— Здесь опасно оставаться, Тики.
— Смотрите! — вскрикнул Рики и показал рукой на холм.
На самом его верху, метрах в трехстах от избушки, темной горой вырисовывался силуэт медведя. Он шел с опущенной головой, прихрамывая, — громадный, опасный зверь, хозяин леса. Медведь двигался в противоположную от людей сторону, намереваясь спуститься по обратному склону холма, но вдруг остановился, поднялся на задние лапы и понюхал воздух. Затем повернулся и увидел застывших в ужасе людей. С громким рычанием он тут же начал спускаться с холма, огибая редкие валуны.
Рики взвизгнул и, схватив петуха и свой рюкзачок в охапку, с быстротой зайца побежал к озеру. Возвращать его, чтобы укрыться в избушке, уже не было времени. Тики бросился в домик и вынес оттуда двуствольное ружье и патронташ, набитый патронами. Быстро надев рюкзаки, мальчики подхватили под руки раненого и потащили его к плоту, на котором уже сидели Рики и петух.
Медведь ревел совсем рядом. Охотника уложили на качающийся плот, Тики отвязал веревку и запрыгнул на верткое сооружение. В то же мгновение медведь появился на берегу. Вскидывая громадные лапы и слегка прихрамывая, он широкими прыжками сокращал расстояние, отделяющее его от людей. Видя, что добыча ускользает, он пришел в бешенство, и вскинувшись на задние лапы, зарычал так, что его рев грозным эхом прокатился по окрестным лесам, потом потоптался на месте, прыгнул в воду и, шумно отфыркиваясь, поплыл за плотом.
— Совсем озверел, — возмутился Тики, без устали работающий веслом. — Прет на людей, у которых есть ружье. Кушать сильно захотел? — крикнул он приближающейся громадной голове. Медведь злобно рыкнул. — Дизи, приведи этого охотника в чувство! Пусть возьмет в руки ружье, если сможет…
Раненый уже сам открыл глаза, а когда понял, что происходит, обратился к Дизи:
— Парень… заряжай ружье… у меня ведь рука не двигается…
Дизи отвел взгляд.
— Я не умею…
— Я умею, — сказал Тики, сердито взглянув на него.
— Нет, и вы не умеете! — тоже рассердился мальчик.
Но Тики уже схватил ружье и зарядил его. Волна от приближающегося медведя сильно качнула плот. Дизи не удержался на ногах и повалился на раненого, тот вскрикнул от страшной боли и потерял сознание. Рики что-то лихорадочно шептал, петух, раскинув крылья, распластался на мокрых бревнах, чтобы его не смыло в воду.
Положение становилось все более угрожающим. Морда разъяренного медведя виднелась уже в нескольких шагах от плота. Шест, которым Тики ткнул в злобно горящие глаза, медведь перекусил, как соломинку. Пришедший в себя охотник крикнул замершему в нерешительности Тики:
— Парень, стреляй… Чего ты ждешь?
— Да нельзя мне, понимаешь? — с досадой ответил Тики и хотел подать раненому ружье, но Дизи мгновенно выхватил его у Тики из рук и сам протянул охотнику. Здоровой рукой тот взвел курки и навскидку выстрелил в страшную раскрытую пасть. Медведь дернулся, глаза его остекленели, и он без единого звука пошел на дно.
Мальчики еще некоторое время продолжали грести, потом бросили весла и без сил рухнули на скользкие бревна. Рики, отходя от пережитого потрясения, плакал. Петух, топорща мокрые крылья, на расползающихся ногах подобрался к Тики и пытался на своем птичьем языке что-то сказать ему сиплым, сорванным голосом. Мальчик успокаивающе погладил его по головке:
— Ну-ну, мокрая курица… Все в порядке…
5.
Выхаживая пострадавшего от медведя охотника, мальчики провели в лесу, у песчаного холма, неделю. Хороший уход и крепкое здоровье позволили больному уже через несколько дней потихоньку начать ходить. Охотника звали Сергеем, он оказался дружелюбным, общительным парнем. Из разговора с ним выяснилось следующее.
Жил Сергей в далеком северном поселке, но каждый год, с весны до поздней осени, охотился в здешних богатых пушниной и дичью лесах вокруг этого второго Русалочьего озера, которое мальчики тут же назвали Медвежьим
С прошлой осени объявился в округе медведь-людоед — не впавший в спячку шатун с голодного отчаяния принялся охотиться на людей, и вскоре на его счету были четыре жертвы. Объединившись, охотники не раз пытались убить его, но зверю всегда удавалось уйти.
В тот злополучный день, когда мальчики познакомились с Сергеем, шатун, умевший, как и все медведи, ходить по лесу совершенно бесшумно, так, что не треснет ни один сучок, подошел сзади к сидящему у костра охотнику и напал на него.
— Как назло за день до этого у меня пропал Буян, мой пес, лайка… Видать, тоже медведю в лапы попался… Была б собака, врасплох меня он бы не застал, — сокрушался Сергей.
Спасла его горящая головня, которой он ткнул в морду ломавшего его медведя. Тот от боли выпустил покалеченного охотника из своих страшных объятий, и Сергей чудом сумел заскочить в избушку. Медведь раскачивал домик, рыл землю, но добраться до человека все-таки не сумел.
— Вас сам Бог послал мне, ребята, — благодарно повторял Сергей при каждом удобном случае.
… Однажды вечером Дизи рассказал охотнику об их странной встрече на Чертовом озере.
— А-а, бобры… — кивнул Сергей.
— Почему — бобры?
— Я их так называю. Они, как бобры, под водой живут. Их кто как кличет — кто чертями, кто водяными, кто кикиморами болотными, лешими, а я бобрами.
— Значит, жабры у них отсутствуют? — уточнил Тики.
— Какие там жабры… Как мы, легкими дышат. Говорю, бобры. Долго, правда, под водой могут находиться, ну, это им необходимо — они, вишь ты, в пещерах живут под водой. Тут везде, по всей округе, подземные реки текут, известняк мягкий, вымывается, и в этих пустотах они обитают. Подныривают, совсем, как бобры, и выплывают в свои подводные жилища.
— Сергей, мы с Тики ночью такие звуки ночью слышали, жуть брала… Что ж они так орут-то?
— Ну, надо им, значит, так. Поговорить хочется, порезвиться на бережку. Раньше их тут больше было — я в этих местах лет десять уже охочусь — так донимали сильно черти эти, а сейчас их меньше. Люди, вишь ты, им на пятки наступают: леса вырубают, осушают болота… Да и реки мелеют каждый год, вот они и уходят подальше. А вообще, думаю, и вымирают. Потому так и кричат на болотах по ночам. Народ говорит, леший кричит — лешачиху себе ищет, подругу, значит, чтоб семью завести.
— А что, они еще и семьями живут? — удивился Тики.
— А как же. Они детей своих очень любят, по многу их заводят.
— Связался черт с младенцем, — вставил Рики.
— Во-во! Это ведь в том смысле люди говорят, что нянчиться они любят.
— А откуда ты все это про них знаешь? — спросил Тики, прищурив глаза.
— Ну, а как не знать? Бабушка рассказывала, да и сами видим их, мы ж тут рядом с ними живем, бок о бок тремся.
— Они опасны для человека? — спросил Тики.
— Это по-разному. К человеку с ружьем никогда не подойдут — понимают. Бывает, конечно, черт и унесет кого… Особенно за детьми следить надо. — Сергей глянул на съежившегося Рики. — Вот что интересно: пьяных они за своих принимают. Пьяный ведь и на человека не похож, облик человеческий теряет. Тут у нас как-то артель шишкобоев промышляла, шишку кедровую била, и был у них Митяй, здоровый мужик, под два метра ростом. Крепко любил выпить. Вот однажды назюзюкался до беспамятства. И что его на болота понесло? Ходил-ходил, заплутал, черти его и подобрали, нянчиться с ним начали, к себе повели. Он с пьяных глаз и не разобрал, с кем его жизнь непутевая свела, давай он по своей привычке куролесить да их по болоту гонять, уважения к себе требовать — черти эти чуть с ума не сошли! Навалились на него всем скопом, башку ему тиной обмотали, чтоб рева его пьяного не слышать, подхватили да поволокли туда, где нашли. Тащат его на себе, а он вдруг очухался, видит, несут его черти, ну, и решил, что он уже на том свете и волокут его в преисподнюю. Как заревел от ужаса, начал Богу молиться! Черти с перепугу бросили его тут же и сыпанули в разные стороны. Пришел он к своим в артель, еле живой, бормочет что-то, а что, понять нельзя. Утром глянули на него, а он поседел весь, кое-как рассказал, что с ним приключилось. С того дня Митяй спиртного в рот не брал, а ведь совсем пропадал человек от пьянства.
— Надо всех пьяниц на болота эти, — глубокомысленно заметил Рики.
— Точно… — заулыбался рассказчик.
— Сергей, а мы не поняли, зачем чертям этим, с которыми мы встретились, волосы обратно понадобилось забирать? — сказал Дизи.
— А это, вишь ты, такое у них, чертей, поверье: если ты у них что-нибудь возьмешь, им принадлежащее, ты их хозяином становишься. Полюбовно вы с ними договорились. Вот если бы ты клок волос у чертенка не вырвал, простился бы со своим рюкзаком. А так — они тебе рюкзак, ты им — волосы. Мамаша-то, вишь, лупила чертененка своего, что в руки тебе попался да волосья свои драгоценные у тебя оставил. Вот не отдал бы ты их ему — он за тобой следовал бы везде…
— Еще не хватало, — не обрадовался Дизи.
Рики широко раскрыл глаза.
— А я думал, она его за воровство бьет…
Сергей засмеялся.
— Да нет, не за воровство, а за то, что украл неумело.
— Я вот что у тебя спросить хотел, Сергей, — сказал Тики. — Кто они, по-твоему, такие, и как ты к ним относишься?
Охотник задумался.
— Да что-то среднее они… Еще не люди, и уже не животные. А как отношусь… Да пусть живут себе, раз природа их сотворила. Живые они, а не придуманные черти из сказки. Я уж думал о них много. Приспособились они к такой жизни неплохо. Детей своих титькой кормят, как люди, да и похожи они на людей обликом. Ноги длиннее рук, не так, как у обезьян… Пучеглазые, как лягушки, чтоб в воде хорошо видеть. Ну, носатые они, и пальцы у них такие хваткие, сами видели, чтоб, значит, пищу в мутной воде добывать.
— А волосатые — чтоб не мерзнуть? — спросил Рики.
— Точно. Одежду они ведь не носят. Думаю, и грива у них на голове неспроста: затянет ненароком чертенка в водоворот, уцепится он за родительскую шевелюру — и жив-здоров.
— А глаза почему красные? — допытывался Рики.
— Чтоб в темноте хорошо видеть. Дневного света глаза у них не терпят.
— Ну, говорить-то они не умеют? — уточнил Тики.
— Не умеют, — согласился Сергей. — Вы вот, парни, дальше собираетесь плыть, по третьему озеру, хотя я не понимаю, что вы там забыли, ну, это ваши дела, так вот, то озеро самое что ни на есть русалочье: там самые пакостные из водяных жителей обитают, те, которых в народе русалками зовут. Их бояться нужно. Вот они-то как раз умеют звукам разным подражать, даже словам, и внушить могут человеку все, что угодно.
— А цель у них какая? — заинтересовался Тики.
— Не знаю. Кто говорит, погубить хотят, завидуют людям, кто — что развлекаются так.
— А ты не путаешь? Они точно в воде живут? Или в прибрежных лесах?
— Не-а, точно в воде. Плавают, плещутся, мерзавки…
— А похожи они на кого? Не на больших обезьян?
Сергей фыркнул.
— Слушай, друг, ты ведь мне про этого толкуешь… как его?…
— Про йети.
— Не знаю, йети он или не йети, про снежного человека, вот! А я тебе — про русалок.
— Значит, ты и снежного человека знаешь? Видел? — еще больше оживился Тики.
— Нет, сам не видел, врать не буду. Старики говорили, что раньше их чаще встречали у нас в тундре, а теперь… — Сергей задумался. — Вот лет десять назад пастухи оленьи одного встретили — сразу исчез, как растворился в воздухе. И года два назад мой двоюродный брат его видел, чуть не погиб, в тундре заблудился. Говорит, снежный человек хотел разума его лишить.
Тики шумно выдохнул воздух.
— А ни разу не убивали йети, не знаешь? Может, в мерзлоте труп сохранился?
— Да зачем тебе его труп-то? — искренне удивился Сергей.
Тики что-то буркнул в ответ.
— Сергей, как нам лучше через Русалочье озеро перебраться? — спросил Дизи.
— Только не по воде — это верная гибель. Северный берег посуше, чем южный, бросайте свой плот и идите по берегу, будет два дня пути. Здесь водой запаситесь, а там к воде даже не подходите — сразу у берега дна нет, вода ледяная да еще чертовки эти там живут… Хотите, я вам ружье свое отдам? У меня их три. Как увидите русалку, палите без предупреждения, а то себе дороже будет.
— Ну, ты даешь! — с осуждением покачал головой Дизи. — Сам же говорил, они живые.
— Они-то живые, а вот будете ли вы живыми, когда они за вас возьмутся. Люди говорят, русалки могут человека до смерти защекотать. Хитрые они и коварные твари…
— Если они вообще существуют, — про себя сказал Тики. — Нет, мы ружье не возьмем, — отказался он, видя, что Сергей и в самом деле собрался принести ружье.
— Ну, как в лесу без ружья?! Я вам, ребята, так обязан, что не знаю, чем и отблагодарить. Жалко будет, если вы там пропадете. Знаете что? — Сергей оживился. — Я с вами пойду, охранять вас буду.
— Тебе лежать надо, а не по озерам шастать, — недовольно сказал Дизи. — Как лечащий врач я тебе запрещаю.
— И хватит страхи нагонять. Не так страшен черт, как его малюют, — решительно добавил Тики. — Мы можем за себя постоять. Ты нам вот что, Сергей, скажи, ты про Дуя слышал?
— Нет. Кто такой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Смотрите! — вскрикнул Рики и показал рукой на холм.
На самом его верху, метрах в трехстах от избушки, темной горой вырисовывался силуэт медведя. Он шел с опущенной головой, прихрамывая, — громадный, опасный зверь, хозяин леса. Медведь двигался в противоположную от людей сторону, намереваясь спуститься по обратному склону холма, но вдруг остановился, поднялся на задние лапы и понюхал воздух. Затем повернулся и увидел застывших в ужасе людей. С громким рычанием он тут же начал спускаться с холма, огибая редкие валуны.
Рики взвизгнул и, схватив петуха и свой рюкзачок в охапку, с быстротой зайца побежал к озеру. Возвращать его, чтобы укрыться в избушке, уже не было времени. Тики бросился в домик и вынес оттуда двуствольное ружье и патронташ, набитый патронами. Быстро надев рюкзаки, мальчики подхватили под руки раненого и потащили его к плоту, на котором уже сидели Рики и петух.
Медведь ревел совсем рядом. Охотника уложили на качающийся плот, Тики отвязал веревку и запрыгнул на верткое сооружение. В то же мгновение медведь появился на берегу. Вскидывая громадные лапы и слегка прихрамывая, он широкими прыжками сокращал расстояние, отделяющее его от людей. Видя, что добыча ускользает, он пришел в бешенство, и вскинувшись на задние лапы, зарычал так, что его рев грозным эхом прокатился по окрестным лесам, потом потоптался на месте, прыгнул в воду и, шумно отфыркиваясь, поплыл за плотом.
— Совсем озверел, — возмутился Тики, без устали работающий веслом. — Прет на людей, у которых есть ружье. Кушать сильно захотел? — крикнул он приближающейся громадной голове. Медведь злобно рыкнул. — Дизи, приведи этого охотника в чувство! Пусть возьмет в руки ружье, если сможет…
Раненый уже сам открыл глаза, а когда понял, что происходит, обратился к Дизи:
— Парень… заряжай ружье… у меня ведь рука не двигается…
Дизи отвел взгляд.
— Я не умею…
— Я умею, — сказал Тики, сердито взглянув на него.
— Нет, и вы не умеете! — тоже рассердился мальчик.
Но Тики уже схватил ружье и зарядил его. Волна от приближающегося медведя сильно качнула плот. Дизи не удержался на ногах и повалился на раненого, тот вскрикнул от страшной боли и потерял сознание. Рики что-то лихорадочно шептал, петух, раскинув крылья, распластался на мокрых бревнах, чтобы его не смыло в воду.
Положение становилось все более угрожающим. Морда разъяренного медведя виднелась уже в нескольких шагах от плота. Шест, которым Тики ткнул в злобно горящие глаза, медведь перекусил, как соломинку. Пришедший в себя охотник крикнул замершему в нерешительности Тики:
— Парень, стреляй… Чего ты ждешь?
— Да нельзя мне, понимаешь? — с досадой ответил Тики и хотел подать раненому ружье, но Дизи мгновенно выхватил его у Тики из рук и сам протянул охотнику. Здоровой рукой тот взвел курки и навскидку выстрелил в страшную раскрытую пасть. Медведь дернулся, глаза его остекленели, и он без единого звука пошел на дно.
Мальчики еще некоторое время продолжали грести, потом бросили весла и без сил рухнули на скользкие бревна. Рики, отходя от пережитого потрясения, плакал. Петух, топорща мокрые крылья, на расползающихся ногах подобрался к Тики и пытался на своем птичьем языке что-то сказать ему сиплым, сорванным голосом. Мальчик успокаивающе погладил его по головке:
— Ну-ну, мокрая курица… Все в порядке…
5.
Выхаживая пострадавшего от медведя охотника, мальчики провели в лесу, у песчаного холма, неделю. Хороший уход и крепкое здоровье позволили больному уже через несколько дней потихоньку начать ходить. Охотника звали Сергеем, он оказался дружелюбным, общительным парнем. Из разговора с ним выяснилось следующее.
Жил Сергей в далеком северном поселке, но каждый год, с весны до поздней осени, охотился в здешних богатых пушниной и дичью лесах вокруг этого второго Русалочьего озера, которое мальчики тут же назвали Медвежьим
С прошлой осени объявился в округе медведь-людоед — не впавший в спячку шатун с голодного отчаяния принялся охотиться на людей, и вскоре на его счету были четыре жертвы. Объединившись, охотники не раз пытались убить его, но зверю всегда удавалось уйти.
В тот злополучный день, когда мальчики познакомились с Сергеем, шатун, умевший, как и все медведи, ходить по лесу совершенно бесшумно, так, что не треснет ни один сучок, подошел сзади к сидящему у костра охотнику и напал на него.
— Как назло за день до этого у меня пропал Буян, мой пес, лайка… Видать, тоже медведю в лапы попался… Была б собака, врасплох меня он бы не застал, — сокрушался Сергей.
Спасла его горящая головня, которой он ткнул в морду ломавшего его медведя. Тот от боли выпустил покалеченного охотника из своих страшных объятий, и Сергей чудом сумел заскочить в избушку. Медведь раскачивал домик, рыл землю, но добраться до человека все-таки не сумел.
— Вас сам Бог послал мне, ребята, — благодарно повторял Сергей при каждом удобном случае.
… Однажды вечером Дизи рассказал охотнику об их странной встрече на Чертовом озере.
— А-а, бобры… — кивнул Сергей.
— Почему — бобры?
— Я их так называю. Они, как бобры, под водой живут. Их кто как кличет — кто чертями, кто водяными, кто кикиморами болотными, лешими, а я бобрами.
— Значит, жабры у них отсутствуют? — уточнил Тики.
— Какие там жабры… Как мы, легкими дышат. Говорю, бобры. Долго, правда, под водой могут находиться, ну, это им необходимо — они, вишь ты, в пещерах живут под водой. Тут везде, по всей округе, подземные реки текут, известняк мягкий, вымывается, и в этих пустотах они обитают. Подныривают, совсем, как бобры, и выплывают в свои подводные жилища.
— Сергей, мы с Тики ночью такие звуки ночью слышали, жуть брала… Что ж они так орут-то?
— Ну, надо им, значит, так. Поговорить хочется, порезвиться на бережку. Раньше их тут больше было — я в этих местах лет десять уже охочусь — так донимали сильно черти эти, а сейчас их меньше. Люди, вишь ты, им на пятки наступают: леса вырубают, осушают болота… Да и реки мелеют каждый год, вот они и уходят подальше. А вообще, думаю, и вымирают. Потому так и кричат на болотах по ночам. Народ говорит, леший кричит — лешачиху себе ищет, подругу, значит, чтоб семью завести.
— А что, они еще и семьями живут? — удивился Тики.
— А как же. Они детей своих очень любят, по многу их заводят.
— Связался черт с младенцем, — вставил Рики.
— Во-во! Это ведь в том смысле люди говорят, что нянчиться они любят.
— А откуда ты все это про них знаешь? — спросил Тики, прищурив глаза.
— Ну, а как не знать? Бабушка рассказывала, да и сами видим их, мы ж тут рядом с ними живем, бок о бок тремся.
— Они опасны для человека? — спросил Тики.
— Это по-разному. К человеку с ружьем никогда не подойдут — понимают. Бывает, конечно, черт и унесет кого… Особенно за детьми следить надо. — Сергей глянул на съежившегося Рики. — Вот что интересно: пьяных они за своих принимают. Пьяный ведь и на человека не похож, облик человеческий теряет. Тут у нас как-то артель шишкобоев промышляла, шишку кедровую била, и был у них Митяй, здоровый мужик, под два метра ростом. Крепко любил выпить. Вот однажды назюзюкался до беспамятства. И что его на болота понесло? Ходил-ходил, заплутал, черти его и подобрали, нянчиться с ним начали, к себе повели. Он с пьяных глаз и не разобрал, с кем его жизнь непутевая свела, давай он по своей привычке куролесить да их по болоту гонять, уважения к себе требовать — черти эти чуть с ума не сошли! Навалились на него всем скопом, башку ему тиной обмотали, чтоб рева его пьяного не слышать, подхватили да поволокли туда, где нашли. Тащат его на себе, а он вдруг очухался, видит, несут его черти, ну, и решил, что он уже на том свете и волокут его в преисподнюю. Как заревел от ужаса, начал Богу молиться! Черти с перепугу бросили его тут же и сыпанули в разные стороны. Пришел он к своим в артель, еле живой, бормочет что-то, а что, понять нельзя. Утром глянули на него, а он поседел весь, кое-как рассказал, что с ним приключилось. С того дня Митяй спиртного в рот не брал, а ведь совсем пропадал человек от пьянства.
— Надо всех пьяниц на болота эти, — глубокомысленно заметил Рики.
— Точно… — заулыбался рассказчик.
— Сергей, а мы не поняли, зачем чертям этим, с которыми мы встретились, волосы обратно понадобилось забирать? — сказал Дизи.
— А это, вишь ты, такое у них, чертей, поверье: если ты у них что-нибудь возьмешь, им принадлежащее, ты их хозяином становишься. Полюбовно вы с ними договорились. Вот если бы ты клок волос у чертенка не вырвал, простился бы со своим рюкзаком. А так — они тебе рюкзак, ты им — волосы. Мамаша-то, вишь, лупила чертененка своего, что в руки тебе попался да волосья свои драгоценные у тебя оставил. Вот не отдал бы ты их ему — он за тобой следовал бы везде…
— Еще не хватало, — не обрадовался Дизи.
Рики широко раскрыл глаза.
— А я думал, она его за воровство бьет…
Сергей засмеялся.
— Да нет, не за воровство, а за то, что украл неумело.
— Я вот что у тебя спросить хотел, Сергей, — сказал Тики. — Кто они, по-твоему, такие, и как ты к ним относишься?
Охотник задумался.
— Да что-то среднее они… Еще не люди, и уже не животные. А как отношусь… Да пусть живут себе, раз природа их сотворила. Живые они, а не придуманные черти из сказки. Я уж думал о них много. Приспособились они к такой жизни неплохо. Детей своих титькой кормят, как люди, да и похожи они на людей обликом. Ноги длиннее рук, не так, как у обезьян… Пучеглазые, как лягушки, чтоб в воде хорошо видеть. Ну, носатые они, и пальцы у них такие хваткие, сами видели, чтоб, значит, пищу в мутной воде добывать.
— А волосатые — чтоб не мерзнуть? — спросил Рики.
— Точно. Одежду они ведь не носят. Думаю, и грива у них на голове неспроста: затянет ненароком чертенка в водоворот, уцепится он за родительскую шевелюру — и жив-здоров.
— А глаза почему красные? — допытывался Рики.
— Чтоб в темноте хорошо видеть. Дневного света глаза у них не терпят.
— Ну, говорить-то они не умеют? — уточнил Тики.
— Не умеют, — согласился Сергей. — Вы вот, парни, дальше собираетесь плыть, по третьему озеру, хотя я не понимаю, что вы там забыли, ну, это ваши дела, так вот, то озеро самое что ни на есть русалочье: там самые пакостные из водяных жителей обитают, те, которых в народе русалками зовут. Их бояться нужно. Вот они-то как раз умеют звукам разным подражать, даже словам, и внушить могут человеку все, что угодно.
— А цель у них какая? — заинтересовался Тики.
— Не знаю. Кто говорит, погубить хотят, завидуют людям, кто — что развлекаются так.
— А ты не путаешь? Они точно в воде живут? Или в прибрежных лесах?
— Не-а, точно в воде. Плавают, плещутся, мерзавки…
— А похожи они на кого? Не на больших обезьян?
Сергей фыркнул.
— Слушай, друг, ты ведь мне про этого толкуешь… как его?…
— Про йети.
— Не знаю, йети он или не йети, про снежного человека, вот! А я тебе — про русалок.
— Значит, ты и снежного человека знаешь? Видел? — еще больше оживился Тики.
— Нет, сам не видел, врать не буду. Старики говорили, что раньше их чаще встречали у нас в тундре, а теперь… — Сергей задумался. — Вот лет десять назад пастухи оленьи одного встретили — сразу исчез, как растворился в воздухе. И года два назад мой двоюродный брат его видел, чуть не погиб, в тундре заблудился. Говорит, снежный человек хотел разума его лишить.
Тики шумно выдохнул воздух.
— А ни разу не убивали йети, не знаешь? Может, в мерзлоте труп сохранился?
— Да зачем тебе его труп-то? — искренне удивился Сергей.
Тики что-то буркнул в ответ.
— Сергей, как нам лучше через Русалочье озеро перебраться? — спросил Дизи.
— Только не по воде — это верная гибель. Северный берег посуше, чем южный, бросайте свой плот и идите по берегу, будет два дня пути. Здесь водой запаситесь, а там к воде даже не подходите — сразу у берега дна нет, вода ледяная да еще чертовки эти там живут… Хотите, я вам ружье свое отдам? У меня их три. Как увидите русалку, палите без предупреждения, а то себе дороже будет.
— Ну, ты даешь! — с осуждением покачал головой Дизи. — Сам же говорил, они живые.
— Они-то живые, а вот будете ли вы живыми, когда они за вас возьмутся. Люди говорят, русалки могут человека до смерти защекотать. Хитрые они и коварные твари…
— Если они вообще существуют, — про себя сказал Тики. — Нет, мы ружье не возьмем, — отказался он, видя, что Сергей и в самом деле собрался принести ружье.
— Ну, как в лесу без ружья?! Я вам, ребята, так обязан, что не знаю, чем и отблагодарить. Жалко будет, если вы там пропадете. Знаете что? — Сергей оживился. — Я с вами пойду, охранять вас буду.
— Тебе лежать надо, а не по озерам шастать, — недовольно сказал Дизи. — Как лечащий врач я тебе запрещаю.
— И хватит страхи нагонять. Не так страшен черт, как его малюют, — решительно добавил Тики. — Мы можем за себя постоять. Ты нам вот что, Сергей, скажи, ты про Дуя слышал?
— Нет. Кто такой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40