Великий сорвался с места, постепенно уменьшаясь.
«Подожди!» — мысленно крикнул Велисарий.
«Нет. У тебя достаточно информации. Я должен идти, чтобы присоединиться к своим братьям и посмотреть Вселенную. Наша семья — твои потомки — наполнила эту Вселенную. Наполнила ее чудесами, основываясь на которых, мы будем строить. У нас немного времени, жизни наши коротки, чтобы углубиться в изучение этого великолепия. Возможно, миллион лет — если не считать расширение и растяжение времени».
Теперь он превратился в крохотную точку света.
«Подожди! — снова крикнул Велисарий. — Мне столько нужно узнать!»
Маленькая, смутно различимая точка остановилась, затем повернула назад. Мгновение спустя Велисарий с благоговением смотрел на возвышающуюся над ним стену светящегося величия.
«Тебе не нужно знать ничего нового, ты уже и так все знаешь. Больше не требуется. Мы — ваше создание, как сородичи Эйда — наше. И теперь, когда настало время беды, ваши внуки пришли к вам за помощью. Так что же ты хочешь знать, старик? Ты — самый старший в деревне, из которой произошли галактики. Ты — кузнец, который выковал человечество на своей наковальне».
Велисарий тогда засмеялся, и ему показалось, что окружавшие его галактики затрепетали от радости. Великий перед ним тоже содрогнулся — на него накатила волна смеха, подобная его собственному.
«Это наша самая древняя религия, дедушка. И с хорошим основанием».
И он улетел. Прочь. Прочь. Теперь почти исчез. Почти неразличимая точка, не больше.
Едва различимый голос, смеющийся голос.
«Называй это — поклонение предкам».
Когда Велисарий вернулся в свой мир, то какое-то время просто тупо смотрел в одну точку. Смотрел за навес, закрывающий его сверху, на бесчисленные звезды, рассыпанные по ночному небу Сторожевые отряды той великой деревни будущего.
Затем достал Эйда из мешочка, чего не делал уже несколько недель.
На самом деле в этом не было необходимости, Он давно научился общаться с кристаллом, не держа его в руке. Но Велисарию требовалось увидеть Эйда собственными глазами. Точно так же, как ему часто просто требовалось подержать на руках Фотия. Чтобы насладиться любовью, порадоваться ей, найти утешение в вечности.
Эйд заговорил первым.
«Ты мне не ответил».
«Разве тебя не было со мной рядом, когда я встречался с Великим?» — мысленно удивился Велисарий.
«Да, но… Не думаю, что я понял. Я не уверен», — из всех импульсов сквозила неуверенность.
Затем Эйд добавил жалобно, словно ребенок, жалующийся на трудность уроков:
«Мы не такие, как вы. Мы не такие, как Великие. Мы не люди. Мы не…»
«Тихо, Эйд. Прекрати стонать. Как ты собираешься расти, если при каждой трудности начинаешь жаловаться и стонать?»
Кристалл замолчал.
«Но мы вырастем?» — спросил он наконец.
«Конечно. Я — ваш предок. Как ты думаешь, как вы вообще появились на свет? А все, что происходит от нас, растет. И определенно мой отпрыск вырастет!»
Эйд долго молчал, очень долго.
«Мы никогда не мечтали. Ну, что мы тоже вырастем», — наконец признался Эйд.
Эйд больше ничего не говорил. Велисарий чувствовал, как грани уходят в себя. Они мерцали где-то внутри, вели свой внутренний диалог.
Через какое-то время он убрал кристалл в мешочек и лег. Ему требовалось поспать. Вскоре начнется сражение. Не исключено — даже на следующий день.
Но когда он уже погружался в сон, его разбудил голос Эйда.
Очень слабый, трудно различимый.
«Что ты там говоришь? — пробормотал Велисарий сонно. — Я тебя не слышу».
«Это потому, что я бормочу. — Эйд помолчал и гордо добавил: — Это хорошо, что ты меня не слышишь. Это означает, что я все делаю правильно, даже если только начал. — С еще большей гордостью кристалл добавил: — Я стану лучше, я знаю. Нужно тренироваться, чтобы добиться результата. Валентин всегда так говорит». Глаза полководца резко открылись.
— Боже праведный, — прошептал он вслух.
«Думаю начать с Валентина. Я имею в виду взросление. Ему подражать совсем не трудно. Конечно, не во владении мечом. Но его бормотание легко освоить. И…»
Последовала нецензурная брань.
Велисарий резко сел.
— Не смей произносить эти слова! — приказал он вслух, забыв, что с Эйдом следует общаться ментальными импульсами. Сейчас он говорил с Эйдом так, как с Фотием. И примерно с тем же результатом.
В ответ послышалось бормотание. Бормотание. Бормотание.
Глава 16
К тому времени, как Велисарий прибыл в охотничьи угодья, разведчики-арабы уже один раз столкнулись с разведчиками приближающейся армии малва. Стычка была недолгой. Вернувшись, разведчики доложили, что основные силы малва находятся менее чем в десяти милях. Им удалось подобраться достаточно близко, чтобы осмотреть силы перед тем, как малва прогнали их прочь. Имелись хорошая новость и плохая.
— Солдаты слабые. Говнистые, — сообщил хорошую новость начальник разведгруппы. — Приличных разведчиков нет. Не заметили нас до тех пор, пока мы чуть ли не помочились им на головы. Хорошо, хоть баб с собой не взяли. А то бы мы их всех совратили. Уже каждый бы поимел от них по трое детей до того, как тупые малва заметили бы, что их дети слишком умные и симпатичные.
Но была и плохая новость.
— Их очень много. Очень много говна.
Велисарий посмотрел на запад. По его оценкам, до наступления темноты остался только час. Он повернулся к Маврикию.
— Возьми всех фракийцев и «катюши». Когда появятся персы, отправлю их к тебе. — Он размышлял с минуту. — И иллирийцев тоже возьми.
Он бросил быстрый взгляд на командующего иллирийцами Тимасия.
— Ты поступаешь в подчинение Маврикия. Какие-нибудь проблемы с этим?
Тимасий покачал головой. Без колебаний — к облегчению Велисария. Его мнение об иллирийце улучшилось. Пусть этот человек и не очень умен. Но по крайней мере дисциплинирован и готов к сотрудничеству.
Полководец изучил лес на северо-западе.
— Судя по тому, что я видел, пока мы подъезжали, думаю, там найдется достаточно мест, где укрыться. И неплохих мест. Я хочу, Маврикий, чтобы все наши люди хорошо замаскировались. Когда сегодня ночью встанете лагерем, никаких костров не разводить. Вы будете моим сюрпризом, когда он мне потребуется, и я не хочу, чтобы малва узнали о нем заранее.
Велисарий не стал распространяться дальше. С Маврикием в этом не было необходимости.
— У вас есть сигнальные ракеты? — Фракийский хилиарх кивнул.
— Не забудь: зеленые означают…
— Мы прямо атакуем врага. Красные — начать атаку с ракетного огня. Желтые — прийти вам на помощь. Белые — спасайся кто может.
Маврикий гневно посмотрел на Велисария.
— Есть инструкции насчет того, как шнуровать ботинки? — Он посмотрел на горизонт. — Если собираешься сказать, в какой стороне садится солнце, поторопись. А то оно уже садится. На севере, как мне кажется.
Велисарий усмехнулся.
— Иди, Маврикий.
После того как хилиарх отъехал — все еще недовольный, — Велисарий повернулся к Бузесу и Кутзесу.
— Пусть один из вас — любой, не важно, кто — возьмет сирийских пехотинцев и начнет укреплять императорскую усадьбу. Также возьмите гарнизон Карбелы. Вероятно, людям придется работать всю ночь.
Братья скорчили гримасы. Велисарий улыбнулся.
— Скажите им, чтобы во всем видели светлую сторону. Им придется разбирать внутреннюю часть усадьбы. Вокруг будет валяться много всякого барахла. Его, конечно, следует подобрать, чтобы никто случайно не свалился и не сломал ногу.
Бузес и Кутзес тут же повеселели. Велисарий продолжал давать указания.
— Укрепления не должны выглядеть слишком мощными. Но проверьте, чтобы подготовить защиту от гранат. Чтобы эти специальные щиты можно было быстро установить — за несколько секунд после получения приказа. И проверьте, чтобы было много отверстий для быстрой вылазки.
Братья кивнули, затем посмотрели друг на друга. После секундного обсуждения без слов — используя только мимику, непонятную никому постороннему — Бузес развернул коня и уехал.
— Хорошо, — сказал Велисарий. — Кутзес, я хочу, чтобы ты взял всю сирийскую конницу, а также всех арабских стрелков, за исключением нескольких разведчиков, и приготовил их к вылазке, которую вы предпримете первым делом завтра утром. В стиле гуннов. Ты меня понял?
Кутзес кивнул. Мгновение спустя он тоже отъехал. Из группы командующих остался один Агафий вместе со своим главным трибуном Кириллом.
Велисарий мгновение изучающе смотрел на них.
— Я хочу, чтобы вы вместе со всем гарнизоном Константинополя сегодня ночью хорошо отдохнули. Разбейте обычный лагерь, недалеко от усадьбы. Проверьте, чтобы он располагался в восточной части охотничьих угодий, где открытая местность. Я хочу, чтобы вы находились между малва и усадьбой. Вы меня поняли?
Агафий кивнул.
— Разведите костры, большие костры, — продолжал Велисарий. — Позвольте солдатам выпить по двойной норме вина. Пусть они веселятся. Громко веселятся. Пусть поют, если любят петь. Только ни в коем случае не напиваются.
Кирилл нахмурился.
— А тебя не беспокоит, что враги могут увидеть…
— Я надеюсь, что они как раз вас увидят. — Агафий рассмеялся.
— И тогда они не пойдут обследовать лес на севере, где могут наткнуться на фракийцев и иллирийцев. Или разнюхивать ситуацию вокруг самой усадьбы и увидеть, как ее укрепляют сирийцы.
Могучий грек потрепал бороду.
— Вероятно, это сработает, — задумчиво сказал он. — Если их разведчики так плохи, как сказал Аббу, то они удовлетворятся, увидев нас. Вернутся в расположение своей армии, вместо того чтобы ползать ночью по лесу и встретиться там Бог знает с кем.
Велисарий кивнул. Агафий смотрел на него. Взгляд его был холодным, глаза немного прищурились.
— Но ты ставишь нас в самое трудное положение. Так? — Велисарий снова кивнул.
— Да, Агафий. Вероятнее всего, твоим людям придется тяжелее всех. По крайней мере вначале. Надеюсь, сирийская конница сможет заставить врага бежать — в эту сторону. Если так…
— Ты хочешь, чтобы мы совершили вылазку. Всем составом, прямо в лоб, тяжелой конницей. То, о чем так любят петь менестрели.
— Да. Но вам нужно соблюдать дисциплину. Вы должны пойти в атаку, но я совсем не хочу, чтобы вас порубили на куски. Поэтому вы должны вовремя выйти из боя. Вы можете это сделать? Дай мне честный ответ. По моему опыту, катафракты считают себя неуязвимыми. Они так увлекаются…
Агафий грубо рассмеялся.
— Ради Бога, полководец! Неужели мы похожи на кучу аристократов?
— Мы очень хорошо умеем выходить из боя, — посмеиваясь, добавил Кирилл.
Велисарий улыбнулся.
— Если вам от этого станет легче, то я сам присоединюсь к вашей атаке. У меня самого очень неплохо получается выход из боя.
Двое греков рассмеялись. Теперь весело. Но когда смех затих, в их черных глазах все еще оставался холод. Велисарий сразу же все понял.
— У вас нет опыта участия в сражениях под моим командованием, — мягко сказал он. — Я прошу вас верить мне. Не беспокойтесь о трофеях. Скажите своим людям, что они получат свою долю. Справедливую долю. После того, как сражение будет выиграно.
Кирилл посмотрел на усадьбу. Сирийские пехотинцы уже заходили в изысканное богатое сооружение. Даже с такого расстояния — не менее ста ярдов — в их голосах слышалась веселость. Агафий не сводил глаз с полководца. Теперь в этих глазах явно читалось подозрение.
Велисарий хитро улыбнулся.
— Этим сирийцам уже доводилось участвовать в сражениях под моим командованием. И они знают, какое наказание их ждет за мелкое воровство. Не забывай, Агафий: моих фракийцев тоже не будет рядом с усадьбой. Ты разве слышал, чтобы Маврикий жаловался? Это потому, что его не беспокоит вопрос с трофеями. Если кто-то попытается что-то укрыть от моих фракийцев, то им придется за это дорого заплатить.
Агафий не смог не скорчить гримасу.
Вся легкость исчезла из тона Велисария. Теперь он смотрел сурово, а говорил серьезно.
— В моей армии мы все делимся трофеями. Они справедливо распределяются между всеми, но после сражения. За исключением того, что мы оставляем для получивших увечья и семей погибших. Эта часть сразу же отделяется, оставшееся распределяется. Независимо от того, где человек был во время сражения и какое задание выполнял.
Агафий с Кириллом уставились на него. Затем Агафий кивнул. Это не был жест согласия. Скорее, присяга на верность.
Мгновение спустя Кирилл скопировал жест.
Когда они подняли головы, на лице полководца уже появилась знакомая хитроватая ухмылка.
— А теперь, Агафий, если не возражаешь, я хотел бы обсудить с тобой тактику наступления. Воспетого менестрелями, кажется, ты так его назвал? — Он рассмеялся. — Мне это нравится! В особенности, если менестрель поет что-то веселенькое после того, как все герои выжили.
Агафий улыбнулся.
— Сам всегда предпочитал веселые мелодии.
— И я тоже, — добавил Кирилл. — Ненавижу траурную музыку. Эти проклятые погребальные песни.
Через час после захода солнца в охотничьих угодьях показалась персидская конница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
«Подожди!» — мысленно крикнул Велисарий.
«Нет. У тебя достаточно информации. Я должен идти, чтобы присоединиться к своим братьям и посмотреть Вселенную. Наша семья — твои потомки — наполнила эту Вселенную. Наполнила ее чудесами, основываясь на которых, мы будем строить. У нас немного времени, жизни наши коротки, чтобы углубиться в изучение этого великолепия. Возможно, миллион лет — если не считать расширение и растяжение времени».
Теперь он превратился в крохотную точку света.
«Подожди! — снова крикнул Велисарий. — Мне столько нужно узнать!»
Маленькая, смутно различимая точка остановилась, затем повернула назад. Мгновение спустя Велисарий с благоговением смотрел на возвышающуюся над ним стену светящегося величия.
«Тебе не нужно знать ничего нового, ты уже и так все знаешь. Больше не требуется. Мы — ваше создание, как сородичи Эйда — наше. И теперь, когда настало время беды, ваши внуки пришли к вам за помощью. Так что же ты хочешь знать, старик? Ты — самый старший в деревне, из которой произошли галактики. Ты — кузнец, который выковал человечество на своей наковальне».
Велисарий тогда засмеялся, и ему показалось, что окружавшие его галактики затрепетали от радости. Великий перед ним тоже содрогнулся — на него накатила волна смеха, подобная его собственному.
«Это наша самая древняя религия, дедушка. И с хорошим основанием».
И он улетел. Прочь. Прочь. Теперь почти исчез. Почти неразличимая точка, не больше.
Едва различимый голос, смеющийся голос.
«Называй это — поклонение предкам».
Когда Велисарий вернулся в свой мир, то какое-то время просто тупо смотрел в одну точку. Смотрел за навес, закрывающий его сверху, на бесчисленные звезды, рассыпанные по ночному небу Сторожевые отряды той великой деревни будущего.
Затем достал Эйда из мешочка, чего не делал уже несколько недель.
На самом деле в этом не было необходимости, Он давно научился общаться с кристаллом, не держа его в руке. Но Велисарию требовалось увидеть Эйда собственными глазами. Точно так же, как ему часто просто требовалось подержать на руках Фотия. Чтобы насладиться любовью, порадоваться ей, найти утешение в вечности.
Эйд заговорил первым.
«Ты мне не ответил».
«Разве тебя не было со мной рядом, когда я встречался с Великим?» — мысленно удивился Велисарий.
«Да, но… Не думаю, что я понял. Я не уверен», — из всех импульсов сквозила неуверенность.
Затем Эйд добавил жалобно, словно ребенок, жалующийся на трудность уроков:
«Мы не такие, как вы. Мы не такие, как Великие. Мы не люди. Мы не…»
«Тихо, Эйд. Прекрати стонать. Как ты собираешься расти, если при каждой трудности начинаешь жаловаться и стонать?»
Кристалл замолчал.
«Но мы вырастем?» — спросил он наконец.
«Конечно. Я — ваш предок. Как ты думаешь, как вы вообще появились на свет? А все, что происходит от нас, растет. И определенно мой отпрыск вырастет!»
Эйд долго молчал, очень долго.
«Мы никогда не мечтали. Ну, что мы тоже вырастем», — наконец признался Эйд.
Эйд больше ничего не говорил. Велисарий чувствовал, как грани уходят в себя. Они мерцали где-то внутри, вели свой внутренний диалог.
Через какое-то время он убрал кристалл в мешочек и лег. Ему требовалось поспать. Вскоре начнется сражение. Не исключено — даже на следующий день.
Но когда он уже погружался в сон, его разбудил голос Эйда.
Очень слабый, трудно различимый.
«Что ты там говоришь? — пробормотал Велисарий сонно. — Я тебя не слышу».
«Это потому, что я бормочу. — Эйд помолчал и гордо добавил: — Это хорошо, что ты меня не слышишь. Это означает, что я все делаю правильно, даже если только начал. — С еще большей гордостью кристалл добавил: — Я стану лучше, я знаю. Нужно тренироваться, чтобы добиться результата. Валентин всегда так говорит». Глаза полководца резко открылись.
— Боже праведный, — прошептал он вслух.
«Думаю начать с Валентина. Я имею в виду взросление. Ему подражать совсем не трудно. Конечно, не во владении мечом. Но его бормотание легко освоить. И…»
Последовала нецензурная брань.
Велисарий резко сел.
— Не смей произносить эти слова! — приказал он вслух, забыв, что с Эйдом следует общаться ментальными импульсами. Сейчас он говорил с Эйдом так, как с Фотием. И примерно с тем же результатом.
В ответ послышалось бормотание. Бормотание. Бормотание.
Глава 16
К тому времени, как Велисарий прибыл в охотничьи угодья, разведчики-арабы уже один раз столкнулись с разведчиками приближающейся армии малва. Стычка была недолгой. Вернувшись, разведчики доложили, что основные силы малва находятся менее чем в десяти милях. Им удалось подобраться достаточно близко, чтобы осмотреть силы перед тем, как малва прогнали их прочь. Имелись хорошая новость и плохая.
— Солдаты слабые. Говнистые, — сообщил хорошую новость начальник разведгруппы. — Приличных разведчиков нет. Не заметили нас до тех пор, пока мы чуть ли не помочились им на головы. Хорошо, хоть баб с собой не взяли. А то бы мы их всех совратили. Уже каждый бы поимел от них по трое детей до того, как тупые малва заметили бы, что их дети слишком умные и симпатичные.
Но была и плохая новость.
— Их очень много. Очень много говна.
Велисарий посмотрел на запад. По его оценкам, до наступления темноты остался только час. Он повернулся к Маврикию.
— Возьми всех фракийцев и «катюши». Когда появятся персы, отправлю их к тебе. — Он размышлял с минуту. — И иллирийцев тоже возьми.
Он бросил быстрый взгляд на командующего иллирийцами Тимасия.
— Ты поступаешь в подчинение Маврикия. Какие-нибудь проблемы с этим?
Тимасий покачал головой. Без колебаний — к облегчению Велисария. Его мнение об иллирийце улучшилось. Пусть этот человек и не очень умен. Но по крайней мере дисциплинирован и готов к сотрудничеству.
Полководец изучил лес на северо-западе.
— Судя по тому, что я видел, пока мы подъезжали, думаю, там найдется достаточно мест, где укрыться. И неплохих мест. Я хочу, Маврикий, чтобы все наши люди хорошо замаскировались. Когда сегодня ночью встанете лагерем, никаких костров не разводить. Вы будете моим сюрпризом, когда он мне потребуется, и я не хочу, чтобы малва узнали о нем заранее.
Велисарий не стал распространяться дальше. С Маврикием в этом не было необходимости.
— У вас есть сигнальные ракеты? — Фракийский хилиарх кивнул.
— Не забудь: зеленые означают…
— Мы прямо атакуем врага. Красные — начать атаку с ракетного огня. Желтые — прийти вам на помощь. Белые — спасайся кто может.
Маврикий гневно посмотрел на Велисария.
— Есть инструкции насчет того, как шнуровать ботинки? — Он посмотрел на горизонт. — Если собираешься сказать, в какой стороне садится солнце, поторопись. А то оно уже садится. На севере, как мне кажется.
Велисарий усмехнулся.
— Иди, Маврикий.
После того как хилиарх отъехал — все еще недовольный, — Велисарий повернулся к Бузесу и Кутзесу.
— Пусть один из вас — любой, не важно, кто — возьмет сирийских пехотинцев и начнет укреплять императорскую усадьбу. Также возьмите гарнизон Карбелы. Вероятно, людям придется работать всю ночь.
Братья скорчили гримасы. Велисарий улыбнулся.
— Скажите им, чтобы во всем видели светлую сторону. Им придется разбирать внутреннюю часть усадьбы. Вокруг будет валяться много всякого барахла. Его, конечно, следует подобрать, чтобы никто случайно не свалился и не сломал ногу.
Бузес и Кутзес тут же повеселели. Велисарий продолжал давать указания.
— Укрепления не должны выглядеть слишком мощными. Но проверьте, чтобы подготовить защиту от гранат. Чтобы эти специальные щиты можно было быстро установить — за несколько секунд после получения приказа. И проверьте, чтобы было много отверстий для быстрой вылазки.
Братья кивнули, затем посмотрели друг на друга. После секундного обсуждения без слов — используя только мимику, непонятную никому постороннему — Бузес развернул коня и уехал.
— Хорошо, — сказал Велисарий. — Кутзес, я хочу, чтобы ты взял всю сирийскую конницу, а также всех арабских стрелков, за исключением нескольких разведчиков, и приготовил их к вылазке, которую вы предпримете первым делом завтра утром. В стиле гуннов. Ты меня понял?
Кутзес кивнул. Мгновение спустя он тоже отъехал. Из группы командующих остался один Агафий вместе со своим главным трибуном Кириллом.
Велисарий мгновение изучающе смотрел на них.
— Я хочу, чтобы вы вместе со всем гарнизоном Константинополя сегодня ночью хорошо отдохнули. Разбейте обычный лагерь, недалеко от усадьбы. Проверьте, чтобы он располагался в восточной части охотничьих угодий, где открытая местность. Я хочу, чтобы вы находились между малва и усадьбой. Вы меня поняли?
Агафий кивнул.
— Разведите костры, большие костры, — продолжал Велисарий. — Позвольте солдатам выпить по двойной норме вина. Пусть они веселятся. Громко веселятся. Пусть поют, если любят петь. Только ни в коем случае не напиваются.
Кирилл нахмурился.
— А тебя не беспокоит, что враги могут увидеть…
— Я надеюсь, что они как раз вас увидят. — Агафий рассмеялся.
— И тогда они не пойдут обследовать лес на севере, где могут наткнуться на фракийцев и иллирийцев. Или разнюхивать ситуацию вокруг самой усадьбы и увидеть, как ее укрепляют сирийцы.
Могучий грек потрепал бороду.
— Вероятно, это сработает, — задумчиво сказал он. — Если их разведчики так плохи, как сказал Аббу, то они удовлетворятся, увидев нас. Вернутся в расположение своей армии, вместо того чтобы ползать ночью по лесу и встретиться там Бог знает с кем.
Велисарий кивнул. Агафий смотрел на него. Взгляд его был холодным, глаза немного прищурились.
— Но ты ставишь нас в самое трудное положение. Так? — Велисарий снова кивнул.
— Да, Агафий. Вероятнее всего, твоим людям придется тяжелее всех. По крайней мере вначале. Надеюсь, сирийская конница сможет заставить врага бежать — в эту сторону. Если так…
— Ты хочешь, чтобы мы совершили вылазку. Всем составом, прямо в лоб, тяжелой конницей. То, о чем так любят петь менестрели.
— Да. Но вам нужно соблюдать дисциплину. Вы должны пойти в атаку, но я совсем не хочу, чтобы вас порубили на куски. Поэтому вы должны вовремя выйти из боя. Вы можете это сделать? Дай мне честный ответ. По моему опыту, катафракты считают себя неуязвимыми. Они так увлекаются…
Агафий грубо рассмеялся.
— Ради Бога, полководец! Неужели мы похожи на кучу аристократов?
— Мы очень хорошо умеем выходить из боя, — посмеиваясь, добавил Кирилл.
Велисарий улыбнулся.
— Если вам от этого станет легче, то я сам присоединюсь к вашей атаке. У меня самого очень неплохо получается выход из боя.
Двое греков рассмеялись. Теперь весело. Но когда смех затих, в их черных глазах все еще оставался холод. Велисарий сразу же все понял.
— У вас нет опыта участия в сражениях под моим командованием, — мягко сказал он. — Я прошу вас верить мне. Не беспокойтесь о трофеях. Скажите своим людям, что они получат свою долю. Справедливую долю. После того, как сражение будет выиграно.
Кирилл посмотрел на усадьбу. Сирийские пехотинцы уже заходили в изысканное богатое сооружение. Даже с такого расстояния — не менее ста ярдов — в их голосах слышалась веселость. Агафий не сводил глаз с полководца. Теперь в этих глазах явно читалось подозрение.
Велисарий хитро улыбнулся.
— Этим сирийцам уже доводилось участвовать в сражениях под моим командованием. И они знают, какое наказание их ждет за мелкое воровство. Не забывай, Агафий: моих фракийцев тоже не будет рядом с усадьбой. Ты разве слышал, чтобы Маврикий жаловался? Это потому, что его не беспокоит вопрос с трофеями. Если кто-то попытается что-то укрыть от моих фракийцев, то им придется за это дорого заплатить.
Агафий не смог не скорчить гримасу.
Вся легкость исчезла из тона Велисария. Теперь он смотрел сурово, а говорил серьезно.
— В моей армии мы все делимся трофеями. Они справедливо распределяются между всеми, но после сражения. За исключением того, что мы оставляем для получивших увечья и семей погибших. Эта часть сразу же отделяется, оставшееся распределяется. Независимо от того, где человек был во время сражения и какое задание выполнял.
Агафий с Кириллом уставились на него. Затем Агафий кивнул. Это не был жест согласия. Скорее, присяга на верность.
Мгновение спустя Кирилл скопировал жест.
Когда они подняли головы, на лице полководца уже появилась знакомая хитроватая ухмылка.
— А теперь, Агафий, если не возражаешь, я хотел бы обсудить с тобой тактику наступления. Воспетого менестрелями, кажется, ты так его назвал? — Он рассмеялся. — Мне это нравится! В особенности, если менестрель поет что-то веселенькое после того, как все герои выжили.
Агафий улыбнулся.
— Сам всегда предпочитал веселые мелодии.
— И я тоже, — добавил Кирилл. — Ненавижу траурную музыку. Эти проклятые погребальные песни.
Через час после захода солнца в охотничьих угодьях показалась персидская конница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74