А как нам выехать отсюда всей семьёй? Спилить жену и ошкурить на лесокомбинате… Нет, постой. Ещё в женоубийстве обвинят. Значит – развод. Детей поделим…»
Он замечал нацеленные на себя манящие улыбки и игру глазами, в которых солнечно плескалось древнее Средиземное море. Причём подмигивали ему не только женщины.
Взгляды сканировали Форта и Джифаренге, пытаясь отгадать, сколько экю у них в карманах. Старатели богатенькие – добывают дорогие ископаемые, ценное дерево, смолы, плоды, пыльцу, щитовидные железы мортифер и жабий жир; даже подножный компост гилея стоит денег – его варят, пропускают через самогонный аппарат и тоннами вывозят на экспорт.
– Господину нужна комната? – наудачу подкатила огненно-рыжая девица. – Бассейн, массаж, элитное обслуживание…
– А сетевой вход с разъёмом типа 2BW?
– Что?.. – потерялась рыжая.
– То есть у вас его нет. Жаль.
– А женщина моего формата? – зарычал синюшный нелюдь.
– Бинджи не принимаем. Иди в Штетл, – уходя, в досаде огрызнулась рыжая.
Ближе к центру города улицы становились шире, а бордельные вывески начали чередоваться с позитивной государственной рекламой. Правительство обязано пропагандировать те вечные ценности, что выше пояса. Поперёк улицы, привинченный к воздушному путепроводу, висел плакат-громада «КУПЕР-ПОРТ – МОЙ ГОРОД!» и групповой портрет – отдающий честь офицер с деревянной улыбкой, светлая мать с ребёнком, деловая бизнес-вумен, медсестра с аптечкой и гнусно осклабившийся очкарик с ноутбуком. Должно быть, это символизировало единство всех слоёв населения, но Форту до жути напомнило туанские щиты с призывами возродить традиционную «большую семью» из трёх жён и главного мужа с младшим муженьком. Единственный младенец на плакате ясно показывал: на ПМ так много угнетающего СО2, что даже крепыш-военнослужащий в состоянии осчастливить лишь одну из трёх; программист не в счёт – это тупиковая ветвь эволюции.
Навстречу появлялись новые лозунги:
«Забей свой кол – оснуй поселение!»
«Вместе под одной крышей!»
«Я горжусь Планетой Монстров!» Вместо бравого загорелого освоителя тут должна быть голова смеющегося лепидозавра…
«Сосу за пять центов» – реклама пылесоса.
«Настало время Планеты Монстров!»
«Искореним БЮРОКРАТИЗМ и ВЗЯТКИ!» – интересно, а этот плакат что рекламирует?..
«Берегись теплового удара».
«Надышишься наружным воздухом – станешь жертвой» – печальное пепельное лицо с глазами кролика и следами носового кровотечения. «Департамент социальной защиты и здравоохранения предупреждает – не забудь надеть респиратор».
«Солнце – это рак кожи».
«НЕСИ СПАСЕНИЕ. Мы не даём – мы возвращаем.
Купить билет благотворительной лотереи Фонда Милосердия – ТВОЙ ДОЛГ! Купи немедленно. Департамент социальной зашиты…»
«Охладись пивом. Вечная свежесть пива».
«ЛОКА ЛОКА ЛОКА ЛОКА ЛОКА» – побежала строка; экран выбросил красное, словно ошпаренное солнцем, лицо в ореоле толстых шевелящихся волос, с глазами изумлённой совы. Анимационная жаба-людоед хлебнула локи, и из глаз её посыпались искры бенгальского огня. «КАЙФ КАЙФ КАЙФ КАЙФ КАЙФ».
«Туанский генерал у вас на службе» – реклама туанских кондиционеров. На миг Форт представил великолепного Акиа официантом в здешней кафешке – и с негодованием отверг это видение. Не дождётесь, чтоб туанский аристократ позировал для рекламы. Наверняка изображение скачали по-пиратски из державного ТВ.
Наконец нашлась столовая с приемлемыми ценами. Профильный поднос, где были выдавлены углубления для трёх блюд и соуса, Джифаренге показался маловат, и он велел сложить свои десять порций салата в кастрюлю. Постанывая от восторга, он загребал еду и объяснялся с набитым ртом:
– Одно мясо… мне живот узлом стянуло! Нужны растения! А в гилее… листик съешь и околеешь!
Не насытившись, грузчик купил ещё кочан капусты, взял в лапу – целиком! – и хрустел им по дороге к «Френкель Статис». Его блаженная отрыжка слышалась по всей улице. Конечно, было много недовольных взглядов, но Форт воздержался от упрёков. Измождённому и отощавшему напарнику надо поправляться. И лечиться! Таблетки и мази, которые тот приобрёл в аптеке, врач не назначал – Джифаренге выбрал лекарства сам, вспоминая, чем выводили грибки знакомые бинджи.
У Френкеля их приняла молодая и очень строгая шатенка – причёска короткая, офисная, форменная блузка и юбка под цвет мебельной обивки, карие глаза внимательно-холодны. Форт давно не бывал во «Френкель Статис», и эта персона была ему незнакома. «Руна Ле Бург, старший страховой агент», – прочёл он на бейдже дамочки.
– Что вам угодно? – Её ничуть не смутил приход крепкого типа с местами заклеенным лицом, в компании раскрашенного мазью бинджи.
– Видите ли, нас интересует судьба наших страховых премий.
– Выражайтесь яснее, пожалуйста. Вы собираетесь изменить сроки выплаты накопленных взносов, свои завещательные распоряжения или что-то иное?
– Хотелось бы узнать – выплачены ли премии согласно завещаниям?
Руна Ле Бург чуть приподняла брови:
– Не понимаю вас. Перечисление страховых сумм по завещанию мы производим только после смерти клиента.
– Представьте, с нами приключилось именно это. Нас – меня и моего напарника – ошибочно сочли умершими. Мы потерпели воздушную катастрофу. Информация о смерти, я уверен, уже пришла к вам, и вы поступили точно по моему распоряжению. А я шестнадцать суток пробирался в город по гилею.
– Вот как?.. Почему вы не поставили нас в известность о том, что с вами произошло?
Страховщица коснулась неудобной темы. В принципе Форт мог вызвать помощь радаром, дождавшись прохождения над собой спутника связи и используя частотный коридор трэк-телефонов. Но он чётко представлял, что за этим последует. Либо спасатели передадут его координаты на ближайший обитаемый объект, где есть вездеходы – а это G-120; либо придётся до цента оплачивать своё спасение, выслушивая примерно следующее: «Вы были в безопасности на руднике – и вдруг ни с того ни с сего решили идти в город пешком; то есть сами создали опасную ситуацию, которую нам пришлось расхлёбывать». И Мийо будет им поддакивать.
– Была повреждена рация, – ответил Форт. Сказать «была недоступна» – значит, вызвать новые неприятные вопросы. До поры он не хотел рассказывать о том, что было на самом деле.
– Вам придётся доказывать это, – нехорошо намекнула страховщица. – Если «Френкель Статис» потерпел ущерб по вашей вине, то компания вправе предъявить вам иск. Назовитесь, я проверю ваши данные.
Результат, появившийся на экране, похоже, озадачил Руну Ле Бург. Пару раз она искоса взглянула на Фортэ и Джифаренге, явно в чём-то сомневаясь. Бинджи засопел от нетерпения.
– Фортупат Кермак и Сауль диль Айкерт?..
– В точности так, – охотно подтвердил Форт, ожидая, чем завершится приступ нерешительности у старшего агента. Руна Ле Бург умела выглядеть неприступной и ледяной, но чувства быстро ломали её холодную броню.
– Сожалею, но… вы не можете удостоверить свои личности. Юридически вы – неизвестные лица; я не могу передать вам сведения о состоянии дел клиентов «Френкель Статис».
«Это тебе мерещится, что ты не можешь», – с ехидцей подумал Форт, поводя радаром в поисках сервера страховой компании. Естественно, сервер имел и беспроводной вход, закрытый паролем, но уроки Альфа не прошли даром – Форт взломал защиту, отыскал канал, задействованный Руной Ле Бург, и считал то, что подавалось на экран.
«Сауль диль Айкерт – полис FS-40820161 – страховая премия 50 000 Е – по завещательному распоряжению от 18 брюмера 208 года перечислена в Фонд Милосердия»
«Кермак, Фортунат – полис FS-40837963 – страховая премия 600 000 Е – по завещательному распоряжению от 18 брюмера 208 года перечислена в Фонд Милосердия».
Здесь и Форт озадачился не меньше Руны. Какое 18 брюмера? какой Фонд Милосердия?!.. не было этого!
Преодолев замешательство, он сказал:
– Могу доказать, что Фортунат Кермак – это я. Я артон…
– Это ничего не значит, – быстро среагировала Руна. – Артонов на планете много.
– …и когда я страховался у вас, агент решил, что я должен быть маркирован для опознания – ради всяких непредвиденных случаев. Я протестовал, поскольку клеймение людей противоречит Конституции. Дело решалось на уровне главы компании, и мы сошлись на том, что мне поставят временный номер, который можно удалить. Номер стоит у меня на правой ноге, точней – на опорном элементе «большеберцовая кость». Показать?
– В этом нет необходимости. Если каким-то образом узнать номер, написанный на кости Кермака, то его можно повторить.
– А я?! я тоже могу подтвердить! – разволновался Джифаренге. – У меня уникальная белковая формула! Все биндэйю уникальны, это каждый знает. У меня брали кусочек кожи, чтобы опознать!
– Возможно, брали, но не у нас, – сверилась Руна с экраном. – Нет отметки о заборе материала для идентификации.
– Я и не кричу, что у вас! Брали у нас, на ЛаБинде! Всем военнослужащим положено сдать по кусочку в банк данных. Но и так вам скажу – это я, Сауль диль Айкерт, Джифаренге! Я вам из Штетла сто свидетелей представлю!
– Мне ваших свидетелей не надо, – отвергла его предложение Руна. – Вы все придёте синие, на одно лицо, и половина без документов. Хотите расследование? Мы составим запрос на ЛаБинду, чтобы они выслали вашу протеинограмму, а вы здесь ляжете в клинику – причём в изолятор, с охраной и без права передачи, – сдадите кожу и будете ждать. Сличим, тогда и будем говорить предметно.
– Сколько лежать? – Джифаренге был сама готовность.
– Недели две. За ваш счёт. И вся переписка с ЛаБиндой – тоже.
Джифаренге издал звук, похожий на далёкий вой мортиферы.
– Поймите, госпожа Ле Бург, – ещё мягче заговорил Форт, – мы желаем восстановить свои документы и платить вашей компании взносы, как раньше, а ваш интерес – вернуть страховые премии.
– Случай сложный. – После перепалки с Джифаренге Руна несколько успокоилась и вошла в первоначальный образ Снежной Королевы. – Я доложу о ваших претензиях Френкелю, и он решит, как нам с вами поступить. Зайдите или позвоните в офис… скажем, двадцать первого, после уик-энда. Возьмите визитку. Всего вам наилучшего. До свидания.
– Капитан, вы слышали?! – На улице Джифаренге размахался руками. – Мы все синие, все одинаковые! Это расизм! Она – расистка! Мелкая эйджинская сучка!
– Ты что-то сказал про расизм?.. – пробормотал нахмуренный Форт, глядя в уличное покрытие. Новые обстоятельства заставляли сильно призадуматься. Фонд… что за фокус?!..
– Ай? я прошу прощенья – ляпнул не подумавши! Но вы видели, как она нас дискриминирует? Меня за видовую принадлежность, а вас – за артона. Как будто вы убили самого себя и номерок переписали!..
– Нам надо понадёжней обосноваться в городе, – Форт поднял лицо. – Где такое место – Штетл?
– Штетл! там, где мы познакомились.
– Веди.
– Есть, капитан! уж там-то мы устроимся, как у мамаши в подмышке!
«Патрон, прошу Вас обратить внимание на то, что страховые премии названных лиц были завещаны Фонду Милосердия. Возможно, изучение данного случая поможет прояснить ситуацию с Фондом, которому наша компания уже передала по завещательным распоряжениям 79 премий на общую сумму около 2,5 млн. экю».
Руна перечитала своё письмо к Беру Френкелю. Как он среагирует? Вряд ли отмахнётся. В год «Френкель Статис» собирал взносами частных лиц и организаций до 40 миллионов экю и около трети сбора выплачивал в виде премий застрахованным и их наследникам. За время работы Руны у Френкеля Фонд оттягивал себе по завещаниям триста тысяч Е в месяц – и, что удивительно, свои премии Фонду жертвовали работники со средним доходом.
Сорок смертей за год на заводах, рудниках, на лесоповале и в карьерах – много это или мало? Руна разбросала между предприятиями все случаи выплат по смерти – пришлось от одной-двух до восьми-десяти на каждое. Порядок страхового бизнеса предписывал повысить суммы взносов для предприятий наибольшего риска и расследовать причины учащения смертей, чтобы – если найдутся нарушения правил техники безопасности и особых режимных требований по Планете Монстров – через суд оштрафовать администрацию и обязать её соблюдать ТБ и режим.
Вер тогда прочёл её докладную и поморщился:
– Руна, а вы возьмётесь совмещать должность старшего агента и страховое дознание? Я плачу вам 370 Е в неделю, прибавлю ещё триста плюс проездные. Покатаетесь по ПМ, поглядите на природу… и уволитесь.
– Почему вы так считаете?
– Выездные дознаватели служат недели три, а потом прощаются со мной.
– А причины они называют?
– Я не могу требовать от них объяснений. Просто им не нравится. Или находят контору, где больше платят. Попробуйте – узнаете, в чём тут причина, потом мне расскажете.
Руна надеялась, что 2 500 000 Е заставят Бера Френкеля напрячь мозги. Ничего незаконного в выплатах не было всё подтверждалось справками государственного образца и заключениями медиков, но на взгляд Руны люди, один за другим завещавшие свои страховки Фонду и вслед за тем умершие, выглядели не совсем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Он замечал нацеленные на себя манящие улыбки и игру глазами, в которых солнечно плескалось древнее Средиземное море. Причём подмигивали ему не только женщины.
Взгляды сканировали Форта и Джифаренге, пытаясь отгадать, сколько экю у них в карманах. Старатели богатенькие – добывают дорогие ископаемые, ценное дерево, смолы, плоды, пыльцу, щитовидные железы мортифер и жабий жир; даже подножный компост гилея стоит денег – его варят, пропускают через самогонный аппарат и тоннами вывозят на экспорт.
– Господину нужна комната? – наудачу подкатила огненно-рыжая девица. – Бассейн, массаж, элитное обслуживание…
– А сетевой вход с разъёмом типа 2BW?
– Что?.. – потерялась рыжая.
– То есть у вас его нет. Жаль.
– А женщина моего формата? – зарычал синюшный нелюдь.
– Бинджи не принимаем. Иди в Штетл, – уходя, в досаде огрызнулась рыжая.
Ближе к центру города улицы становились шире, а бордельные вывески начали чередоваться с позитивной государственной рекламой. Правительство обязано пропагандировать те вечные ценности, что выше пояса. Поперёк улицы, привинченный к воздушному путепроводу, висел плакат-громада «КУПЕР-ПОРТ – МОЙ ГОРОД!» и групповой портрет – отдающий честь офицер с деревянной улыбкой, светлая мать с ребёнком, деловая бизнес-вумен, медсестра с аптечкой и гнусно осклабившийся очкарик с ноутбуком. Должно быть, это символизировало единство всех слоёв населения, но Форту до жути напомнило туанские щиты с призывами возродить традиционную «большую семью» из трёх жён и главного мужа с младшим муженьком. Единственный младенец на плакате ясно показывал: на ПМ так много угнетающего СО2, что даже крепыш-военнослужащий в состоянии осчастливить лишь одну из трёх; программист не в счёт – это тупиковая ветвь эволюции.
Навстречу появлялись новые лозунги:
«Забей свой кол – оснуй поселение!»
«Вместе под одной крышей!»
«Я горжусь Планетой Монстров!» Вместо бравого загорелого освоителя тут должна быть голова смеющегося лепидозавра…
«Сосу за пять центов» – реклама пылесоса.
«Настало время Планеты Монстров!»
«Искореним БЮРОКРАТИЗМ и ВЗЯТКИ!» – интересно, а этот плакат что рекламирует?..
«Берегись теплового удара».
«Надышишься наружным воздухом – станешь жертвой» – печальное пепельное лицо с глазами кролика и следами носового кровотечения. «Департамент социальной защиты и здравоохранения предупреждает – не забудь надеть респиратор».
«Солнце – это рак кожи».
«НЕСИ СПАСЕНИЕ. Мы не даём – мы возвращаем.
Купить билет благотворительной лотереи Фонда Милосердия – ТВОЙ ДОЛГ! Купи немедленно. Департамент социальной зашиты…»
«Охладись пивом. Вечная свежесть пива».
«ЛОКА ЛОКА ЛОКА ЛОКА ЛОКА» – побежала строка; экран выбросил красное, словно ошпаренное солнцем, лицо в ореоле толстых шевелящихся волос, с глазами изумлённой совы. Анимационная жаба-людоед хлебнула локи, и из глаз её посыпались искры бенгальского огня. «КАЙФ КАЙФ КАЙФ КАЙФ КАЙФ».
«Туанский генерал у вас на службе» – реклама туанских кондиционеров. На миг Форт представил великолепного Акиа официантом в здешней кафешке – и с негодованием отверг это видение. Не дождётесь, чтоб туанский аристократ позировал для рекламы. Наверняка изображение скачали по-пиратски из державного ТВ.
Наконец нашлась столовая с приемлемыми ценами. Профильный поднос, где были выдавлены углубления для трёх блюд и соуса, Джифаренге показался маловат, и он велел сложить свои десять порций салата в кастрюлю. Постанывая от восторга, он загребал еду и объяснялся с набитым ртом:
– Одно мясо… мне живот узлом стянуло! Нужны растения! А в гилее… листик съешь и околеешь!
Не насытившись, грузчик купил ещё кочан капусты, взял в лапу – целиком! – и хрустел им по дороге к «Френкель Статис». Его блаженная отрыжка слышалась по всей улице. Конечно, было много недовольных взглядов, но Форт воздержался от упрёков. Измождённому и отощавшему напарнику надо поправляться. И лечиться! Таблетки и мази, которые тот приобрёл в аптеке, врач не назначал – Джифаренге выбрал лекарства сам, вспоминая, чем выводили грибки знакомые бинджи.
У Френкеля их приняла молодая и очень строгая шатенка – причёска короткая, офисная, форменная блузка и юбка под цвет мебельной обивки, карие глаза внимательно-холодны. Форт давно не бывал во «Френкель Статис», и эта персона была ему незнакома. «Руна Ле Бург, старший страховой агент», – прочёл он на бейдже дамочки.
– Что вам угодно? – Её ничуть не смутил приход крепкого типа с местами заклеенным лицом, в компании раскрашенного мазью бинджи.
– Видите ли, нас интересует судьба наших страховых премий.
– Выражайтесь яснее, пожалуйста. Вы собираетесь изменить сроки выплаты накопленных взносов, свои завещательные распоряжения или что-то иное?
– Хотелось бы узнать – выплачены ли премии согласно завещаниям?
Руна Ле Бург чуть приподняла брови:
– Не понимаю вас. Перечисление страховых сумм по завещанию мы производим только после смерти клиента.
– Представьте, с нами приключилось именно это. Нас – меня и моего напарника – ошибочно сочли умершими. Мы потерпели воздушную катастрофу. Информация о смерти, я уверен, уже пришла к вам, и вы поступили точно по моему распоряжению. А я шестнадцать суток пробирался в город по гилею.
– Вот как?.. Почему вы не поставили нас в известность о том, что с вами произошло?
Страховщица коснулась неудобной темы. В принципе Форт мог вызвать помощь радаром, дождавшись прохождения над собой спутника связи и используя частотный коридор трэк-телефонов. Но он чётко представлял, что за этим последует. Либо спасатели передадут его координаты на ближайший обитаемый объект, где есть вездеходы – а это G-120; либо придётся до цента оплачивать своё спасение, выслушивая примерно следующее: «Вы были в безопасности на руднике – и вдруг ни с того ни с сего решили идти в город пешком; то есть сами создали опасную ситуацию, которую нам пришлось расхлёбывать». И Мийо будет им поддакивать.
– Была повреждена рация, – ответил Форт. Сказать «была недоступна» – значит, вызвать новые неприятные вопросы. До поры он не хотел рассказывать о том, что было на самом деле.
– Вам придётся доказывать это, – нехорошо намекнула страховщица. – Если «Френкель Статис» потерпел ущерб по вашей вине, то компания вправе предъявить вам иск. Назовитесь, я проверю ваши данные.
Результат, появившийся на экране, похоже, озадачил Руну Ле Бург. Пару раз она искоса взглянула на Фортэ и Джифаренге, явно в чём-то сомневаясь. Бинджи засопел от нетерпения.
– Фортупат Кермак и Сауль диль Айкерт?..
– В точности так, – охотно подтвердил Форт, ожидая, чем завершится приступ нерешительности у старшего агента. Руна Ле Бург умела выглядеть неприступной и ледяной, но чувства быстро ломали её холодную броню.
– Сожалею, но… вы не можете удостоверить свои личности. Юридически вы – неизвестные лица; я не могу передать вам сведения о состоянии дел клиентов «Френкель Статис».
«Это тебе мерещится, что ты не можешь», – с ехидцей подумал Форт, поводя радаром в поисках сервера страховой компании. Естественно, сервер имел и беспроводной вход, закрытый паролем, но уроки Альфа не прошли даром – Форт взломал защиту, отыскал канал, задействованный Руной Ле Бург, и считал то, что подавалось на экран.
«Сауль диль Айкерт – полис FS-40820161 – страховая премия 50 000 Е – по завещательному распоряжению от 18 брюмера 208 года перечислена в Фонд Милосердия»
«Кермак, Фортунат – полис FS-40837963 – страховая премия 600 000 Е – по завещательному распоряжению от 18 брюмера 208 года перечислена в Фонд Милосердия».
Здесь и Форт озадачился не меньше Руны. Какое 18 брюмера? какой Фонд Милосердия?!.. не было этого!
Преодолев замешательство, он сказал:
– Могу доказать, что Фортунат Кермак – это я. Я артон…
– Это ничего не значит, – быстро среагировала Руна. – Артонов на планете много.
– …и когда я страховался у вас, агент решил, что я должен быть маркирован для опознания – ради всяких непредвиденных случаев. Я протестовал, поскольку клеймение людей противоречит Конституции. Дело решалось на уровне главы компании, и мы сошлись на том, что мне поставят временный номер, который можно удалить. Номер стоит у меня на правой ноге, точней – на опорном элементе «большеберцовая кость». Показать?
– В этом нет необходимости. Если каким-то образом узнать номер, написанный на кости Кермака, то его можно повторить.
– А я?! я тоже могу подтвердить! – разволновался Джифаренге. – У меня уникальная белковая формула! Все биндэйю уникальны, это каждый знает. У меня брали кусочек кожи, чтобы опознать!
– Возможно, брали, но не у нас, – сверилась Руна с экраном. – Нет отметки о заборе материала для идентификации.
– Я и не кричу, что у вас! Брали у нас, на ЛаБинде! Всем военнослужащим положено сдать по кусочку в банк данных. Но и так вам скажу – это я, Сауль диль Айкерт, Джифаренге! Я вам из Штетла сто свидетелей представлю!
– Мне ваших свидетелей не надо, – отвергла его предложение Руна. – Вы все придёте синие, на одно лицо, и половина без документов. Хотите расследование? Мы составим запрос на ЛаБинду, чтобы они выслали вашу протеинограмму, а вы здесь ляжете в клинику – причём в изолятор, с охраной и без права передачи, – сдадите кожу и будете ждать. Сличим, тогда и будем говорить предметно.
– Сколько лежать? – Джифаренге был сама готовность.
– Недели две. За ваш счёт. И вся переписка с ЛаБиндой – тоже.
Джифаренге издал звук, похожий на далёкий вой мортиферы.
– Поймите, госпожа Ле Бург, – ещё мягче заговорил Форт, – мы желаем восстановить свои документы и платить вашей компании взносы, как раньше, а ваш интерес – вернуть страховые премии.
– Случай сложный. – После перепалки с Джифаренге Руна несколько успокоилась и вошла в первоначальный образ Снежной Королевы. – Я доложу о ваших претензиях Френкелю, и он решит, как нам с вами поступить. Зайдите или позвоните в офис… скажем, двадцать первого, после уик-энда. Возьмите визитку. Всего вам наилучшего. До свидания.
– Капитан, вы слышали?! – На улице Джифаренге размахался руками. – Мы все синие, все одинаковые! Это расизм! Она – расистка! Мелкая эйджинская сучка!
– Ты что-то сказал про расизм?.. – пробормотал нахмуренный Форт, глядя в уличное покрытие. Новые обстоятельства заставляли сильно призадуматься. Фонд… что за фокус?!..
– Ай? я прошу прощенья – ляпнул не подумавши! Но вы видели, как она нас дискриминирует? Меня за видовую принадлежность, а вас – за артона. Как будто вы убили самого себя и номерок переписали!..
– Нам надо понадёжней обосноваться в городе, – Форт поднял лицо. – Где такое место – Штетл?
– Штетл! там, где мы познакомились.
– Веди.
– Есть, капитан! уж там-то мы устроимся, как у мамаши в подмышке!
«Патрон, прошу Вас обратить внимание на то, что страховые премии названных лиц были завещаны Фонду Милосердия. Возможно, изучение данного случая поможет прояснить ситуацию с Фондом, которому наша компания уже передала по завещательным распоряжениям 79 премий на общую сумму около 2,5 млн. экю».
Руна перечитала своё письмо к Беру Френкелю. Как он среагирует? Вряд ли отмахнётся. В год «Френкель Статис» собирал взносами частных лиц и организаций до 40 миллионов экю и около трети сбора выплачивал в виде премий застрахованным и их наследникам. За время работы Руны у Френкеля Фонд оттягивал себе по завещаниям триста тысяч Е в месяц – и, что удивительно, свои премии Фонду жертвовали работники со средним доходом.
Сорок смертей за год на заводах, рудниках, на лесоповале и в карьерах – много это или мало? Руна разбросала между предприятиями все случаи выплат по смерти – пришлось от одной-двух до восьми-десяти на каждое. Порядок страхового бизнеса предписывал повысить суммы взносов для предприятий наибольшего риска и расследовать причины учащения смертей, чтобы – если найдутся нарушения правил техники безопасности и особых режимных требований по Планете Монстров – через суд оштрафовать администрацию и обязать её соблюдать ТБ и режим.
Вер тогда прочёл её докладную и поморщился:
– Руна, а вы возьмётесь совмещать должность старшего агента и страховое дознание? Я плачу вам 370 Е в неделю, прибавлю ещё триста плюс проездные. Покатаетесь по ПМ, поглядите на природу… и уволитесь.
– Почему вы так считаете?
– Выездные дознаватели служат недели три, а потом прощаются со мной.
– А причины они называют?
– Я не могу требовать от них объяснений. Просто им не нравится. Или находят контору, где больше платят. Попробуйте – узнаете, в чём тут причина, потом мне расскажете.
Руна надеялась, что 2 500 000 Е заставят Бера Френкеля напрячь мозги. Ничего незаконного в выплатах не было всё подтверждалось справками государственного образца и заключениями медиков, но на взгляд Руны люди, один за другим завещавшие свои страховки Фонду и вслед за тем умершие, выглядели не совсем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69