Серебристая припухлость присосалась к крови, потом удалилась. Розовые тельца бурно зашевелились.
— Анализируют, — сообщил Пленк.
Мембрана, которая удерживала оба метчика вместе, несколько раз открылась и закрылась.
— Думают.
Спиральные антенны направились в разные стороны.
— Зовут друзей на помощь. Обнаружили метку! Барон должен исполнить долг! На заметку — кровь Марты Вербэ.
Роберта ощутила, как по ее телу побежали мурашки. Пленк усмехнулся, увидев, как она невольно почесала запястье. Колдунья встала и принялась расхаживать по залу. Пустоглазая смерть с поднятой косой вела мрачный танец.
— Почему они стали убивать?
— Потому что мы позволили им это делать. Потому что они любят работу. Потому что произошло объединение нескольких факторов. — Пленк крутился на табурете вправо и влево, следя за колдуньей. — Тебе известна их история? Они появились после Великого Потопа. Их принес ветер, незнамо когда и незнамо откуда.
— Колледж обнаружил их в святилище Малой Праги.
— Да, где все кончается… Мой знаменитый предшественник в Музее первым изучал этих зверушек и обнаружил их способность получать и передавать информацию. Времена были смутные. Надо было восстановить порядок. И власти знали об их существовании. — Он глубоко вздохнул. — Метчики обеспечили муниципальный иммунитет. Они были исполнительны, обладали волей и прекрасно управлялись. Истинные могучие крошки-милиционеры… Как только были разработаны фильтры и построены машины Переписи, началось их массовое производство.
— Это было тридцать лет назад.
— Сорок. Метчики Безопасности появились на десять лет раньше, чем было объявлено официально.
Роберта увидела людей, бегущих к зоо и кричащих, что Барон угрожает их детям. Это было как раз сорок лет назад.
— Никто в то время не установил связи между первым вариантом Барона и мигрирующими частицами, — продолжил Пленк. — Кто мог подумать, что они способны образовать нечто вроде… коллективного разума и воспользуются им, чтобы имитировать нас?
— Почему они не проявляли себя все это время?
— Их преследовали. Никто не хотел видеть их в такой форме. И они скрыли свое желание походить на нас. Сорок лет верной и лояльной службы. Потом произошли административные изменения, вызвавшие пробуждение Туманного Барона.
— Объединение генетических и биографических данных.
— До этого им были известны лишь отдельные генетические отрывки кодов. И вдруг в них ввели образ слитного общества с его актами гражданского состояния, со всеми рождениями, со всеми смертями, со всеми родственниками. Фильтры, которые мы изобрели, требовали — наблюдайте, объявляйте тревогу, защищайте. Метчики добавили — ведите следствие, ловите, казните.
— Но ведь они действовали в строгих рамках закона? Фильтры должны были их обуздать?
— Вспомни — жертвами Туманного Барона стали только те базельцы, у которых меняли характеристику. Метчики черпали информацию у истоков. И славно поработали, — с восхищением продолжил Пленк.
— Вернемся к их методу. Они собираются в данном месте, в данный час, в зависимости от ветра… Нападают на беднягу, являясь одновременно прокурором, судьей и палачом. Но почему они выносят приговор за преступление, которое совершил предок?
— Представь себе, я тоже задавал себе этот вопрос.
— У них нет понятия времени.
— Продолжительность их жизни равняется одному лунному месяцу. У них, как и у нас, внутренние часы, которые ведут обратный отсчет времени. У меня есть мыслишка, но она слишком необычна, и ее крайне трудно проверить. И она вновь ставит под удар цыган, хотя они здесь совершенно ни при чем…
— Выкладывай, Пленк!
Медэксперт не заставил себя просить.
— Те, кто два года назад переехал жить в Базель, прибыли из разных исторических городов и разных эпох, хотя и искусственных, — напомнил он. — У каждого города был свой календарь. Власти, желая сделать как лучше, сохранили все без изменения, но в муниципальном календаре были установлены соответствия. В актах гражданского состояния Базеля, к которым метчики никогда не должны были иметь доступа, имеются Дюпоны, родившиеся в. царствование Франциска I, и Дюраны, женившиеся в год птицы-грома. Очень просто перепутать временные рамки, когда твой мозг не превышает размеров микрона.
— Они перепутали эпохи из-за исторических городов!
— Скажу больше — виновата и авария в Переписи. И плохое управление в различные времена системой, которая не была подготовлена к подобному.
В этот момент дверь зала Совета толкнул Грегуар Роземонд. И замер, увидев Роберту.
— Значит, это правда, — выдохнул он.
Они бросились друг к другу и крепко обнялись. «Далеки ли мы от метчиков?» — спросил себя Пленк, приставив палец к виску.
Новости с суши были смутными и пугающими. Пираты перехватили приказ Фулда милиции, которая должна была послезавтра оцепить центральную площадь. Виктор III, который совершил два рейса туда и обратно между Мюнстеркирхе и «Савоем», привез из Исторического квартала слухи о готовящейся смертной казни. В логове пиратов этому никто особо не верил. Фулд не был настолько безумен, чтобы настраивать базельцев против себя.
Ванденберг встретился с Пленком, Робертой и Грегуаром в начале вечера. За стойкой бара уже стояло несколько ящиков с «Никола Фламелем». Таверну устроили вокруг полузатопленного органа. Штруддль, который обеспечил ее переезд, еще не сумел выбраться из города. Сюзи тоже застряла наверху. Мишо с Пишенеттом пока не объявлялись.
В крохотном мирке братьев лагуны наступление ночи неизменно заканчивалось праздником, который быстро переходил в обычную пьянку… Та, которая состоялась в тот вечер, была, по мысли буканьера, достойна признания и за экватором. Играло трио (бандонеон, ситар и тамбурин). Фламель подогревал эмоции. Люди пели, смеялись, стучали кружками по столам, а кружки были наполнены напитками, которые нельзя рекомендовать людям, желающим сохранить здравый смысл в здоровом теле.
Только один стол выпадал из атмосферы общего веселья. За ним обсуждались серьезные дела.
— Фулд составил черный список, в который занесены все наши имена, — сообщил Ванденберг. — Пресса и милиция у него в руках. Если он не получит власть в воскресенье посредством выборов, он без труда возьмет ее силой.
— С ума сойти можно, — заметила Роберта, пробегая заявления о намерениях, которые излагал министр, пока она сидела на каторге. — Он действительно хочет спасти мир и остановить дождь?
— Он не устает вещать об этом, — пробормотал Пленк.
— А базельцы не возражают?
— Они ждут результата.
— Кстати, Исторический квартал оцеплен, — заявил Роземонд.
— Разве это не было уже сделано? — удивился Ванденберг.
— Разница в том, что теперь в него можно войти, но уже нельзя выйти. И подъем воды не изменит положения.
Пугающий образ базельцев, с карниза любующихся гибелью цыган, расстроил присутствующих.
— А если я его натурализую? — предложил Пленк. — Министрум Секуритум. Прекрасный образец с тонким нюхом и блестящей шерсткой… — Он нанес последний мазок в портрете метчика, над которым трудился добрых полчаса. — Образ убийцы, вернее, один из элементов, составляющих его.
Роберта взяла рисунок и вновь ощутила щекотку в предплечье. Она поспешила передать рисунок Ванденбергу. Тот передал его дальше. Рисунок обошел весь стол, когда к ним без разрешения, хромая, приблизился пират в серой фетровой треуголке.
— Привет всем! Меня зовут Железная Нога! — представился он. — Пью за ваше здоровье, люди с поверхности!
Бокалы звякнули. Ректор недовольно скривился. Пират примет участие в их разговоре, хотя тот был конфиденциальным.
— Предлагаю голосовать поднятием рук, — сказал Ванденберг, — так будет быстрее. Пункт номер один — мы по-прежнему хотим покинуть Базель? Если да, поднимите руки.
Решение было единодушным. Высказался и Железная Нога.
— Я понимаю вас. Этот город — настоящая дыра…
И громко расхохотался. Ванденберг гневно посмотрел на него.
— Сотня человек, семьи и симпатизирующие, выразили желание сопровождать нас, — уточнил он. — Надо организовать их перевоз… — Он постучал по столу ладонью и продолжил, глядя на колдунью. — Пункт номер два: надо ли вывести метчики из строя? Если да, поднимите руки.
Опять единогласие.
— Придется саботировать установки Переписи, — предложил Роземонд.
Пленк, держа в руках свое произведение, сложил рисунок и поднес к керосиновой лампе на столе. Бумага вспыхнула, и пепел взлетел над их головами.
— Это мы рассмотрим позже, — проворчал Ванденберг, который понятия не имел, как приступить к делу. — Пункт номер три — ребенок. Ребенок… — Он потер глаза. — Как быть с ребенком? — Роземонд рассказал конспираторам о действиях Баньши и Барнабита. — Должны ли мы его устранить?
— Устранить? — воскликнул Роземонд. — Если бы вы видели его так, как его видел я, то не говорили бы об устранении .
— Точно, — сказал пират. — Ребенка берегут пуще зеницы ока. Говорите лучше о воплощенной невинности, господин ведущий.
Железная Нога порылся в карманах шинели и достал кисет. Насыпал в свою кружку добрую горсть пушечного пороха, перемешал и залпом выпил гремучую смесь. Щеки его воспламенились. Ванденберг смотрел на него, обхватив голову руками. Ему хотелось забыть о присутствии этого человека за их столиком.
— Итак, мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и оставляем ребенка в живых, — подвел он итог.
— Мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и увозим ребенка с собой, — поправил его Роземонд.
Сидящие за столом уставились на профессора истории. Никто не произнес ни слова.
— А голема тоже забираем с собой? — через некоторое время спросил Пленк. — Мне хотелось бы его изучить.
— Он обернется против своего создателя и исчезнет, — сказал Ванденберг. — Именно так заканчиваются все воскрешения этого чудовища.
— Я повидал во время скитаний немало решительных парней, но должен сказать, слово Железной Ноги, вы бьете все рекорды скорости, чтобы пойти на абордаж.
— Лучше не скажешь, — кивнул ректор, осторожно ударяя бокалом с «Фламелем» о кружку пирата — он очень боялся взрыва.
Музыка стала громче. Разговор возобновился. Роберте захотелось подышать свежим воздухом.
— Пошли, — предложил Роземонд. — Немного пройдемся.
Они вышли из задымленной таверны и двинулись по наклонной галерее, которая вела к своду. Шум празднества, эхом несущийся по нефу, постепенно стихал.
— Что скажете о небольшой прогулке по лесу? — спросил Роземонд.
— Здесь есть и лес?
В своде было проделано отверстие. Они преодолели его и оказались на чердаке Мюнстеркирхе.
Здесь лежали целые бревна, очищенные от коры и подготовленные к сборке, чтобы подпереть крышу. Этот фантастический склад освещали слабые лампы. Сверху доносились храпы, стоны и хихиканье.
— Наверху развешаны гамаки. Мы заночуем в одном из них.
Дерево потрескивало. Роберте казалось, что собор двигается. И она прижалась к Грегуару.
— Не беспокойтесь. Вода не может нас затопить.
— И мне все же немного страшно, — жалобно вымолвила она.
— Пойдем поглядим на Базель.
Они дошли до простейшего подъемника, который, двигаясь внутри колокольни, вынес их на чистый воздух. Вода плескалась метрах в двух под ними.
— Мне надо забрать вещи, — вслух подумала Роберта. — Фотографии. И Вельзевула.
— Я кормил его в ваше отсутствие.
— Спасибо. Но вынужденная диета пошла бы ему на пользу.
— А ваш попугай?
— Мой попугай… — Она прижалась к Роземонду, схватила его за руки и с наслаждением втянула йодистый запах лагуны. — О, Грегуар! Как мне вас недоставало! Как я боялась вас потерять!
— А я, милая моя…
Настал час нежностей. Но в возбужденном мозгу Моргенстерн еще оставалась куча вопросов.
— Пленк сказал, что сближение с пиратами — дело ваших рук?
— Вы больше не работаете в Криминальном отделе.
— Простите. Я не знала, что разделяю ложе с преступником.
Роземонд, зная ее упрямство, решил тут же дать объяснения:
— Пираты на плавучем рынке являются обычными торговцами. Только у них можно раздобыть «Лакрима Кристи», свежие креветки и необычные сыры.
— Сколько вам лет? — внезапно спросила Роберта. Она не помнила, чтобы задавала ему этот вопрос.
Он, должно быть, имел большое значение, потому что Грегуар не ответил или дал ответ мысленно.
— Я уже давно перестал вести счет уходящим годам.
Он нежно поцеловал ее в лоб, прямо в шишку — воспоминание о столкновении с автомобилем Мартино.
— Ой!
По всему ее телу побежали искорки боли. Если бы у нее под рукой был тюбик с касториумом…
— У меня есть волшебная мазь, — сообщил он. — Пошли в гамак. Я займусь вашими, ранами.
— У вас нет возраста, и вы читаете в моих мыслях? Кто вы, Грегуар Роземонд?
Профессор истории не ответил. Он взял колдунью за руку и увел ее в сердце леса по тропке, ведомой только ему.
ПЬЕСА СЫГРАНА
Пишенетт соскочил с трамвая, раскрыл зонтик и взбежал по лестнице Дворца правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Анализируют, — сообщил Пленк.
Мембрана, которая удерживала оба метчика вместе, несколько раз открылась и закрылась.
— Думают.
Спиральные антенны направились в разные стороны.
— Зовут друзей на помощь. Обнаружили метку! Барон должен исполнить долг! На заметку — кровь Марты Вербэ.
Роберта ощутила, как по ее телу побежали мурашки. Пленк усмехнулся, увидев, как она невольно почесала запястье. Колдунья встала и принялась расхаживать по залу. Пустоглазая смерть с поднятой косой вела мрачный танец.
— Почему они стали убивать?
— Потому что мы позволили им это делать. Потому что они любят работу. Потому что произошло объединение нескольких факторов. — Пленк крутился на табурете вправо и влево, следя за колдуньей. — Тебе известна их история? Они появились после Великого Потопа. Их принес ветер, незнамо когда и незнамо откуда.
— Колледж обнаружил их в святилище Малой Праги.
— Да, где все кончается… Мой знаменитый предшественник в Музее первым изучал этих зверушек и обнаружил их способность получать и передавать информацию. Времена были смутные. Надо было восстановить порядок. И власти знали об их существовании. — Он глубоко вздохнул. — Метчики обеспечили муниципальный иммунитет. Они были исполнительны, обладали волей и прекрасно управлялись. Истинные могучие крошки-милиционеры… Как только были разработаны фильтры и построены машины Переписи, началось их массовое производство.
— Это было тридцать лет назад.
— Сорок. Метчики Безопасности появились на десять лет раньше, чем было объявлено официально.
Роберта увидела людей, бегущих к зоо и кричащих, что Барон угрожает их детям. Это было как раз сорок лет назад.
— Никто в то время не установил связи между первым вариантом Барона и мигрирующими частицами, — продолжил Пленк. — Кто мог подумать, что они способны образовать нечто вроде… коллективного разума и воспользуются им, чтобы имитировать нас?
— Почему они не проявляли себя все это время?
— Их преследовали. Никто не хотел видеть их в такой форме. И они скрыли свое желание походить на нас. Сорок лет верной и лояльной службы. Потом произошли административные изменения, вызвавшие пробуждение Туманного Барона.
— Объединение генетических и биографических данных.
— До этого им были известны лишь отдельные генетические отрывки кодов. И вдруг в них ввели образ слитного общества с его актами гражданского состояния, со всеми рождениями, со всеми смертями, со всеми родственниками. Фильтры, которые мы изобрели, требовали — наблюдайте, объявляйте тревогу, защищайте. Метчики добавили — ведите следствие, ловите, казните.
— Но ведь они действовали в строгих рамках закона? Фильтры должны были их обуздать?
— Вспомни — жертвами Туманного Барона стали только те базельцы, у которых меняли характеристику. Метчики черпали информацию у истоков. И славно поработали, — с восхищением продолжил Пленк.
— Вернемся к их методу. Они собираются в данном месте, в данный час, в зависимости от ветра… Нападают на беднягу, являясь одновременно прокурором, судьей и палачом. Но почему они выносят приговор за преступление, которое совершил предок?
— Представь себе, я тоже задавал себе этот вопрос.
— У них нет понятия времени.
— Продолжительность их жизни равняется одному лунному месяцу. У них, как и у нас, внутренние часы, которые ведут обратный отсчет времени. У меня есть мыслишка, но она слишком необычна, и ее крайне трудно проверить. И она вновь ставит под удар цыган, хотя они здесь совершенно ни при чем…
— Выкладывай, Пленк!
Медэксперт не заставил себя просить.
— Те, кто два года назад переехал жить в Базель, прибыли из разных исторических городов и разных эпох, хотя и искусственных, — напомнил он. — У каждого города был свой календарь. Власти, желая сделать как лучше, сохранили все без изменения, но в муниципальном календаре были установлены соответствия. В актах гражданского состояния Базеля, к которым метчики никогда не должны были иметь доступа, имеются Дюпоны, родившиеся в. царствование Франциска I, и Дюраны, женившиеся в год птицы-грома. Очень просто перепутать временные рамки, когда твой мозг не превышает размеров микрона.
— Они перепутали эпохи из-за исторических городов!
— Скажу больше — виновата и авария в Переписи. И плохое управление в различные времена системой, которая не была подготовлена к подобному.
В этот момент дверь зала Совета толкнул Грегуар Роземонд. И замер, увидев Роберту.
— Значит, это правда, — выдохнул он.
Они бросились друг к другу и крепко обнялись. «Далеки ли мы от метчиков?» — спросил себя Пленк, приставив палец к виску.
Новости с суши были смутными и пугающими. Пираты перехватили приказ Фулда милиции, которая должна была послезавтра оцепить центральную площадь. Виктор III, который совершил два рейса туда и обратно между Мюнстеркирхе и «Савоем», привез из Исторического квартала слухи о готовящейся смертной казни. В логове пиратов этому никто особо не верил. Фулд не был настолько безумен, чтобы настраивать базельцев против себя.
Ванденберг встретился с Пленком, Робертой и Грегуаром в начале вечера. За стойкой бара уже стояло несколько ящиков с «Никола Фламелем». Таверну устроили вокруг полузатопленного органа. Штруддль, который обеспечил ее переезд, еще не сумел выбраться из города. Сюзи тоже застряла наверху. Мишо с Пишенеттом пока не объявлялись.
В крохотном мирке братьев лагуны наступление ночи неизменно заканчивалось праздником, который быстро переходил в обычную пьянку… Та, которая состоялась в тот вечер, была, по мысли буканьера, достойна признания и за экватором. Играло трио (бандонеон, ситар и тамбурин). Фламель подогревал эмоции. Люди пели, смеялись, стучали кружками по столам, а кружки были наполнены напитками, которые нельзя рекомендовать людям, желающим сохранить здравый смысл в здоровом теле.
Только один стол выпадал из атмосферы общего веселья. За ним обсуждались серьезные дела.
— Фулд составил черный список, в который занесены все наши имена, — сообщил Ванденберг. — Пресса и милиция у него в руках. Если он не получит власть в воскресенье посредством выборов, он без труда возьмет ее силой.
— С ума сойти можно, — заметила Роберта, пробегая заявления о намерениях, которые излагал министр, пока она сидела на каторге. — Он действительно хочет спасти мир и остановить дождь?
— Он не устает вещать об этом, — пробормотал Пленк.
— А базельцы не возражают?
— Они ждут результата.
— Кстати, Исторический квартал оцеплен, — заявил Роземонд.
— Разве это не было уже сделано? — удивился Ванденберг.
— Разница в том, что теперь в него можно войти, но уже нельзя выйти. И подъем воды не изменит положения.
Пугающий образ базельцев, с карниза любующихся гибелью цыган, расстроил присутствующих.
— А если я его натурализую? — предложил Пленк. — Министрум Секуритум. Прекрасный образец с тонким нюхом и блестящей шерсткой… — Он нанес последний мазок в портрете метчика, над которым трудился добрых полчаса. — Образ убийцы, вернее, один из элементов, составляющих его.
Роберта взяла рисунок и вновь ощутила щекотку в предплечье. Она поспешила передать рисунок Ванденбергу. Тот передал его дальше. Рисунок обошел весь стол, когда к ним без разрешения, хромая, приблизился пират в серой фетровой треуголке.
— Привет всем! Меня зовут Железная Нога! — представился он. — Пью за ваше здоровье, люди с поверхности!
Бокалы звякнули. Ректор недовольно скривился. Пират примет участие в их разговоре, хотя тот был конфиденциальным.
— Предлагаю голосовать поднятием рук, — сказал Ванденберг, — так будет быстрее. Пункт номер один — мы по-прежнему хотим покинуть Базель? Если да, поднимите руки.
Решение было единодушным. Высказался и Железная Нога.
— Я понимаю вас. Этот город — настоящая дыра…
И громко расхохотался. Ванденберг гневно посмотрел на него.
— Сотня человек, семьи и симпатизирующие, выразили желание сопровождать нас, — уточнил он. — Надо организовать их перевоз… — Он постучал по столу ладонью и продолжил, глядя на колдунью. — Пункт номер два: надо ли вывести метчики из строя? Если да, поднимите руки.
Опять единогласие.
— Придется саботировать установки Переписи, — предложил Роземонд.
Пленк, держа в руках свое произведение, сложил рисунок и поднес к керосиновой лампе на столе. Бумага вспыхнула, и пепел взлетел над их головами.
— Это мы рассмотрим позже, — проворчал Ванденберг, который понятия не имел, как приступить к делу. — Пункт номер три — ребенок. Ребенок… — Он потер глаза. — Как быть с ребенком? — Роземонд рассказал конспираторам о действиях Баньши и Барнабита. — Должны ли мы его устранить?
— Устранить? — воскликнул Роземонд. — Если бы вы видели его так, как его видел я, то не говорили бы об устранении .
— Точно, — сказал пират. — Ребенка берегут пуще зеницы ока. Говорите лучше о воплощенной невинности, господин ведущий.
Железная Нога порылся в карманах шинели и достал кисет. Насыпал в свою кружку добрую горсть пушечного пороха, перемешал и залпом выпил гремучую смесь. Щеки его воспламенились. Ванденберг смотрел на него, обхватив голову руками. Ему хотелось забыть о присутствии этого человека за их столиком.
— Итак, мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и оставляем ребенка в живых, — подвел он итог.
— Мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и увозим ребенка с собой, — поправил его Роземонд.
Сидящие за столом уставились на профессора истории. Никто не произнес ни слова.
— А голема тоже забираем с собой? — через некоторое время спросил Пленк. — Мне хотелось бы его изучить.
— Он обернется против своего создателя и исчезнет, — сказал Ванденберг. — Именно так заканчиваются все воскрешения этого чудовища.
— Я повидал во время скитаний немало решительных парней, но должен сказать, слово Железной Ноги, вы бьете все рекорды скорости, чтобы пойти на абордаж.
— Лучше не скажешь, — кивнул ректор, осторожно ударяя бокалом с «Фламелем» о кружку пирата — он очень боялся взрыва.
Музыка стала громче. Разговор возобновился. Роберте захотелось подышать свежим воздухом.
— Пошли, — предложил Роземонд. — Немного пройдемся.
Они вышли из задымленной таверны и двинулись по наклонной галерее, которая вела к своду. Шум празднества, эхом несущийся по нефу, постепенно стихал.
— Что скажете о небольшой прогулке по лесу? — спросил Роземонд.
— Здесь есть и лес?
В своде было проделано отверстие. Они преодолели его и оказались на чердаке Мюнстеркирхе.
Здесь лежали целые бревна, очищенные от коры и подготовленные к сборке, чтобы подпереть крышу. Этот фантастический склад освещали слабые лампы. Сверху доносились храпы, стоны и хихиканье.
— Наверху развешаны гамаки. Мы заночуем в одном из них.
Дерево потрескивало. Роберте казалось, что собор двигается. И она прижалась к Грегуару.
— Не беспокойтесь. Вода не может нас затопить.
— И мне все же немного страшно, — жалобно вымолвила она.
— Пойдем поглядим на Базель.
Они дошли до простейшего подъемника, который, двигаясь внутри колокольни, вынес их на чистый воздух. Вода плескалась метрах в двух под ними.
— Мне надо забрать вещи, — вслух подумала Роберта. — Фотографии. И Вельзевула.
— Я кормил его в ваше отсутствие.
— Спасибо. Но вынужденная диета пошла бы ему на пользу.
— А ваш попугай?
— Мой попугай… — Она прижалась к Роземонду, схватила его за руки и с наслаждением втянула йодистый запах лагуны. — О, Грегуар! Как мне вас недоставало! Как я боялась вас потерять!
— А я, милая моя…
Настал час нежностей. Но в возбужденном мозгу Моргенстерн еще оставалась куча вопросов.
— Пленк сказал, что сближение с пиратами — дело ваших рук?
— Вы больше не работаете в Криминальном отделе.
— Простите. Я не знала, что разделяю ложе с преступником.
Роземонд, зная ее упрямство, решил тут же дать объяснения:
— Пираты на плавучем рынке являются обычными торговцами. Только у них можно раздобыть «Лакрима Кристи», свежие креветки и необычные сыры.
— Сколько вам лет? — внезапно спросила Роберта. Она не помнила, чтобы задавала ему этот вопрос.
Он, должно быть, имел большое значение, потому что Грегуар не ответил или дал ответ мысленно.
— Я уже давно перестал вести счет уходящим годам.
Он нежно поцеловал ее в лоб, прямо в шишку — воспоминание о столкновении с автомобилем Мартино.
— Ой!
По всему ее телу побежали искорки боли. Если бы у нее под рукой был тюбик с касториумом…
— У меня есть волшебная мазь, — сообщил он. — Пошли в гамак. Я займусь вашими, ранами.
— У вас нет возраста, и вы читаете в моих мыслях? Кто вы, Грегуар Роземонд?
Профессор истории не ответил. Он взял колдунью за руку и увел ее в сердце леса по тропке, ведомой только ему.
ПЬЕСА СЫГРАНА
Пишенетт соскочил с трамвая, раскрыл зонтик и взбежал по лестнице Дворца правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37