Много детей в чужом, враждебном роду — это не радость, это — угроза твоему роду.
Здесь речь шла не о роде, а о целом народе, который поработил ее Родину, став кровником. Так объясняли Фатиме и ее сестрам и братьям командиры, рассказывая про героя Шамиля, про вырезавшего и сжигавшего целые аулы генерала Ермолова, про выселившего чеченцев в степи Сталина... В такой, которая длится уже двести лет, войне не может быть детей, потому что дети, вырастая, становятся бойцами. Которых убить трудно. Но очень легко, пока они дети.
Такова логика войны маленького народа против большого!
В открытом бою Фатима вряд ли сможет одолеть двух, трех или больше противников. Скорее всего ее убьет первый же боец. Но если не дожидаться, пока они вырастут, она может уничтожить несколько десятков врагов. Целое подразделение. Одна!
И только так Ичкерия может победить Россию, только если каждый чеченец убьет десять или сто врагов, потому что если убивать по одному или по два русских, то их останется много, а чеченца — ни одного! И именно поэтому чеченские мужчины должны иметь по несколько жен, чтобы они рожали как можно больше воинов для будущих битв.
Фатима не смогла родить для своей Родины воина, и, значит, она должна исполнить его долг сама!
У нее на животе, под одеждой, привязан матерчатый пояс с несколькими сумками, в которых помещается взрывчатка. Много взрывчатки — несколько килограммов. К взрывчатке, сверху, примотаны скотчем шарики от подшипников, нарубленные на куски гвозди и шурупы, которые после взрыва разлетятся во все стороны, превратившись в разящие все, что встанет на их пути, осколки. Для этого надо лишь замкнуть контакты электроцепи, нажав на спрятанную в рукаве кнопку...
— Следующая остановка “Школа”, — объявил водитель.
Та самая, в которую ехали дети...
Ее братья, внешностью напоминавшие русских, но бывшие чеченцами, быстро встали со своих мест и вышли из автобуса. Вышли на последней перед взрывом остановке. Они вышли и проводили автобус взглядом, хотя смотрели не на автобус, а на свою, которая должна была умереть через несколько секунд, сестру. Они смотрели на нее, подбадривая ее и прощаясь с ней. И не обращали внимания на тех, кто должен был умереть вместе с ней...
Кто-то очень хорошо рассчитал этот теракт, потому что для него даже не нужно было собирать в одном месте жертвы, они сами набивались в автобус! Вот эти, с ранцами, в чистеньких костюмчиках и юбочках русские дети, которые потянулись к выходам, собираясь выйти на следующей остановке. В их тела, разрывая мышцы, перерубая внутренние органы и дробя кости, должны были войти стальные шарики, обрезки гвоздей и шурупов. В тех, что впереди, напрямую, в тех, что сзади, пройдя через тело Фатимы, разорвав его и перерубив пополам, но все равно не утратив убойной силы! И еще по салону, сметая все, пробивая тела насквозь, понесутся куски обшивки, обрезки металлических поручней, оконные стекла, куски костей разбитых черепов, которые тоже способны убивать...
Но дети, не зная, что ждет их через несколько секунд, пихая друг друга и смеясь, толпились возле входов.
Фатима смотрела на них и убеждала себя, что пришла сюда убивать не их — убивать будущих солдат и матерей, которые родят много солдат.
И то, что она себя убеждала, было серьезным просчетом людей, пославших ее сюда! Ведь убеждает себя только тот, кто сомневается, а в таких делах места сомнениям быть не должно!
Автобус стал тормозить.
Фатима нащупала кнопку...
Теперь достаточно было надавить на нее пальцем, чтобы медные пластинки, соприкоснувшись, замкнули цепь и ток мгновенно добежал по коротким проводам до утопленных в пластите электровзрывателей...
В последнее перед смертью мгновение Фатима вспомнила свою нескладную жизнь.
Аул, в котором она ничего, кроме работы, не видела.
Жениха, которому приглянулась она и который приглянулся ей, но за которого не пришлось выйти замуж, потому что он погиб в самом начале войны. Как и почти все, которые могли взять ее замуж, женихи.
Ее мужем стал русский, который был, наверное, даже лучше чеченцев, потому что жалел ее, но все равно был другим. От него она понесла ребенка — сына. Но сын умер, не родившись, когда в ее дом попала ракета, пущенная с русского вертолета. А потом погиб ее муж, и ей пришлось перейти жить в дом к родственнику, который заставлял ее с утра до вечера работать, а ночами затаскивал в кровать...
Так стоит ли жалеть такую, в которой не было почти ничего хорошего, жизнь?.. В чем, конечно, виноваты русские, убившие ее отца и братьев, всех ее женихов, ее мужа и сына... Теперь она может отомстить им. Отомстит им!..
Автобус подъехал к остановке.
И должен был подъехать, потому что так советовали ей инструкторы. Взрыв на остановке еще более умножал жертвы за счет тех, кто находился там в ожидании автобуса. Их должны были посечь осколки разлетевшегося стекла.
— Остановка “Школа”, — сообщил водитель.
Вот, сейчас!..
Автобус остановился. С шипением раскрылись двери...
Дети, крича и смеясь, запрыгали по ступенькам вниз...
А она медлила...
Русские, сытые, чистенькие, ухоженные дети, будущие воины и матери, которые родят новых воинов, выходили из автобуса. Живыми... А она почему-то медлила!
Дети вышли, и навстречу им в салон поднялся лишь один какой-то старичок.
— Следующая остановка “Поликлиника”...
Нет, Фатима не боялась умереть, в этом люди, пославшие ее сюда, не ошиблись. Но они недооценили комплексы бездетной, потерявшей своего единственного ребенка женщины, которая хотела иметь детей, но не имела и вряд ли уже могла иметь. Для них дети были в первую очередь русскими, врагами, для нее — детьми. На каждого встретившегося ей ребенка она смотрела не так, как мужчины, и не так, как многократно рожавшие женщины, смотрела иначе, примеривая его к себе.
Ей было трудно убивать детей...
Дверцы закрылись, и автобус поехал дальше. Поехал к остановке “Поликлиника”. Через двести метров Фатима нажала кнопку. Она не могла ее не нажать, потому что тогда ее сочли бы изменницей.
Она нажала кнопку очень спокойно, надеясь, что муфтий не врал, что это не конец, что в той новой жизни она будет счастлива и что там у нее будет муж и будет ребенок, будет много детей... Хотя про них муфтий ничего ей не говорил...
Контакты замкнулись, и висящая на животе взрывчатка, взорвавшись, перерубила Фатиму надвое, отбросив назад ее развороченное туловище и голову и разметав по полу ноги.
Автобус тряхнуло, подбросило и фактически переломило пополам. Во все стороны, выбивая витрины и окна проходящих мимо автомашин, брызнули осколки. Еще несколько секунд слышался звон сыплющегося с неба и разбивающегося об асфальт стекла. Потом наступила оглушительная тишина, которую через мгновение прервали крики людей — крики ужаса, предсмертные крики и крики о помощи...
Во время взрыва погибло четверо и было ранено семь человек. Жертв могло быть гораздо больше, если бы взрыв случился на одну остановку раньше...
Эффекта, на который рассчитывали устроители теракта, не получилось — о погибших детях должен был узнать весь мир, потому что гибель детей, да еще в таком количестве, никого не оставляет равнодушными. Но дети, слава богу, сошли на предыдущей остановке... Следующая остановка была предпоследней, и было ранее утро, когда пассажиропоток направлен от окраин к центру, поэтому, кроме нескольких пассажиров, никто не пострадал, — из-за чего теракт прошел почти незамеченным — о нем сообщили в утренних и вечерних новостях, но практически ничего не сказали международные агентства. В этот день мир был увлечен другими новостями и другими жертвами.
Так что, вполне вероятно, Фатима Мерзоева погибла зря.
Но нет, все равно не зря, потому что погибла ради своего народа!..
Глава 42
Мы так ничего и не заметили — не заметили, что Третья мировая война уже началась. А все потому, что Третья мировая не похожа на Первую и не похожа на Вторую. В ней нет растянутых на многие тысячи километров линий фронтов, нет изрывших землю окопов и рвов, нет массированных бомбовых ударов по городам и транспортным узлам, в ней не идут в прорыв армии и бронекорпуса, не дымят трубы концлагерей, через которые дымом улетучиваются целые народы...
Хотя все это, пусть и в иных масштабах, есть. Потому что идут в атаку и сгорают до последней машины отдельные танковые батальоны, рушатся под бомбами кварталы домов и дымят трубы “буржуек” в палатках, в лагерях беженцев... Но что такое гибель батальона в сравнении с уничтожением армий и флотов? И что такое один квартал — против накрытого массированными бомбардировками густонаселенного города где-нибудь в центре Европы? И печки “буржуйки” — перед крематориями лагерей смерти?..
Двадцатый век научил нас мыслить масштабно — сотнями превращенных в руины городов, сотнями тысяч разоренных войной квадратных километров, миллионами человеческих жертв, миллиардами потраченных на убийство солдат противника долларов. Вот это, мы понимаем, война!..
От Третьей мировой мы ждем больше, чем от Первой и Второй, ждем, что в ней погибнут не десятки, а сотни миллионов людей...
А в ней и погибнут сотни миллионов! Но не сразу, не единовременно, а постепенно: тысяча — там, пять тысяч — здесь.
Уже — гибнут!
Поэтому мы и не замечаем этой войны — потому что нам ее никто не объявляет! Никто не говорит по радио, что сегодня на нас вероломно (хотя и вероломно!), без объявления войны (и ведь действительно, никто ее не объявлял!) напал (каждый день нападает) враг... А раз не объявляют — то ничего и нет!..
А ведь что такое мировая война? Это война, в которой участвует не одно или два государства, а участвуют десятки государств!
Но тогда — уже участвуют! Потому что во всех странах, от Европы до Филиппин, гремят взрывы, в которых гибнут сотни мирных жителей.
Ну да, нет окопов... Но в современной войне и не предполагается никаких окопов, линий фронтов и масштабных — стенка на стенку — боев! По крайней мере, так считают военные, разрабатывающие стратегию и тактику будущих войн. Современная война будет маневренной, с использованием самой современной техники и небольших, маневренных боевых групп, которые будут действовать на территории врага, решая каждая свою задачу, но тем не менее подчиняясь единому стратегическому командованию.
Ну тогда — так уже есть! Есть пока тысячи, а скоро десятки тысяч, разрозненных боевых групп, которые проникают на вражескую территорию и ведут там боевые действия... В рамках единой для всех борьбы!
Есть жертвы.
Есть успехи.
Есть целые, захваченные и удерживаемые в руках, территории.
И даже — государства.
С кем мы, с кем весь мир воюет? С террористами.
И один из этих, может быть самый главный, фронт называется исламским. Где десятки стран воюют с одним и тем же противником. Со Всемирными Соединенными Штатами Ислама. Да, именно так они и называются, хотя такой страны на карте нет!
Пока нет... Но кое-где уже есть! Отдельными пятнами. Но постепенно, не сразу, но уверенно и верно эти пятна на глобусе мира разрастаются, расплываются во все стороны бесформенными кляксами, сближаются, сливаются друг с другом, расширяя свои границы... А где-то — словно из пульверизатора карту побрызгали — легла на разноцветье стран незаметная морось чужих капелек, будто дождик прошел. Прошел и забылся, вроде бы не оставив следа. Но никуда эти капельки не делись — эти капельки, вбирая в себя влагу, стали расти, превращаясь в большие капли, а потом в маленькие лужицы. Стали перекрашивать рядом расположенные площади. И глядишь — страна уже испещрена чужим цветом, словно сыр — дырками. А потом — раз! — и нет страны. Перекрасилась!
Такова ползучая тактика Третьей мировой.
Так разрушают организм раковые клетки — зацепятся в одном месте и начинают по кровотоку, по лимфе рассылать во все стороны, разведчиками, больные клетки, с которыми легко расправляется могучий, потому что здоровый пока, организм. Что такое десяток болезнетворных клеток в сравнении с миллиардами здоровых — говорить не о чем!.. Но где-то все-таки одна-две клетки приживаются и до поры до времени сидят тихо, затаясь, не высовываясь, не обнаруживая себя. А чуть организм ослабнет, начинают завоевывать территории — вначале смешные, ничтожные. Потом — большие.
А потом, когда некогда здоровый и в прошлом могучий организм спохватывается, — бывает поздно! В каждом органе тихо и незаметно отвоевал плацдарм, закрепился враг, которого так просто уже не изгнать и который совместными, скоординированными усилиями обрекает организм на мучительную смерть!
А почему? Потому что никто организму об агрессии вовремя не сказал, никто не предупредил, войну не на жизнь, а на смерть не объявил и на борьбу не мобилизовал!
Похоже?..
К сожалению!..
Тем и страшен рак — что пока не болит!
Тем и страшна новая тактика мировой войны — что пока никого не беспокоит!
Глава 43
Такое на войне бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44