Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они пересекли луг.
Лицо Огиона посерело, ноги его дрожали, как трава на ветру,
когда они с Тенар, наконец, добрались до молодого стройного
бука, росшего на самом краю леса, в нескольких ярдах от начала
ведущей в гору тропинки. Маг без сил рухнул меж корней дерева,
привалившись спиной к стволу. Долгое время он не мог ни
двигаться, ни говорить, пытаясь унять сотрясавшее его тело
судорожное биение сердца. Наконец, он кивнул и прошептал:

- Все в порядке.

Ферру всю дорогу следовала за ними, держась немного
позади. Тенар подошла к девочке и, обменявшись с ней парой
слов, вернулась к Огиону.

- Она принесла одеяло.

- Мне не холодно.

- Зато я замерзла.

На ее лице мелькнула тень улыбки.

Девочка подошла, сунула Тенар одеяло из козьего пуха,
что-то шепнула ей на ухо и опять убежала.

- Она поможет Хифер подоить коз, а та присмотрит за
девочкой, - сказала Тенар Огиону. - Поэтому я могу остаться с
тобой.

- У тебя всегда было полно забот, - сказал старик хриплым
свистящим шепотом - жалким подобием его некогда звучного
голоса.

- Ты прав, - сказала она. - Но сейчас я целиком в твоем
распоряжении.

Он кивнул.

Долгое время старик молча сидел с закрытыми глазами,
привалившись спиной к стволу дерева. Всматриваясь в лицо мага,
Тенар видела, как его выражение медленно меняется по мере того,
как солнце клонится к горизонту.

Наконец Огион открыл глаза и сквозь прореху в густой кроне
уставился на пламенеющее на закате небо. Казалось, он наблюдал
за неким действием, разворачивающимся на далеком
светло-золотистом полотне. Как-то раз маг неуверенно, словно
сомневаясь, шепнул:

- Дракон...

Солнце село, ветер стих.

Огион взглянул на Тенар.

- Кончено, - ликующе прошептал он. - Все изменилось!..
Изменилось, Тенар! Жди... жди здесь, пока не...

Спазм сотряс его тело, и старый маг задрожал, словно ветвь
дерева на ураганном ветру. Он задыхался, глаза его открывались
и закрывались, глядя сквозь Тенар. Огион взял ее за руку, она
склонилась над ним, и он прошептал ей свое Имя, которое при его
жизни было известно лишь ему одному.

Старый маг судорожно сжал ее руку, закрыл глаза и вступил
в последнюю схватку за глоток воздуха, в которой он так и не
смог одержать победу. Он лежал, сливаясь с корнями дерева, а в
вечернем небе, видном сквозь кроны деревьев, одна за другой
загорались звезды.

Сгустились сумерки, затем пришла ночь, а Тенар все сидела
у тела Огиона. Женщина разделила с мертвецом шерстяное одеяло,
но рука ее, по-прежнему сжимавшая ладонь старика, онемела от
холода, будто прикоснулась к заиндевевшему камню. Наконец Тенар
прижалась на прощанье лбом к щеке Огиона, встала, пошатнувшись
от внезапно охватившей ее тело слабости и головокружения, и
пошла навстречу двигавшемуся по полю светлячку лампы, чтобы
встретить и проводить до места тех, кто шел сюда.

Эту ночь соседи Огиона провели подле него, и он не отослал
их прочь.

Поместье Лорда Ре Альби стояло на скальном выступе над
Обрывом. Утром, задолго до того, как солнце обрисовало контуры
Горы, в деревню спустился волшебник, состоящий на службе у
Лорда, и сразу вслед за ним из Порт-Гонта пришел другой
чародей, судя по всему, пустившийся в путь еще затемно.
Вероятно, до них дошли слухи о том, что Огион при смерти, или
же сам уход из жизни великого мага не прошел незамеченным для
окрестных волшебников.

В деревушке Ре Альби Огион был единственным магом. Всю
работу, которую он считал зазорной для себя, выполняла местная
колдунья тетушка Мосс - упрямая старуха, одинокая, как и
большинство знахарок, вечно грязная, с копной седых спутанных
волос, с красными от дыма целебных трав глазами. Это ее лампу
увидела тогда Тенар на лугу, и старая колдунья провела всю ночь
у тела Огиона вместе с односельчанами. Тетушка Мосс установила
там, под деревом, восковую свечу со стеклянным колпаком, и всю
ночь жгла на глиняной тарелке благовония. Она произнесла все
нужные слова и сделала все, что было необходимо сделать. Когда
пришло время готовить тело к погребению, она сперва бросила
взгляд на Тенар, словно испрашивая у той разрешения, и только
потом приступила к делу. Деревенским колдунам было не привыкать
готовить мертвецов к последнему пути.

Когда к буку подошли волшебники - высокий юноша с
серебристым сосновым посохом из поместья и крепкий средних лет
мужчина с коротким тисовым посохом из Порт-Гонта - тетушка Мосс
склонила голову, не осмеливаясь поднять на них взгляд налитых
кровью глаз, и попятилась назад, дабы не помешать им своими
примитивными чарами и ведьмовством.

Ночью, придавая телу то положение, в котором оно будет
опущено в могилу, знахарка, опустившись на колени, положила в
раскрытую левую ладонь мага крохотный магический узелок -
полоску выделанной козьей шкуры, перевитый разноцветными
нитками. Увидев этот комочек, маг Ре Альби тут же отбросил его
прочь концом посоха.

- Выкопана ли могила? - спросил волшебник из Порт-Гонта.

- Да, - ответил волшебник из Ре Альби. - На кладбище моего
властелина, - и он махнул рукой в сторону поместья.

- Понятно, - сказал портгонтиец. - Но мне кажется, нашего
мага следует похоронить со всеми почестями в городе, который он
спас от землетрясения.

- Мой повелитель настаивает на том, чтобы эта честь была
предоставлена ему, - не сдавался молодой маг.

- Но ведь... - начал было портгонтиец и тут же умолк, не
найдя достаточно веского аргумента в свою пользу и не желая
спорить попусту. Он взглянул на покойного и сказал с сожалением
и горечью в голосе:

- Придется похоронить его безымянным. Я шел всю ночь и все
же опоздал. Огромная потеря стала от этого еще больше!

Молодой маг промолчал.

- Его звали Айхал, - сказала Тенар. - Он пожелал быть
похороненным там, где лежит сейчас.

Оба мага взглянули на нее. Молодой, увидев средних лет
крестьянку, молча отвернулся. Портгонтиец присмотрелся к ней и
спросил:

- Кто ты?

- Здесь меня знают как Гоху, вдову Флинта, - ответила она.
- Кто я, узнай сам, с помощью своего искусства. Мне незачем
тебе это говорить.

Услыхав такие речи, маг из Ре Альби удостоил ее краткого
взора.

- Следи за языком, женщина, когда говоришь с сильным мира
сего!

- Постой-постой, - вмешался портгонтиец, жестом успокаивая
своего оскорбленного собрата по профессии и одновременно
пристально вглядываясь в лицо Тенар. - Ты была... Ты некогда
была его ученицей?

- И другом, - добавила Тенар и молча отвернулась. Она
услыхала гневные нотки в своем голосе, произносящем это слово -
"друг". Тенар опустила взгляд на своего друга, потерянного и
безмолвного - хладное тело, подготовленное к погребению. Они
стояли над ним, живые и полные сил, от них исходили волны
гнева, непримиримости и презрения, а отнюдь не дружелюбия.

- Извините, - сказала она. - Эта ночь вымотала меня. Я
была с ним, когда он умер.

- Не хочешь ли... - начал молодой маг, но его внезапно
оборвала на полуслове тетушка Мосс.

- Она была. Да, она была с ним, - почти что выкрикнула
старуха. - Она одна, больше никого не было. Он послал молодого
Таунсенда - торговца овцами, чтобы тот передал ей его зов, и
Огион не позволял себе умереть, пока она не пришла, и встретил
он свою смерть именно там, где желал быть похороненным - здесь,
у молодого бука.

- И он сказал тебе... - начал портгонтиец.

- Свое Имя. - Тенар взглянула на чародеев и увидела то,
что и ожидала увидеть: недоверие старшего и презрение на лице
младшего. Это спровоцировало ее на очередную дерзость.

- Я произнесла вслух это Имя, - сказала она. - Может, мне
повторить его для вас?

По выражению их лиц Тенар, к своему ужасу, поняла, что
попала в точку: они и впрямь не обратили внимания на ее слова и
не расслышали произнесенное ею Настоящее Имя Огиона.

- Да-а! - сказала она. - Воистину настали смутные времена.
Слыхано ли, чтобы _т_а_к_о_е_ Имя было пропущено мимо ушей!
Разве умение слушать - не часть Искусства Магии? Ладно,
повторяю: его звали Айхал. Его имя во смерти - Айхал. В песнях
он будет известен под именем Айхал. Если, конечно, кто-то еще
складывает песни. Он был молчаливым человеком. Теперь он
замолчал навеки. Быть может, не будет больше никаких песен,
наступит мертвая тишина. Не знаю. Я очень устала. Я потеряла
отца и лучшего друга.

Тут у нее к горлу подступил ком, она замолчала и
повернулась, чтобы уйти. Тут Тенар увидала на тропинке
сделанный тетушкой Мосс амулет. Она подняла его, встала на
колени у тела покойного, поцеловала открытую ладонь левой руки
мертвеца и положила на нее узелок. Не вставая с колен, Тенар
еще раз взглянула на двух чародеев и мягко спросила:

- Теперь вы понимаете, что его нужно похоронить здесь, у
бука, как он сам того пожелал?

Сначала кивнул зрелый мужчина, затем юнец.

Поднявшись с колен, женщина отряхнула юбку и пошла обратно
через луг в призрачном свете раннего утра.

4. КАЛЕССИН

"Жди", - сказал ей Огион, теперь уже Айхал, перед тем, как
ветер смерти унес его душу. "Кончено... все изменилось, -
прошептал он и добавил: - Жди, Тенар..." Но он не сказал, чего
она должна дожидаться. Возможно, Изменения, которое он
предвидел или предчувствовал. Но какого Изменения? Имел ли он в
виду свою смерть, свое расставание с жизнью? Но старый маг
говорил об Изменении радостно, торжествуя. И он велел ей ждать.

- Что мне еще остается делать? - спросила она себя,
подметая хижину мага. - Мне всегда только и оставалось делать,
что ждать. - И она обратилась к своим воспоминаниям о нем: -
Должна ли я ждать здесь, в твоем доме?

- Да, - кивнул, загадочно улыбаясь, Айхал Молчаливый.

Она не торопясь подмела дом, вычистила очаг и просушила
матрасы. Затем выбросила несколько треснувших тарелок и
прохудившуюся кастрюлю, обращаясь с ними, однако, с должным
почтением. Тенар даже прижалась щекой к одной из треснувших
тарелок, перед тем, как положить ее в мусорную кучу, ибо она
была живым примером того, что старый маг в последние месяцы
чувствовал себя крайне неважно. Хотя Айхал был аскетом и жил не
богаче последнего крестьянина в деревне, он никогда, пока
позволяло зрение и здоровье, не стал бы есть с треснувшей
тарелки и пользоваться прохудившейся кастрюлей. У Тенар щемило
сердце, когда ей попадались на глаза подобные свидетельства его
слабости. Она корила себя за то, что не была рядом со старым
магом в самые трудные минуты его жизни.

- Мне это пришлось бы по душе, - взывала она к его образу
в своем сознании, но он не отвечал ей. Старик никому бы не
позволил приглядывать за собой, кроме себя самого. Неужели он
сказал бы ей: "У тебя есть дела и поважнее..."? Она не знала.
Маг молчал. Но в одном Тенар была твердо уверена: она должна до
поры до времени оставаться здесь.

Шенди и ее пожилой муж, Клирбрук, который жил на ферме в
Срединной Долине много дольше, чем сама Тенар, присмотрят за
овцами и огородом. Другая супружеская чета - Тифф и Сис -
позаботятся о посевах. Остальное хозяйство не требует
каждодневного присмотра и подождет до ее возвращения. Жалко
лишь, что соседские ребятишки оборвут всю малину. Тенар так ее
любила. Ведь здесь, над Обрывом, постоянно дуют ветры с моря,
несущие с собой холод, и малина тут не приживается. Но на
старом персиковом дереве Огиона, что росло в укромном уголке
дворика, висели восемнадцать бархатистых плодов, и Ферру
глядела на них, как кошка на сметану. Однажды она подошла к
Тенар и сказала своим хриплым, глухим голоском:

- Два персика уже совсем созрели.

- Ага, - сказала Тенар. Они вместе пошли к дереву, сорвали
оба спелых персика и вмиг съели их вместе с кожурой. Сок тек у
них по щекам. Они с наслаждением облизали липкие пальцы.

- Можно мне посадить ее? - спросила Ферру, вертя в руках
морщинистую косточку своего персика.

- Можно. Вот хорошее место, рядом со старым деревом.
Только не сажай слишком близко. Обоим деревьям должно хватать
места для корней и ветвей.

Выбрав место, девочка выкопала маленькую ямку и осторожно
положила туда косточку, присыпав ее землей. Тенар наблюдала за
ней, отметив про себя, что за несколько дней, проведенных
здесь, Ферру сильно изменилась. Она по-прежнему никак не
проявляла своих чувств, не выказывая ни гнева, ни радости, но
присущие ей постоянная настороженность, скованность теперь
практически исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33