— Все правильно. Умный малек.
— Это мое имя?
— Какое?
— М… малек…
— Ну-у…
До меня вдруг дошло, что я не знаю имени пацана. Одел, накормил, на службу взял, а как звать-величать не спросил. Не правильно это как-то.
Ну, спросил.
Оказалось, нету имени у пацана.
— А как тебя раньше звали?
Сказал.
Три слова.
Два из них матерные.
Третье тоже. Если верить Кранту.
Наехал я на него с утра пораньше. Какого, спрашиваю, посторонние предметы и личности в моей комнате валяются? А он, мол, ничего постороннего нет и не было… Тогда я на пацана показал. Это, типа, чего? Оказалось, что я сам дурак: принял подарок и забыл. А добрые люди принесли и на кровать положили. Аккурат перед моим приходом.
Пришлось напомнить кое-чего Кранту. Про опасные подарки в том числе. Что здорово укорачивают жизнь.
— Я знаю о таком, — отвечает. Спокойно и невозмутимо.
— Ну, и… Или хочешь сказать, что этот малек совершенно безопасен?
— Тени все опасны. А он подходит к перелому .
— Так какого ты его в комнату пустил?
— Он твой подарок. И его принесли.
— Один хрен! Этот подарочек мог глотку мне перерезать. Моим же ножиком. Или нет, скажешь?
— Мог.
— Ну, так?…
— Я был рядом и оберегал тебя.
— Из-за двери?!
— Да, нутер.
— А если б не успел?
— Такого не может быть.
— Ну да, не может. Отошел, там, по надобности, а меня в это время…
— Я знал, что у тебя омлакс .
— Кто?!
Оказалось, грелка. Одноразовая. Грелки тут разные бывают. Есть и живые. Не только для обогрева хозяина или его постели, но и для интимных услуг. Если у хозяина есть настроение. Живыми грелками рождаются и становятся. Одноразовыми — только становятся. С помощью крутого колдуна. Пошептал он и устроил кое-кому небольшую амнезию. В грелку во весь рост превратил. А попользовались грелкой по полной программе, память и вернулась. И пока омлакс своего хозяина не обидел, до смерти, с ним разбираются. Самым радикальным образом. Ножом по горлу и в колодец… Один из вариантов.
Такие вот правила и нравы.
А я, за каким-то хреном, эту одноразовую бомбу замедленного действия в слуги взял.
Плохо быть дураком. А пьяный дурак вообще опасное сочетание.
Малек ест — имя теперь у пацана такое, а я с Марлой разговариваю. Рядом Крант стоит-молчит. Надежный, как железобетонная стена. Что от ветра и пули защитит. И заботливый… как эта же самая… железобетонная. Чихнешь, и будь здоров от него не дождешься. Или пей, Леха, ралмуси , хоть залейся!… И ни словом про его побочные эффекты. Если бы ни Марла, я б так и считал, что обычным вином набрался. До розовых ежиков.
Пацан жует так, будто неделю жратвы не видел. Марла глянула на него и спрашивает. У меня.
— Ты приказал ему раздеться? Или он так, без покровов, к тебе и пришел?
Пришлось объяснять.
Малек под мои объяснения половину жратвы умял.
— Ты купил омлакс, чтобы сделать из него слугу?!
— Я его вообще не покупал!
То, что мне подложили пацана, это ей по фигу, а когда я его в слуги взял, — не специально, так уж получилось, — вот этому Марла удивляется. Странные бабы существа. В любых мирах.
— Зачем ты принял подарок, если он тебе не нужен?
— Да пьяный я был, пьяный! Не сообразил, что к чему.
— Ты не бываешь пьяным.
Вообще-то, бываю. Но мне и количество больше надо, и до состояния бревно упиться не получалось. Нет здесь водки Буратино, чтоб выпил и почувствовал себя дровами…
И вдруг такой конфуз.
Каким-то слабеньким винцом —и до полной потери соображения.
Первый раз со мной такое.
А Малек жевать перестал. Уставился на стол и катает недогрызеную лепешку. Пока о нем самом болтали, вроде как, по фигу было, а обо мне заговорили — у пацана ушки на макушке.
Марла первая заметила перемены.
— Прикажи своему слуге говорить, — сказала. Мне.
Ну, приказал.
Малек из-за стола выгребся, и ко мне. А Крант между нами стал.
Телохранитель… Как же, как же!
— Миной ралмуси пил.
— Зачем?! Он и без ралмуси хорошо может…
Марла так удивилась, что с Мальком говорить стала. Не со мной.
— Чего могу?
Сказала чего.
Ралмуси сильным возбуждающим средством считается. Вроде, нашей Виагры.
Н-да, попадалово…
Марла обошла меня, принюхалась. Потом Малька пару раз нюхнула. Потом Кранта. Тот даже порозовел чуть.
— Кто был с тобой в комнате?
Я сказал.
— А почему ты его не…
Не думал, что лапушка такие слова знает, и что русский — не самый великий и могучий.
— Почему, почему… Вот пусть Малек и отвечает. А я спал. И ничего не помню.
— Спал?! После ралмуси?
Крант тоже удивился, но промолчал.
— Ага. Наверно, перебрал я этого пойла.
Ну, Малек и ответил.
— Миной не нашел меня.
— Не нашел на своей лежанке? Она большая, но…
Они что меня за дурака держат? Слепого, к тому же?
— Да не было никого на кровати! Я б заметил.
— Если ты не отличаешь мужа от жены, когда на них нет покровов…
— Стоп, лапушка. Во-первых, до мужа этому еще расти и расти…
— Он родился мужем.
Малек одернул короткий плащ.
— А во-вторых, на нем была… были какие-то покровы. И совсем не мало, к тому же.
Пацан открыл рот и тут же закрыл его. С лязгом.
— Пусть говорит, — предложила Марла.
— Пусть.
После аукциона Мальку приказали раздеться и танцевать. Так уже было. И ни один раз. Потом его отпускали. Всегда. Но в этот раз он упал. Во время танца. Запутался в чем-то. И не увидел. Хотел подняться, освободиться, но только сильнее запутывался. Даже двигаться больно было. Потом еще и темно стало. А голос какой-то все говорил и говорил…
Крант схватил пацана за горло, поднял на вытянутой руке. Их глаза оказались на одном уровне.
— Убей и принеси… — захрипел Малек. — Убей и принеси…
Он стал бледнее нортора.
— Что принести тебе велели?
Не приятный все-таки голос у моего телохранителя. Царапает, как щетка для железа.
Пацан не ответил. И освободиться не пытался. Висел, как дохлая крыса, и не трепыхался.
— Он не помнит, — сообщил Крант.
— Ничего?
Это Марла такая любопытная.
— Его последний танец видели трое: прежний хозяин, кто-то с закрытым лицом и миной. С ним нутер был на аукционе.
Не знаю, Марле Крант отвечал или мне рассказывал.
— Мне убить его?
— Кого? — вырвалось у меня.
Крант тряхнул мальца. Молча. И тот не издал ни звука.
— Зачем?
— Он опасен?
Мы с Марлой спросили одновременно.
— Тени все опасны.
И опять непонятно, кому ответили.
— Тень может стать хорошим слугой.
Это уже Марла. Мне.
— Отпусти Малька, Крант. Он мой слуга.
— Он твой слуга, нутер.
И разжал пальцы.
Типа, брось кису, детка. И детка бросает. С размаху. И об стенку.
Пацан упал на четыре кости. Миг — и поднялся. Будто за нитки его кто потянул. Лицо, как у живого. В глазах настороженность. Чего это вы со мной делали?, типа.
А меня другое зацепило: кто нас подставить хотел?
— Нас?
Оказывается, я вслух думаю.
— Нас, Малек. Тебя и меня. На фига ты мне в подарочном варианте? Да еще под ралмуси? Я в такие игры не играю. Подстава была. В натуре, подстава!
— Потому миной и не стал искать меня?
Марла хмыкнула.
— Твой миной не знал, что ты в комнате. А то б обязательно нашел. Меня вот он всегда находил. Даже под лежанкой.
— Ла-апушка, не надо интимных подробностей. Я стесняюсь.
Умеет Марла смеяться так, что ставни ходуном ходят.
Малек посмотрел на нее. Снизу вверх. Потом на меня. Тоже снизу. И запахнулся в плащ. Не жарко все-таки в комнате. Хоть и солнце взошло. Латуа . То есть — Первое.
— Как ты на полу оказался? Крант говорит, тебя на кровать ложили.
— Я сполз, миной.
— Как это?…
В пакете все-таки был.
— Как змея.
— Больно было? — быстро спросила Марла.
— Очень, — вырвалось у пацана. Он тут же лязгнул зубами, но сказанного не вернешь.
— Тогда и упали с тебя невидимые путы? Отвечай! Я не враг твоему миною.
Малек покосился на меня. Я кивнул.
— Путы с меня снял миной.
— А потом дал тебе свой плащ.
— Да.
— Зачем?
— Чтобы служил ему и оберегал…
— Я не у тебя спрашиваю.
— У нутера уже есть оберегатель!
Это Крант вмешался. Непререкаемым таким тоном. И избавил меня от лишних объяснений. Хотел я пошутить — в миг желание пропало.
— Ладно, кончай базар! Меня сейчас тот интересует, кто подставил нас с Мальком.
Пацан вроде выше стал после этих слов. И старше.
— Он сам это придумал? По доброте душевной. Или подсказали ему? Тогда, кто и зачем. Вопрос понятен? Как выяснять станем?…
— Это приказ, миной?
— Это любопытство, Малек. Большое и горячее. Такой вот хозяин тебе попался. Любопытный.
Малек усмехнулся.
М-да. Не думал, что у четырнадцатилетнего пацана может быть такая усмешка. Как у хищного звереныша.
— Я бы тоже хотел поговорить с этим… содрелом .
Незнакомое слово. Скорее всего, матерное.
— Миной разрешает?
Миной, то есть я, кивнул.
— Давай. Может, ты его быстрее меня найдешь.
— Найду!
Кажется, мой слуга плохо забывает обиды. Блин, весь в меня!
— Миной знает, кого мне надо искать?
— Подозреваю я тут одного. Только подозреваю, но… Кажется, Фаруст его зовут. Или Фарумс? Короче, спросишь у Ранула. Он его кормил несколько дней. Или, может, ты запомнил. Танцевал ты для него после аукциона…
Пацан отвердел скулами. И словно кто-то другой посмотрел из его глаз. Много видевший. И мало прощавший.
— Я найду его, миной.
Даже голос у пацана изменился. Сиплым стал, низким. Наверно, ломается. В таком возрасте это обычное дело.
— Что мне потом с ним сделать?
— Без разницы. Хоть съешь. Но сначала узнай: кто и зачем . Понятно?
— Слушаю и выполняю.
Быстро повернулся. Плащ вздулся, задрался до пояса. А под плащом у пацана — ничего, кроме голого тела.
— Стоп, Малек! Держи!
Швырнул ему монету. В полсабира.
— Зачем?
Сначала поймал, потом спросил.
— Оденься.
— Как?
— Так, чтобы никто не подумал, будто ты сбежал с моего ложа.
Малек задумчиво нахмурился.
— Я могу одеться, как мой миной?
— Одевайся.
— Только без шарфа! — вмешалась Марла.
— Без шарфа.
Пацан кивнул.
Он был возле двери, когда Марла еще чего-то сказала. На незнакомом мне языке. Больше на рычание похожем.
Малек остановился. Даже плащ не скрывал, как напряжена его спина. Глянул на меня, подождал. Мне нечего было ему сказать. Вышел. И дверь за собой закрыл. Тихо. И плотно.
Марла подошла ко мне сзади, обняла и шепнула в ухо:
— А многоглупый миной знает, что его новый слуга старше, чем притворяется?
Крант старательно делал вид, что его нет в комнате. Даже дышал через раз.
Ладно, пусть остается. Мы ничем интимным, пока не занимаемся.
34
— Ты самый везучий муж из всех, кого я знаю.
— Да? Приятно слышать.
— И самый глупый.
— А вот это не так приятно…
Крант за дверью. Марла решила, что поговорить можно и без свидетелей. Потом.
Я не возражал. Ни против разговора. Ни против того, что было до него.
Перед уходом Крант вопрос задал. Мне, понятное дело, не Марле. Ее он воспринимает как… ну, не знаю, как что, но разговоры сводит к неизбежному минимуму. Когда сбежать некуда и отмолчаться не получается. Марла отвечает ему полной взаимностью.
Вопросец простой, но попробуй на него ответь. Так же просто. Да еще тон у моего оберегателя тот еще. Типа, ответишь — ладно, нет — не очень-то и надо.
— Нутер, зачем ты дал Тени монету?
Вот чего спросил меня Крант.
— Чтоб оделся. Не голым же пацану ходить?
— Он оденется. А монета зачем?
— Ну…
Еще пара вопросов, еще пара ответов, но главный: а монета зачем? — так и остался. Разговор с Меченым мне это напомнило. Когда я анекдот рассказать пытался, а он все спрашивал: а будить зачем?
— Короче, Крант, чего ты от меня хочешь? Чтоб я все бросил?… — Марла прижимается к спине, поглаживает меня по груди, слегка покусывает за ухо… Приятно, блин. — Вот прямо сейчас?! И все? И пошел отнимать монету у мальца, так?
— Нет.
— Тогда, какого тебе от меня надо?!
— Мне не понятно, нутер…
— Мне тоже кое-чего не понятно, Крант. Вот Мальку надо одеться?
— Надо. Ты приказал ему.
— А если бы не приказал? Он так бы голым и ходил?
— Он не голый. На нем твой плащ.
— Ладно, с одеванием замнем. Теперь с одеждой… Марла, лапушка, не гладь меня там. Я думать не могу. Спасибо. На чем мы остановились? Ага, на одежде. Она чего-то стоит?
— Да.
— Значит, Малек оденется и потратит на это деньги. Так?
— Нет.
— Почему нет?
— Тратить ты ему не приказал.
Приехали, называется. А если ему по надобности приспичит, малец тоже моего приказа ждать будет?
— Значится, тратить он не станет. Украдет, получается. А ко мне прибежит хозяин товара, обиженный в лучших чувствах…
— Нет.
— Чего нет? Не украдет или не прибежит?
— Тени не крадут…
— Уже легче.
— Тени берут.
— Чего берут?!
— Что нужно им или их хозяину. Не больше.
— Здорово! И им не мешают брать, потому что жуть как боятся. Так?
— Нет.
— Опять нет?
— Тень не боятся. Ее не замечают.
— Как это? Малек может стать невидимым?
— Нет. Незаметным.
— Как это незаметным? Я-то его вижу!
— Он твой слуга.
— И Марла его видит.
— Марла… она…
— Кра-а-ант-т…
Словно кошка мурлыкнула над ухом. Большая.
Обсуждать Марлу Крант не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31