Мосс, по своему обыкновенно, начала издалека, напустив
должную толику тумана.

- Рыбак рыбака видит издалека, - заметила она
проникновенным голосом, и рассказала Тенар притчу о муравье,
который поднял с пола во дворце тоненький волосок и отнес его в
свой муравейник; той же ночью подземные туннели озарились
призрачным светом, похожим на свет звезд, ибо волосок тот был с
головы Великого Мага Броста. Но только мудрый замечал, что
муравейник светится. Для всех остальных ничего не изменилось.

- Словом, нужен наметанный глаз, - заключила Тенар.

Может так, а может и нет - такова была суть мрачного
ответа Мосс.

- Некоторые рождаются с этим даром, - сказала она. - Он
всегда при них, даже когда они сами того еще не осознают.
Настанет время, и их дар засияет, как волосок мага в темной
норке.

- Да, - сказала Тенар. - Теперь мне все ясно. - Она
аккуратно расщепляла тростинки и клала лубок на циновку. - Но
как ты узнаешь, что тот или иной мужчина - _н_е_ маг?

- По отсутствию, - ответила Мосс, - по отсутствию в нем
Силы, дорогуша. Дело вот в чем. Коли у меня есть глаза, я
безошибочно определю, слепая ты или зрячая, один ли у тебя
глаз, как у малышки, или целых три. Я у_в_и_ж_у_ это, не так
ли? Но если бы я была слепа, как крот, то ничего не заметила
бы, пока ты мне сама не сказала бы. Но я-то зрячая. Я знаю, я
вижу - третьим глазом!

Она коснулась пальцем своего лба и громко, отрывисто
кудахтнула, словно курица, снесшая яйцо. Мосс была явно
довольна тем, что сумела подобрать нужные слова и удачно
выразила свои мысли. Тенар решила, что несмотря на браваду и
излишнюю образность, в словах старой колдуньи содержалась
немалая толика истины. Никто же не учил Мосс ясно выражать свои
мысли. Ведь к ее словам никто никогда не прислушивался.
Невнятное бормотание - все, что от нее ожидали и требовали. Она
была ведьмой и никто не пытался разобраться, почему она
поступает так, а не иначе.

- Я поняла, - сказала Тенар. - Выходит - возможно, на этот
вопрос ты не захочешь отвечать - выходит, ты глядишь на
человека третьим глазом и с помощью своей силы определяешь,
обладает он аналогичной силой или нет. Я правильно ухватила?

- Зрение тут не при чем, - ответила Мосс. - Нельзя
сказать, что я "вижу" эти способности, как я вижу тебя, этот
тростник, Гору за нашими спинами. Я просто _з_н_а_ю_. Знаю, что
у тебя эти способности есть, а у бедной пустоголовой Хифер их
нет. Знаю, что у девочки они есть, а у лежащего в доме мужчины
их нет. Знаю...

Она не стала продолжать, лишь что-то пробормотала себе под
нос и сплюнула.

- Любая колдунья, в коей есть хоть капля Силы, признает
другую колдунью! - почти выкрикнула она, не в силах сдержать
своих чувств.

- Вы распознаете себе подобных.

- Да, так и есть, - кивнула Мосс. - Вот нужное слово.
Распознаем.

- Ну, а чародей распознает твою силу, поймет, что ты -
колдунья?..

Но Мосс в ответ лишь улыбнулась темным провалом рта в
паутине морщин.

- Дорогуша, - сказала она. - Ты имеешь в виду
мужчину-чародея? Какой маг захочет иметь дело с нами, ведьмами?

- Но Огион...

- Повелитель Огион был добрым человеком, - без тени иронии
в голосе сказала Мосс.

Некоторое время они работали молча.

- Не обрежь о стебель пальцы, дорогуша, - предостерегла
Мосс.

- Огион учил меня, словно я была парнем, а не девушкой.
Словно я была его учеником, таким, как некогда был Сокол. Он
учил меня Древнему Наречию, Мосс. Когда я спрашивала его, он
всегда отвечал мне.

- Другого такого мага нет во всем Архипелаге.

- Это я не захотела учиться и покинула его. К чему мне его
книги? Что они могли мне дать? Я хотела жить полнокровной
жизнью: выйти замуж и рожать детей.

Тенар ловко и быстро расщепляла стебли ногтем.

- И я получила то, что хотела.

- Бери стебель правой рукой, бросай на циновку левой, -
посоветовала ей ведьма. - Что ж, дорогуша, кто спорит? Кто
спорит. Тяга к мужчинам и меня не раз втравливала в жуткие
неприятности. Но у меня и в мыслях никогда не было выйти замуж!
Нет, нет. Это не для меня.

- Почему? - поинтересовалась Тенар.

Застигнутая врасплох, Мосс ответила прямо и честно:

- Какой мужчина возьмет в жены колдунью?

А потом, подвигав челюстью, словно корова, жующая жвачку,
добавила:

- И какая, интересно, колдунья выйдет замуж за мужчину?

Они продолжали работать.

- А чем вам, колдуньям, не угодили мужчины? - осторожно
спросила Тенар.

Мосс ответила так же осторожно, понизив голос до шепота:

- Не знаю, дорогуша. Я думала над этим. Частенько думала.
И вот что надумала. Понимаешь, мужчина похож на орех в
скорлупе. - Мосс развела свои длинные, кривые, влажные пальцы,
словно держала в них грецкий орех. - Его скорлупа тверда и
прочна, она наполнена им до отказа. Наполнена плотью мужчины, а
также его личностью, его "я". И это все. Он весь там, внутри.
Наружу ничто не высовывается.

Тенар поразмыслила над ее словами и, наконец, сказала:

- Но если он чародей...

- То вся его сила там же, внутри. Понимаешь ли, мужчина и
его Сила - это единое целое. Она постоянно с ним. И когда Сила
покидает его, он абсолютно опустошен и умирает.

Мосс раздавила воображаемый орех и выкинула скорлупки.

- Не остается ничего.

- Ну, а женщина?

- Эх, дорогуша, женщина слеплена из другого теста. Кто
знает, где начинается и где кончается женщина? Знаешь, госпожа,
у меня есть корни, что уходят глубоко в недра этого острова,
ниже дна морского. Они старше, чем сам Архипелаг. Я веду отсчет
от первозданного мрака!

Испещренные красными прожилками глаза Мосс горели странным
огнем, ее голос звенел, как натянутая струна.

- Я веду отсчет от первозданного мрака. Я старше, чем
Луна. Никто не знает, никто не может сказать, кто я, что есть
женщина, обладающая Силой; что есть женская Сила, чьи корни
уходят в лоно земли глубже, чем корни островов; она
существовала до Сотворения, она старше Луны. Кто осмелится
задавать вопросы мраку? Кто испросит у мрака его Имя?

Старуха долго тряслась и бормотала что-то себе под нос,
завороженная собственными речами. Тенар сидела прямо, как
струна, и ногтем большого пальца расщепляла точно посередине
одну тростинку за другой.

- Я осмелюсь, - сказала, наконец, она и, расщепив еще один
стебель, добавила: - Я много лет прожила во мраке.

Время от времени Тенар заглядывала в дом, дабы убедиться,
что Сокол по-прежнему спит. Сделав это в очередной раз, она
вновь уселась рядом с Мосс и, поскольку настроение у той явно
ухудшилось, Тенар решила сменить тему разговора.

- Когда я проснулась сегодня утром, - сказала она, - у
меня было такое чувство, будто в воздухе повеяло свежестью.
Произошла некая перемена. Возможно, все дело лишь в погоде. Ты
что-нибудь почувствовала?

Но Мосс ответила уклончиво.

- Мало ли какие ветры дуют над Обрывом. Среди них есть и
благие, и недобрые. Одни несут с собой тучи, другие - ясную
погоду; на крыльях третьих прилетают новости, которые
расслышат, однако, лишь избранные, те, кто умеет слушать. Разве
я, темная старуха, никогда не учившаяся искусству магии, вхожу
в их число? Мое знание питают корни, скрытые в мрачных глубинах
земли, которую попирают ногами гордые маги и вельможи. К чему
им, ученым людям, смотреть себе под ноги? Что может знать
старая колдунья?

Дружить с ней непросто, подумала Тенар, но враждовать -
еще хуже, в гневе она страшна.

- Тетушка, - мягко сказала она, беря в руки очередной
стебель. - Я родилась и выросла на Атуане - далеком острове,
принадлежащем Каргадской Империи. Маленькой девочкой меня
забрали у родителей и привезли в некое священное место посреди
пустыни, которое не имело собственного названия и на тамошнем
языке именовалось просто "Место". Я стала жрицей. Словом, с
раннего детства меня окружали исключительно женщины. Там, были,
правда, солдаты-стражники, но они никогда не заходили внутрь
Места. А нам, горстке девочек и женщин, запрещено было выходить
наружу, за священные стены. Так мы и жили под присмотром
евнухов, не имея возможности видеть мужчин даже издалека.

- Кто вас стерег?

- Евнухи. - Тенар по привычке, сама того не заметив,
использовала каргадское слово. - Кастрированные мужчины, -
пояснила она.

Ведьма недоуменно уставилась на нее, затем возмущенно
фыркнула и сделала рукой жест, отвращавший зло. Она не скрывала
своего негодования.

- Один из них заменил мне мать... В общем, тетушка,
мужчину я впервые увидела уже в довольно зрелом по каргадским
меркам возрасте. Раньше меня окружали лишь девочки и взрослые
женщины. Но тогда меня это нисколько не смущало, потому что
кроме женщин я там не видела никого. То же самое происходит с
мужчинами, которые живут в ограниченном, исключительно мужском
мирке - например, с солдатами, с моряками, с магами на Рокке.
Что они знают о женщинах, если практически не видят их?

- Они что, хватают их и кастрируют, словно баранов или
козлов, особым ножом? - спросила Мосс.

Ужас с оттенком мстительного удовлетворения взял в ней
верх над гневом и здравым смыслом. Теперь Мосс не могла
говорить ни о чем другом, кроме евнухов.

Тенар трудно было просветить ее, поскольку она никогда
особо не задумывалась над этим вопросом. Девочкой, на Атуане,
она имела дело с евнухами. Один из них был добр к ней, и она
отвечала сну взаимностью. Он пытался помешать ей бежать, и
Тенар убила его. Живя на Гонте, где не было евнухов, она
постепенно забыла об их существовании, похоронив их во тьме
вместе с телом Манана.

- Я могу предположить, - сказала Тенар, пытаясь
удовлетворить болезненное любопытство Мосс, - что они берут
маленьких мальчиков и... - Она смолкла и прекратила работать.

- Совсем как Ферру... - продолжила Тенар после долгой
паузы. - Как только люди могут так обращаться с детьми?
Использовать их. Насиловать, кастрировать... Слушай, Мосс. Люди
поступали так в полных мрака местах, где я жила раньше. Но
когда я попала сюда, то думала, что, наконец, вырвалась на
волю, к свету. Я выучила язык, нашла себе мужчину, родила
детей. Я жила, не зная забот, в царстве света. И вдруг, средь
бела дня, кто-то сделал такое... с ребенком. На лугу у реки -
той самой реки, у истоков которой Огион дал Имя моей дочери.
Средь бела дня! Я хочу отыскать место, где я смогу жить
спокойно. Ты понимаешь меня, Мосс? Понимаешь, что я хочу этим
сказать?

- Дорогуша, - ответила ее старшая подруга, - мир полон
страданий и отчаяньи, куда не пойди - от них не скрыться.

И увидев, что руки Тенар дрожат, когда та пытается
расщепить стебель тростника, Мосс добавила:

- Смотри, не порежь пальцы, дорогуша.

На следующий день Гед впервые пришел в себя. Мосс, которая
была превосходной, хотя и неряшливой сиделкой, удалось скормить
ему несколько ложек мясного бульона.

- Исхудал до крайности, - сказала она, - а лихорадка
высосала из него всю воду. Откуда бы он не явился, ему там
нечасто удавалось нормально поесть и попить.

Окинув его оценивающим взглядом, она добавила:

- Мне кажется, он не выживет. Человек в таком состоянии не
в силах даже пить, хотя вода - спасение для него. Я видела, как
высокие, сильные мужчины сгорали, словно свечки, всего за
несколько дней превращаясь в бледные тени самих себя.

Но, благодаря своему бесконечному терпению, Мосс все же
заставила его проглотить несколько ложек своего мясного
бульона, сдобренного целебными травами.

- Теперь поглядим, что из этого выйдет, - сказала она. -
Боюсь, что дело зашло слишком далеко. Он угасает.

В ее голосе сквозило нескрываемое удовлетворение. Жалости
она не испытывала. Этот мужчина не значил для нее ничего, а его
смерть - какое-никакое, а все же событие. Раз ей не позволили
похоронить Огиона, так хоть этого мага она, быть может, предаст
земле.

Когда на следующий день Тенар перевязывала Геда, он вдруг
пришел в себя. Во время долгого полета на спине Калессина он
так крепко сжимал стальные чешуи, что содрал всю кожу с ладоней
и до кости изрезал пальцы. Даже во время сна Гед не ослабил
хватки, словно по-прежнему держался за воображаемого дракона.
Тенар пришлось силой разжать ему пальцы, дабы промыть и смазать
его раны. Когда она разжала его пальцы, Гед закричал и начал
хватать воздух руками, словно ему почудилось, будто он падает,
а потом открыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33