Ей захотелось персиков. Девочка задумалась
над тем, как сделать, чтобы персиков было больше, и решила
посадить в землю косточку. На Ферме-под-Дубами Ферру
сторонилась всех, кроме Тенар и Ларк; здесь же она легко нашла
общий язык с Хифер [Heather - вереск (англ.)], пастушкой из Ре
Альби, звонкоголосой, мягкой, недалекой двадцатилетней
девушкой, которая относилась к девочке как к слабенькому,
хворому ягненку. Ферру в ней души не чаяла. Как, впрочем, и в
тетушке Мосс, хотя пахло от той весьма неважно.
Когда почти двадцать пять лет назад Тенар впервые
появилась в Ре Альби, Мосс была еще довольно молодой колдуньей.
Она беспрестанно кланялась и улыбалась "юной госпоже",
"Белокожей Госпоже", ученице Огиона, разговаривая с ней с
подчеркнутым уважением. Тенар чувствовала, что ее
пресмыкательство лживо, что это всего лишь маска, за которой
скрывались зависть, неприязнь и недоверие. Подобные чувства
испытывали к Тенар женщины, стоявшие ниже ее в социальной
иерархии и считавшие ее выскочкой, не такой, как все. Жрица
Гробниц Атуана или служанка-чужеземка Гонтийского Мага, она
вынуждена была держаться особняком, в сторонке. Мужчины
наделили Тенар властью, передав ей часть своей. Поэтому женщины
сторонились Тенар, считая ее соперницей, а порою и подсмеиваясь
над ней.
Она чувствовала себя отрезанным ломтем, отверженной. Тенар
сперва бежала от Темных Сил пустынных Гробниц, а затем - от
Искусства Магии, которое предложил ей изучать ее друг и
наставник Огион. Она отвернулась от всего этого и перешла на
другую сторону дороги жизни, туда, где живут простые женщины,
чтобы стать одной из них: женой фермера, матерью, домохозяйкой,
вняв изначальному предназначению женщины, смирившись с той
ролью, что была отведена ей обществом.
И там, в Срединной Долине, Гоху, жену Флинта, почитали за
равную все женщины; без сомнения, чужеземка, кожа слишком
белая, и слова выговаривает немного странно, но отличная
хозяйка, великолепная пряха, дети хорошо воспитаны и
накормлены, ферма процветает - в общем, достойная уважения мать
и жена. А для мужчин она была женщиной Флинта, делавшей то, что
и надобно делать женщине: рожать, готовить, стирать, прясть,
шить, прислуживать. Хорошая женщина, говорили они. Флинт попал
прямо в точку, когда выбрал ее. Интересно, как выглядит под
платьем белокожая женщина, белая с головы до пят? - вопрошали
их глаза, когда мужчины смотрели на нее, но шли годы, Тенар
становилась все старше, и, наконец, на нее перестали пялиться.
Теперь, спустя столько лет, в Ре Альби все изменилось.
После того, как они с Мосс бок о бок продежурили всю ночь у
тела Огиона, старая колдунья дала понять Тенар, что стоит той
только захотеть, и знахарка станет ее верной подругой,
последовательницей и служанкой. Нельзя сказать, что Тенар была
в восторге от данного предложения, поскольку считала тетушку
Мосс непредсказуемой, ненадежной, сумасбродной, вспыльчивой,
невежественной, пронырливой и грязной старухой. Но Мосс, судя
по всему, поладила с Ферру. Вполне возможно, что именно она
была виновницей столь разительных перемен в поведении девочки.
Внутреннее напряжение оставило малышку. На первый взгляд Ферру
не выделяла тетушку Мосс и держалась с ней так же, как и с
другими: безразлично и равнодушно, с бесконечным послушанием,
свойственным скорее какому-то неодушевленному предмету вроде
камня, чем человеку. Но старуха постоянно крутилась около
девочки, дарила ей разные безделушки и сладости, стараясь
задабриванием и лестью завоевать ее расположение.
- Пошли с тетушкой Мосс, дорогуша! Пойдем, тетушка Мосс
покажет тебе такое, что ты никогда в жизни не видела...
Нос старой колдуньи клювом нависал над ее беззубым ртом и
тонкими губами; на щеке у нее сидела бородавка размером с
вишневую косточку; ее черные с проседью волосы представляли
собой причудливую копну всевозможных колечек и завитушек; от
нее исходил резкий, богатый оттенками запах, как из лисьей
норы.
- Пойдем со мной в лес, дорогуша! - частенько говаривали
старые ведьмы в сказках, которые рассказывали детишкам на
Гонте. - Пойдем со мной, и я покажу тебе прелестный уголок!
А затем старая ведьма засовывала ребенка в свою печь,
хорошенько поджаривала его и съедала, или бросала его в
колодец, где он превращался в лягушку и вынужден был прыгать и
квакать там до конца своих дней безо всяких надежд на спасение,
или погружала прелестную девушку в вечный сон, замуровав ее в
гигантскую каменную глыбу, пока через много столетий туда не
являлся королевич-маг и одним словом не разбивал скалу
вдребезги, не пробуждал поцелуем деву ото сна и не расправлялся
с вероломной ведьмой.
- Пойдем со мной, дорогуша!
И тетушка Мосс вела Ферру на какое-нибудь дальнее поле и
показывала ей гнездо жаворонка среди высокой травы, или в глубь
топей - собирать там белые лилии, дикую мяту и голубику. Она не
пыталась засунуть девочку в печку или превратить ее в чудовище,
или замуровать ее в камень. Все это уже было сделано до нее.
Мосс относилась к Ферру очень тепло, даже немного
подобострастно, и когда они были вместе, возникало впечатление,
что старуха обсуждает с девочкой нечто очень важное. Тенар не
знала, чему Мосс учит Ферру, и она всерьез подумывала над тем,
стоит ли позволять старой колдунье забивать девочке голову
подобной чепухой. Тенар сотни раз слышала присказку:
"_С_л_а_б_ы_й_, _к_а_к _ж_е_н_с_к_о_е _к_о_л_д_о_в_с_т_в_о_,
_з_л_о_й_, к_а_к _ж_е_н_с_к_о_е_ к_о_л_д_о_в_с_т_в_о_", в
справедливости которой она не раз убеждалась: колдовство таких
ведьм, как Мосс или Иви, частенько оказывалось неэффективным, и
порою, по злому умыслу или по неведению, приносило людям боль и
страдания. Хотя деревенские знахарки были сведущи в заклятиях и
зельях, да еще знали пару-тройку песен о деяниях королей и
героев, их никогда не учили Высшему Искусству Магии. Ни одна
женщина не могла составить достойной конкуренции
мужчинам-магам. Волшебство - удел мужчин, их тайное искусство.
Подлинную магию могли творить только мужчины. История не знала
ни одной женщины-мага. Женщины, называющие себя чародейками или
волшебницами, на самом деле самоучки, обладающие Силой, не
подкрепленной знаниями, за ними не было многовекового опыта
великих магов, и от этого они вдвойне опасны и непредсказуемы.
Обыкновенные деревенские колдуньи вроде Мосс обходились
десятком-другим слов Древнего Наречия, как величайшее сокровище
передаваемых из поколения в поколение или купленных за высокую
плату у мужчин-колдунов; годившимися на все случаи жизни
заклинания Обретения и Исправления; множеством бессмысленных
ритуалов, сопровождавшихся невнятным бормотанием, призванных
пустить пыль в глаза заказчику. Они были хорошими акушерками и
костоправами, прекрасно разбирались во всевозможных хворях и
недугах людей и животных, знали множество целебных трав и
вместе с тем свято верили во всякие бредовые суеверия - в
основе всего, как правило, лежали природные способности к
целительству и наложению заклятий. Подобная адская смесь
заклятий могла служить как добру, так и злу. Некоторые ведьмы
были жестокими, обозленными на мир женщинами, готовыми по
поводу и без повода причинять людям вред и не видящими причин,
по которым им не следует этого делать. Остальные (и их
большинство) были акушерками и целительницами, которые между
делом готовили приворотные зелья и накладывали заклинания
плодородия на женщин и мужской силы на их мужей, относясь к
своим побочным занятиям с изрядной долей цинизма. И лишь
считанные единицы, необразованные, но мудрые, использовали свой
дар во имя добра, хотя, как и все начинающие чародеи, не
понимали, почему в каждом конкретном случае они поступают
именно так, а не иначе, и несли нечто невразумительное о
Равновесии и Пути Силы, дабы оправдать свои действия или
бездействие.
- Я следую зову своего сердца, - сказала одна из таких
женщин Тенар, когда последняя была служанкой и ученицей Огиона.
- Повелитель Огион - великий маг. Обучая тебя, он оказывает
тебе великую честь. Но следи за тем, девочка, чтобы то, чему он
учит, было, в конечном счете, тебе по сердцу.
Даже тогда Тенар понимала, что хотя слова мудрой женщины и
содержали зерно истины, это все же не вся правда. Что-то она,
без сомнения, упустила. Тенар и сейчас так считала.
Наблюдая за Мосс и Ферру, она решила, что старуха следует
велению своего сердца, но черного, неистового, непредсказуемого
сердца, подобного дикому вепрю, что бродит ему одному
известными тропами. И еще она подумала, что Мосс привязалась к
девочке не столько по доброте душевной, сколько из-за ее
увечья, вреда, которые ей причинили насилие и огонь.
Однако Ферру ни разу ни действием, ни словом не показала,
что она научилась у тетушки Мосс чему-то большему, чем
искусство плести кошачьи колыбельки [Колыбель для кошки (англ.
cat's cradle) - детская игра, во время которой веревка,
накинутая на обе ладони, образует при движении рук и шевелении
пальцами самые разнообразные узоры] одной рукой или находить
гнезда жаворонков и россыпи голубики. Правая рука Ферру была
так обожжена, что после исцеления ран превратилась в культю,
напоминавшую из-за уцелевшего большого пальца клешню краба. Ее
можно было использовать разве что в качестве пинцета или
зажима. Но тетушка Мосс знала забавное заклинание, позволявшее
плести кошачьи колыбельки одной рукой. Рифмы словно сплетались
в узор:
Трещи, пламя, трещи!
Гори, сжигая все, гори!
Явись, дракон, явись!
...и нить свивалась в четыре треугольника, которые затем
превращались в квадрат... Ферру никогда не пела вслух, но Тенар
не раз слышала, как девочка шепчет себе под нос эту присказку,
сидя на пороге дома мага и творя всевозможные узоры.
И Тенар вдруг подумала, а какие, собственно, узы, если не
считать сострадания и жалости к калеке, связывают ее и ребенка?
Если бы она не взяла девочку, это сделала бы Ларк. Но Тенар
удочерила Ферру, даже не спрашивая себя: почему, зачем ей это?
Может, она последовала зову своего сердца? Огион не задал ни
единого вопроса о девочке, но сказал: "Эту девочку... будут
бояться". Тенар добавила: "Ее уже боятся", и она не солгала.
Быть может, она сама боялась Ферру, как всегда боялась
жестокости, насилия и огня. Не был ли страх той самой нитью,
что привязывала ее к девочке?
- Гоха, - позвала Ферру, сидевшая на корточках перед
персиковым деревом и глядевшая на едва заметное углубление в
твердой, иссушенной солнцем земле, куда она посадила косточку
от персика. - Кто такие драконы?
- Гигантские создания, похожие на ящериц, - ответила
Тенар. - Только длинные, как парусник, и большие, как дом. Они
крылатые, словно птицы, и выдыхают огонь.
- Они залетают сюда?
- Нет, - сказала Тенар.
Больше вопросов у Ферру не было.
- Это тетушка Мосс рассказала тебе о драконах?
Девочка отрицательно помотала головой.
- Ты рассказывала, - прошептала она.
- Понятно, - сказала Тенар и после некоторой паузы
продолжила: - Персику, который ты посадила, нужна вода, чтобы
расти. Поливай его раз в день, пока не наступит пора дождей.
Ферру поднялась и вприпрыжку умчалась за угол дома к
колодцу. Ее ног и ступней не коснулось пламя костра. Тенар
нравилось смотреть, как смуглые, изящные, припорошенные пылью
ножки девочки топают по земле, когда она ходит или бегает.
Ферру вернулась с лейкой Огиона в руках и, слегка пошатываясь
под ее тяжестью, окропила посаженную косточку тонкой струйкой
воды.
- Вспомни предание о том, как люди и драконы были единой
расой... Я рассказывала тебе, что люди в незапамятные времена
переселились сюда, на восток, а драконы остались на далеких
западных островах.
Ферру кивнула. Казалось, она слушала в пол-уха, но когда
Тенар упомянула "западные острова", махнув рукой в сторону
моря, повернулась к чистому от облаков горизонту, пламеневшему
из-за стеблей бобов и козьего загона.
Вдруг на крыше загона появилась коза и величаво
повернулась к ним в профиль, гордо вскинув рогатую голову;
вероятно, она вообразила себя архаром.
- Опять Сиппи сбежала, - сказала Тенар.
- Хес-с-с! Хес-с-с! - позвала Ферру, подражая Хифер. Тут к
бобовым грядкам подбежала сама Хифер и тоже стала кричать козе
"Хес-с-с!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
над тем, как сделать, чтобы персиков было больше, и решила
посадить в землю косточку. На Ферме-под-Дубами Ферру
сторонилась всех, кроме Тенар и Ларк; здесь же она легко нашла
общий язык с Хифер [Heather - вереск (англ.)], пастушкой из Ре
Альби, звонкоголосой, мягкой, недалекой двадцатилетней
девушкой, которая относилась к девочке как к слабенькому,
хворому ягненку. Ферру в ней души не чаяла. Как, впрочем, и в
тетушке Мосс, хотя пахло от той весьма неважно.
Когда почти двадцать пять лет назад Тенар впервые
появилась в Ре Альби, Мосс была еще довольно молодой колдуньей.
Она беспрестанно кланялась и улыбалась "юной госпоже",
"Белокожей Госпоже", ученице Огиона, разговаривая с ней с
подчеркнутым уважением. Тенар чувствовала, что ее
пресмыкательство лживо, что это всего лишь маска, за которой
скрывались зависть, неприязнь и недоверие. Подобные чувства
испытывали к Тенар женщины, стоявшие ниже ее в социальной
иерархии и считавшие ее выскочкой, не такой, как все. Жрица
Гробниц Атуана или служанка-чужеземка Гонтийского Мага, она
вынуждена была держаться особняком, в сторонке. Мужчины
наделили Тенар властью, передав ей часть своей. Поэтому женщины
сторонились Тенар, считая ее соперницей, а порою и подсмеиваясь
над ней.
Она чувствовала себя отрезанным ломтем, отверженной. Тенар
сперва бежала от Темных Сил пустынных Гробниц, а затем - от
Искусства Магии, которое предложил ей изучать ее друг и
наставник Огион. Она отвернулась от всего этого и перешла на
другую сторону дороги жизни, туда, где живут простые женщины,
чтобы стать одной из них: женой фермера, матерью, домохозяйкой,
вняв изначальному предназначению женщины, смирившись с той
ролью, что была отведена ей обществом.
И там, в Срединной Долине, Гоху, жену Флинта, почитали за
равную все женщины; без сомнения, чужеземка, кожа слишком
белая, и слова выговаривает немного странно, но отличная
хозяйка, великолепная пряха, дети хорошо воспитаны и
накормлены, ферма процветает - в общем, достойная уважения мать
и жена. А для мужчин она была женщиной Флинта, делавшей то, что
и надобно делать женщине: рожать, готовить, стирать, прясть,
шить, прислуживать. Хорошая женщина, говорили они. Флинт попал
прямо в точку, когда выбрал ее. Интересно, как выглядит под
платьем белокожая женщина, белая с головы до пят? - вопрошали
их глаза, когда мужчины смотрели на нее, но шли годы, Тенар
становилась все старше, и, наконец, на нее перестали пялиться.
Теперь, спустя столько лет, в Ре Альби все изменилось.
После того, как они с Мосс бок о бок продежурили всю ночь у
тела Огиона, старая колдунья дала понять Тенар, что стоит той
только захотеть, и знахарка станет ее верной подругой,
последовательницей и служанкой. Нельзя сказать, что Тенар была
в восторге от данного предложения, поскольку считала тетушку
Мосс непредсказуемой, ненадежной, сумасбродной, вспыльчивой,
невежественной, пронырливой и грязной старухой. Но Мосс, судя
по всему, поладила с Ферру. Вполне возможно, что именно она
была виновницей столь разительных перемен в поведении девочки.
Внутреннее напряжение оставило малышку. На первый взгляд Ферру
не выделяла тетушку Мосс и держалась с ней так же, как и с
другими: безразлично и равнодушно, с бесконечным послушанием,
свойственным скорее какому-то неодушевленному предмету вроде
камня, чем человеку. Но старуха постоянно крутилась около
девочки, дарила ей разные безделушки и сладости, стараясь
задабриванием и лестью завоевать ее расположение.
- Пошли с тетушкой Мосс, дорогуша! Пойдем, тетушка Мосс
покажет тебе такое, что ты никогда в жизни не видела...
Нос старой колдуньи клювом нависал над ее беззубым ртом и
тонкими губами; на щеке у нее сидела бородавка размером с
вишневую косточку; ее черные с проседью волосы представляли
собой причудливую копну всевозможных колечек и завитушек; от
нее исходил резкий, богатый оттенками запах, как из лисьей
норы.
- Пойдем со мной в лес, дорогуша! - частенько говаривали
старые ведьмы в сказках, которые рассказывали детишкам на
Гонте. - Пойдем со мной, и я покажу тебе прелестный уголок!
А затем старая ведьма засовывала ребенка в свою печь,
хорошенько поджаривала его и съедала, или бросала его в
колодец, где он превращался в лягушку и вынужден был прыгать и
квакать там до конца своих дней безо всяких надежд на спасение,
или погружала прелестную девушку в вечный сон, замуровав ее в
гигантскую каменную глыбу, пока через много столетий туда не
являлся королевич-маг и одним словом не разбивал скалу
вдребезги, не пробуждал поцелуем деву ото сна и не расправлялся
с вероломной ведьмой.
- Пойдем со мной, дорогуша!
И тетушка Мосс вела Ферру на какое-нибудь дальнее поле и
показывала ей гнездо жаворонка среди высокой травы, или в глубь
топей - собирать там белые лилии, дикую мяту и голубику. Она не
пыталась засунуть девочку в печку или превратить ее в чудовище,
или замуровать ее в камень. Все это уже было сделано до нее.
Мосс относилась к Ферру очень тепло, даже немного
подобострастно, и когда они были вместе, возникало впечатление,
что старуха обсуждает с девочкой нечто очень важное. Тенар не
знала, чему Мосс учит Ферру, и она всерьез подумывала над тем,
стоит ли позволять старой колдунье забивать девочке голову
подобной чепухой. Тенар сотни раз слышала присказку:
"_С_л_а_б_ы_й_, _к_а_к _ж_е_н_с_к_о_е _к_о_л_д_о_в_с_т_в_о_,
_з_л_о_й_, к_а_к _ж_е_н_с_к_о_е_ к_о_л_д_о_в_с_т_в_о_", в
справедливости которой она не раз убеждалась: колдовство таких
ведьм, как Мосс или Иви, частенько оказывалось неэффективным, и
порою, по злому умыслу или по неведению, приносило людям боль и
страдания. Хотя деревенские знахарки были сведущи в заклятиях и
зельях, да еще знали пару-тройку песен о деяниях королей и
героев, их никогда не учили Высшему Искусству Магии. Ни одна
женщина не могла составить достойной конкуренции
мужчинам-магам. Волшебство - удел мужчин, их тайное искусство.
Подлинную магию могли творить только мужчины. История не знала
ни одной женщины-мага. Женщины, называющие себя чародейками или
волшебницами, на самом деле самоучки, обладающие Силой, не
подкрепленной знаниями, за ними не было многовекового опыта
великих магов, и от этого они вдвойне опасны и непредсказуемы.
Обыкновенные деревенские колдуньи вроде Мосс обходились
десятком-другим слов Древнего Наречия, как величайшее сокровище
передаваемых из поколения в поколение или купленных за высокую
плату у мужчин-колдунов; годившимися на все случаи жизни
заклинания Обретения и Исправления; множеством бессмысленных
ритуалов, сопровождавшихся невнятным бормотанием, призванных
пустить пыль в глаза заказчику. Они были хорошими акушерками и
костоправами, прекрасно разбирались во всевозможных хворях и
недугах людей и животных, знали множество целебных трав и
вместе с тем свято верили во всякие бредовые суеверия - в
основе всего, как правило, лежали природные способности к
целительству и наложению заклятий. Подобная адская смесь
заклятий могла служить как добру, так и злу. Некоторые ведьмы
были жестокими, обозленными на мир женщинами, готовыми по
поводу и без повода причинять людям вред и не видящими причин,
по которым им не следует этого делать. Остальные (и их
большинство) были акушерками и целительницами, которые между
делом готовили приворотные зелья и накладывали заклинания
плодородия на женщин и мужской силы на их мужей, относясь к
своим побочным занятиям с изрядной долей цинизма. И лишь
считанные единицы, необразованные, но мудрые, использовали свой
дар во имя добра, хотя, как и все начинающие чародеи, не
понимали, почему в каждом конкретном случае они поступают
именно так, а не иначе, и несли нечто невразумительное о
Равновесии и Пути Силы, дабы оправдать свои действия или
бездействие.
- Я следую зову своего сердца, - сказала одна из таких
женщин Тенар, когда последняя была служанкой и ученицей Огиона.
- Повелитель Огион - великий маг. Обучая тебя, он оказывает
тебе великую честь. Но следи за тем, девочка, чтобы то, чему он
учит, было, в конечном счете, тебе по сердцу.
Даже тогда Тенар понимала, что хотя слова мудрой женщины и
содержали зерно истины, это все же не вся правда. Что-то она,
без сомнения, упустила. Тенар и сейчас так считала.
Наблюдая за Мосс и Ферру, она решила, что старуха следует
велению своего сердца, но черного, неистового, непредсказуемого
сердца, подобного дикому вепрю, что бродит ему одному
известными тропами. И еще она подумала, что Мосс привязалась к
девочке не столько по доброте душевной, сколько из-за ее
увечья, вреда, которые ей причинили насилие и огонь.
Однако Ферру ни разу ни действием, ни словом не показала,
что она научилась у тетушки Мосс чему-то большему, чем
искусство плести кошачьи колыбельки [Колыбель для кошки (англ.
cat's cradle) - детская игра, во время которой веревка,
накинутая на обе ладони, образует при движении рук и шевелении
пальцами самые разнообразные узоры] одной рукой или находить
гнезда жаворонков и россыпи голубики. Правая рука Ферру была
так обожжена, что после исцеления ран превратилась в культю,
напоминавшую из-за уцелевшего большого пальца клешню краба. Ее
можно было использовать разве что в качестве пинцета или
зажима. Но тетушка Мосс знала забавное заклинание, позволявшее
плести кошачьи колыбельки одной рукой. Рифмы словно сплетались
в узор:
Трещи, пламя, трещи!
Гори, сжигая все, гори!
Явись, дракон, явись!
...и нить свивалась в четыре треугольника, которые затем
превращались в квадрат... Ферру никогда не пела вслух, но Тенар
не раз слышала, как девочка шепчет себе под нос эту присказку,
сидя на пороге дома мага и творя всевозможные узоры.
И Тенар вдруг подумала, а какие, собственно, узы, если не
считать сострадания и жалости к калеке, связывают ее и ребенка?
Если бы она не взяла девочку, это сделала бы Ларк. Но Тенар
удочерила Ферру, даже не спрашивая себя: почему, зачем ей это?
Может, она последовала зову своего сердца? Огион не задал ни
единого вопроса о девочке, но сказал: "Эту девочку... будут
бояться". Тенар добавила: "Ее уже боятся", и она не солгала.
Быть может, она сама боялась Ферру, как всегда боялась
жестокости, насилия и огня. Не был ли страх той самой нитью,
что привязывала ее к девочке?
- Гоха, - позвала Ферру, сидевшая на корточках перед
персиковым деревом и глядевшая на едва заметное углубление в
твердой, иссушенной солнцем земле, куда она посадила косточку
от персика. - Кто такие драконы?
- Гигантские создания, похожие на ящериц, - ответила
Тенар. - Только длинные, как парусник, и большие, как дом. Они
крылатые, словно птицы, и выдыхают огонь.
- Они залетают сюда?
- Нет, - сказала Тенар.
Больше вопросов у Ферру не было.
- Это тетушка Мосс рассказала тебе о драконах?
Девочка отрицательно помотала головой.
- Ты рассказывала, - прошептала она.
- Понятно, - сказала Тенар и после некоторой паузы
продолжила: - Персику, который ты посадила, нужна вода, чтобы
расти. Поливай его раз в день, пока не наступит пора дождей.
Ферру поднялась и вприпрыжку умчалась за угол дома к
колодцу. Ее ног и ступней не коснулось пламя костра. Тенар
нравилось смотреть, как смуглые, изящные, припорошенные пылью
ножки девочки топают по земле, когда она ходит или бегает.
Ферру вернулась с лейкой Огиона в руках и, слегка пошатываясь
под ее тяжестью, окропила посаженную косточку тонкой струйкой
воды.
- Вспомни предание о том, как люди и драконы были единой
расой... Я рассказывала тебе, что люди в незапамятные времена
переселились сюда, на восток, а драконы остались на далеких
западных островах.
Ферру кивнула. Казалось, она слушала в пол-уха, но когда
Тенар упомянула "западные острова", махнув рукой в сторону
моря, повернулась к чистому от облаков горизонту, пламеневшему
из-за стеблей бобов и козьего загона.
Вдруг на крыше загона появилась коза и величаво
повернулась к ним в профиль, гордо вскинув рогатую голову;
вероятно, она вообразила себя архаром.
- Опять Сиппи сбежала, - сказала Тенар.
- Хес-с-с! Хес-с-с! - позвала Ферру, подражая Хифер. Тут к
бобовым грядкам подбежала сама Хифер и тоже стала кричать козе
"Хес-с-с!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33