Они намерены перебить всех малва.
Он наклонил голову и прислушался. Даже на таком расстояний можно было разобрать слова, выкрикиваемые персами:
— Харк! Харк!
— Смерть малва!
— Никаких уступок!
Увидев непонимание на лицах Агафия и Кирилла, Маврикий рассмеялся.
— Вот у этого молодого полководца мягкое и нежное сердце, — он показал большим пальцем на Велисария. — Любит избегать жестокости и зверств, если можно.
Двое греческих офицеров неуверенно смотрели на полководца, так, как обычные люди смотрят на кого-то, объявленного живым святым. Возможно, даже скорее, на сумасшедшего.
Затем, вспомнив, как жестоко полководец расправился с восемью провинившимися катафрактами в Карбеле, правильно оценили слова Маврикия.
Агафий сморщился.
— Матерь Божия, полководец, Маврикий прав. Невозможно… — Велисарий снова покачал головой и хитровато улыбнулся.
— Я и не прошу, Агафий. Персов не остановить, по крайней мере не после Харка. Я это прекрасно понимаю.
Улыбка сошла с лица, ее заменило серьезное выражение.
— Но я попрошу вас запомнить этот день на будущее. На самом деле придется его вспомнить в самое ближайшее время. Когда персы потребуют головы двух тысяч кушанов, а я откажусь.
Он показал пальцем на реку.
— Жестокость и зверства приводят вот к такой бойне. Именно поэтому я пытаюсь их избежать. Вы можете оказаться на противной стороне в следующий раз. Будете умолять о пощаде и не получите ее, потому что сами не показали милости.
— В любом случае милости от малва ждать не приходится, — заметил Маврикий. Говорил он спокойным и ровным тоном — как и всегда, когда возражал Велисарию при свидетелях — но твердо.
— От малва — нет, — ответил полководец. — Но что такое малва, Маврикий?
Он кивнул на реку.
— Ты думаешь, все эти люди из малва? Или йетайцы? На самом деле таких немного. Жрецы и кшатрии, большинство офицеров. Может, тысяча в регулярной армии. А остальные? Бихарцы, бенгальцы, гуджаратцы — практически все народности Индии сейчас проливают кровь в эту реку.
Он повернулся к Агафию и Кириллу.
— В конце концов мы победим малва не в каком-нибудь генеральном сражении где-то здесь в Персии, — сказал он им твердым, как сталь, голосом. — И не в Анатолии, и не в Бактрии, и не на реке Инд. Мы победим их в сердце самой Индии, когда подданные наконец сбросят надетое на них ярмо.
На лица двух греков вернулась неуверенность. Однако теперь это был не веселый скептицизм людей, смотрящих на другой объявленного святым, а простое сомнение. Ветераны спрашивали, бойцы начинали задумываться, не является ли их командир на самом деле самым редким из полководцев. Самым лучшим стратегом, колдуном на поле брани.
— Я оставил бы в живых всех, кто захотел сдаться, если бы мог, — задумчиво продолжал Велисарий. — По крайней мере, всех, кроме жрецов Махаведы. Ради будущего, если не из других соображений.
Он пожал плечами.
— Но я не могу рисковать, споря с персами по этому вопросу. По крайней мере не сегодня, когда у них бурлит кровь.
Он спрыгнул с бочонка. Мгновение спустя Велисарий уже снова сидел в седле.
— Сегодня я могу решить только вопрос с кушанами. — Он показал пальцем на реку.
— Агафий, Кирилл, я хочу, чтобы вы помогли персам. Они сейчас в ярости, в пылу сражения, и не смогут разумно мыслить. Остались еще тысячи живых и вооруженных врагов, собравшихся у реки. Они будут сражаться, как загнанные в угол крысы, после того как поймут, что сдаться им никто не предлагает. Вполне вероятно, персы окажутся окружены, так как станут сражаться, не думая.
Агафий и Кирилл кивнули.
— Возьмите всех своих людей, — добавил Велисарий. — Пусть только сотня или около того останутся караулить повозки. И пусть эти люди доставят повозки к усадьбе. Но они должны быть осторожны, на самом деле им лучше подождать кого-то из расчетов «катюш». Пусть те помогут. Они привыкли обращаться с пороховым оружием.
Двое греческих офицеров снова кивнули, развернули коней и поскакали прочь, выкрикивая приказы. Через несколько секунд две тысячи константинопольских катафрактов с грохотом скакали к реке, готовясь присоединиться к бойне на Евфрате.
Велисарий повернулся к Маврикию и Григорию.
— Маврикий, делай то же самое — с фракийцами и иллирийцами. Григорий, я хочу, чтобы ты нашел Кутзеса и Аббу, — добавил он и рассмеялся. — Если, конечно, Аббу удалось найти нового коня. Пусть арабские разведчики и половина легкой конницы перебираются через реку. Оставьте мне вторую половину, чтобы держать кушанов загнанными в угол.
— Придется воспользоваться бродом, который мы обнаружили в нескольких милях вверх по течению, — заметил Григорий. — Так мы потеряем несколько часов.
— Да, знаю, но это не играет роли. Вы все равно появитесь время, чтобы справиться с теми из малва, кому удастся перебраться через Евфрат.
Он говорил холодным, мрачным и безжалостным тоном.
— Хорошенько погоняй их, Григорий. Я хочу, чтобы вы преследовали малва безжалостно. Несколько дней, если потребуется. Я дачу, чтобы эта армия малва была уничтожена. Пусть останется в живых всего несколько человек. Они с трудом доберутся до своих под Вавилоном. Пусть враг узнает, что у них нет надежды обойти вокруг императора Хосрова.
На лице Григория появилась собственная хитроватая усмешка.
— Может и не набраться нескольких человек, полководец. Ведь тем, которым удастся убежать от нас, еще предстоит преодолеть двести миль. С одной стороны — пустыня, с другой — крестьяне в долине, каждый из которых готов их убить. К погоне присоединятся целые деревни. Они ведь слышали про Харк, не сомневайся.
Велисарий кивнул. Григорий ударил пятками по бокам коня и направился на юг. Мгновение спустя Маврикий поскакал в противоположном направлении.
В непосредственной близости остались только Валентин с Анастасием.
— И что теперь, полководец? — спросил Анастасий. Велисарий повернул к усадьбе.
— Мы должны проверить, что кушаны в ловушке. Потом… — Он посмотрел на солнце. — Вероятно, это займет остаток дня. Определенно, до заката. Кушаны попытаются прорваться. Вероятно, нам еще предстоит с ними сразиться.
— Если только немного, — пророкотал Анастасий. — Кушаны не дураки. Они не станут терять время, пытаясь найти пути отхода. По крайней мере не пешком, зная, что мы все на конях. — Гигант вздохнул. — Не кушаны. Вместо этого он станут работать подобно бобрам, окапываясь и делая все, чтобы превратить загоны в крепость. Будут готовиться выпустить из нас кровь, когда мы займемся ими завтра.
— Надеюсь избежать проблемы, — сказал Велисарий.
— Думаешь, сможешь уговорить их сдаться? — скептически спросил Валентин. — После того как они полдня слушали, как мы убиваем оставшуюся часть армии?
— Именно это я и планирую, — странно, но в голосе полководца оставалась та же уверенность и веселость.
Валентин продолжал говорить скептически.
— Это подобно заглядыванию в логово льва, которого ты хочешь уговорить не есть его же мясо.
— Все не так страшно, — ответил Велисарий. — По крайней мере, если умеешь говорить на языке льва.
Он посмотрел на Валентина. Хитро улыбнулся.
— Ты ведь знаешь: я свободно говорю на кушанском.
Он улыбнулся очень хитро. Анастасий нахмурился. Валентин зашипел.
— А ведь вы оба говорите на кушанском. Возможно, не так хорошо, как я. Но… достаточно хорошо. Достаточно хорошо.
Он повернулся ухом к Валентину.
— Что? Ничего не бормочешь? — Катафракт смотрел на Велисария, как ласка.
— Мне просто не найти слов, — пробормотал он.
Тем же вечером, когда солнце склонялось к горизонту, Велисарий приблизился к укреплению кушанов для переговоров. Он был без оружия, и его сопровождали только Валентин с Анастасием.
Анастасий тоже не взял оружие.
Валентин… ну, он поклялся, что идет без оружия. Поклялся всеми святыми и на могиле своей матери. Велисарий ему совсем не поверил, ни на мгновение, но не стал развивать тему. Оружие, которое имел при себе Валентин, будет хорошо спрятано. И кроме того…
Он лучше попытается уговорить львов сдаться, чем станет вырывать что-то из зубов ласки. Гораздо безопаснее иметь дело со львом.
В конце концов уговорить кушанских львов не сражаться до последнего человека оказалось самым легким делом, которое когда-либо доводилось делать полководцу. И само дело принесло ему глубочайшее удовлетворение.
Еще раз его репутация оказалась дороже золота.
На этот раз не репутация человека, способного к милосердию. На своем веку кушаны видели мало милосердия и не поверили бы в подобные сказки об иностранном полководце.
Но как оказалось, они прекрасно знали имя Велисария. Это имя означало честь, как говорили их командиру. Говорил один из немногих некушанов, которому верил командир.
— Это сказал мне сам Рана Шанга, — заявил командир кушанов. Он держался гордо. — Я ездил во дворец к величайшему из королей Раджпутаны по его приглашению, перед тем как он отправился вместе с господином Дамодарой в Хинду Куш.
Командир склонился и подлил немного вина в кубок Велисария, затем наполнил свой. Кубки были самыми простыми, точно так же как и амфора, из которой наливалось вино. Велисарий сидел, скрестив ноги, подобно разговаривающему с ним кушану, на тонком слое соломы, брошенном в углу конюшни. Вокруг собрались кушанские солдаты. Они и достали из походной сумки кубки и амфору.
Велисарий воспользовался минутной заминкой, чтобы повнимательнее рассмотреть командира кушанов. Как он уже выяснил, его звали Васудева.
Внешне Васудева выглядел, как любой кушанский солдат. Невысокого роста, коренастый, с широкой грудной клеткой. Короткие, но сильные ноги и плечи. Кожа имела желтоватый азиатский оттенок, точно так же, как плоский нос и узкие глаза. Как и у большинства кушанов, волосы были завязаны в хвост. Борода скорее напоминала козлиную, в отличие от густых квадратных, которые предпочитали римляне и персы.
И, как и у большинства кушанов, лицо Васудевы казалось высеченным из камня. Его выражение было практически невозможно прочитать. Другой кушан, хорошо знакомый Велисарию — бывший вассал малва по имени Кунгас, который теперь являлся начальником личной охраны императрицы Шакунталы — — имел лицо, подобное маске.
Железной маске, но все равно маске, которая скрывала совсем другую душу.
Вспомнив Кунгаса, Велисарий почувствовал, как в нем растет уверенность.
— И как себя чувствовал Рана Шанга, когда ты видел его в последний раз? — спросил он вежливо.
Кушан пожал плечами.
— Кто знает, что чувствует этот человек? Может, его жена, дети. Никто другой.
— А ты знаешь, почему он тебя приглашал?
Васудева внимательно посмотрел на Велисария. Смотрел долго. Вначале холодно, затем…
Взгляд не потеплел, но стал веселее. Словно зима повеселела.
— Да. Мы встречались раньше во время войны против Андхры. Хорошо вместе работали. Услышав, что меня выбрали одним из командующих на кампанию в Месопотамии, он пригласил меня к себе перед собственным отъездом. — Кушан хрипло рассмеялся. — Он хотел предупредить меня насчет римского полководца по имени Велисарий.
На мгновение взгляд Васудевы стал туманным. Он явно вспоминал тот разговор.
— «Конечно, ты знаешь персов, — сказал мне господин Шанга. — Но ты никогда не сталкивался с римлянами. Определенно с такими римлянами, как Велисарий».
Теперь глаза кушана прямо смотрели на Велисария.
— Он сказал мне, что ты способен действовать так же хитро и так же быстро, как мангуст, — он еще раз хрипло рассмеялся.
«От этого человека ожидай только самое неожиданное, — предупредил меня Шанга. — Он обожает ловушки и ложные маневры. Если он угрожает, жди, что удар придет с другой стороны. Если он кажется слабым, не сомневайся: он силен. Но лучше всего помни о судьбе кобры, самоуверенной кобры, которая пошла против мангуста».
Васудева снова рассмеялся. Все стоявшие вокруг кушаны присоединились к этому горькому смеху.
— Я пытался донести это до господина Кумары, когда понял, что против нас выступают римские войска. Я был практически уверен, что ими командуешь ты. Господин Кумара командует, то есть командовал этой экспедицией.
— Теперь господин Фишбейт! — рявкнул другой кушан. — И очень хорошо, что мы избавились от Кумары.
Васудева нахмурился.
— Конечно, он отказался меня слушать. И попал в ловушку. — Велисарий отпил вина.
— И что еще говорил обо мне Рана Шанга?
Васудева снова долго и внимательно смотрел на Велисария. Все еще холодно. Оценивающе.
— Он сказал, что в Велисарий есть только одно предсказуемое. Он — человек чести. Он также знает значение данных клятв.
Велисарий ждал. Васудева потрепал кончик своей козлиной бородки. Отвернулся.
— Трудно, трудно, — пробормотал он. Велисарий ждал.
Васудева вздохнул.
— Вы нас не сломаете. Мы не позволим продавать себя, как рабов, тому, кто больше даст. И нас нельзя разделять. Нас следует держать вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Он наклонил голову и прислушался. Даже на таком расстояний можно было разобрать слова, выкрикиваемые персами:
— Харк! Харк!
— Смерть малва!
— Никаких уступок!
Увидев непонимание на лицах Агафия и Кирилла, Маврикий рассмеялся.
— Вот у этого молодого полководца мягкое и нежное сердце, — он показал большим пальцем на Велисария. — Любит избегать жестокости и зверств, если можно.
Двое греческих офицеров неуверенно смотрели на полководца, так, как обычные люди смотрят на кого-то, объявленного живым святым. Возможно, даже скорее, на сумасшедшего.
Затем, вспомнив, как жестоко полководец расправился с восемью провинившимися катафрактами в Карбеле, правильно оценили слова Маврикия.
Агафий сморщился.
— Матерь Божия, полководец, Маврикий прав. Невозможно… — Велисарий снова покачал головой и хитровато улыбнулся.
— Я и не прошу, Агафий. Персов не остановить, по крайней мере не после Харка. Я это прекрасно понимаю.
Улыбка сошла с лица, ее заменило серьезное выражение.
— Но я попрошу вас запомнить этот день на будущее. На самом деле придется его вспомнить в самое ближайшее время. Когда персы потребуют головы двух тысяч кушанов, а я откажусь.
Он показал пальцем на реку.
— Жестокость и зверства приводят вот к такой бойне. Именно поэтому я пытаюсь их избежать. Вы можете оказаться на противной стороне в следующий раз. Будете умолять о пощаде и не получите ее, потому что сами не показали милости.
— В любом случае милости от малва ждать не приходится, — заметил Маврикий. Говорил он спокойным и ровным тоном — как и всегда, когда возражал Велисарию при свидетелях — но твердо.
— От малва — нет, — ответил полководец. — Но что такое малва, Маврикий?
Он кивнул на реку.
— Ты думаешь, все эти люди из малва? Или йетайцы? На самом деле таких немного. Жрецы и кшатрии, большинство офицеров. Может, тысяча в регулярной армии. А остальные? Бихарцы, бенгальцы, гуджаратцы — практически все народности Индии сейчас проливают кровь в эту реку.
Он повернулся к Агафию и Кириллу.
— В конце концов мы победим малва не в каком-нибудь генеральном сражении где-то здесь в Персии, — сказал он им твердым, как сталь, голосом. — И не в Анатолии, и не в Бактрии, и не на реке Инд. Мы победим их в сердце самой Индии, когда подданные наконец сбросят надетое на них ярмо.
На лица двух греков вернулась неуверенность. Однако теперь это был не веселый скептицизм людей, смотрящих на другой объявленного святым, а простое сомнение. Ветераны спрашивали, бойцы начинали задумываться, не является ли их командир на самом деле самым редким из полководцев. Самым лучшим стратегом, колдуном на поле брани.
— Я оставил бы в живых всех, кто захотел сдаться, если бы мог, — задумчиво продолжал Велисарий. — По крайней мере, всех, кроме жрецов Махаведы. Ради будущего, если не из других соображений.
Он пожал плечами.
— Но я не могу рисковать, споря с персами по этому вопросу. По крайней мере не сегодня, когда у них бурлит кровь.
Он спрыгнул с бочонка. Мгновение спустя Велисарий уже снова сидел в седле.
— Сегодня я могу решить только вопрос с кушанами. — Он показал пальцем на реку.
— Агафий, Кирилл, я хочу, чтобы вы помогли персам. Они сейчас в ярости, в пылу сражения, и не смогут разумно мыслить. Остались еще тысячи живых и вооруженных врагов, собравшихся у реки. Они будут сражаться, как загнанные в угол крысы, после того как поймут, что сдаться им никто не предлагает. Вполне вероятно, персы окажутся окружены, так как станут сражаться, не думая.
Агафий и Кирилл кивнули.
— Возьмите всех своих людей, — добавил Велисарий. — Пусть только сотня или около того останутся караулить повозки. И пусть эти люди доставят повозки к усадьбе. Но они должны быть осторожны, на самом деле им лучше подождать кого-то из расчетов «катюш». Пусть те помогут. Они привыкли обращаться с пороховым оружием.
Двое греческих офицеров снова кивнули, развернули коней и поскакали прочь, выкрикивая приказы. Через несколько секунд две тысячи константинопольских катафрактов с грохотом скакали к реке, готовясь присоединиться к бойне на Евфрате.
Велисарий повернулся к Маврикию и Григорию.
— Маврикий, делай то же самое — с фракийцами и иллирийцами. Григорий, я хочу, чтобы ты нашел Кутзеса и Аббу, — добавил он и рассмеялся. — Если, конечно, Аббу удалось найти нового коня. Пусть арабские разведчики и половина легкой конницы перебираются через реку. Оставьте мне вторую половину, чтобы держать кушанов загнанными в угол.
— Придется воспользоваться бродом, который мы обнаружили в нескольких милях вверх по течению, — заметил Григорий. — Так мы потеряем несколько часов.
— Да, знаю, но это не играет роли. Вы все равно появитесь время, чтобы справиться с теми из малва, кому удастся перебраться через Евфрат.
Он говорил холодным, мрачным и безжалостным тоном.
— Хорошенько погоняй их, Григорий. Я хочу, чтобы вы преследовали малва безжалостно. Несколько дней, если потребуется. Я дачу, чтобы эта армия малва была уничтожена. Пусть останется в живых всего несколько человек. Они с трудом доберутся до своих под Вавилоном. Пусть враг узнает, что у них нет надежды обойти вокруг императора Хосрова.
На лице Григория появилась собственная хитроватая усмешка.
— Может и не набраться нескольких человек, полководец. Ведь тем, которым удастся убежать от нас, еще предстоит преодолеть двести миль. С одной стороны — пустыня, с другой — крестьяне в долине, каждый из которых готов их убить. К погоне присоединятся целые деревни. Они ведь слышали про Харк, не сомневайся.
Велисарий кивнул. Григорий ударил пятками по бокам коня и направился на юг. Мгновение спустя Маврикий поскакал в противоположном направлении.
В непосредственной близости остались только Валентин с Анастасием.
— И что теперь, полководец? — спросил Анастасий. Велисарий повернул к усадьбе.
— Мы должны проверить, что кушаны в ловушке. Потом… — Он посмотрел на солнце. — Вероятно, это займет остаток дня. Определенно, до заката. Кушаны попытаются прорваться. Вероятно, нам еще предстоит с ними сразиться.
— Если только немного, — пророкотал Анастасий. — Кушаны не дураки. Они не станут терять время, пытаясь найти пути отхода. По крайней мере не пешком, зная, что мы все на конях. — Гигант вздохнул. — Не кушаны. Вместо этого он станут работать подобно бобрам, окапываясь и делая все, чтобы превратить загоны в крепость. Будут готовиться выпустить из нас кровь, когда мы займемся ими завтра.
— Надеюсь избежать проблемы, — сказал Велисарий.
— Думаешь, сможешь уговорить их сдаться? — скептически спросил Валентин. — После того как они полдня слушали, как мы убиваем оставшуюся часть армии?
— Именно это я и планирую, — странно, но в голосе полководца оставалась та же уверенность и веселость.
Валентин продолжал говорить скептически.
— Это подобно заглядыванию в логово льва, которого ты хочешь уговорить не есть его же мясо.
— Все не так страшно, — ответил Велисарий. — По крайней мере, если умеешь говорить на языке льва.
Он посмотрел на Валентина. Хитро улыбнулся.
— Ты ведь знаешь: я свободно говорю на кушанском.
Он улыбнулся очень хитро. Анастасий нахмурился. Валентин зашипел.
— А ведь вы оба говорите на кушанском. Возможно, не так хорошо, как я. Но… достаточно хорошо. Достаточно хорошо.
Он повернулся ухом к Валентину.
— Что? Ничего не бормочешь? — Катафракт смотрел на Велисария, как ласка.
— Мне просто не найти слов, — пробормотал он.
Тем же вечером, когда солнце склонялось к горизонту, Велисарий приблизился к укреплению кушанов для переговоров. Он был без оружия, и его сопровождали только Валентин с Анастасием.
Анастасий тоже не взял оружие.
Валентин… ну, он поклялся, что идет без оружия. Поклялся всеми святыми и на могиле своей матери. Велисарий ему совсем не поверил, ни на мгновение, но не стал развивать тему. Оружие, которое имел при себе Валентин, будет хорошо спрятано. И кроме того…
Он лучше попытается уговорить львов сдаться, чем станет вырывать что-то из зубов ласки. Гораздо безопаснее иметь дело со львом.
В конце концов уговорить кушанских львов не сражаться до последнего человека оказалось самым легким делом, которое когда-либо доводилось делать полководцу. И само дело принесло ему глубочайшее удовлетворение.
Еще раз его репутация оказалась дороже золота.
На этот раз не репутация человека, способного к милосердию. На своем веку кушаны видели мало милосердия и не поверили бы в подобные сказки об иностранном полководце.
Но как оказалось, они прекрасно знали имя Велисария. Это имя означало честь, как говорили их командиру. Говорил один из немногих некушанов, которому верил командир.
— Это сказал мне сам Рана Шанга, — заявил командир кушанов. Он держался гордо. — Я ездил во дворец к величайшему из королей Раджпутаны по его приглашению, перед тем как он отправился вместе с господином Дамодарой в Хинду Куш.
Командир склонился и подлил немного вина в кубок Велисария, затем наполнил свой. Кубки были самыми простыми, точно так же как и амфора, из которой наливалось вино. Велисарий сидел, скрестив ноги, подобно разговаривающему с ним кушану, на тонком слое соломы, брошенном в углу конюшни. Вокруг собрались кушанские солдаты. Они и достали из походной сумки кубки и амфору.
Велисарий воспользовался минутной заминкой, чтобы повнимательнее рассмотреть командира кушанов. Как он уже выяснил, его звали Васудева.
Внешне Васудева выглядел, как любой кушанский солдат. Невысокого роста, коренастый, с широкой грудной клеткой. Короткие, но сильные ноги и плечи. Кожа имела желтоватый азиатский оттенок, точно так же, как плоский нос и узкие глаза. Как и у большинства кушанов, волосы были завязаны в хвост. Борода скорее напоминала козлиную, в отличие от густых квадратных, которые предпочитали римляне и персы.
И, как и у большинства кушанов, лицо Васудевы казалось высеченным из камня. Его выражение было практически невозможно прочитать. Другой кушан, хорошо знакомый Велисарию — бывший вассал малва по имени Кунгас, который теперь являлся начальником личной охраны императрицы Шакунталы — — имел лицо, подобное маске.
Железной маске, но все равно маске, которая скрывала совсем другую душу.
Вспомнив Кунгаса, Велисарий почувствовал, как в нем растет уверенность.
— И как себя чувствовал Рана Шанга, когда ты видел его в последний раз? — спросил он вежливо.
Кушан пожал плечами.
— Кто знает, что чувствует этот человек? Может, его жена, дети. Никто другой.
— А ты знаешь, почему он тебя приглашал?
Васудева внимательно посмотрел на Велисария. Смотрел долго. Вначале холодно, затем…
Взгляд не потеплел, но стал веселее. Словно зима повеселела.
— Да. Мы встречались раньше во время войны против Андхры. Хорошо вместе работали. Услышав, что меня выбрали одним из командующих на кампанию в Месопотамии, он пригласил меня к себе перед собственным отъездом. — Кушан хрипло рассмеялся. — Он хотел предупредить меня насчет римского полководца по имени Велисарий.
На мгновение взгляд Васудевы стал туманным. Он явно вспоминал тот разговор.
— «Конечно, ты знаешь персов, — сказал мне господин Шанга. — Но ты никогда не сталкивался с римлянами. Определенно с такими римлянами, как Велисарий».
Теперь глаза кушана прямо смотрели на Велисария.
— Он сказал мне, что ты способен действовать так же хитро и так же быстро, как мангуст, — он еще раз хрипло рассмеялся.
«От этого человека ожидай только самое неожиданное, — предупредил меня Шанга. — Он обожает ловушки и ложные маневры. Если он угрожает, жди, что удар придет с другой стороны. Если он кажется слабым, не сомневайся: он силен. Но лучше всего помни о судьбе кобры, самоуверенной кобры, которая пошла против мангуста».
Васудева снова рассмеялся. Все стоявшие вокруг кушаны присоединились к этому горькому смеху.
— Я пытался донести это до господина Кумары, когда понял, что против нас выступают римские войска. Я был практически уверен, что ими командуешь ты. Господин Кумара командует, то есть командовал этой экспедицией.
— Теперь господин Фишбейт! — рявкнул другой кушан. — И очень хорошо, что мы избавились от Кумары.
Васудева нахмурился.
— Конечно, он отказался меня слушать. И попал в ловушку. — Велисарий отпил вина.
— И что еще говорил обо мне Рана Шанга?
Васудева снова долго и внимательно смотрел на Велисария. Все еще холодно. Оценивающе.
— Он сказал, что в Велисарий есть только одно предсказуемое. Он — человек чести. Он также знает значение данных клятв.
Велисарий ждал. Васудева потрепал кончик своей козлиной бородки. Отвернулся.
— Трудно, трудно, — пробормотал он. Велисарий ждал.
Васудева вздохнул.
— Вы нас не сломаете. Мы не позволим продавать себя, как рабов, тому, кто больше даст. И нас нельзя разделять. Нас следует держать вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74