– А вон Коригана, – указал Гудон на едущую к ним одинокую всадницу. Высокая и гибкая, столь уверенно держащаяся в седле, она была легко различима в толпе. Подъехав к ним, она остановилась перед Линан ом.
– Добро пожаловать в самое сердце клана Белого Волка, ваше величество. Вы всегда будете для нас желанным гостем.
Линан кивнул, по-прежнему охваченный чувством благоговения.
– Спасибо, Коригана. Для меня это большая честь.
– Мой народ ждет встречи со всеми вами, – сказала она, обращаясь ко всем, и поехала впереди вниз по склону к корралю, а Камаль присоединился к ним, когда они проезжали мимо него.
Когда спутники подъехали ближе, из шатров выскочили маленькие дети и собрались вокруг них. Внимание в основном уделялось Камалю и Эйджеру: первый был таким громадным, что, должно быть, казался им ходячей горой, а второй – такой согбенный, что их удивляло, как он вообще мог ездить верхом. На Линана они сперва не смотрели; в своем пончо и широкополой шляпе он мог почти сойти за одного из них.
К детям вскоре присоединилось несколько дозорных, и процессия наконец двинулась извилистым путем к самому большому шатру, стоящему на самом огромном фургоне, какой когда-либо доводилось видеть Линану и его спутникам. Шатер этот был сделан из нескольких широких полос дубленой кожи, сшитых друг с другом толстыми прядями скрученных жил. Каждая полоса была выкрашена в иной цвет, а прямо над дверью, кроме того, красовалось изображение белого волка.
Прежде чем всадники остановились, раздался быстро приближающийся цокот копыт. Они оглянулись и увидели дозорного со сбившейся за плечи шляпой, вонзающего пятки в бока своей кобылы.
– Боги! – воскликнул Гудон, лицо которого расплылось в широкой улыбке. – Это Макон!
Тот, которого назвали Маконом, подождал, пока не оказался всего в нескольких шагах от группы, аккуратно остановил лошадь и выпрыгнул из седла. К удивлению новоприбывших, прыгнул он прямо на круп лошади Гудона. Худые жилистые руки обхватили Гудона за талию.
– Гудон! Брат! Ты наконец-то вернулся к нам!
Гудон наполовину повернулся в седле и обнял брата, звучно хлопнув его по спине.
– Я же тебе сказал, что вернусь, карак!
Они упали с кобылы и повалились грудой на землю. Окружившие их четты рассмеялись, в том числе и Коригана. Линан и его друзья ошеломленно глядели на происходящее, не уверенные, как все это понимать.
Гудон с Маконом поднялись, все еще держась друг за друга, на лицах у них расползлись самые широкие улыбки, какие Линан когда-либо видел на физиономии четта.
– Это мой младший брат! – громко объявил Гудон.
– Вот бы никогда не догадались, – сухо отозвался Камаль.
– Моя королева, чем вы его кормили? Он слишком высок, чтоб быть мне родней.
И в самом деле, теперь, когда они стояли на земле, Линан увидел, что Макон по меньшей мере на пядь выше Гудона.
– Это ты усох от жизни на востоке, – заявил Макон и махнул рукой в сторону чужаков. – А кто эти друзья, которых ты привел с собой?
Гудон подошел к Дженрозе и положил руку ей на плечо.
– Это Дженроза Алукар, прославленная магичка из Теургии Звезд в Кендре!
Толпа разразилась приветственными криками прежде, чем Дженроза успела объяснить, что она не магичка, а всего лишь студентка и еще нисколько не прославилась.
Вслед за тем Гудон перешел к Эйджеру.
– Эйджер Пармер, один из самых известных воинов в Гренде-Лир! Свои увечья он получил в Невольничьей войне, где доблестно сражался под началом Элинда Чизела!
Еще более громкие приветственные крики. Эйджер покраснел. С любопытством глядевшие на него ребятишки сгрудились поближе, а некоторые и тянули руки, стремясь прикоснуться к нему.
Гудон перешел к Камалю.
– А это – воин, слава которого известна даже нам. Правая рука Генерала, покончившего с нападениями работорговцев на четтов. Камаль Аларн, капитан Красных Щитов!
Линан подумал, что у него уши лопнут от последовавших за объявлением Гудона криков и воплей. Теперь даже дозорные спешились и толпились вокруг. Все взгляды устремились к Камалю, и Линан расслышал благоговение в голосах четтов.
– Это он! Генералов Гигант! Это Камаль!
Линан наблюдал за реакцией Камаля. Его бледная кожа сделалась темно-красной; даже выбеленные временем корни волос, казалось, порыжели. Ошеломленный бурными приветствиями, он не мог ничего ни сказать, ни сделать. Гудон подождал, пока крики не начали стихать, прежде чем перейти к Линану. Когда он двинулся положить руку на плечо принцу, то остановился и отступил на шаг. Линан оглянулся и увидел подошедшую встать рядом с ним Коригану. Толпа умолкла, ожидая, пока не заговорит королева. Та протянула руку и сняла с Линана шляпу. Он сильно зажмурился от внезапного потока света. Когда же он сумел раскрыть глаза достаточно широко, чтобы увидеть происходящее, то наткнулся на взгляды уставившихся на него всех окружающих четтов. Одна девочка осмелилась коснуться бледно-белой руки Линана, но быстро отдернула ладошку. Линан улыбнулся ей, но она явно слишком напугалась, чтобы ответить на его улыбку.
– Это Линан Розетем, сын королевы Ашарны и Генерала Элинда Чизела. Он принц королевства Гренда-Лир и носитель одного из Ключей Силы. Это Белый Волк, и он вернулся к нам!
Какой-то миг ничего не происходило, а затем, не обменявшись между собой ни единым словом, все как один низко поклонились, словно скошенная одним взмахом косы пшеница. Даже Коригана кланялась. Линан сощурился, глаза у него заслезились от резкого света солнца.
Миг спустя Коригана выпрямилась, и остальные четты последовали ее примеру. Она снова надела на него шляпу и мягко взяла его за руку.
– Наш клан будет тебе семьей и домом, сколько ни пожелаешь.
– Белый Волк? – переспросил Линан у Гудона. Они сидели вместе на вершине взгорка, откуда открывался вид на лагерь четтов, а их кобылы щипали траву у них за спиной. В вышине мерцали в идеально ясном небе звезды, а внизу корраль окружали десятки маленьких костров. До них доносилось негромкое мычание кланового стада, а иногда и громкий рев быков.
– Как гласит легенда, маленький господин, давным-давно, когда мой клан был лишь маленьким племенем из двух-трех семейств, нас защитил от хищников из других племен белый степной волк-одиночка. Увидеть его могли только ночью, и то издалека. Он стал нашим тотемом и, в конечном итоге, одним из наших богов. И вот ты здесь. Ты явился к четтам почти умершим, а затем был воскрешен с кожей белой, как кобылье молоко. И на первой же своей охоте ты в одиночку убил степную волчицу, угрожавшую королеве нашего клана.
– Я пытался спасти тебя, – резко сказал Линан.
– Верно, маленький господин. Но думаю, тебе понятно, почему Коригана назвала тебя белым волком.
Линан обхватил колени.
– Я не хочу, чтобы клан ожидал от меня слишком многого, Гудон. Мне не хочется их разочаровывать.
– Этого не будет.
Некоторое время ни тот, ни другой не говорили ни слова, пока над ними не сверкнула падающая звезда.
– Добрый знак, – показал на нее Гудон. – Видишь, мы защищены.
– У меня такое ощущение, что ты куда менее суеверен, чем прикидываешься, – сказал Линан. Гудон вопросительно посмотрел на него. – Ты ведь четт практичный. Как и ваша королева.
– Этого и следовало ожидать. Ведь мы же родственники.
– И судьбу можно творить самим.
– И что же такое хочет этим сказать маленький господин?
– Когда мы впервые встретились на реке, ты мне сказал, что судьба никому не служит.
– Верно.
– Нет, неверно, Гудон. Ты спас меня от Джеса Прадо, за что я всегда буду тебе благодарен. Но ты знал, кто я такой.
Гудон кивнул.
– И понимал, что я буду ценен для твоей королевы.
Гудон глубоко вздохнул, а затем сказал:
– Ты хотел отправиться в Океаны Травы.
– А ты хотел чтобы я отправился в Океаны Травы, но не попал в руки другого клана, особенно такого, чей вождь находится в числе противников Кориганы. Верно?
– Да, маленький господин, – тихо ответил четт.
– Я помогу вашей королеве, но цена будет высока.
– Коригана это понимает, – без колебаний заявил Гудон.
– Сколько нам еще добираться до Верхнего Суака?
– Много дней, особенно со стадом. Мы будем там к зиме.
Осень подходила к концу, степью начал овладевать холод. Первым признаком надвигающейся зимы стал иней по утрам, сперва такой легкий, что исчезал вскоре после восхода солнца, но через несколько дней уже достаточно густой, чтобы дотянуть до середины утра. Когда стадо трогали в путь, было слышно, как хрустит под копытами скота хрупкая трава. В это время Коригана приказала забить всех холощеных бычков, и клан провел два дня в одном из лагерей, занимаясь засолкой мяса и выделыванием шкур. Мясо хранили в специальных шатрах, выкрашенных в ярко-белый цвет для отражения солнечного света и сохранения охлажденным мяса, все еще ждущего консервации. Покуда одни забивали волов, другие старались собрать как можно больше травы. Часть ее связывалась в пучки на корм скоту самой глухой зимой, а остальная провеивалась для отбора семян, необходимых для приготовления хлеба.
По сравнению со скоростью их передвижения до того, как они догнали стадо, клан теперь полз, на взгляд Линана, со скоростью улитки, но ему очень даже нравилось не мчаться сломя голову куда-то или от кого-то. Большую часть дней он проводил, разъезжая с Гудоном вдоль цепочки дозорных клана, узнавая много нового об Океанах Травы, о местных созданиях, растениях и кланах, о временах года, о богах, верованиях и обычаях четтов. Линан жадно впитывал все, чему мог научить его Гудон, а когда Гудона подводила память, к ним присоединялся Макон и заполнял пробелы в рисуемой старшим братом картине. Линан никогда не переставал задавать вопросы.
Камаль, Эйджер и Дженроза почти все время ехали с основной группой, держась вместе ради компании и чтобы не путаться под ногами у пытающихся не дать стаду разбрестись четтов. Они никогда не оставались одни надолго, так как их часто сопровождали дети и отдыхающие дозорные, засыпая вопросами о востоке и о Линане. Эйджер и Дженроза наслаждались путешествием, ценя, подобно Лина-ну, пребывание в безопасности, которое обрели впервые с тех пор, как покинули Кендру, но вот Камаля бездействие угнетало. Он сожалел о каждом дне, не потраченном на усилия по возвращению Линана в Кендру и уводящем их все дальше и дальше от цивилизации, все глубже и глубже в неизвестность Океанов Травы.
Через несколько дней Эйджер начал проводить больше времени в стороне от Камаля и Дженрозы и принялся общаться с самими четтами. Однажды он сел править фургоном королевы под присмотром его возницы, старого и почти беззубого четта по имени Кисойны. Ему понадобилось некоторое время для того, чтобы привыкнуть везти такой огромный груз и управлять восьмеркой лошадей, но Кисойны оказался терпеливым учителем. После того, как Эйджер усвоил урок, они провели остаток дня, рассказывая друг другу анекдоты. Эйджер с удивлением узнал, что не торговые моряки, а четты обладали самым грубым чувством юмора в мире – и решил, что это, вероятно, объясняется жизнью рядом с огромным стадом скота и дюжиной быков.
Постепенное удаление Эйджера от спутников было вызвано частично любопытством и потребностью заняться еще чем-то, кроме позволения своей кобыле влечь его по Океанам Травы, но в основном оно произошло с целью дать Камалю и Дженрозе время побыть вдвоем. Они не собирались исключать его из своих разговоров, но все чаще говорили только друг с другом, оставляя Эйджера на периферии. Эйджера радовало, что у Камаля есть Дженроза, способная отвлечь его от растущей депрессии, но он гадал, к лучшему ли это. Дженроза отправилась с ними потому, что была с Линаном в ночь, когда убили короля Берейму, и ей пришлось бежать из дворца вместе с принцем. Эйджер не знал, чем Дженроза занималась в ту ночь с Линаном, но был уверен, что наверняка не обсуждением истории Гренды-Лир. Какие же чувства Линан испытывал к ней теперь?
Но Эйджеру было определенно ясно, с кем предпочитала проводить время сама Дженроза.
Линан выехал из корраля в холодный ночной воздух. Второй раз он почувствовал, как его охватил темный голод; запах скота сводил его с ума. Ветер дул с юга, и от него у Линана коченели щеки и руки; на освещаемом лунным светом горизонте он различил направляющиеся к нему массы облаков, похожих на наковальню.
Когда корраль скрылся из виду, он остановился, намотал на руки узду и застыл в седле, плотно зажмурив глаза и стиснув челюсти. Ему хотелось есть и пить, хотелось почувствовать на губах вкус теплой крови. Кобыла под ним была напряжена и хотела бежать, но Линан держал узду крепко прижатой к животу.
Постепенно ветер унес все запахи стада, и в голове начало проясняться. Он глубоко вдохнул и осел в седле. Кобыла тоже расслабилась и принялась щипать траву.
На сей раз справиться с наваждением оказалось легче, и Линан гадал, не вызвано ли это тем, что он теперь дальше от Силоны и ее сверхъестественного влияния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54