другие дети гоняются за котенком. Видела, куда он от них спрятался, потом увидела огонь. Вот тут и начинается сказка. Сначала Марина закричала. Очень громко. Ее мать и с четвертого этажа услышала. А последние два года Марина говорила только шепотом. Или молчала. Потом она подбежала к костру и раскидала горящие ветки. А для малявки, вроде нее, ветки очень тяжелые. Все так удивились, что никто ей не помешал. Марина достала котенка, и тут в огне чего-то взорвалось.
— Чего взорвалось?
— Не знаю. Я был далеко от костра. А когда подбежал, увидел на девчонке всего два пореза: на плече и на спине. Малявке здорово повезло. Некоторые, после таких взрывов, остаются без пальцев или без глаз.
Пока я пил, Марла молчала, но стоило отставить кувшин и сразу же:
— А дальше?
— Ну, я немного полечил эту девочку. Поговорил с ее мамашей. Тогда-то и узнал про костер из папаши и заикание. Кстати, заикания я не слышал. Прошло. А котенок у Марины остался. Фениксом назвали.
— Это всё?
— Всё, что я знаю про нее и котенка. Можно бы еще чего-нибудь придумать. И рассказывать, наверно, по другому надо…
— Не надо. Я поняла, что такое сказка.
— Правда, что ли? Кажется, я так хреново объяснял, что и сам запутался.
— Это не главное. Тебя услышали и поняли, а ничего другого не надо.
— Ну ладно, если ты так говоришь… Но теперь моя очередь слушать сказки.
— Потом, Пушистый. Ладно?
Вот только потом наступило не скоро.
Мы все еще гостили у Намилы Многолюбящей. Как ее личные гости, а не ее дома. Потому как, дом я купил. Еще в самом начале веселухи, когда нас пытались из него выставить. Ну, а я не хотел никуда идти. Вот и взял Намилу на слабо. Мол, слабо продать? А она мне: слабо купить. Слово за слово, вытряхнул всё, чего с собой было, на домик и наскреблось. А не хватило б, то половина наличняка Намиле отошла бы. По договору. Не хотят тут по городу с такими бабками. А я вот хожу. Так что профукала Многолюбящая свой домик.
Потом я проспался, поговорил с Намилой еще раз и взял ее в совладелицы. Быть хозяином сауны, массажного кабинета, косметического салона, диетической столовки и хрен знает чего еще… по-моему, это слишком для одной не совсем трезвой башки. Да еще обслуживающий персонал имеется. Не знаю, как Намила со всем сама справлялась. Теперь вот расширяться думает. Раз уж помощника боги прислали. А чем этот помощник занимается со своей женщиной, Многолюбящей по барабану. Для нее главное, что я не мешаюсь в ее дела, и оплачиваю половину расходов. Вот только Лапушка Намилу в упор не замечает. Тот, кто ни разу не ходил с караваном, живым не считается. А Намила родилась в этом доме, и ниже Среднего Города не спускалась. Марла для нее, как дикарка-инопланетянка, с которой без переводчика лучше не общаться.
А дикарке-инопланетянке вдруг захотелось поговорить. Со мной, не с Намилой. А закрыты у меня глаза или нет, Марле все равно.
— Если б я рассказывала сказку, как положено у вас, то начала бы так: Жил-был звереныш из племени Кугаров, и у него еще не было Имени. Прозвища тоже еще не было. Звереныша называли зверенышем, когда хотели позвать… Нет, это не правильная сказка!
— Почему?
Глаза мне открывать лень.
— Этого звереныша давно нет.
— Умер?
— Нет. Звереныш вырос, получил прозвище, Имя. Но рассказывать о том, кого нет…
Марла замолчала.
— Ладно, расскажи другую сказку.
— Другой я не знаю.
— Тогда придумай.
— Придумывают песнопевцы. Это их дело.
— Жаль. А мне интересно, чего там случилось со зверенышем.
— Ничего. Вырос и стал Зверем. Я хотела рассказать не о нем, а о сказке, что он себе рассказывал.
— Ну, так расскажи.
Глаза все-таки пришлось открыть. Марла сидела рядом, прижав колени к груди. Вид у нее был задумчивый и грустный. Третий пустой кувшин валялся на ковре, умостив горлышко на пустой тарелке.
— Расскажу. Я обещала.
— Да хрен с ним, с тем обещанием. Если не хочешь…
Марла глянула так, что я сразу заткнулся.
— Пушистый, если не хочешь выполнять обещание, не обещай. Она потянулась к кувшину, увидела его в лежачем состоянии, и тяжело вздохнула. Так вот, звереныш из клана Кугаров, услышал как-то песнопевца. Первый раз в жизни услышал. Песня была про героя. Герой совершал великие подвиги, побеждал врагов и демонов, встречал других героев. У героя было много слуг, сокровищ, жен. Но всё это стало потом. Сначала были Снежные Бабочки. Это после встречи с ними герой стал героем. Зверенышу очень понравилась эта песня. Он повторял ее снова и снова. Но вместо героя, с Бабочками встретился он, Звереныш. И подвиги совершал тоже он, и с демонами он сражался, и сокровища находил. А потом про него, Звереныша, слагали песни лучшие песнопевцы. Весь клан слушал потом эти песни и гордился. Звереныш хотел увидеть Снежных Бабочек. Он думал о них днем и во время Санута. Бабочки снились Зверенышу.
Марла замолчала, улыбнулась, не показывая зубов, положила подбородок на колени и засмотрелась в окно.
— Это все, Лапушка? А где здесь сказка?
— Сказка это Бабочки. Их нет. Так все говорят. Те, кто их не видел.
— Подожди, — лежать на спине перехотелось. Перевернулся на бок, подпер голову рукой. А как же герой? И песня…
— Герой был. Песня есть. А Бабочки… Говорят, их нет.
— Нет?
— Нет. Но очень хочется, чтоб были. Ты сам сказал, что это сказка.
— Это мечта.
— Нет, Пушистый, это сказка. Через несколько сезонов Звереныш увидел Бабочек.
— Значит, они все-таки есть! Я так и…
— Звереныш их видел один. Рядом никого не было.
— Все равно. Это хорошая сказка!
— У нее есть продолжение, — тихо сказала Марла. А я вдруг заметил, что уже сижу, размахиваю руками и улыбаюсь на все тридцать два.
— Какое продолжение? Про подвиги, баб и сокровища?
— Нет, это не сказка, это истина. А сказка… Когда Звереныш получил Имя, прозвище и стал жить так, как мечтал, он начал рассказывать себе другую сказку. Редко. И только во время Санута. Это сказка о детенышах, которых нет, и никогда не будет. И о том, что детеныши героям не нужны.
— Подожди, Лапушка, а это еще к чему?
— У каждого товара есть своя цена. Если муж встретит Снежных Бабочек, он сможет стать героем, но не сможет стать отцом. Если жена… — Марла опять потянулась к пустому кувшину, потом бросила его в окно. С женой тоже самое. Она не станет матерью, даже если возьмет трех мужей сразу.
Улыбаться мне резко перехотелось.
— Лапушка, а как назвали потом того звереныша?
Мне ответили.
Вообще-то можно было и не спрашивать.
28.
Ну, сидит себе мужик, никого не трогает, а к нему подходят, и ум начинают морочить. А мужик думает, может быть. И не над вопросом: пить или не пить? — тут вообще никаких сомнений! Другая проблема мозолит извилины… За стаканом красного ее только и думать, которое тут почему-то считается сильно алкогольным пойлом. А где еще нормальному мужику с мыслью собраться можно? Правильно, в кабаке. Здесь по три мыслителя на один квадратный метр имеется.
Мир мой как раз начал приобретать легкую расплывчатость, а тело приятную легкость самое время появиться дельным мыслям. Но вместо них заявилось нечто другое, и давай вякать дурацкие вопросы. Типа, почему сам-один и, может, компания мне требуется?..
Блин, ты б еще налоговую декларацию попросил меня заполнить!
Сквозь стакан толстого зеленого стекла, этот болтливый доставала напоминал нечто бесформенное и почему-то зеленое.
Но стоило спросить: Ты рыбка, птичка или камушек? и это зеленое нечто надолго заткнулось. Пришлось посмотреть на него двумя глазами. Левый по-прежнему видел незнамо чего в зеленом тумане, зато правый узрел рыжего худого коротышку, в пестром прикиде и ядовито-желтых сандалиях.
Только один из моих знакомых ходит в такой уникально-ненормальной обуви. Наша надежда и опора, наш защитник и благодетель, без которого нас забодал бы первый попавшийся комар.
— Ну, и чего, Асс, тебе не спится в это время?
А он стоит, молчит, только глазами хлопает.
— Ладно, присаживайся, раз уж приперся.
Асс умостился на соседнем табурете, бутылку на стол поставил. Поллитровку, примерно.
Бутылки здесь большая редкость. Одна стоит столько же, сколько полный кувшин белого. Так это пустая бутылка! А с содержимым… И двух похожих не найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42