– Она снова улыбнулась горькой улыбкой. – Я постоянно представляла тебя помирающим с голоду в темнице. Ты худой, но явно не помираешь с голоду. Но так или иначе, что он сделал с тобой?
– Думаю, сейчас не время останавливаться на этом.
– В действительности, – сказала Баки, – сейчас самое время всем нам сообщить друг другу, чего именно каждый хочет больше всего. Что надеется сделать. Я постановляю так: пусть каждый назовет одно свое желание, одно-единственное желание, которое касается…
– Но разве все они не будут разными? – спросил Тауг.
– Я как раз перехожу к этому. Прежде чем каждый назовет свое желание, мы все должны поклясться, что поможем друг другу. Я помогу тебе и Таугу, Ульфа. Но ты должна будешь помочь и мне тоже, а не одному только Таугу. А Тауг должен поклясться помочь нам обеим.
– Я не сильна в клятвах, – сказала Ульфа, имея в виду, что не уверена, стоит ли ей клясться.
Баки истолковала ее слова по-своему.
– Я тебя научу. Каждый из нас поклянется именем высших существ, чье право на нашу преданность утверждено Верховным Богом. Поднимите руку, Тауг.
Тауг поднял правую руку.
– Повторяйте за мной. Я, Тауг, оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
– Я, Тауг… – У Тауга сдавило горло спазмом, но он сглотнул и продолжил: – … оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
– Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями, а также той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
– Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями…
На мгновение Таугу показалось, что сэр Эйбел извлек Этерне из ножен: высокие фигуры стояли по углам комнаты, сияющие тени, сотканные из пыли и отблесков огня, и он чувствовал их взгляды.
– Ну? Ты собираешься продолжать или нет? – спросила Ульфа.
– И той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
Словно по волшебству в сквозняке, тянущем от окна, донесся слабый аромат духов – благоухание далеких лилий.
– Что я сделаю для своей сестры Ульфы и для своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. – Баки улыбалась.
Тауг отчетливо видел острые зубы и горящие желтым пламенем глаза.
– Что я сделаю для своей сестры Ульфы… – повторил он.
Ульфа тоже улыбнулась, и от улыбки сестры Таугу стало тепло, как от огня в камине; призрачные наблюдатели исчезли.
– … и своей почитательницы Баки все возможное, чтобы они осуществили свои заветные желания.
– Твоей почитательницы Баки? – спросила Ульфа.
– Поскольку я исцелил ее, – торопливо объяснил Тауг.
– Теперь твоя очередь, Ульфа. Мне повторить слова клятвы?
Ульфа помотала головой:
– Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, клянусь обитателями Ская…
– Сначала Леди, – настойчиво прошептала Баки.
– Клянусь той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
– А также Вальфатером…
– А также Вальфатером и всеми его сыновьями, что я сделаю для своего брата Тауга и его почитательницы Баки все возможное…
– Ты должна сказать «своей почитательницы», – горячо прошептала Баки.
– Я же не исцеляла тебя!
Баки вздохнула:
– Начни сначала.
Ульфа взглянула на Тауга, который выразительно кивнул.
– Ну, если надо… Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, хотя в настоящее время рабыня короля Гиллин-га, клянусь обитателями Ская – той Леди, чье имя нельзя произносить вслух, а также Вальфатером и всеми его сыновьями, – что я сделаю для своего брата Тауга и своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. Ну как, сойдет?
– Сойдет. Я, Баки, истинный огненный эльф…
Ульфа так и ахнула.
– … клянусь обитателями Митгартра – Таугом и Ульфой, а также, если он простит мне такую дерзость, самим сэром Эйбелом, – что я сделаю для названных выше Тауга и Ульфы все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. И данной клятвой, как и всеми прочими, я, Баки, навсегда отрекаюсь от ложного и безнравственного поклонения Сетру.
Ульфа вытаращила глаза.
– Кто такой Сетр? – спросил Тауг.
– Об этом чуть позже. Сначала каждый из нас должен сказать, чего он желает больше всего. Вы поклялись первым – значит, и говорить должны первым. По крайней мере, мне так кажется. Вы согласны?
– Ну, – начал Тауг, – мы собирались отправиться на поиски Мани…
– И мужа вашей сестры, – сказала Баки. – Поука. Но, безусловно, желание найти первого или второго не может быть вашим заветным желанием. У вас слишком большое сердце.
– Мне нужно время, чтобы подумать.
– Ты действительно эльф? – спросила Ульфа.
– Из племени огненных эльфов. Хочешь убедиться?
Ульфа кивнула, и в следующий миг у нее перехватило дыхание.
– В чем дело? – поднял взгляд Тауг.
Ульфа стояла на коленях.
– Вы видели большее, – сказала ему Баки. Она помогла Ульфе встать. – Ты поступила неправильно, так нельзя делать. Ты удостоила меня великой чести, но воздание незаслуженных почестей является преступлением. В сердце своем я преклоняю колени перед тобой.
– Я… я…
– Тебе нет надобности говорить, если только ты не намерена сообщить нам о своем желании. Ну как? Или твой брат уже готов?
– Еще нет, – сказал Тауг.
– Я не знаю. – Ульфа шумно сглотнула. – Мое старое платье. Такое и надеть-то стыдно.
– Но я ношу его с достоинством, – сказала Баки, – и полагаю, в скором времени у нас появятся наряды получше.
Ульфа снова сглотнула и опустила голову.
– Теперь скажи нам о своем желании. Пожалуйста. В чем оно заключается? Мы с Таугом поклялись сделать все возможное, чтобы помочь тебе.
– Мы просто хотим выбраться отсюда. – Ульфа говорила так тихо, что Тауг едва разбирал слова. – Мы с Поуком. Хотим вернуться в Гленнидам. Или куда угодно. Помогите нам… нам обоим.
– Обязательно поможем, – сказала Баки. – Тауг? Ваше желание?
– Это еще не оно. – Тауг старался говорить твердым голосом. – Сначала я хочу сказать одну вещь.
– Так говорите.
– Я хочу стать рыцарем. Не просто обычным рыцарем. Конечно, было бы замечательно стать рыцарем вроде сэра Гарваона или сэра Свона. Но на самом деле я хочу – это еще не самое заветное мое желание – стать рыцарем вроде сэра Эйбела. Я хочу стать рыцарем, способным вскочить на спину дракону.
Обе женщины хранили молчание, хотя Ульфа подняла голову и взглянула на брата.
– Сейчас я оруженосец. – Тауг расправил плечи. – Я действительно оруженосец, Ульфа, и, вероятно, рано или поздно стану рыцарем, коли меня не убьют. Поэтому мне надо срочно учиться. Я знаю, что, если я сначала дождусь, когда меня посвятят в рыцари, и только потом постараюсь стать таким, как сэр Эйбел, у меня ничего не получится.
Голос Баки прозвучал чуть громче шепота:
– И даже в другом случае вы не можете с уверенностью рассчитывать на успех, господин.
– Знаю. Но если я не начну сейчас же, я точно никогда не добьюсь успеха. Лорд Бил и сэр Свон хотят, чтобы я убедил короля Гиллинга впустить их в Утгард, дабы лорд Бил получил возможность выступить в роли настоящего посла, как угодно нашему королю. Это и есть самое главное мое желание. Я хочу выполнить свой долг.
– Браво! – раздался новый голос. Вырисовываясь четким силуэтом на фоне серого зимнего неба, Мани сидел на сером каменном подоконнике, черный и блестящий, как начищенный чайник, и зимний ветер ерошил его шерсть.
– Браво! – повторил Мани, а потом спрыгнул с подоконника и одним мощным прыжком, который сделал бы честь рыси, взлетел на плечо Таугу. – Я принес добрые вести. – Он довольно посмотрел на женщин сверкающими зелеными глазами. – Через минуту я сообщу их вам, но сначала мне хотелось бы дослушать вас.
– Да. – Тауг погладил кота. – Какое твое главное желание, Баки? Мы рассказали тебе о своих.
– Вы действительно хотите знать, господин? Возьмите обратно свою клятву помочь мне.
Тауг подождал, не заговорит ли Ульфа, но она изумленно таращилась на Мани, и потому он сказал:
– Мы не можем, покуда не узнаем, чего ты хочешь.
– Как бы вам не пришлось пожалеть. Политическая обстановка в Эльфрисе сложная, но я должна рассказать о ней, чтобы вы поняли мое желание. Мой народ, которому некоторые из вас поклоняются, появился на свет по воле некоего существа по имени Кулили. Она создала нас, чтобы мы любили ее, но мы ее возненавидели, восстали против нее и в конце концов загнали в море. Как вы, вероятно, знаете, у нас много разных кланов.
– Я знаю, – сказал Мани.
– Я принадлежу к клану огненных эльфов, и мы, огненные эльфы, ненавидели Кулили сильнее, чем все остальные. Мы двигались впереди наступающего войска, и мы последними покинули место сражения. Когда Кулили скрылась в подводных пещерах, именно мы, а даже не морские эльфы настояли на необходимости уничтожить ее полностью, до последнего червя. И это несмотря на то, что она скрылась с глаз долой и наша земля больше не говорила ее голосом.
Тауг, который не мог представить себе существо, сотканное из червей, открыл рот, собираясь задать вопрос, но почти сразу закрыл, так и не промолвив ни слова.
– Мы и другие эльфы спустились за Кулили в морские глубины и сразились с ней, когда у нее не осталось пути к отступлению. Я девушка, а не мужчина. Вы поверите, что я тоже сражалась?
– Да, – сказал Мани.
– Коли ты так говоришь, – сказала Ульфа.
– Говорю. И я действительно сражалась. «Вперед, девы! – кричали мы, бросаясь в бой. – Вперед, огненные девы! Смерть Кулили!» Я могу изобразить наши боевые кличи, но не в силах передать, какими слабыми, тихими и одинокими казались они в темных морских глубинах. Мы атаковали акул Кулили по всем правилам военного искусства, и буквально через минуту те немногие из нас, которые остались живы, с воплями ужаса обратились в бегство. Вы, господин, не бежали бы, как я.
Тауг промолчал.
– Вы бы предпочли погибнуть.
– Продолжай. – В кои-то веки Мани казался потрясенным.
– После того кошмарного дня наш король неоднократно пытался собрать нас. Многие не откликались на призывы, поскольку боялись, что их снова отправят воевать. Лишь через год общее собрание эльфийских кланов все-таки состоялось, и состоялось оно только потому, что дело происходило в глубине страны. Многим из нас – в том числе и мне – не хватило бы духу подойти близко к морю… Наш король восславил память погибших, сначала воздав должное своей дружине, три четверти которой пало в бою, а затем нашему клану в целом. Мы были одним из самых многочисленных племен, а стали самым малочисленным, сказал он. «Мы не можем снова сразиться с Кулили», – объявил он, и при этих словах шепот пробежал по нашим рядам, и многие тяжело вздохнули, а некоторые испустили радостные возгласы. Потом он познакомил нас со своим планом – который, сказал он, позволит нам в конечном счете одержать победу… Мы больше не почитали Митгартр и вас, обитателей этого мира. Вы, по нашему мнению, были сонными, тупыми, недостойными богами, которые больше не верили в наше существование, даже если мы стояли перед вами. От вас не приходилось ждать помощи, сказал он. Вряд ли у кого-нибудь нашлись возражения.
Ульфа вопросительно посмотрела на Тауга.
Мани привычно разгладил усы лапой:
– Видите ли, мы – боги эльфов. Сам я – покровительствующее божество в образе животного, тотем. Мое изображение символизирует свободу и неизменно сопряженное с ней качество: хитрость.
– Однако были и другие, готовые оказать нам содействие, – продолжала Баки. – Наш король призвал их на помощь. Среди них был Сетр. Предводительствуемые Сетром и остальными, мы вновь яростно атаковали Кулили и вновь потерпели поражение, как раньше. Не все наши кланы участвовали в битве, а некоторые – бодаханы и другие – послали лишь по нескольку десятков воинов. Сетр сказал, что в этом-то и кроется причина нашего поражения, и мы поверили. Мы не станем предпринимать никаких наступательных действий, пообещал он, покуда все до единого кланы не будут готовы сражаться, как сражались мы.
Баки умолкла, и Мани спросил:
– Он собирался принудить остальных?
– Совершенно верно. Он решил подчинить своей власти все эльфийские кланы и для этой цели построил башню Глас – столь высокую, что ее вершина стала островом в Митгартре. Я сказала «он построил», поскольку теперь у нас так принято говорить. Но на самом деле башню для него построили мы, и Сетр принуждал нас к поистине рабскому труду. – Баки вытянула руки вперед. – Вы мне не поверили бы, даже если б я рассказала лишь о половине того, что сделала этими вот руками.
– Я бы поверила, – сказала Ульфа.
– Наш король умер – погиб, перемолотый челюстями подводного чудовища, сказал Сетр. Он не позволил нам избрать нового короля, а потом заявил, будто позволил и будто мы избрали его, Сетра. Когда строительство башни закончилось, он превратил нас в химер, призванных сторожить ее. Кто-нибудь из вас видел химеру хоть раз в жизни?
– Я не видел, – сказал Мани, – а хотелось бы.
В следующий миг старое серое платье уже лежало на полу, похожее на грязную лужицу, а Баки обволокли клубы дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Думаю, сейчас не время останавливаться на этом.
– В действительности, – сказала Баки, – сейчас самое время всем нам сообщить друг другу, чего именно каждый хочет больше всего. Что надеется сделать. Я постановляю так: пусть каждый назовет одно свое желание, одно-единственное желание, которое касается…
– Но разве все они не будут разными? – спросил Тауг.
– Я как раз перехожу к этому. Прежде чем каждый назовет свое желание, мы все должны поклясться, что поможем друг другу. Я помогу тебе и Таугу, Ульфа. Но ты должна будешь помочь и мне тоже, а не одному только Таугу. А Тауг должен поклясться помочь нам обеим.
– Я не сильна в клятвах, – сказала Ульфа, имея в виду, что не уверена, стоит ли ей клясться.
Баки истолковала ее слова по-своему.
– Я тебя научу. Каждый из нас поклянется именем высших существ, чье право на нашу преданность утверждено Верховным Богом. Поднимите руку, Тауг.
Тауг поднял правую руку.
– Повторяйте за мной. Я, Тауг, оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
– Я, Тауг… – У Тауга сдавило горло спазмом, но он сглотнул и продолжил: – … оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
– Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями, а также той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
– Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями…
На мгновение Таугу показалось, что сэр Эйбел извлек Этерне из ножен: высокие фигуры стояли по углам комнаты, сияющие тени, сотканные из пыли и отблесков огня, и он чувствовал их взгляды.
– Ну? Ты собираешься продолжать или нет? – спросила Ульфа.
– И той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
Словно по волшебству в сквозняке, тянущем от окна, донесся слабый аромат духов – благоухание далеких лилий.
– Что я сделаю для своей сестры Ульфы и для своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. – Баки улыбалась.
Тауг отчетливо видел острые зубы и горящие желтым пламенем глаза.
– Что я сделаю для своей сестры Ульфы… – повторил он.
Ульфа тоже улыбнулась, и от улыбки сестры Таугу стало тепло, как от огня в камине; призрачные наблюдатели исчезли.
– … и своей почитательницы Баки все возможное, чтобы они осуществили свои заветные желания.
– Твоей почитательницы Баки? – спросила Ульфа.
– Поскольку я исцелил ее, – торопливо объяснил Тауг.
– Теперь твоя очередь, Ульфа. Мне повторить слова клятвы?
Ульфа помотала головой:
– Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, клянусь обитателями Ская…
– Сначала Леди, – настойчиво прошептала Баки.
– Клянусь той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
– А также Вальфатером…
– А также Вальфатером и всеми его сыновьями, что я сделаю для своего брата Тауга и его почитательницы Баки все возможное…
– Ты должна сказать «своей почитательницы», – горячо прошептала Баки.
– Я же не исцеляла тебя!
Баки вздохнула:
– Начни сначала.
Ульфа взглянула на Тауга, который выразительно кивнул.
– Ну, если надо… Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, хотя в настоящее время рабыня короля Гиллин-га, клянусь обитателями Ская – той Леди, чье имя нельзя произносить вслух, а также Вальфатером и всеми его сыновьями, – что я сделаю для своего брата Тауга и своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. Ну как, сойдет?
– Сойдет. Я, Баки, истинный огненный эльф…
Ульфа так и ахнула.
– … клянусь обитателями Митгартра – Таугом и Ульфой, а также, если он простит мне такую дерзость, самим сэром Эйбелом, – что я сделаю для названных выше Тауга и Ульфы все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. И данной клятвой, как и всеми прочими, я, Баки, навсегда отрекаюсь от ложного и безнравственного поклонения Сетру.
Ульфа вытаращила глаза.
– Кто такой Сетр? – спросил Тауг.
– Об этом чуть позже. Сначала каждый из нас должен сказать, чего он желает больше всего. Вы поклялись первым – значит, и говорить должны первым. По крайней мере, мне так кажется. Вы согласны?
– Ну, – начал Тауг, – мы собирались отправиться на поиски Мани…
– И мужа вашей сестры, – сказала Баки. – Поука. Но, безусловно, желание найти первого или второго не может быть вашим заветным желанием. У вас слишком большое сердце.
– Мне нужно время, чтобы подумать.
– Ты действительно эльф? – спросила Ульфа.
– Из племени огненных эльфов. Хочешь убедиться?
Ульфа кивнула, и в следующий миг у нее перехватило дыхание.
– В чем дело? – поднял взгляд Тауг.
Ульфа стояла на коленях.
– Вы видели большее, – сказала ему Баки. Она помогла Ульфе встать. – Ты поступила неправильно, так нельзя делать. Ты удостоила меня великой чести, но воздание незаслуженных почестей является преступлением. В сердце своем я преклоняю колени перед тобой.
– Я… я…
– Тебе нет надобности говорить, если только ты не намерена сообщить нам о своем желании. Ну как? Или твой брат уже готов?
– Еще нет, – сказал Тауг.
– Я не знаю. – Ульфа шумно сглотнула. – Мое старое платье. Такое и надеть-то стыдно.
– Но я ношу его с достоинством, – сказала Баки, – и полагаю, в скором времени у нас появятся наряды получше.
Ульфа снова сглотнула и опустила голову.
– Теперь скажи нам о своем желании. Пожалуйста. В чем оно заключается? Мы с Таугом поклялись сделать все возможное, чтобы помочь тебе.
– Мы просто хотим выбраться отсюда. – Ульфа говорила так тихо, что Тауг едва разбирал слова. – Мы с Поуком. Хотим вернуться в Гленнидам. Или куда угодно. Помогите нам… нам обоим.
– Обязательно поможем, – сказала Баки. – Тауг? Ваше желание?
– Это еще не оно. – Тауг старался говорить твердым голосом. – Сначала я хочу сказать одну вещь.
– Так говорите.
– Я хочу стать рыцарем. Не просто обычным рыцарем. Конечно, было бы замечательно стать рыцарем вроде сэра Гарваона или сэра Свона. Но на самом деле я хочу – это еще не самое заветное мое желание – стать рыцарем вроде сэра Эйбела. Я хочу стать рыцарем, способным вскочить на спину дракону.
Обе женщины хранили молчание, хотя Ульфа подняла голову и взглянула на брата.
– Сейчас я оруженосец. – Тауг расправил плечи. – Я действительно оруженосец, Ульфа, и, вероятно, рано или поздно стану рыцарем, коли меня не убьют. Поэтому мне надо срочно учиться. Я знаю, что, если я сначала дождусь, когда меня посвятят в рыцари, и только потом постараюсь стать таким, как сэр Эйбел, у меня ничего не получится.
Голос Баки прозвучал чуть громче шепота:
– И даже в другом случае вы не можете с уверенностью рассчитывать на успех, господин.
– Знаю. Но если я не начну сейчас же, я точно никогда не добьюсь успеха. Лорд Бил и сэр Свон хотят, чтобы я убедил короля Гиллинга впустить их в Утгард, дабы лорд Бил получил возможность выступить в роли настоящего посла, как угодно нашему королю. Это и есть самое главное мое желание. Я хочу выполнить свой долг.
– Браво! – раздался новый голос. Вырисовываясь четким силуэтом на фоне серого зимнего неба, Мани сидел на сером каменном подоконнике, черный и блестящий, как начищенный чайник, и зимний ветер ерошил его шерсть.
– Браво! – повторил Мани, а потом спрыгнул с подоконника и одним мощным прыжком, который сделал бы честь рыси, взлетел на плечо Таугу. – Я принес добрые вести. – Он довольно посмотрел на женщин сверкающими зелеными глазами. – Через минуту я сообщу их вам, но сначала мне хотелось бы дослушать вас.
– Да. – Тауг погладил кота. – Какое твое главное желание, Баки? Мы рассказали тебе о своих.
– Вы действительно хотите знать, господин? Возьмите обратно свою клятву помочь мне.
Тауг подождал, не заговорит ли Ульфа, но она изумленно таращилась на Мани, и потому он сказал:
– Мы не можем, покуда не узнаем, чего ты хочешь.
– Как бы вам не пришлось пожалеть. Политическая обстановка в Эльфрисе сложная, но я должна рассказать о ней, чтобы вы поняли мое желание. Мой народ, которому некоторые из вас поклоняются, появился на свет по воле некоего существа по имени Кулили. Она создала нас, чтобы мы любили ее, но мы ее возненавидели, восстали против нее и в конце концов загнали в море. Как вы, вероятно, знаете, у нас много разных кланов.
– Я знаю, – сказал Мани.
– Я принадлежу к клану огненных эльфов, и мы, огненные эльфы, ненавидели Кулили сильнее, чем все остальные. Мы двигались впереди наступающего войска, и мы последними покинули место сражения. Когда Кулили скрылась в подводных пещерах, именно мы, а даже не морские эльфы настояли на необходимости уничтожить ее полностью, до последнего червя. И это несмотря на то, что она скрылась с глаз долой и наша земля больше не говорила ее голосом.
Тауг, который не мог представить себе существо, сотканное из червей, открыл рот, собираясь задать вопрос, но почти сразу закрыл, так и не промолвив ни слова.
– Мы и другие эльфы спустились за Кулили в морские глубины и сразились с ней, когда у нее не осталось пути к отступлению. Я девушка, а не мужчина. Вы поверите, что я тоже сражалась?
– Да, – сказал Мани.
– Коли ты так говоришь, – сказала Ульфа.
– Говорю. И я действительно сражалась. «Вперед, девы! – кричали мы, бросаясь в бой. – Вперед, огненные девы! Смерть Кулили!» Я могу изобразить наши боевые кличи, но не в силах передать, какими слабыми, тихими и одинокими казались они в темных морских глубинах. Мы атаковали акул Кулили по всем правилам военного искусства, и буквально через минуту те немногие из нас, которые остались живы, с воплями ужаса обратились в бегство. Вы, господин, не бежали бы, как я.
Тауг промолчал.
– Вы бы предпочли погибнуть.
– Продолжай. – В кои-то веки Мани казался потрясенным.
– После того кошмарного дня наш король неоднократно пытался собрать нас. Многие не откликались на призывы, поскольку боялись, что их снова отправят воевать. Лишь через год общее собрание эльфийских кланов все-таки состоялось, и состоялось оно только потому, что дело происходило в глубине страны. Многим из нас – в том числе и мне – не хватило бы духу подойти близко к морю… Наш король восславил память погибших, сначала воздав должное своей дружине, три четверти которой пало в бою, а затем нашему клану в целом. Мы были одним из самых многочисленных племен, а стали самым малочисленным, сказал он. «Мы не можем снова сразиться с Кулили», – объявил он, и при этих словах шепот пробежал по нашим рядам, и многие тяжело вздохнули, а некоторые испустили радостные возгласы. Потом он познакомил нас со своим планом – который, сказал он, позволит нам в конечном счете одержать победу… Мы больше не почитали Митгартр и вас, обитателей этого мира. Вы, по нашему мнению, были сонными, тупыми, недостойными богами, которые больше не верили в наше существование, даже если мы стояли перед вами. От вас не приходилось ждать помощи, сказал он. Вряд ли у кого-нибудь нашлись возражения.
Ульфа вопросительно посмотрела на Тауга.
Мани привычно разгладил усы лапой:
– Видите ли, мы – боги эльфов. Сам я – покровительствующее божество в образе животного, тотем. Мое изображение символизирует свободу и неизменно сопряженное с ней качество: хитрость.
– Однако были и другие, готовые оказать нам содействие, – продолжала Баки. – Наш король призвал их на помощь. Среди них был Сетр. Предводительствуемые Сетром и остальными, мы вновь яростно атаковали Кулили и вновь потерпели поражение, как раньше. Не все наши кланы участвовали в битве, а некоторые – бодаханы и другие – послали лишь по нескольку десятков воинов. Сетр сказал, что в этом-то и кроется причина нашего поражения, и мы поверили. Мы не станем предпринимать никаких наступательных действий, пообещал он, покуда все до единого кланы не будут готовы сражаться, как сражались мы.
Баки умолкла, и Мани спросил:
– Он собирался принудить остальных?
– Совершенно верно. Он решил подчинить своей власти все эльфийские кланы и для этой цели построил башню Глас – столь высокую, что ее вершина стала островом в Митгартре. Я сказала «он построил», поскольку теперь у нас так принято говорить. Но на самом деле башню для него построили мы, и Сетр принуждал нас к поистине рабскому труду. – Баки вытянула руки вперед. – Вы мне не поверили бы, даже если б я рассказала лишь о половине того, что сделала этими вот руками.
– Я бы поверила, – сказала Ульфа.
– Наш король умер – погиб, перемолотый челюстями подводного чудовища, сказал Сетр. Он не позволил нам избрать нового короля, а потом заявил, будто позволил и будто мы избрали его, Сетра. Когда строительство башни закончилось, он превратил нас в химер, призванных сторожить ее. Кто-нибудь из вас видел химеру хоть раз в жизни?
– Я не видел, – сказал Мани, – а хотелось бы.
В следующий миг старое серое платье уже лежало на полу, похожее на грязную лужицу, а Баки обволокли клубы дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88