Именно так все мы сидели в день моего прибытия… один из этих людей и должен быть дун-магом.
На следующем листе были написаны те же имена, и все они оказались вычеркнуты. Рядом с большинством имелись пометки, по большей части касавшиеся того, долго ли данный человек живет на косе Гортан. «Хоуч Туша, — читала я, — работорговец с Брета, бывает в Г. П. 18 лет. Том Гесслер, торговец рыбой, живет в Г. П. 6 лет. Тор Райдер с Разбросанных островов, профессия неизвестна, прибыл неделю назад на рыбачьем баркасе с островов Хранителей». И так далее… Ни один не соответствовал тому, что я искала: мне нужен был человек, появление которого на косе Гортан совпало бы с началом бед из-за дун-магии.
И все же Ниамор, умирая, направил меня к этому столу. Он ожидал, что в бумагах я найду указание… Ответ был где-то здесь, мне только нужно было его найти.
И через полчаса я его нашла. А найдя, подумала, что лучше бы я его не находила. Я поспешила вернуться в гостиницу, даже не обыскав комнаты Ниамора и не забрав того, что там могло оказаться ценного: смерть Ниамора глубоко потрясла меня, и я, наверное, не смогла бы заставить себя оставаться там дольше, чем необходимо. Позже, когда мой ужас стал не таким острым, я пожалела о своей поспешности. Деньги всегда мне пригодились бы, и не думаю, что Ниамор осудил бы меня. Кроме того, у меня не осталось ничего на память о нем, ничего, кроме воспоминаний о том, как он выглядел перед смертью… а это не те воспоминания, которые я хотела бы хранить.
Я оставила комнаты Ниамора на разграбление стервятникам, а сама с тревожно бьющимся сердцем вернулась в гостиницу. Отвращение во мне постепенно вытеснялось страхом по мере того, как я все обдумывала. Я решила, что нападение на Ниамора было совершено не потому, что он вычислил дун-мага: как тот мог бы об этом догадаться? А если бы догадался, то обыскал бы комнаты Ниамора и уничтожил его записи, — а этого не случилось.
Более того: я не думала, что злой колдун побывал в апартаментах своей жертвы. Все эти следы дун-магии были оставлены не им — они были излишком, выплеснувшимся из тела Ниамора. Негодяй, должно быть, наложил свое заклятие так, что Ниамор ничего не заподозрил, — где-нибудь в таверне или на улице. Ниамор, наверное, почувствовал легкое недомогание и вернулся к себе, а когда понял, в чем дело, был уже слишком слаб, чтобы двигаться.
Но почему? Мне казалось, что я знаю ответ. Ниамор погиб, потому, что дун-маг просто играл с нами — со мной, с Рэнсомом и Флейм, может быть, и с Тором (теперь, когда я знала, кто такой злой колдун, у меня не было оснований сомневаться, что ему известно об участии Тора в наших делах) — и тем самым и с Датриком. Мы были теми, кого дун-маги больше всего ненавидят: Рэнсом — менодианином, Флейм — силвом, я и Тор — обладающими Взглядом, а я к тому же еще и агентом Совета хранителей. Дун-маг, должно быть, наслаждался, глядя, как мы извиваемся на его крючке. Наслаждался, показывая нам, что любой кто нам помогает, обречен. Что сказала Флейм о Мортреде?
Он предпочитает, чтобы его жертвы оставались в живых». Его настоящими жертвами были мы. Ниамор послужил лишь инструментом, с помощью которого можно было причинить боль нам. Причинить боль мне. Мортред… Я ощутила тошноту.
В зале гостиницы прислуживал сам хозяин — очень недовольный, потому что Танн не показывался уже три дня, а теперь исчез и Янко. Судя по ворчанию хозяина, Янко вообще не отличался надежностью. Телохранители Датрика все еще оставались в зале, трезвые и с подозрением на меня посматривающие.
Не обращая на них внимания, я попросила у хозяина кружку пива, и пока он наполнял ее из бочонка, поинтересовалась, давно ли Янко у него работает.
— Откуда, морской змей его заешь, мне знать? — услышала я сварливый ответ. — Несколько месяцев, наверное. А кажется, будто целую вечность. Этого хромоногого урода никогда нет, когда он нужен.
Вот тут-то я и поняла, что раньше привлекло мое внимание. Нога Янко… Меня затошнило еще сильнее. Одним глотком осушив кружку — в этом я действительно нуждалась, — я поднялась в комнату Флейм.
Цирказеанка, похоже, принимала гостей, хотя время, должно быть, шло к двум часам ночи. Ее комната была полна народа: Датрик еще не ушел, к нему присоединились Тор и Рэнсом, а взъерошенный и сонный дастелец — по-видимому, Руарт Виндрайдер — сидел на подоконнике. Я взглянула на Флейм, которая слабо улыбнулась мне, и с облегчением отметила, насколько лучше она выглядит. Девушка все еще была слаба, но румянец вернулся на ее щеки. Я бросила взгляд на Руарта, потом перевела глаза на Датрика. Флейм поняла мое безмолвное предупреждение, хотя ей и не были известны причины моего беспокойства. Она еле заметно кивнула, и я вздохнула с облегчением. Мне было нужно, чтобы Флейм догадалась, как важно скрыть от Датрика то, что Руарт обладает разумом, и я благословила богов за ту легкость, с которой мы с Флейм без слов понимали друг друга.
Теперь я могла обратить внимание на остальных. Датрик раздраженно хмурился, надутый, как выброшенная на берег рыба-кузовок; впрочем, не каждый смог бы заметить признаки его недовольства, хотя для меня они и были очевидны. Он стоял, высокомерно выпрямившись, брови его взлетели так высоко, что почти касались волос, а глаза обрели синеву грозовой тучи. Рэнсом, красный как рак, смотрел на него, стиснув кулаки. Руарт вертел головой, посматривая на советника то одним синим глазом, то другим. Тор прислонился к подоконнику рядом с дастелцем, сложив руки на груди; на его губах играла еле заметная циничная улыбка. Он единственный сохранял самообладание — до того момента, когда заметил выражение моего лица.
— Блейз, что случилось?
— Ниамор мертв. Дун-маг до него добрался. — Я повернулась к Датрику. — Ниамор был тем моим другом, о котором я тебе говорила. Думаю, он узнал, кто нам нужен. Это…
Датрик поднял руку, чтобы остановить меня:
— Давай продолжим этот разговор наедине, Блейз. Я оглянулась на остальных:
— Нет. С какой стати? Флейм и Новисс оба пострадали от его магии, а Тор — мой друг. — К моему удивлению, Датрик враждебно смотрел именно на Тора. Сначала я подумала, что его разозлил Рэнсом, теперь же поняла свою ошибку. Именно Тор вызывал раздражение, даже ненависть советника. За время моего отсутствия случилось что-то, что превратило прежнее безразличие хранителя в недоверие и приязнь. Я пожала плечами и продолжала: — Это Янко, слуга в гостинице.
Рэнсом не сразу понял мои слова, а когда понял, побледнел. На мгновение мне показалось, что он упадет в обморок. Тор нахмурился. Флейм вытаращила глаза. Датрик недоверчиво посмотрел на меня.
— Этот хромоножка внизу? — переспросил он. — Как такое может быть? Я не обладаю твоими способностями, Блейз, но ведь его уродство — наверняка следствие дун-магии: оно выглядит неестественным. Ни один злой колдун, особенно обладающий подобной силой, не позволит себе оставаться калекой. И я не могу поверить в то, что это просто иллюзия… да тебя иллюзия и не обманула бы.
Я покачала головой:
— Нет, это не иллюзия. Это его истинное состояние, по крайней мере, на данный момент. Я скорее думаю, что таково следствие его собственного заклинания: когда-то в прошлом он прибег к столь мощной магии, что не сумел с ней справиться, и она частично обратилась на него самого. Он превратился в калеку, был гораздо сильнее изуродован, чем сейчас, и лишился магической силы. Все, что ему оставалось, — это ждать.
— Как тебе известно, со временем сила восстанавливается. Подозреваю, что ждать ему пришлось многие десятилетия. Впрочем, теперь его сила возвращается к нему очень быстро, и он использует ее, чтобы придать нормальный вид своему телу. За то время, что я провела на косе Гортан, он перестал хромать, а его магия стала гораздо могущественнее. — Я вздохнула. — Я все время ощущала исходящее от него зловоние дун-магии, но думала, что это следствие наложенного на него заклятия. В конце концов, Взгляд меня не подвел. Я просто пришла к неверным выводам.
Пока я говорила, Руарт на подоконнике изображал взволнованную курицу: подпрыгивал, хлопал крыльями, чирикал.
Датрик не обращал на него внимания; сомневаюсь, чтобы он вообще заметил птичку. Тем не менее, я встала так, чтобы загородить от него дастелца, и сделала знак Флейм, надеясь, что она догадается отвлечь внимание от странного поведения птички.
Цирказеанка поспешно перевела то, что, должно быть, сообщил ей взволнованный Руарт.
— Может быть, он — Мортред Безумный?
— Ах, чепуха! — с насмешкой оборвал ее Датрик. — Мортред сто лет как мертв!
— Я слышала, что могущественные дун-маги живут очень долго, — спокойно возразила я. Мне начинало казаться, что в одном Руарт прав: Мортред жив и здоров. — Тот злой колдун, которого я убила в Перфе… восьмидесятилетние старики клялись, что он был уже стар, когда они сами еще не вылезли из пеленок… — Я оборвала фразу и напряглась. Тор встревожено смотрел на меня, а Руарт на подоконнике замер, словно прислушиваясь. Трое обладающих Взглядом, мы все ощутили одно и то же.
Рэнсом был первым из остальных, кто почуял неладное. Он вытаращил глаза и завертел головой, как испуганный детеныш тюленя.
— Что такое? Что случилось?
— Дун-магия, — сквозь зубы сказал Тор. — Наш приятель где-то рядом и только что произнес заклинание.
Рэнсом начал дрожать.
Датрик же мгновенно начал действовать. Одним движением он установил вокруг комнаты защиту. Четыре мерцающих столба выросли по углам, извиваясь, как серебристые морские змеи, а между ними протянулись сияющие полосы, образовав стены из света. Бедняга Рэнсом ничего этого видеть не мог и, не зная о существовании защиты, продолжал дрожать.
Как оказалось, из всех нас он был самым мудрым: мы вовсе не были защищены.
Багровая и голубовато-серебристая магия столкнулись; мы с Тором видели заклинание злого колдуна как тусклый шар, мощь которого была скрыта, как пепел на тлеющих углях скрывает их способность разжечь огонь. Датрик же понял одно: созданная силв-магией стена заколебалась и стала трескаться. Рэнсом и Флейм не видели ничего, кроме наших испуганных лиц, хотя, конечно, Флейм должна была знать достаточно о силв-магии, чтобы догадаться о действиях Датрика.
Трещины расползались по защитной стене, как по поверхности взорванного льда, пока, наконец, серебристый свет силв-магии не погас, а страшная злая сила не хлынула в комнату. Это почувствовал даже Рэнсом. По помещению пронесся порыв ветра, Руарта выбросило в открытое окно, предметы начали падать. Мои легкие лишились воздуха, и дышать стало больно.
К тому времени, когда мы немного пришли в себя, багровый шар висел в воздухе между Датриком и Рэнсомом. Зловоние было таким, что я съежилась.
Датрик посмотрел на меня. Его золотистая кожа внезапно стала болезненно зеленоватой.
— Где оно?
— Примерно на расстоянии руки от тебя справа, на высоте пояса, — прошептал Тор. — На твоем месте я бы не двигался.
Все замерли. Секунды тянулись мучительно медленно. Я чувствовала себя зачарованной, неспособной отвести взгляд от висящей в воздухе сферы. Хотя мне она едва ли угрожала, я испытывала страх перед излучаемым ею злом; и еще меня наполняла жалость к Флейм. Что она должна сейчас переживать…
— Заклинание предназначено мне? — спросила цирказеанка, и голос ее оказался на удивление твердым. Впрочем, я заметила капельки пота в углах ее глаз. — Мог дун-маг узнать, что я больше не подчиняюсь его заклятию превращения, и попробовать снова?
— Вряд ли, — ответил Датрик. — Сомневаюсь, что ему известно: тебе удалось избавиться от его власти.
Его слова Флейм не успокоили.
— Тогда кто намеченная жертва?
— Ну, наверняка не Блейз, — спокойно ответил Тор, — это очевидно. Янко мог бы метить в меня, если ему неизвестно, что я обладаю Взглядом, но он не может знать, что я сейчас здесь, в этой комнате. Остаются Новисс и Датрик. Все слуги в гостинице знают, что Новисса почти всегда можно найти у тебя, Флейм, так что Янко мог целить в него. Ну и все внизу видели, как Датрик поднялся по лестнице — он ведь вошел через главный зал. — Тор взглянул на хранителя. — Или ты прибег к заклинанию, чтобы тебя не заметили?
Датрик с сожалением покачал головой.
— Что… что заклинание сделает с нами? — заикаясь, спросил Рэнсом. Он с ужасом озирался, пытаясь увидеть то, что было для него невидимым. Никто не ответил ему по той простой причине, что никто этого не знал.
Датрик, нужно отдать ему справедливость, сделался холодно сосредоточенным. В его синих глазах не было заметно и намека на чувство, пока он восстанавливал защиту — на этот раз только собственной персоны. Серебряные нити начали обвивать его, пока советник не оказался окружен сияющим коконом. Затем он сотворил еще одно заклинание: контуры его фигуры расплылись, но зато в комнате появилось шестеро отчетливо видимых иллюзорных Датриков. Мы с Тором, конечно, могли совершенно точно отличить настоящего, поскольку видели не только иллюзии, но и создающие их чары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52