Гордиться станешь тем потом».
Даже ничего не смысливший в поэзии немедиец едва удержался, чтобы не поморщиться. Бездарность этих строк и гордость чтеца давали все основания предположить, что автором их являлся никто иной как сам Ринальдо.
– Как мудро сказано, – проникновенно вздохнул немедиец.
– О! Не правда ли?! – Поэт расплылся в счастливой улыбке. – Но ведь так многие не понимают этого! Жалкие ограниченные создания…
– Но эта дама?.. – Опасаясь новых поэтических отступлений, Амальрик поспешил вернуть захмелевшего менестреля к реальности. – Боюсь, я не совсем понял… Ведь, насколько мне известно, принц Валерий не женат. Неужели какая-то куртизанка могла позволить себе распоряжаться домом в его отсутствие?
– Куртизанка? – Ринальдо расхохотался. – Какое там! О, если бы вы только знали… Но это тайна…
– Какие тайны могут быть от друзей?!
Теперь Амальрик был уверен, что не ошибся. В море пьяной болтовни ему и впрямь посчастливилось сетями хитроумия зацепить нечто ценное. Оставалось лишь узнать, что именно пытался утаить от него менестрель. И теперь в голосе его, внешне столь же любезном и мягком, прорезались стальные нотки.
– Что же за женщину прячет принц Валерий в своих покоях?
Сперва Ринальдо еще пытался сопротивляться.
– Нет-нет, месьор, не настаивайте, молю вас. – Он заморгал растерянно, понимая, что и без того наболтал лишнего. – Я дал слово принцу…
Но чужая воля продолжала давить. Он ощущал ее напор так явственно, словно на него надвигалась каменная стена.
– Я уверен, принц не стал бы от меня этого скрывать. Мы были с ним большими друзьями. И я друг его друзей – и всегда готов помочь им в час нужды.
Он выразительно повертел в пальцах невесть откуда взявшийся золотой.
– Но мне хотелось бы знать, кто эта женщина. Угроза, лесть и подкуп.
Безотказная смесь подействовала и на этот раз. Ринальдо смущенно заухмылялся, как человек, сознающий в глубине души, что поступает дурно, однако находящий тому тысячу оправданий. И кроме того, его так тянуло посплетничать, да и полновесный аквилонский империал, сверкавший в холеных пальцах его нового знакомого, притягивал взор. На эти деньги можно пару седмиц не знать голода и жажды.
Сказать или не сказать?
Но если он возьмет этот симпатичный желтый кругляшок, то может быть, ему удастся подкупить стражу и повидать своего господина? К тому же этот недалекий немедийский вельможа, который, увы, мало что понимает в настоящем искусстве, так добр к нему. Похоже, он и вправду друг месьора Валерия. Да, Его Высочество явно будет недоволен, если узнает, что он отклонил помощь его щедрого и бескорыстного друга.
Да и какое право он имеет отталкивать руку помощи?
В пальцах барона появилась еще одна монета.
Нет, он не может молчать! Не имеет права! Два золотых… Митра, целых два золотых. Что ни говори, а есть еще благородные люди на свете! Пожалуй, он посвятит этому красивому месьору оду. Жаль только, он не знает его имени…
И язык его сам произнес:
– Это Релата.
Менестрель хихикнул, подмигивая барону, словно приглашая разделить шутку, и уточнил, чтобы у его нового друга, плохо знающего аквилонский, не оставалось никаких сомнений:
– Релата Амилийская. Дочь барона Тиберия.
– Невозможно! – выпалил барон, не удержавшись. Привычная сдержанность изменила ему. – Всем известно, что она погибла в Амилии, вместе с отцом и братом!
Менестрель с хитрой ухмылочкой покачал головой.
– Как же она могла там быть, когда накануне вечером стучалась к принцу в двери! Скажите на милость, месьор, возможно ли такое?! Девица из порядочной семьи пришла к мужчине сама, незваная, точно потаскушка из Квартала Услад… Мыслимое ли дело?
Амальрик Торский покачал головой. Если это правда – а теперь он в этом больше не сомневался – то невозможно оценить, какую выгоду он сможет извлечь из этих сведений. При условии, разумеется, что сумеет их правильно использовать. Мозг его мгновенно принялся просчитывать комбинации и варианты. Да, это было достойным завершением утомительного дня – единственным светлым пятном. Однако следовало поразмыслить, как лучше распорядиться тем, что удалось узнать от менестреля, посланного ему, должно быть, самой судьбой…
– Друг мой, я позабочусь о вас, – пообещал он Ринальдо. – Как я и сказал, друзья принца Валерия – мои друзья.
Менестрель рассыпался в благодарностях, с трудом ворочая отяжелевшим языком, и немедиец брезгливо поморщился. Как ни полезен оказался ему Ринальдо, это не могло пересилить отвращения, что питал барон к пьяным. Он позвонил в колокольчик и указал на осевшего в кресле гостя явившимся слугам:
– Отведите его в гостевые покои и уложите спать. Завтра утром я решу, как с ним быть дальше.
Они поспешили выполнить указания, под руки уводя менестреля, однако несколько мгновений спустя первый слуга вновь возник в дверях.
– Что такое? – бросил немедиец резко. Напускная любезность была сброшена, как надоевшая маска. К тому же, он не терпел, когда его отрывают от размышлений.
Слуга поклонился.
– Месьор… За вами прислал принц Нумедидес. Он желает вас видеть немедленно.
Амальрик не смог скрыть замешательства.
– Нумедидес? Ты уверен?
Нелепый вопрос! И, видя удивление на лице слуги, барон подосадовал на собственную несдержанность.
– Точно так, месьор. Это Спельто, его секретарь. Он сказал – немедленно.
– Немедленно?
Амальрик покачал головой. Ай-да принц. Не прошло и суток с момента гибели Вилера, а он уже ведет себя, словно новоиспеченный монарх. Да еще смеет приказывать ему, Амальрику Торскому…
Велико было искушение не ответить на зов, тем более, поданный в столь бесцеремонной форме, однако, оценив ситуацию, посланник почел за лучшее оставить пока амбиции. Уязвленная гордость – дурной советчик, а при встрече с Нумедидесом ему понадобится все его хладнокровие и здравый смысл.
Он прошел в небольшую комнату, смежную с опочивальней, куда за ним немедленно явился слуга. Барон опустился в кресло с низкой прямой спинкой, и слуга, не дожидаясь дальнейших указаний, принялся расчесывать ему волосы костяным гребнем. Амальрик закрыл глаза.
Заправив локоны под темную шелковую сеточку и тончайшей белой пудрой тронув щеки господина, слуга замер в нерешительности.
– Какой аромат желает использовать месьор?
– «Ветер пустыни», – отозвался тот, не задумываясь. На досуге барон Торский сам любил побаловаться составлением душистых бальзамов, – искусство, которому обучил его привезенный из Куша черный раб, – и не без оснований считал, что достиг в этом деле определенных успехов. На каждый случай и настроение у него были любимые запахи, и сейчас он счел, что суховатый, резкий «Ветер» отразит его мироощущение наилучшим образом.
Суровая немногословная решительность, – таков был его душевный настрой перед встречей с принцем Нумедидесом.
Наконец, посланник переоделся в официальное платье, соответствующее рангу: узкий черный вамс, обтягивающий фигуру, с широкой открытой горловиной, дабы подчеркнуть мускулистость шеи и плеч; длинные штаны-чулки и туфли с острыми носками; набросил на плечи горчичного цвета плащ, в тон ромбовидным вставкам на рукавах, и подпоясался желтым шелковым кушаком – символом посольского достоинства.
Решив не злоупотреблять украшениями, он надел лишь камею с гербом Немедии.
Поколебавшись, барон осторожно, чтобы не помять прическу, возложил на голову широкий барет, украшенный беркучьими перьями. В присутствии венценосца в закрытых помещениях не полагалось носить головные уборы – но Нумедидес еще не король, и Амальрик хотел напомнить ему об этом, решив не снимать барет ни в коем случае.
А что лучше взять из оружия: тонкий парадный меч или боевой палаш? Пожалуй палаш будет слишком вычурно смотреться и сразу броситься в глаза Его Нахальному Высочеству. Чего доброго, тот еще подумает, что он, барон Торский, испугался. Да, возьмем декоративный меч. Конечно, в бою от этой позолоченной железяки мало проку – но едва ли ему придется драться сегодня. Так что пусть красуется на бедре – протокол есть протокол. Что еще? Может, шип мероанского ядозуба? Маленький, незаметный, пусть покоится до поры до времени в шагреневом чехольчике в кармане. Хорошо бы царапнуть им Нумедидеса и посмотреть, как тот будет корчиться, когда почувствует, что кости его превращаются в студень. Соблазнительно – но пока не время!
«Все идет как задумано! Пусть этот жирный хряк своевольничает, но все идет как задумано», – напомнил он себе, однако шип все же сунул в карман.
Лишним не будет.
У него было чувство, что их встреча с принцем не станет свиданием друзей или собратьев по заговору, но скорее поединком воли и хитрости, и решил подготовиться к ней наилучшим образом.
Затем, кликнув троих слуг, двое из которых должны были нести факелы, освещая путь, третий же – возвещать ранг и имя идущего, – в точном соответствии с протоколом, – немедийский дуайен Амальрик, барон Торский покинул свои покои в королевском замке Тарантии.
В апартаментах принца оказалось неожиданно натоплено и душно. Кроме того, там витал странный аромат, точно недавно курились благовония, однако сколь ни искушен был в различного рода запахах немедиец, он никак не мог понять его происхождения, пока наконец не осознал, что в комнатах слабо пахло влажной палой листвой, точно в гуще леса, и еще как будто бы тленом и сырой землей, – и столь неожиданным показалось это здесь, в дворцовых покоях, в городе, что он даже поежился, то ли от отвращения, то ли от внезапно нахлынувшей тревоги.
Он огляделся по сторонам в приемной, где оставил его дожидаться принц (у Нумедидеса это, похоже, входило в привычку), но, насколько он помнил, здесь почти ничего не изменилось, все стояло на тех же местах, что и прежде, и это почему-то удивило его.
Утонченное чутье адепта Черного Кречета настойчиво твердило об опасности, но пока он не мог установить ни источника, ни вида угрозы, и это заставляло Амальрика держаться настороже. Он даже пожалел на мгновение, что этикет не позволил взять с собой волкодава Вилера. Едва ли пес чем-то помог бы ему сейчас, но с ним барон чувствовал себя как-то спокойнее.
Но вот слуга пригласил его войти.
Принц Нумедидес поднялся ему навстречу. Немедиец сразу отметил, как плохо тот выглядит, – лицо отекшее, покрыто испариной, нездоровый блеск в глазах… Впрочем, если учесть жару, что царила в помещении, – по сравнению с этой комнатой в приемной был просто лютый холод, – это было неудивительно.
И запах… здесь он был еще сильнее.
Лишь усилием воли Амальрику удалось подавить тошноту. И голос его, на безупречном лэйо, прозвучал сдавленно, словно чужой.
– Я благодарен Вашему Высочеству за то, что вы соизволили принять меня в столь поздний час. Надеюсь, поводом к приглашению не стали какие-то неприятности или дурные вести. – Искоса наблюдая за Нумедидесом, посланник заметил, как вытянулось у того лицо от столь официального тона. – Что касается меня, то я всегда готов служить Вашему Высочеству в меру моих скромных возможностей.
– А… Да… Хм-м, разумеется, барон… – Похоже, принцу было нелегко сосредоточиться. Взгляд его блуждал в пространстве, ни на чем не задерживаясь, на оплывшей физиономии застыла болезненная гримаса. – Я рад… Рад видеть вас. Не угодно ли присесть.
Они опустились в кресла, при этом Амальрик с удивлением отметил, что Нумедидес поспешил занять то, что стояло ближе к камину.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Пить барону не хотелось, однако отказываться было бы недипломатично.
– С удовольствием, Ваше Высочество. Принц кликнул слуг.
Некоторое время, в ожидании, пока их оставят наедине, оба молчали. Барон Торский отпил немного вина из бокала и отставил его в сторону. Принц же свой кубок осушил до дна. Наконец, решив, что молчание слишком затянулось, немедиец подал голос:
– Позволено ли мне будет узнать, как здоровье Вашего Высочества?
Нумедидес каркающе засмеялся, безумным глазом подмигивая Амальрику.
– Да вы шутник, барон! Мне ли не знать, что все новости в этой стране вы всегда узнаете первым. Не удивлюсь, если придворные лекари первым делом бегут с докладом к вам, а не ко мне!
Хорошо, если он и вправду так думает…
– Боюсь, вы переоцениваете мои способности, принц. В действительности, мне известно куда меньше, чем последнему из ваших придворных. После кончины короля Аквилонии они точно сговорились избегать меня. Уж не стал ли я жертвой наговора – или монаршей немилости?
Это был рискованный пробный шар, от которого, к тому же, Амальрик не ожидал особого толку, однако отношения их с Нумедидесом перешли уже ту грань, когда еще уместны недомолвки и полутона. Смерть короля все перевернула, и Нумедидес – это было ясно и слепому, – готовился захватить власть, не считаясь ни с какими преградами. Основное препятствие в лице своего кузена, впрочем, он уже успешно преодолел… но если он рассчитывал таким же образом оттереть в сторону и Амальрика Торского, то, пожалуй, самое время было показать ему, что он просчитался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74