И тут она вздохнула.
– Знаешь, – сказала она, – было легче, когда мы знали меньше слов.
– Почему? – спросил я.
Но она лишь покачала головой и сказала:
– Да так, не обращай внимания.
Впрочем, я и так понимал, что она имеет в виду. Как бы там ни было, по сравнению с тем днем, когда я поцеловал ее, я стал чересчур вежливым ее поклонником. Быстро обретенная легкость в языковом общении приблизила меня к ней больше, чем это сделала бы простая похоть. И когда мы сидели рядышком, болтая, я понял, что мы слишком быстро стали просто друзьями. А когда она стала расспрашивать меня о нашем путешествии, то я даже решил поведать ей всю правду о нашей миссии.
– Далекие Королевства? – воскликнула она. – И ты в самом деле хочешь отыскать их?
В ее глазах было столько восторга и благоговения, что я даже обрадовался, что так повел себя с ней.
– Если боги позволят, – сказал я.
– Я уверена, позволят, – сказала она, – иначе ты бы не дошел так далеко. У народа Салси есть поверье, что когда-нибудь все народы мира присоединятся к Далеким Королевствам, и тогда из мира исчезнет насилие. Не будет ни разбоев, ни войн.
– Войн не будет? – Я рассмеялся. – Замечательная мысль. Но боюсь, моя дорогая Диосе, война неизбежное зло, и ничего нельзя поделать с темными силами, которые стремятся одолеть светлые силы Далеких Королевств. Наверное, все дело в магии. В злой магии. Но ведь убийство находится в основе всех естественных явлений. Даже без вмешательства сил тьмы.
Вместо ответа она махнула рукой в сторону ручья, с журчаньем бегущего среди корней большого дерева. Под деревом лежала гиена, притворно завывая от страха перед нападением молодой мохнатой обезьянки.
– Все это, может, и так, но только не здесь, – сказала она.
И мне нечего было возразить. Затем она вдруг решительно сказала:
– Я должна увидеть своими глазами Далекие Королевства. Я пойду с тобой.
– Но это невозможно, – встревоженно сказал я, – очень опасно.
– Так что же ты мне предлагаешь? – спросила Диосе. Вопрос был по существу, хоть я и старался избегать его до самого последнего времени. – Ведь ты же не можешь отправить меня назад в Салси. Не повернешь же ты назад, когда до цели уже так близко; не могу я и присоединиться к какому-нибудь торговому каравану, их просто не бывает в этой глухомани. Остается двигаться только вперед. И потому с твоей стороны разумно было бы вручить мне оружие. Ведь я владею им искусно, как и любая женщина Салси. И я не буду вам обузой.
Мне нечего было возразить. Я засмеялся, тем самым чуть не обидев ее, но тут же объяснил, что она напоминает мне мою сестру Рали, которая так же, по-солдатски, любит добиваться справедливости.
– Тебе бы понравилась моя сестра, – сказал я.
– Я уверена, что понравится, – сказала она. Вернее, мне показалось, что я услыхал именно эту фразу, хотя она и была произнесена очень тихо.
– Я не расслышал, – сказал я.
Она собралась было повторить, но вместо этого покачала головой.
– Ох, Амальрик, – сказала она, – неужели все мужчины в Ориссе похожи на тебя?
– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
– Что же тут непонятного? – вскричала она. – Что должна сделать женщина, чтобы ты вспомнил об обещанном поцелуе?
И с этими словами она обняла меня. Хоть она и была некрупной женщиной, но под ее тяжестью я упал на спину, и ее губы впились в мои. Я на мгновение испугался того неистовства, с которым прижалась ко мне эта жаждущая любви женщина, и тут же во мне ожила та страсть, которую так долго приходилось прятать. Мы срывали друг с друга одежду, пока уже ничто не мешало нам. Я перевернул ее на спину, ноги ее раздвинулись, бедра затрепетали, и я как сумасшедший ворвался в нее. Я почувствовал небольшое сопротивление, услыхал ее стон, решил, что ей больно, и попытался выйти из нее. Но она сжала руками мои ягодицы и силой заставила войти еще глубже. Больше уже ничто мне не мешало, и мною вновь овладело безумие, и я пришпорил моего коня. Бедра наши бились друг о друга, жадно ласкались наши губы и руки.
Всю ночь мы занимались любовью. Утром мы искупались, на скорую руку позавтракали в лагере, затем покинули остальных и забрались от них подальше, где и занимались любовью до тех пор, пока силы окончательно нас не оставили.
Дни шли за днями, а страсть наша усиливалась, как и наша любовь. И уже не возникало сомнений относительно ее дальнейшего участия в нашей экспедиции. И должен признаться сейчас, что если бы я был воскресителем, я произнес бы единственное могучее заклинание, чтобы вновь вернуться раз и навсегда в те дни, когда мы с Диосе жили в безмятежной глуши того таинственного кратера. И я бы жил с ней там до конца назначенного нам срока пребывания в этом мире.
Я не знаю, сколько дней так прошло, ибо в увлечении Диосе совершенно не замечал времени. И когда все подошло к концу, было утеряно что-то такое драгоценное, чего мне больше в жизни так и не удалось обрести.
Наступил и закончился очередной охотничий период, все существа вернулись к их естественному в этом месте состоянию. За все время нашего пребывания в кратере мы тщательно придерживались здешних правил жизни. В те охотничьи часы мы добыли двух антилоп и свежей рыбы.
Пожарив мяса для еды, остальное мы развесили вялить. После сытной трапезы мы с Яношем легли на берегу, греясь в уходящих солнечных лучах. Кассини перетягивал тетиву своего лука. К его огромному удовлетворению, одна из антилоп пала как раз от его стрелы. Странно было, что воскреситель испытывает удовольствие от того же, что и обычный человек. Кассини же после этого убийства ходил с самодовольным видом величайшего из охотников.
Я услыхал, как Диосе издала крик восхищения, и приподнялся на локте. Она стояла перед раскидистым фруктовым деревом и указывала на ветки.
– Посмотрите на эту обезьянку! – воскликнула она. – Это просто чудо.
Я встал и увидел, что зверюшка сидит на ветке и скалит зубы на Диосе. Шубка у зверька действительно была удивительной раскраски – зеленой, красной, голубой и даже золотой.
– Никогда не видел ничего подобного, – сказал Янош. Мы подошли поближе.
Краем глаза я увидел, что и Кассини тоже встал, держа в руке лук, но я не придал этому значения. Мы подошли к Диосе. Обезьянка скакала с ветки на ветку. Мы смеялись, наблюдая за ее кульбитами.
– А из ее шкуры получилась бы красивая шляпа, – сказал Кассини.
Я обернулся:
– Что ты…
К моему ужасу, я увидел, что он поднял лук и натянул тетиву.
Янош закричал:
– Кассини, нет!
И в этот момент Кассини выпустил стрелу. Я уже решил, что он промахнулся, потому что обезьянка как раз прыгала с ветки на ветку. Но, как известно, в такие мгновения судьба преподносит неприятные сюрпризы. Нам оставалось лишь беспомощно наблюдать, как стрела угодила в цель, сбив зверька в полете. Обезьянка издала крик боли, как кричат дети. Кассини совершил убийство.
Обезьянка упала к его ногам. Он поднял ее с победным выражением лица.
– Мне даже не пришлось снабжать стрелу заклинанием, – похвастался он.
Диосе застыла на месте с широко раскрытыми глазами.
– Будь ты проклят, Кассини! – воскликнул Янош. – Ты нарушил договор.
Кассини пожал плечами.
– Ну и что? Глупый был договор. Зато теперь у меня будет красивая шляпа.
Янош поднял кулак, словно собираясь нанести удар. Я увидел, как Диосе вцепилась в рукоять кинжала. У меня у самого в груди так полыхнула ярость, что если бы было в руках оружие, то я бы бросился в атаку. И тут мой желудок скрутило от великого отвращения, я отвернулся, и меня чуть не вывернуло наизнанку.
Вдруг послышалось жуткое рычание – это какой-то тигр учуял запах крови. Кто-то заорал от ужаса, я обернулся и увидел, как люди улепетывают, спасая свои жизни, а за ними по пятам мчится преследующий их тигр.
Янош рванул вслед за ними, на ходу выхватив из костра горящую ветвь. Он ткнул тигру головню в морду, тот взвыл, отпрянул назад и скрылся в лесу. Но не успела миновать эта опасность, как послышались другие крики и вопли ярости и ужаса.
– Что происходит? – закричала Диосе. И тут же вскрикнула от боли, когда с дерева вылетел камень, словно выпущенный из пращи, и ударил ее в руку. А за ним последовали другие камни и палки, из чащи на нас посыпался дождь различных предметов. Нападавших не было видно, но ясно было по рассерженным крикам, что охоту на нас устроили обезьяны. Уже сотни их сбежались к лагерю, так что ветви деревьев прогибались под их тяжестью. Слышно было, как и другие животные кратера взывали ревом к мести. Я увидел, как к нашему берегу плывут два здоровенных речных ящера. На берегу к ним присоединилась стая гиен. В мгновение ока весь берег кишел плотоядными, готовившимися напасть.
– Спасайте ваши жизни! – завопил Кассини и бросился к лагерю.
В этот момент разверзлись небеса, и на землю обрушился ливень. Вода лилась такой плотной стеной, что даже дышать было тяжело. К нашему облегчению, ливень явился преградой и для зверей. Наши новые враги разбежались, ища укрытия. Однако мы понимали, что эта передышка носит временный характер. И как только ливень прекратится, атаки нам не избежать. И ясно было, что нашему отряду не устоять против объединенных сил животных кратера.
То, что нам предстояло сделать, обсуждению не подлежало. Не обращая внимания на гром и молнии, на стены дождя, мы похватали наши пожитки, кое-как погрузили все на осликов и дали деру.
Диосе и я остановились на гребне кратера. Мы оба обернулись бросить прощальный взгляд на то место, где расцвела наша любовь. Но за бушевавшим ливнем ничего не было видно. Позади нас поднимался Янош. Он положил нам на плечи руки. Так мы стояли, обнявшись, долго стояли под дождем, яростно хлещущим по нашим скорбным фигурам.
Затем Янош сказал:
– Пора, друзья мои. Пошли.
Мы повернулись и втроем, спотыкаясь, побрели из рая.
Глава одиннадцатая
ЗАБРОШЕННАЯ ЗЕМЛЯ
Сбежав из той долины и продолжая держать курс на восток, мы вновь оказались в пустыне. На лиги вокруг расстилалась выжженная равнина, усеянная камнями и валунами. Единственные растения – приземистые, искривленные серые деревья напоминали узловатые старческие пальцы. Не было видно и следа животных, а единственный колодец оказался с солоноватой и противной на вкус водой, да и притом она настолько глубоко залегала, что пришлось долго копать, прежде чем проклюнулась первая влага.
Мы были вновь вынуждены надевать на ноги изношенную обувь, но вскоре все подметки полетели. Мы наворачивали на ноги тряпки. Даже ослики с трудом двигались по этим острым камням. Кассини теперь пришлось горько сожалеть о том, что раньше он не сберег свою обувь: последнюю пару он разбил за день, а новую обувь сделать было просто не из чего. Да никто бы и не стал ее делать для него. Более того, после всего случившегося с воскресителем общались только в случае крайней необходимости. Наша злость на него выросла еще больше после того, как обнаружилось, что в этой местности ему все тяжелее пользоваться заклинаниями, и теперь мы все больше и больше зависели от собственных физических сил.
Вообще все разговаривали реже, с трудом разжимая иссушенные солнцем губы. Казалось, скоро все начнут ненавидеть друг друга. Хорошо хоть мы с Диосе не ссорились, хотя сил у нас оставалось так мало, что мы лишь изредка позволяли себе любовные игры. Люди все больше роптали о привилегиях богатых, особенно не стеснялся Лион, пеняя мне, что я делаю меньше остальных. Хотя он совершенно не хотел замечать, что я добровольно взял на себя роль повара для всего отряда, и не потому, что имел склонность к кулинарии, а просто памятуя о словах отца: «Если ты отрезаешь себе самый большой кусок пирога, то ты обязан и делать больше других, и позаботиться о том, чтобы остальные заметили, что ты делаешь больше других». Готовка была мне не в тягость. Всего-то и надо было, что бросить в кипящую воду немного кукурузной муки, сушеных овощей и специй и настругать в этот суп вяленого мяса. Такое вот было основное блюдо. Тем не менее ни один пока не заикнулся о том, чтобы пустить на питание осликов.
Еще мы обнаружили одно странное обстоятельство – наблюдатели больше не появлялись. Я не знал, радоваться этому или просто задуматься – не заблудились ли мы. Даже не зная, добры намерения наблюдателей или злы, мы с растущим ожиданием оглядывали равнину и вершины показавшихся плоских гор.
Однажды ночью мы расположились на отдых, пожевав то, что осталось от обеда, и улеглись, пытаясь уснуть. Я лежал на спине, обнимая прижавшуюся ко мне Диосе. Дневная жара медленно отступала. Небо было очень ясным и темным, звезды казались необыкновенно большими. Затем они стали видны сквозь дымку, словно высоко поднялась песчаная буря. Я не шевелился. Я уснул и видел сны.
Должно быть, сны не отпускали меня всю ночь, потому что, когда я проснулся, у меня болела голова, я чувствовал себя разбитым, словно и не спал вовсе. Диосе выглядела столь же утомленной, под глазами у нее проступили темные круги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79