— Зачем ты работаешь на них, Блейз? — Меня поразило, каким серьезным стал его голос. Сейчас передо мной был тот человек, которого я увидела в зале гостиницы в день своего приезда: человек, который находит мало забавного в жизненных реалиях. — Они не стоят твоих усилий. Хранители так чертовски высокомерны! Они сами назначили себя опекунами Райских островов, но кто сказал, что нам нужны опекуны? Они полагают, что их образ жизни — лучший из возможных, и даже не догадываются о его пороках. Ты жила на островах Хранителей, ты должна знать, на что это похоже. Если ты силв и хранитель по рождению, тогда у тебя есть богатство и власть, но да поможет тебе Бог, если ты простой крестьянин и магическим даром не обладаешь. О, я знаю: они твердят, что кто угодно может править, и приводят в доказательство выборы, но ты же слышала рассказ Вантеджа. Разве ты встречала хоть одного советника, который не был бы силвом? Ты не сможешь стать даже деревенским старостой, если не владеешь силв-магией. Стоит не-силву выставить свою кандидатуру, как он неизменно проигрывает, что и случилось с другом Вантеджа. И при этом обычно так и не узнает, в чем было дело. Но мы-то с тобой знаем, правда, Блейз? Ты, я, Вантедж знаем, потому что можем видеть их заклинания. Мы можем видеть магию, которой они пользуются, чтобы обеспечить себе победу на выборах, выгодную сделку, нужное судебное решение. Силвы правят и богатеют; простой народ нищает и с каждым днем имеет все меньше власти. Такова система, которую силвы-хранители представляют остальным островам как само совершенство. Разве не кричат они о ней как об олицетворении равенства, свободы и порядка? А? — Тор едва не плюнул от отвращения.
— Это только одна сторона медали, — возразила я. — Ты не замечаешь того, чего им удалось добиться на островах Хранителей: построить прекрасные города, создать систему каботажного и речного транспорта, проложить мощеные дороги, открыть школы, типографии, больницы. Под покровительством богатых расцветает искусство — литература, драма, поэзия, живопись. Жить в таком городе, как Ступица, — чудо из чудес…
— Знала бы ты, каково живется в столице беднякам, — желчно возразил мне Тор.
— А я знаю, — ответила я не менее ядовито. — Только если у тебя есть напористость, ты можешь выкарабкаться. Удалось же это мне.
— Только потому, что ты обладаешь Взглядом. Без этого ты вполне могла бы голодать в сточной канаве, потому что хранители просто не позволили бы тебе выкарабкаться. Да и даже теперь нельзя сказать, чтобы ты вошла в элиту. Блейз, неужели ты не видишь, что они собой представляют? Неужели не видишь, как хранители пытаются нами манипулировать? Ну да не сомневаюсь: ты будешь говорить, что они много сделали для стабильности на всех Райских островах, — только какой ценой? Мы все начинаем от них зависеть. А если кто-то из нас сделает шаг в сторону, того хранители растопчут, как водоросль, выброшенную на берег.
Когда островитяне с архипелага Ксолкас посмели купить пшеницу не на островах Хранителей, а на Бетани, где она была дешевле, хранители их разорили: они целых три года скупали все гуано, добытое на архипелаге, — это основной товар, экспортируемый Ксолкасом, — а потом разом выбросили его на рынок, сбив цены так, что у производителей его никто не покупал. А потом хранители скупили всю собственность на архипелаге Ксолкас. Его жители теперь в экономическом отношении рабы Ступицы. Это только один пример того, что случается с людьми, рассердившими хранителей. Блейз, — повторил Тор, — эти люди не стоят твоей преданности.
— Тор, — спокойно ответила я, — я служу им не потому, что они достойные люди, или потому, что их цели благородны. Я служу им потому, что только так могу рассчитывать на получение гражданства. Острова Хранителей единственное место кроме косы Гортан и других подобных дыр, — где я хотя бы на полузаконных основаниях могу получить работу, ты не представляешь себе, что значит быть недочеловеком. Быть ничем просто из-за случайности рождения. Быть презираемой и гонимой, потому что ты — полукровка. Меня оскорбляли, насиловали, били и грабили только потому, что я — полукровка. Кроме хранителей единственными, кто терпел меня, были менодиане, но они учили меня, что следует страдать с покорностью, чтобы найти воздаяние в потустороннем мире. Мне этого мало.
Выход же в этом мире — вообще хоть что-то реальное — предложили мне только хранители. О, я знаю, что добросердечие тут ни при чем: они просто хотели извлечь для себя пользу из моего дара: среди самих хранителей обладающие Взглядом встречаются редко. Да и вообще им было удобно иметь агента, которого можно посылать на другие острова. Если бы я натворила глупостей, никто не мог бы упрекнуть хранителей: вся вина лежала бы на не имеющей гражданства полукровке. Я знаю, что нужна им. И знаю, что они меня используют, но за свои услуги я беру с них деньги. Может быть, участие в подавлении восстания на Малом Калменте и было ошибкой с моей стороны — хотя в те дни особо выбирать я не могла, — но в остальном моя служба хранителям шла на пользу всем. Я помогла очистить от скверны Фис на Бетани — там было логово дун-магов, как ты, может быть, помнишь. Я прикончила колдуна, который захватил власть в Порфе на Мекате. Пять лет назад я была среди тех, кто положил конец работорговле между косой Гортан и архипелагом Ксолкас. И это я обнаружила школу на Мекате, где дун-маги готовили себе пополнение. Я выследила похитителей детей-силвов и вернула малышей — дун-маги хотели превратить их в себе подобных.
Пока я работаю на Совет, я могу — пусть и неофициально — жить на островах Хранителей; имея деньги, я могу купить там себе безопасность и покой. Благодаря деньгам, своему калментскому мечу и Взгляду я, наконец, начала пользоваться уважением. Может быть, на меня и косятся, но, по крайней мере, никто больше не плюется при одном взгляде на меня. Так что не проси меня отвернуться от хранителей и стать благородной, Тор. Я не могу так поступить. Я не могу лишиться всего, что заработала тяжким трудом.
— Ты считаешь меня самодовольным дураком.
— Примерно так.
— Ну да… Прости меня. Такому, как я, легко поучать: мне все давалось легче. Мне просто противно видеть, как ты работаешь на этих силвов-хранителей. Они же акулы с холодными глазами.
— Не так уж они плохи.
— Они гораздо опаснее, чем ты думаешь. Знаешь что, Блейз… Выходи за меня замуж.
— Что?! — Я не знала, то ли смеяться, то ли изумляться.
— Выходи за меня замуж. У меня на Разбросанных островах есть влиятельные друзья. Может быть, благодаря женитьбе я смогу обеспечить тебе гражданство. Ты ведь наполовину южанка. Попытаться можно.
Мой смех грозил закончиться слезами. В этом предложении руки и сердца романтики не было, но Тор говорил всерьез, и не только потому, что хотел обеспечить мне гражданство. Я покачала головой:
— Тор Райдер, ты что, с луны свалился? Никто никогда не женится на полукровках.
— Ну, закон такого не запрещает.
— Хоть и не запрещает, все равно это большая глупость. Супруга-полукровка — тяжкий груз. И ты должен знать, что существуют… существуют и другие причины, почему из полукровки получается плохая жена… а муж-полукровка — еще хуже.
— Дерьмо. — На лице Тора была написана черная ярость. — Эти подонки сделали тебя бесплодной?
Вместо ответа я спустила одеяло с плеча и показала ему грубо выжженное у меня на лопатке клеймо — отметину, говорящую о том, что со мной сотворили. Глубокий отпечаток с годами расплылся, но символ все равно читался ясно: пустой треугольник, знак бесплодия.
— Это сделали с тобой хранители? — Голос Тора даже охрип от гнева.
Я кивнула:
— Не сделали бы они, сделал бы кто-нибудь другой. — Столько раз за все эти годы в стольких государствах заставляли меня показывать клеймо — доказательство моей ущербности, моей неспособности иметь детей… Это случалось так часто, что даже перестало задевать. Такова была просто одна из сторон жизни полукровки. Впрочем, теперь немногие решались требовать от меня подобного доказательства — калментский меч и выражение моих глаз намекали на неразумность излишнего любопытства. — Я пожала плечами и добавила: — Ни на одном из Райских островов не стали бы терпеть полукровок, способных продолжить род. За исключением рожденных в царствующих семьях, конечно.
Мне было тринадцать, когда доктора-хранители привязали меня к столу… В полубессознательном состоянии, разрываемая на части болью, я перестала быть тем, чем была от природы: грубые руки вложили в меня ядовитые листья, которые выжгли мою утробу. Многие девочки не выживали после такой операции. Может быть, мальчикам-полукровкам везло больше… хоть для них результат был еще более жестоким, они, по крайней мере, не умирали.
А потом, когда я уже думала, что вынесла все предназначенные мне мучения, те же мерзкие руки перевернули меня на живот и заклеймили раскаленным железом — я до их пор помню тусклый красный треугольник… до сих пор помню запах собственной горящей плоти. Да, я все помню.
— Менодиане уже многие годы пытаются добиться запрета подобного зверства, — сквозь зубы сказал Тор. — Я думал, больше так уже не делают.
— Официально, может быть, и не делают. Но всегда найдутся фанатики, которые не посмотрят на запрет закона — пожала я плечами. — Я, по крайней мере, выжила. И теперь могу не беспокоиться о том, что мои дети-полукровки будут страдать так же, как страдала я… Но позволить тебе жениться на мне я не могу, Тор.
— Я не потому просил тебя выйти за меня замуж, что хочу иметь от тебя детей. Я сделал это потому, что люблю тебя.
Я разинула рот. Мы с ним не говорили о любви — сама идея казалась смешной… слишком быстро все происходило. Не таким я была человеком — да и он тоже. Наконец я сказала:
— Ты знаком со мной всего один день… даже меньше. По-настоящему мы узнали друг друга всего час или два назад.
— Я знаю тебя всю жизнь. Ты — моя вторая половинка. — Тор никогда еще не был так серьезен — и я никогда не могла бы любить его сильнее, чем в эту минуту. — Подумай. Обещай, что подумаешь о моем предложении.
— Да, — прошептала я. — Да… я… подумаю… — Обещание целой жизни с ним рядом было великолепным пиршеством для меня, которая всю жизнь голодала. Невозможно… Как можно сомневаться?..
Парус захлопал: наконец поднялся ветер. Тор вылез из каюты, чтобы одеться и направить лодку к рыбачьему причалу.

Глава 9
К тому времени, когда мы добрались до «Приюта пьянчуги», было уже совсем светло. Я надеялась, что нам удалось вернуться никем не замеченными, но кто мог знать это наверняка?
Тор проскользнул в комнату Рэнсома, чтобы проверить, все ли у того в порядке. Юноша спал, сжимая в руках молитвенник. Я отправилась проведать Флейм; цирказеанка лежала на постели, глядя в потолок. Промелькнувшее на ее лице выражение облегчения было единственным указанием на то, что она беспокоилась обо мне. Я оценила ее сдержанность. Меня всегда раздражали люди, чересчур горячо выражающие свои чувства. Я знала, что Флейм обо мне тревожилась, и знала, что она мне благодарна. Говорить об этом было излишне.
Флейм не спала и, похоже, спать не собиралась. Я села рядом и взяла ее за руку:
— Как ты себя чувствуешь?
— Стараюсь не думать о том, как эти подонки осквернили мое тело. С этим я справлюсь. И физические повреждения я залечу… но не это. — Она кивнула на свою руку. — Всего несколько дней, Блейз, а потом… потом дело зайдет слишком далеко, чтобы можно было надеяться на исцеление.
— Я повидаюсь с хранителями сразу же, как только приведу себя в порядок. — По правде говоря, ночь выдалась не из легких, и мне хотелось бы поспать.
Выражение лица Флейм было грустным.
— Будь осторожна, Блейз. Этот маг злобен, ничего человеческого в нем нет. Он наслаждался болью, которую причинял мне. Ему нравится мучить. Он с наслаждением наблюдал, как остальные издевались надо мной. — На мгновение Флейм молкла; глаза ее потемнели от ужасных воспоминаний. Потом она прошептала: — Тебя ведь тоже насиловали, верно?
Я кивнула.
— Я поняла это по твоим глазам, когда ты появилась в той комнате. Ты знала. Ты читала в моей душе с пониманием и сочувствием… это мне помогло. Ты ничего не сказала, но каким-то образом дала понять, что случившееся значения не имеет.
— Действительно, не имеет — как только все позади… а ты осталась в живых. Ты не виновата — мерзость творили другие. Не знаю, поможет ли это тебе, но двое подручных мага мертвы — рыжий громила и его брат, тот, что с носом картошкой. — Менодиане сказали бы, что истинное правосудие за такие преступления — в руках Бога, а не человека и что месть вредит душе того, кто мстит. Они ошибаются. Я по собственному опыту знаю, каким катарсисом может оказаться убийство. Я лишилась последних крох невинности, когда вонзила нож в подлеца, изнасиловавшего ребенка, которым я до этого еще оставалась… но во снах он мне не являлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52