Она была мне другом и сестрой, в ней было все, чего не было во мне и что я хотела бы иметь. Рядом с Флейм я каким-то образом чувствовала себя цельной.
И в этот последний момент я не сумела скрыть от нее правду, которую скрывала так долго. Не знаю, что — может быть, циничная усмешка в глазах? — выдало меня.
— Ты знаешь, да? — тихо сказала она, и это было утверждение, а не вопрос. Я кивнула.
— Давно?
— С тех пор, как ты рассказала мне про Руарта и его мать. Понимаешь, главным доказательством, из-за которого я была уверена, что ты не можешь быть Девой Замка, явилось твое умение пользоваться силв-магией. Я считала, что Дева Замка никак не могла этому научиться, даже обладая врожденным Даром. А потом ты рассказала мне о дастелцах и о том, что мать Руарта владеет силв-магией, и тогда я поняла, что она могла оказаться твоей наставницей. Она должна была считать это своим долгом. А суверену Цирказе и его придворным и знать было незачем.
Поэтому-то я и не хотела, чтобы Датрик узнал про Руарта: он мог прийти к тем же выводам, что и я. Он, конечно, познакомился с Руартом вчера, когда я послала ему записку на лоскутке, но я надеялась, что он решит: связь существует между мной и Руартом, а не между вами двоими. Как советник, он должен, мне кажется, хорошо знать историю Дастел. Будь осторожна.
Флейм уныло кивнула:
— Как бы я ни восхищалась тобой, всегда оказывается, что я тебя недооценивала, Блейз. А ты все это время посмеивалась в рукав, ты, здоровенная негодяйка полукровка!
Я ухмыльнулась:
— Чепуха! Я совсем не так хороша собой.
Не имея под рукой другого оружия, Флейм швырнула в меня своим кошельком. Я поймала его и кинула обратно.
— Конечно, как только я узнала, что ты умеешь разговаривать с дастелцами, что ты постоянно имела с ними дело с детства, многое из того, что меня озадачивало, сделалось понятным. Иногда ты бывала наивной, не знала самых простых вещей о реальной жизни — как и полагается Деве Замка, выросшей в затворничестве, — а в других случаях проявляла хитрость и сноровку осьминога, собравшегося стащить приманку из ловушки: именно такой ты должна была стать, общаясь с дастелцами, которые наверняка видят всю человеческую глупость и жестокость.
Вот только разгадать загадку с татуировкой на запястьях, которую тебе должны были сделать по достижении совершеннолетия, мне никак не удавалось. В конце концов, я решила, что татуировка должна была быть поддельной — всего лишь магической иллюзией. Каким-то образом тебе удалось избежать нанесения настоящей татуировки. Наверное, ты решила, что в замке суверена на Цирказе риск повстречать человека, обладающего Взглядом, который мог бы тебя разоблачить, невелик. Не знаю, почему у тебя возникла мысль подделать татуировку. Может быть, ты уже тогда задумала побег? Тебе ведь было тогда всего восемнадцать?
Флейм кивнула, надевая кошель на пояс.
— Понимаешь, я уже тогда влюбилась в Руарта. Я знала, что никогда не захочу выйти замуж за кого-то другого. Мы решили, что нужно избежать нанесения татуировки, и во время церемонии я прибегла к магии. Мастер-гхемф и не заподозрил, что на самом деле даже не прикоснулся к моим рукам.
Я хмыкнула:
— Ну, думаю, что на самом деле он знал. Гхемфы, по-моему, в некоторой мере обладают Взглядом.
— Правда? Черт меня возьми! Он и слова не сказал…
— Наверное, он не хотел, чтобы люди узнали об этой их способности. А может быть, просто не хотел доставлять тебе неприятности. Гхемфы ведь очень добросердечны.
Флейм бросила на меня странный взгляд: ей явно было непонятно, откуда я так много узнала о гхемфах, однако она ничего не сказала.
— Ну а после церемонии поддерживать иллюзию было легко, — продолжила она рассказ. — Все же на бегство я решилась только тогда, когда мой отец выбрал мне в супруги властителя Брета. Руарт настаивал, чтобы я оставалась в замке, пока не повзрослею, — он хотел, чтобы я была уверена в своем решении, поскольку обратной дороги у меня бы не было. В конце концов, ему нечего было предложить мне, кроме дружбы, а я, видят боги, не была привычна к материальным тяготам. Но когда этот растлитель малолеток положил на меня глаз и стал настоятельно просить моей руки, даже Руарт согласился, что время пришло. Я тогда не догадывалась, конечно, что властитель обратится к хранителям и попросит их, меня найти и что они пошлют кого-то меня выслеживать.
— Ну да, и работорговцы с самого начала знали, что ты Дева Замка. Ты и рабыней на самом деле никогда не была.
— Это было всего лишь прикрытием. Я заплатила им за то, что они меня увезут. Все устроила дворцовая служанка, моя старая няня, которая мне сочувствовала. Она отнесла к ростовщикам кое-что из моих драгоценностей, чтобы добыть денег. Работорговцы, правда, вознамерились меня обмануть и заработать еще раз, продав меня отцу, но Руарт услышал, как они сговаривались, и я отвела им глаза своей магией. В конце концов, они все-таки доставили меня на косу Гортан.
Я усмехнулась. Знали бы работорговцы, в какую передрягу попадут, связавшись с Флейм и Руартом!
— Но один из них проговорился Янко — Мортреду? — спросила я.
— Да, наше везение кончилось. Кто-то, должно быть, сказал ему, кто я такая и что я — силв.
— И тогда Янко наложил на всех, кто тебя видел, заклятие, чтобы они молчали. Он собирался превратить тебя в злую колдунью, а после этого вернуть на Цирказе.
Флейм поежилась:
— Да. Я стала бы пешкой в его руках. Через меня он в один прекрасный день получил бы власть над Цирказе и Бретом. Блейз, ты говорила, что Мортред лишился своей силы. Сколько времени пройдет до тех пор, когда он снова сможет превращать силвов в дун-магов?
— Как я могу судить? Тут даже и догадаться невозможно. В первый раз ему на это потребовалось около сотни лет. Теперь же… Недели, месяцы, годы? Могу сказать одно: я чувствую, что когда-нибудь это случится. Мортред слишком могуществен, чтобы остаться калекой навсегда. И мне кажется, что на этот раз ему столетие не потребуется.
— Значит, он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности. А, кроме того, раз он способен подчинять себе силвов, он рано или поздно захватит власть над хранителями и их островами.
Я сразу поняла, к чему она клонит.
— Ты собираешься отправиться в погоню за ним, — уверенно сказала я. — Вместе с Руартом. Ах ты, глупая, самонадеянная креветка…
Флейм кивнула:
— Ага. Все это я знаю. Но у меня нет выхода, потому что Мортреда нужно остановить. И еще потому, что, пока он жив, Руарт останется пленником своих милых перышек. — На лице Флейм отразилась ярость. — Он мне нужен, Блейз, — Руарт, я имею в виду. Он нужен мне как мужчина. Мне безразлично, если он окажется горбуном или с лицом как у медузы. Я хочу, чтобы он стал человеком. Я хочу держать его в объятиях, делить с ним ложе, родить от него детей. Ты любишь Тора, ты должна понимать, что я чувствую. — В голосе Флейм звучала храбрость отчаяния, рожденная несбыточным желанием и теми страданиями, что выпали ей на долю на косе Гортан.
Сказать на это было нечего, поэтому я просто кивнула. В душе, правда, я задавалась вопросом: так ли безоглядно я люблю Тора, как Флейм — своего Руарта?
— Что заставляет тебя думать, что Мортред отправился на Мекате?
— То, что он однажды сказал мне, — еще когда считал меня полностью покорной своей воле. У него там имеются приспешники — еще одно селение дун-магов.
— И ты думаешь, что своими силами разделаешься с чем-то вроде Крида?
— Конечно, нет. Если я их найду, я просто сообщу хранителям. Самой мне нужен только Мортред. Он мой, Блейз.
Ее свирепость была устрашающей. Потом, немного успокоившись, Флейм улыбнулась:
— Да, кстати, Руарт говорит, что если когда-нибудь дастелцы получат обратно свои острова, он позаботится о том, чтобы ты стала самой первой их почетной гражданкой.
Я была тронута.
— Передай ему, что я очень высоко ценю его предложение. Нет другого государства, гражданство которого я предпочла бы гражданству Дастел. — Я коснулась левой мочки. — Будем надеяться…
Мы обе умолкли, думая о том, как много всего должно случиться, прежде чем я получу заветную татуировку.
Вдруг Флейм нахмурилась, словно неожиданно подумав о чем-то еще.
— Ты знала, что я — Дева Замка, еще до того как мы отправились на «Гордость хранителей» просить Датрика о помощи. Ты могла выдать меня. Ты могла заработать свои две тысячи сету и спасти мне жизнь — и руку, — рассказав ему все.
Я снова кивнула.
Флейм склонила голову набок:
— Ты — настоящая леди, Блейз Полукровка. Такое решение, должно быть, нелегко было принять.
Я отвела глаза:
— Да, нелегко. И каждый раз, как я вижу твою культю, я об этом вспоминаю. Только когда дошло до дела, я не смогла продать тебя даже ради спасения твоей жизни, когда ты предпочла смерть отказу от свободы. Это было бы с моей стороны предательством. — Я посмотрела Флейм в глаза; говорить мне стало трудно. — Я отказалась от возможности заработать кучу денег — ну и что? Ты предложила Датрику Деву Замка в обмен на немедленное нападение на Крид. Ты была готова пожертвовать всем своим будущим, чтобы спасти Тора и меня, хотя отказалась сделать это ради собственной жизни. Этого я никогда не забуду. Никогда в жизни.
Флейм ничего не сказала, только подошла и обняла меня — насколько ей удалось сделать это одной рукой. Мы постояли, прижавшись друг к другу, и ни у одной из нас, по-моему, глаза не остались сухими.
Потом Флейм ушла, закинув на плечо свою сумку. Это была Лиссал, наследница престола Цирказе, но я знала, что для меня она навсегда останется Флейм Виндрайдер.
Глава 26
Я отправилась на поиски Тора. Он был в своей комнате и тоже укладывал вещи.
Тор поднял голову, когда я вошла, и в уголках его глаз возникли морщинки, как бывало всегда, когда он улыбался. Бороду он сбрил и теперь ничем не отличался от того островитянина, которого я увидела в зале «Приюта пьянчуги» в день моего прибытия на косу Гортан.
— Я договорился с капитаном торгового судна, отправляющегося на Спатты, что он захватит меня с собой. У меня там дела, — сказал Тор.
— А я думала, что ты, возможно, будешь сопровождать Рэнсома. — Несмотря на то что я сказала Флейм, я вовсе не была уверена, что Тор захочет взять меня с собой. Я старалась говорить равнодушно и в результате проявила несвойственную мне нерешительность.
— Хранители позаботятся о том, чтобы он вернулся к отцу, — Тор нервным жестом, которого раньше я за ним не замечала, провел рукой по волосам. — Знаешь, я хотел бы чтобы ты поехала вместе со мной.
— Я знаю.
Тор взглянул на меня со странной робостью:
— Я… э-э… заплатил капитану за двоих. Я улыбнулась.
Его лицо просветлело, и он озорно ухмыльнулся:
— Ты уверена, что не пожалеешь? Мне так много нужно тебе рассказать. Есть вещи, которые тебе следует знать…
Похоже, будущее рисовалось ему в радужных красках. Я поспешила вернуть его на землю:
— Никаких больше разговоров о супружестве, Тор. Это невозможно.
— Ну, поговорить о будущем все-таки нужно. А сейчас я просто радуюсь, что ты пришла ко мне. Я так боялся, что ты решишь вернуться на острова Хранителей на их корабле… что захочешь по-прежнему им служить.
Я озадаченно вытаращила на него глаза. Неужели после всего, что случилось, он мог думать, что я стану служить хранителям? Неужели он не понял, что не хранители заставляли меня колебаться? Как типично для мужчины: Тору и в голову не пришло, что я могу пожелать связать свою жизнь с другой женщиной вместо того, чтобы покорно следовать за ним.
— Ты предполагал, что я могу продать хранителям Деву Замка? — сказала я. — Неужели ты действительно думал, будто я стану служить людям, которые готовы на что угодно ради того ужасного черного порошка, чтобы с его помощью угрожать всем островам?
— Нет, пожалуй, я все-таки так не думал. Но я знаю, как много для тебя значит, возможность получить гражданство…
— Не так много, как я полагала раньше. Когда-то на Малом Калменте я обнаружила, что цена, которую нужно заплатить за гражданство, может оказаться слишком высокой для меня лично; теперь же я вижу, что за мое гражданство слишком высокую цену пришлось бы платить другим. Как только я поняла, что Флейм — это и есть Дева Замка и что она скорее умрет, чем вернется к отцу, предать ее я уже не могла.
А раз я не смогла выполнить это задание Датрика, не думаю, чтобы мне удалось уговорить Совет предоставить мне гражданство. Хранители, и особенно Датрик, косо смотрят на неудачи. Я ничего не выиграю, если останусь на службе Совета.
— Я не был уверен, что тебе известно: Флейм и есть Дева Замка Лиссал.
— Ты и это знал?
— Да, как только увидел, что ей помогают дастелцы. До этого… ну, я догадывался, несмотря на ее магический дар и отсутствие татуировки на запястьях. Полученные мной известия говорили о том, что Флейм и Лиссал — скорее всего одно и то же лицо. У меня даже было описание Девы Замка, которое вполне подходило Флейм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
И в этот последний момент я не сумела скрыть от нее правду, которую скрывала так долго. Не знаю, что — может быть, циничная усмешка в глазах? — выдало меня.
— Ты знаешь, да? — тихо сказала она, и это было утверждение, а не вопрос. Я кивнула.
— Давно?
— С тех пор, как ты рассказала мне про Руарта и его мать. Понимаешь, главным доказательством, из-за которого я была уверена, что ты не можешь быть Девой Замка, явилось твое умение пользоваться силв-магией. Я считала, что Дева Замка никак не могла этому научиться, даже обладая врожденным Даром. А потом ты рассказала мне о дастелцах и о том, что мать Руарта владеет силв-магией, и тогда я поняла, что она могла оказаться твоей наставницей. Она должна была считать это своим долгом. А суверену Цирказе и его придворным и знать было незачем.
Поэтому-то я и не хотела, чтобы Датрик узнал про Руарта: он мог прийти к тем же выводам, что и я. Он, конечно, познакомился с Руартом вчера, когда я послала ему записку на лоскутке, но я надеялась, что он решит: связь существует между мной и Руартом, а не между вами двоими. Как советник, он должен, мне кажется, хорошо знать историю Дастел. Будь осторожна.
Флейм уныло кивнула:
— Как бы я ни восхищалась тобой, всегда оказывается, что я тебя недооценивала, Блейз. А ты все это время посмеивалась в рукав, ты, здоровенная негодяйка полукровка!
Я ухмыльнулась:
— Чепуха! Я совсем не так хороша собой.
Не имея под рукой другого оружия, Флейм швырнула в меня своим кошельком. Я поймала его и кинула обратно.
— Конечно, как только я узнала, что ты умеешь разговаривать с дастелцами, что ты постоянно имела с ними дело с детства, многое из того, что меня озадачивало, сделалось понятным. Иногда ты бывала наивной, не знала самых простых вещей о реальной жизни — как и полагается Деве Замка, выросшей в затворничестве, — а в других случаях проявляла хитрость и сноровку осьминога, собравшегося стащить приманку из ловушки: именно такой ты должна была стать, общаясь с дастелцами, которые наверняка видят всю человеческую глупость и жестокость.
Вот только разгадать загадку с татуировкой на запястьях, которую тебе должны были сделать по достижении совершеннолетия, мне никак не удавалось. В конце концов, я решила, что татуировка должна была быть поддельной — всего лишь магической иллюзией. Каким-то образом тебе удалось избежать нанесения настоящей татуировки. Наверное, ты решила, что в замке суверена на Цирказе риск повстречать человека, обладающего Взглядом, который мог бы тебя разоблачить, невелик. Не знаю, почему у тебя возникла мысль подделать татуировку. Может быть, ты уже тогда задумала побег? Тебе ведь было тогда всего восемнадцать?
Флейм кивнула, надевая кошель на пояс.
— Понимаешь, я уже тогда влюбилась в Руарта. Я знала, что никогда не захочу выйти замуж за кого-то другого. Мы решили, что нужно избежать нанесения татуировки, и во время церемонии я прибегла к магии. Мастер-гхемф и не заподозрил, что на самом деле даже не прикоснулся к моим рукам.
Я хмыкнула:
— Ну, думаю, что на самом деле он знал. Гхемфы, по-моему, в некоторой мере обладают Взглядом.
— Правда? Черт меня возьми! Он и слова не сказал…
— Наверное, он не хотел, чтобы люди узнали об этой их способности. А может быть, просто не хотел доставлять тебе неприятности. Гхемфы ведь очень добросердечны.
Флейм бросила на меня странный взгляд: ей явно было непонятно, откуда я так много узнала о гхемфах, однако она ничего не сказала.
— Ну а после церемонии поддерживать иллюзию было легко, — продолжила она рассказ. — Все же на бегство я решилась только тогда, когда мой отец выбрал мне в супруги властителя Брета. Руарт настаивал, чтобы я оставалась в замке, пока не повзрослею, — он хотел, чтобы я была уверена в своем решении, поскольку обратной дороги у меня бы не было. В конце концов, ему нечего было предложить мне, кроме дружбы, а я, видят боги, не была привычна к материальным тяготам. Но когда этот растлитель малолеток положил на меня глаз и стал настоятельно просить моей руки, даже Руарт согласился, что время пришло. Я тогда не догадывалась, конечно, что властитель обратится к хранителям и попросит их, меня найти и что они пошлют кого-то меня выслеживать.
— Ну да, и работорговцы с самого начала знали, что ты Дева Замка. Ты и рабыней на самом деле никогда не была.
— Это было всего лишь прикрытием. Я заплатила им за то, что они меня увезут. Все устроила дворцовая служанка, моя старая няня, которая мне сочувствовала. Она отнесла к ростовщикам кое-что из моих драгоценностей, чтобы добыть денег. Работорговцы, правда, вознамерились меня обмануть и заработать еще раз, продав меня отцу, но Руарт услышал, как они сговаривались, и я отвела им глаза своей магией. В конце концов, они все-таки доставили меня на косу Гортан.
Я усмехнулась. Знали бы работорговцы, в какую передрягу попадут, связавшись с Флейм и Руартом!
— Но один из них проговорился Янко — Мортреду? — спросила я.
— Да, наше везение кончилось. Кто-то, должно быть, сказал ему, кто я такая и что я — силв.
— И тогда Янко наложил на всех, кто тебя видел, заклятие, чтобы они молчали. Он собирался превратить тебя в злую колдунью, а после этого вернуть на Цирказе.
Флейм поежилась:
— Да. Я стала бы пешкой в его руках. Через меня он в один прекрасный день получил бы власть над Цирказе и Бретом. Блейз, ты говорила, что Мортред лишился своей силы. Сколько времени пройдет до тех пор, когда он снова сможет превращать силвов в дун-магов?
— Как я могу судить? Тут даже и догадаться невозможно. В первый раз ему на это потребовалось около сотни лет. Теперь же… Недели, месяцы, годы? Могу сказать одно: я чувствую, что когда-нибудь это случится. Мортред слишком могуществен, чтобы остаться калекой навсегда. И мне кажется, что на этот раз ему столетие не потребуется.
— Значит, он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности. А, кроме того, раз он способен подчинять себе силвов, он рано или поздно захватит власть над хранителями и их островами.
Я сразу поняла, к чему она клонит.
— Ты собираешься отправиться в погоню за ним, — уверенно сказала я. — Вместе с Руартом. Ах ты, глупая, самонадеянная креветка…
Флейм кивнула:
— Ага. Все это я знаю. Но у меня нет выхода, потому что Мортреда нужно остановить. И еще потому, что, пока он жив, Руарт останется пленником своих милых перышек. — На лице Флейм отразилась ярость. — Он мне нужен, Блейз, — Руарт, я имею в виду. Он нужен мне как мужчина. Мне безразлично, если он окажется горбуном или с лицом как у медузы. Я хочу, чтобы он стал человеком. Я хочу держать его в объятиях, делить с ним ложе, родить от него детей. Ты любишь Тора, ты должна понимать, что я чувствую. — В голосе Флейм звучала храбрость отчаяния, рожденная несбыточным желанием и теми страданиями, что выпали ей на долю на косе Гортан.
Сказать на это было нечего, поэтому я просто кивнула. В душе, правда, я задавалась вопросом: так ли безоглядно я люблю Тора, как Флейм — своего Руарта?
— Что заставляет тебя думать, что Мортред отправился на Мекате?
— То, что он однажды сказал мне, — еще когда считал меня полностью покорной своей воле. У него там имеются приспешники — еще одно селение дун-магов.
— И ты думаешь, что своими силами разделаешься с чем-то вроде Крида?
— Конечно, нет. Если я их найду, я просто сообщу хранителям. Самой мне нужен только Мортред. Он мой, Блейз.
Ее свирепость была устрашающей. Потом, немного успокоившись, Флейм улыбнулась:
— Да, кстати, Руарт говорит, что если когда-нибудь дастелцы получат обратно свои острова, он позаботится о том, чтобы ты стала самой первой их почетной гражданкой.
Я была тронута.
— Передай ему, что я очень высоко ценю его предложение. Нет другого государства, гражданство которого я предпочла бы гражданству Дастел. — Я коснулась левой мочки. — Будем надеяться…
Мы обе умолкли, думая о том, как много всего должно случиться, прежде чем я получу заветную татуировку.
Вдруг Флейм нахмурилась, словно неожиданно подумав о чем-то еще.
— Ты знала, что я — Дева Замка, еще до того как мы отправились на «Гордость хранителей» просить Датрика о помощи. Ты могла выдать меня. Ты могла заработать свои две тысячи сету и спасти мне жизнь — и руку, — рассказав ему все.
Я снова кивнула.
Флейм склонила голову набок:
— Ты — настоящая леди, Блейз Полукровка. Такое решение, должно быть, нелегко было принять.
Я отвела глаза:
— Да, нелегко. И каждый раз, как я вижу твою культю, я об этом вспоминаю. Только когда дошло до дела, я не смогла продать тебя даже ради спасения твоей жизни, когда ты предпочла смерть отказу от свободы. Это было бы с моей стороны предательством. — Я посмотрела Флейм в глаза; говорить мне стало трудно. — Я отказалась от возможности заработать кучу денег — ну и что? Ты предложила Датрику Деву Замка в обмен на немедленное нападение на Крид. Ты была готова пожертвовать всем своим будущим, чтобы спасти Тора и меня, хотя отказалась сделать это ради собственной жизни. Этого я никогда не забуду. Никогда в жизни.
Флейм ничего не сказала, только подошла и обняла меня — насколько ей удалось сделать это одной рукой. Мы постояли, прижавшись друг к другу, и ни у одной из нас, по-моему, глаза не остались сухими.
Потом Флейм ушла, закинув на плечо свою сумку. Это была Лиссал, наследница престола Цирказе, но я знала, что для меня она навсегда останется Флейм Виндрайдер.
Глава 26
Я отправилась на поиски Тора. Он был в своей комнате и тоже укладывал вещи.
Тор поднял голову, когда я вошла, и в уголках его глаз возникли морщинки, как бывало всегда, когда он улыбался. Бороду он сбрил и теперь ничем не отличался от того островитянина, которого я увидела в зале «Приюта пьянчуги» в день моего прибытия на косу Гортан.
— Я договорился с капитаном торгового судна, отправляющегося на Спатты, что он захватит меня с собой. У меня там дела, — сказал Тор.
— А я думала, что ты, возможно, будешь сопровождать Рэнсома. — Несмотря на то что я сказала Флейм, я вовсе не была уверена, что Тор захочет взять меня с собой. Я старалась говорить равнодушно и в результате проявила несвойственную мне нерешительность.
— Хранители позаботятся о том, чтобы он вернулся к отцу, — Тор нервным жестом, которого раньше я за ним не замечала, провел рукой по волосам. — Знаешь, я хотел бы чтобы ты поехала вместе со мной.
— Я знаю.
Тор взглянул на меня со странной робостью:
— Я… э-э… заплатил капитану за двоих. Я улыбнулась.
Его лицо просветлело, и он озорно ухмыльнулся:
— Ты уверена, что не пожалеешь? Мне так много нужно тебе рассказать. Есть вещи, которые тебе следует знать…
Похоже, будущее рисовалось ему в радужных красках. Я поспешила вернуть его на землю:
— Никаких больше разговоров о супружестве, Тор. Это невозможно.
— Ну, поговорить о будущем все-таки нужно. А сейчас я просто радуюсь, что ты пришла ко мне. Я так боялся, что ты решишь вернуться на острова Хранителей на их корабле… что захочешь по-прежнему им служить.
Я озадаченно вытаращила на него глаза. Неужели после всего, что случилось, он мог думать, что я стану служить хранителям? Неужели он не понял, что не хранители заставляли меня колебаться? Как типично для мужчины: Тору и в голову не пришло, что я могу пожелать связать свою жизнь с другой женщиной вместо того, чтобы покорно следовать за ним.
— Ты предполагал, что я могу продать хранителям Деву Замка? — сказала я. — Неужели ты действительно думал, будто я стану служить людям, которые готовы на что угодно ради того ужасного черного порошка, чтобы с его помощью угрожать всем островам?
— Нет, пожалуй, я все-таки так не думал. Но я знаю, как много для тебя значит, возможность получить гражданство…
— Не так много, как я полагала раньше. Когда-то на Малом Калменте я обнаружила, что цена, которую нужно заплатить за гражданство, может оказаться слишком высокой для меня лично; теперь же я вижу, что за мое гражданство слишком высокую цену пришлось бы платить другим. Как только я поняла, что Флейм — это и есть Дева Замка и что она скорее умрет, чем вернется к отцу, предать ее я уже не могла.
А раз я не смогла выполнить это задание Датрика, не думаю, чтобы мне удалось уговорить Совет предоставить мне гражданство. Хранители, и особенно Датрик, косо смотрят на неудачи. Я ничего не выиграю, если останусь на службе Совета.
— Я не был уверен, что тебе известно: Флейм и есть Дева Замка Лиссал.
— Ты и это знал?
— Да, как только увидел, что ей помогают дастелцы. До этого… ну, я догадывался, несмотря на ее магический дар и отсутствие татуировки на запястьях. Полученные мной известия говорили о том, что Флейм и Лиссал — скорее всего одно и то же лицо. У меня даже было описание Девы Замка, которое вполне подходило Флейм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52