— Беззвучный взрыв… Доктор Ксанаду делал этот трюк на сцене в двадцатых годах. Кажется, он использовал известь.
— Можешь поверить, доктор Ксанаду здесь ни причем. Известь тоже. Потрошительница просто схлопнулась. Твое здоровье.
— Просто так, по глупости, никто не схлопывается, — уверенно сказал Штруддль.
— Вот как? Вспомни о лекциях второго курса. Некоторые формы жизни исчезают именно таким способом, когда их творец решает отправить их в небытие.
Штруддль пытался прочесть ответ в чудесных зеленых глазах колдуньи. Сколько раз он предлагал ей стать совладельцем «Саламандр»? Голова его закружилась чуть больше, чем мгновением раньше.
— Так исчезает астральный близнец, — сказал он. И вдруг понял всю чудовищность своего ответа.
А потому грохнул огромным кулаком по столу.
— Великий Гудини, Потрошительница была астральным близнецом?
Роберта кивнула. Это было единственным объяснением того, что произошло на каторге. Потрошительница была астральным близнецом, дублером Джека, умершего несколько веков назад. И ее сознательно наделили жизнью. Кто? Роберта могла предложить несколько человек из галереи безумных ученых. Одна личность особенно привлекала ее.
— Кому было нужно запустить Уайтчепельскую убийцу в нашу среду? — спросил Эльзеар.
— Кому-то, кто не отступит ни перед чем, чтобы воссоздать точнейшую копию, — намекнула Роберта.
Безусловно, Палладио. Роберта рассказала Штруддлю о заклинании, которое граф использовал для изменения своего облика. У него было много тайн. Он был первой кандидатурой, разве не так?
Хозяин таверны шевелил пальцами, пытаясь сосредоточиться.
— Что будешь делать? — спросил он у колдуньи.
— Ничего. Запрусь в квартире и вызову Великого Молоха, чтобы Грубер на время забыл обо мне. Я тут не была. Мы не встречались. Я никогда не существовала. Это дело для меня попахивает серой. Кроме того, мне надо спасать от агонии Занзибарский глаз.
— Боже, не оставь меня! — воскликнул Штруддль. — Я не привык к подобным речам!
— Я прошла возраст, когда носилась по крышам. А у тебя что? Какие новости?
Эльзеар потер пухлые щеки, оставив на них длинные красные полосы.
— Все говорят о будущем шабаше. Камилла Баньши устраивает его в конце недели в своем Люксембургском дворце. Поговаривают, что сам Дьявол приглашен.
— Треп. Будут присутствовать муниципальные комиссары, которым велено следить, чтобы никто не вызывал Сатану.
— Значит, ты не пойдешь, — с сожалением вздохнул Эльзеар.
Тема была закрыта.
— Как твои дела? — осведомилась Роберта.
— Мои дела? Идут потихоньку. Кстати, помнишь о ящиках с кротовым порошком, которыми была забита кладовка? Дела. Они стояли с тех пор, как колледж запретил черные мессы… На этой неделе они все ушли. В Париж.
— В Париж?
— В Париж, в исторический город.
«Что они собираются делать с кротовым порошком?» — спросила себя Роберта. Вспомнила древний курс колдовства. Кротовый порошок в растворе использовался для нанесения магических знаков во время черных месс. В прошлом их инициаторы стали обвиняемыми в важном судебном процессе. Одна из последних колдуний, сожженных за сатанизм, широко использовала этот порошок. Вернее, не колдунья, а чудовище, заслуживающее «Молота ведьм». Кто же она была?
Сердце Роберты забилось чаще. Мысли ускорили свой бег. Лондон и Париж. Джек и… кто был еще хуже? Они только что говорили о близнецах…
Колдунья встала под влиянием внезапного импульса.
— Уже уходишь?
— Кому ты послал запасы? — сухо спросила Роберта.
— Даме Гибод, в логово одиннадцати тысяч дьяволов под вывеской «Кота-рыболова». Но…
Роберта быстро поцеловала приятеля и пересекла зал таверны, лавируя между столиками. В зале стоял гул от нескончаемых разговоров. Она выскочила на улицу и побежала за трамваем — ей хотелось поскорее вернуться домой.
Поднялся ветер, гоняя вихри пыли вокруг статуи императора. Один из них превратился в рогатый силуэт, который раскинул руки, словно собираясь обнять весь мир.
Роберта разглядывала скрючившийся Занзибарский глаз. Она пыталась себя урезонить с момента, как вошла в квартиру, но это ей не удавалось. «Зачем видеть Зло повсюду?» — убеждала она себя. На нее повлиял истинный облик графа. С этого момента она ассоциировала с его именем и его милыми созданиями самые ужасные преступления. Сейчас речь шла о нескольких несчастных ящиках кротового порошка. К чему волноваться?
Она все же открыла учебник белой и черной кулинарии и заглянула в раздел порошков. Ее палец уперся в статью «Кроты».
Кротовый порошок некогда использовался в черных мессах для вызова Сатаны. Жрец, смешивая его с кровью, рисовал на теле жертвы или женщины, принимающей жертвенную кровь, каббалистические знаки, якобы вызывающие Демона. Последний исторический пример использования этого порошка относится к 1680 году. Архивы сообщают, что Ла Вуазен, знаменитая Отравительница, использовала кротовый порошок, чтобы вызывать Адоная во время месс, которые она организовывала в подземельях Парижа.
Париж. Ла Вуазен. XVII век. Исторический город жил как раз в эту эпоху.
А вдруг именно в это мгновение из невинных детишек вытягивали кровь в каком-то тайном склепе? Воображение Роберты работало в полную силу. Ее даже затошнило. Нет. Она бредила. Ей требовался отдых. История с астральным близнецом терзала ей нервы.
Почта отвлекла от мрачных мыслей. Роберта подобрала толстый пакет, открыла и достала дорогой журнал.
— Опять исторические города! — вздохнула она.
Она получала Бюллетень исторических городов после поездки в Лондон. Все, кто поднимался на борт одного из Пеликанов Палладио, автоматически становились членами сообщества клиентов. Пустая информация, календари, манифестации, светские сплетни, метеопрогнозы и популярные анекдоты. Ничего обобо интересного. И, конечно, ни слова о Потрошительнице. Дело было закрыто без лишнего шума, как и положено.
Роберту привлекла статья «Новый звук колокола». В ней рассказывалось о почти незаметном событии, происшедшем в парижской реконструкции:
Вчера утром в приходе Сен-Жак-де-ля-Бушри (1664 г.) имел место неожиданный инцидент. Все стихии объединились, чтобы праздник удался. Собрались самые сливки певчих. Лампады были заправлены благовониями, миррой и ароматными пастилками. Колокол для освящения был подвешен в нефе церкви. Служитель пропел Deus miseratur nostri et benedicat. После Gloria Patri была исполнена десятая глава Чисел. Церемония соблюдалась до буквы, пока иподиакон не спросил крестных отцов и матерей, каким именем они хотят наречь колокол. Как же были поражены собравшиеся, когда по нефу церкви прокатилось громоподобное «Сатана»! Диакон, содрогаясь в конвульсиях, бросился с крестом наперевес на тех, кто позволил себе такое кощунство. Иподиакон едва успел его удержать. В церкви царило смущенное возбуждение, пока присутствующие не успокоились. В конце концов колокол был посвящен святой Екатерине. Крестные отцы и матери не смогли объяснить свои выкрики. Наш корреспондент Эдмон дез Амиси взял у них интервью, читайте на 2-й и 3-й страницах.
Роберта не стала читать интервью. Она осторожно положила журнал на столик, накрытый кружевной салфеткой. Вельзевул протянул когтистую лапу к Бюллетеню и принялся раздирать его в клочки.
— Сатана, — пробормотала она.
Он вернулся. Его вызывали. Теперь колдунья была в этом уверена. Если в историческом городе действительно проходили черные мессы, то инциденты будут повторяться и от раза к разу усиливаться. Чем больше таких происшествий будет, тем ближе подберется Козел со своими демонами-приспешниками. Пока не очутится здесь. По-настоящему.
Роберта представила себе, как вызывает майора Грубера:
— Алло, майор, говорит Роберта Моргенстерн, ваша любимая колдунья.
— Каким ветром вас принесло, дорогая Роберта.
— Я почти уверена, что в третьем историческом городе графа Палладио служат черные мессы. В качестве доказательств у меня есть несколько ящиков кротового порошка, инцидент, о котором рассказано в Бюллетене исторических городов, и моя интуиция. Что на это скажете?
— Что вы должны проконсультироваться у психиатра, дорогая Роберта. Привет вам!
Бум! Грубер бросает трубку.
«У тебя не все дома, бедняга Моргенстерн. Порог пятидесятилетия. Классический случай среди колдуний. Зло видится повсюду».
— Ганс-Фридрих? Где ты, мой родной?
Еж-телепат последовал за колдуньей после ее экскурсии по коридорам мертвого города. Теперь он жил в ее квартире. Роберта придумала ему очаровательное имя — Ганс-Фридрих Густавсон. Они прекрасно ладили друг с другом. Особенно с того момента, как еж стал передавать мысли попугайчика и кота Вельзевула в мозг их хозяйки. Теперь Роберта знала, как ее воспринимают ее же животные.
Поганое ощущение. Но птица и кот знали, что она знает, и старались помалкивать.
Еж не ответил на зов. Роберта перевернула всю квартиру вверх дном. Она всегда побаивалась, как бы Вельзевул не потрепал Ганса-Фридриха. Но кот сидел на столике. Он уже превратил Бюллетень исторических городов в клочки, а теперь сладострастно потягивался на груде глянцевой бумаги.
— А, вот ты где!
Еж спрятался под тремя подушками и дрожал всеми своими иголками. Роберта взяла его на руки и нежно погладила. Крохотное животное выглядело перепуганным.
— Что происходит, мой маленький Ганс?
Зажмурилась и подключилась к мыслям ежика.
Черная, зловещая до одури мысль заполонила весь мозг млекопитающего. И была она такова: «Моя любимая Хозяйка вскоре ответит на призыв. Пора начинать пускать слезы и вопли. И трубы прогремят песнь безмерную. Мяууу».
Мысль была шерстистой, когтистой и желтоглазой.
— Вельзевул, дьявольский котяра! — взревела Моргенстерн, оборачиваясь к нему. — Вот как? Он возвращается?
Вельзевул вылизывал лапу с отсутствующим видом, игнорируя вопрос. Роберта бросилась в спальню и принялась собирать чемодан, бросив в него ежа, которого тут же накрыли «Боди Перфект», носки и выцветшие платья. В голове колдуньи бесновались мысли.
Звонить Груберу бессмысленно. Он назовет ее чокнутой. У нее хватало денег на поездку в Париж. Ей надо было все выяснить.
Через две минуты чемодан был собран и закрыт. Роберта ракетой пролетела по гостиной и с яростью захлопнула за собой дверь. Вельзевул зловеще мяукнул и вспрыгнул на подоконник, чтобы посмотреть на город, который построили эти жалкие людишки, чтобы жить в нем. В его бездонно черных зрачках читалось все презрение мира.
Верующие постепенно заполняли единственный неф склепа, заменявшего церковь. Под его сводами, почерневшими от копоти свечей, помещались не более пятидесяти человек. Алтарь, простой каменный куб, отмечал местоположение абсиды. Чаща и амвон с книгой были единственными видимыми аксессуарами литургии.
Все собравшиеся в склепе накрыли головы белой вуалью, что делало их похожими на плакальщиц. Все замерли в строгих неудобных позах. Но не плакали. Сбоку появился служитель. Он подошел к амвону, открыл книгу, сделал вид, что ищет страницу, и наконец нашел ее. Он оперся обеими руками на амвон, оглядел собравшихся с холодной уверенностью того, кто сделал выбор между Богом и Дьяволом.
Большинство собравшихся вздрогнули, увидев лицо священника-гермафродита, его гладкий выпуклый лоб, поджатые губы, глаза, впавшие от ночного бдения или внутренней экзальтации. На нем была странная сутана. Черная. С тремя вышитыми вверх тормашками крестами.
Священник начал хриплым шепотом:
— Именем Всемогущего, к кому обращаемся, кого боготворим и ныне, и присно, и во веки веков.
Присутствующие шепотом повторили фразу. Было похоже, что по плитам склепа шлепают клешни целой армии сколопендр.
— Могуществом переданного нам Ключа Вайхеон… — жрец ждал, пока аудитория повторит каждое произнесенное им имя… — Стмуламафон… Эрогарес… Ретрагсаммафон… Клиоран… Исион… Эзитон… Эриона… Онера… Эразин… Моин… Меффиас… Сотер… Эммануил… Саваоф… Адонай… я призываю Тебя, Аминь.
После литании последовало долгое молчание. Верующие стояли, опустив головы. Кое-кто покачивался. Жрец, закрывший глаза, был воплощением сосредоточенности.
Неизвестно откуда возникший ветер разом загасил все свечи, погрузив склеп во мрак. Присутствующие испуганно ахнули.
И тут же вспыхнули четырнадцать красных свечей. Торчащие в двух подсвечниках, появившихся на алтаре, они выглядели четырнадцатью длинными пальцами скелета. Пламя свечей рисовало на своде корчащиеся фигуры.
— Мы призываем Тебя, — вновь загнусавил жрец, обращаясь к земле и ее глубинам. — Мы, Твои служители, Твоя армия мрака. И все мы предлагаем Тебе этот дар, чтобы лучше служить Твоему делу.
Из первых рядов вышла и приблизилась к алтарю молодая женщина. Она сбросила накидку и обнаженной улеглась на каменный куб, прижав руки к телу. Воск свечей падал рядом с ней и с потрескиванием застывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39