Или, возможно, он считал, что человеческий космос простил тот огромный вред, который «Потрошитель» нанес полиции Концерна рудных компаний и торговому флоту. Сорас не стала спорить с ним – как не стала и подчиняться. Вместо этого она приказала команде увеличить скорость и войти в подпространство.
Вот тогда Тэвернер и спросил ее – прямо как сейчас: «Капитан Чатлейн, каковы ваши намерения?» Она дала ему ответ, но только после того как «Планер» вошел в контактное поле.
Если «Труба» подчинялась полиции Концерна, то почему она не примкнула к крейсеру и не полетела под его защитой к Земле? Сорас не могла найти причин для такой неразумной самостоятельности. Поэтому она пришла к выводу, что Саккорсо или Термопайл имели свои собственные интересы, которые не нравились копам. Она тут же отбросила Термопайла. Несмотря на исключительные способности, он был киборгом полиции и не мог проявлять неподчинение. Значит, «Трубой» командовал Саккорсо.
Какую же интригу он задумал?
Тэвернер сообщил ей, что Ник имел иммунное лекарство против мутагенов. Он получил его от Хэши Лебуола. Как бы она поступила на месте Саккорсо?
Если бы Сорас знала, что ее корабль ускользнул от амнионов и копов, она полетела бы на самую лучшую и защищенную станцию с нелегальной лабораторией. Она подвергла бы лекарство анализу, узнала его формулу и наладила производство вакцины. Пока копы вмешались бы в дело, Сорас успела бы сколотить огромное состояние.
Этим требованиям соответствовало только одно-единственное место. И именно к нему устремилась «Труба», улетая из пояса астероидов Рудной станции. Сорас, не жалея команду, повела корабль к лаборатории. Совершив пару огромных прыжков через подпространство, она оказалась первой у хорошо укрепленной цитадели Бекмана.
Теперь любой дурак увидел бы пользу от самостоятельных действий Сорас. Но Майлс снова вынуждал ее оправдываться. Она не надеялась, что он поймет ее возражения. Но ей хотелось заявить свое право на собственную жизнь – на собственные вечные муки.
Сначала он действительно не вник в ее вопрос.
– «Вера» не является амнионской концепцией, – бесстрастно ответил Майлс.
Он был амнионом всего лишь несколько дней, но уже потерял способность думать как человек – способность, ради которой ему дали «право принимать решения» на ее корабле.
Помолчав несколько секунд, Тэвернер добавил:
– Конечно, в рамках вашей терминологии вы можете говорить, что амнионы должны «верить» вам. Но вы человек. А людям свойственно обманывать. Судя по всему, ложь – это врожденный или органический изъян любой человеческой особи. Именно поэтому мы предприняли меры, которые не позволят вам вводить нас в заблуждение.
Он не заострял внимание на этой угрозе. Да и зачем? С тех пор как она попала в руки его сородичей, амнионские «меры» стали фактом ее жизни.
– В том конкретном вопросе я согласился с вашими суждениями. Разве это не предполагает «веру»?
Сорас молча выругалась. Ее не интересовали амнионские размышления.
– Так я была права или нет? – спросила она.
Майлс не понял риторики ее вопроса.
– Ваши догадки о действиях капитана Термопайла оказались точными. Вероятно, вы правильно уловили суть его мотивов.
– Тогда оставьте меня в покое, – рявкнула она. – И не мешайте мне работать. Я человек и знаю, как делать такие дела. Мне надоело объяснять вам простые истины.
Какое-то время Тэвернер бесстрастно смотрел на нее. Немигающие глаза и пухлое лицо ничем не выдавали ход его мыслей. Потом он удивил Сорас тем, что склонился к ее креслу и согнул указательный палец, словно хотел, чтобы к нему приблизились. Захваченная врасплох, она подчинилась этой просьбе.
Почти человеческим заговорщическим шепотом, который был слышен только Сорас, он тихо произнес:
– Капитан Чатлейн, вы должны знать, что амнионы разработали мутагены, распространяющиеся по воздуху. Они еще недоработаны и действуют очень медленно. Но их вполне достаточно для нынешней ситуации.
Она недоуменно посмотрела на него. Мутагены, которые переносятся по воздуху? Страх сжал мышцы ее живота. Только годы жесткой и беспощадной дисциплины не позволили ей выхватить оружие и выстрелить ему в лицо, чтобы оборвать ужасную концовку, которая должна была последовать за этим вступлением.
– Мы перенесли мешки с мутагенами на ваш корабль и поместили их в фильтры очистителей воздуха, – тихо продолжил он.
Они сделали это, пока выгружали с «Затишья» оборудование и прочие припасы.
– Я в любой момент могу произвести их распыление. Если вы начнете вести двойную игру, мне придется позаботиться о том, чтобы ваши люди сохранили верность амнионам.
Ярость и беспомощность бурлили в ней, не находя никакого выхода.
– Вы чудовище, – произнесла она сквозь зубы. – Это нарушение нашей сделки.
«Значит, ты хочешь отнять у меня команду? Вот как вы решили отплатить мне за то, что я столько лет предавала человечество!» Но ее протест был лживым. И она знала это. Она работала на амнионов не ради своих людей, а по одной простой причине – ее страшила мутация.
Ответ Майлса был тихим, как гул бортовых систем жизнеобеспечения.
– У вас нет оснований для такого протеста. Мы не заключали с вами сделки. Вы – наша собственность. Вашей команде позволили остаться людьми только потому, что в таком виде вы можете функционировать в человеческом космосе. «Планер» выполнял различные задания, и это приносило нам выгоду. Однако в данной ситуации наша прежняя политика может измениться. Если вы не хотите объяснять мне свои намерения, я не буду настаивать. Вы ценная особь. Нам необходим ваш человеческий вид. Но если вам захочется прибегнуть к обману, прошу вас подумать о последствиях. Вы поняли меня?
Да, Сорас поняла его. Амнионы владели ею годами. Тэвернер не менял условий игры – он лишь немного поднял ставки. Ее сердце заныло от чувства тщетности – такого же тяжелого, как гробовая плита над жертвой, погребенной заживо.
Она не могла заставить Майлса уйти, поэтому сердито ответила:
– Вам же сказано! Я знаю, как делать такие дела!
От жгучей обиды у нее потемнело в глазах, но она примирительно добавила:
– Если я ошибусь, мы успеем исправить ситуацию. И тогда я буду действовать по-вашему.
Тэвернер молча согласился с ее убеждениями, однако не пожелал отходить от командного пульта. Он, как и Сорас, ждал известий от шефа службы безопасности.
– Капитан Чатлейн?
Голос Ретледжа звучал в динамиках интеркома уверенно и твердо. В этом отношении он походил на Бекмана – однажды принятое решение уже не вызывало у него сомнений.
Сорас встряхнула головой и ответила:
– Шеф Ретледж, спасибо за звонок. Могу ли я узнать, как прошла ваша встреча?
Майлс равнодушно смотрел на нее, словно этот разговор его не касался.
– Доктор Бекман разрешил капитану Саккорсо использовать одну из наших лабораторий, – ответил Ретледж. – Вся команда «Трубы» находится на станции. Я веду за ними наблюдение.
Вот и подтверждение. Сорас опять оказалась права. Вектор Шейхид будет проводить анализ иммунного лекарства, чтобы Саккорсо мог продать полученную формулу. Ей захотелось погрозить кулаком Тэвернеру.
Ретледж не понимал, что означала для Сорас его информация. Возможно, он думал о чем-то другом.
– Капитан Саккорсо не сказал о «Планере» ни слова. Любопытное упущение, не так ли?
В голосе шефа зазвучали нотки мрачного юмора.
– Если верить его словам, то все враги «Трубы» остались в запретном пространстве.
Сорас настороженно выгнула бровь, но промолчала.
– Впрочем, я знаю, кто из вас двоих заслуживает доверия, – продолжил Ретледж. – Тем не менее, капитан Чатлейн, вы должны понять мою позицию. Я не хочу никаких осложнений на станции. Люди «Трубы» – наши гости. Сколько их прилетело, столько должно и улететь. Вам ясно, капитан?
Сорас с трудом удержалась от резкого ответа. «Жизнь – это большая мясорубка, – подумала она. – Никто не выходит из нее живым. Если ты, мой милый, не позаботился вовремя о своей заднице, то не жди, что этой миссией буду заниматься я».
– Конечно, шеф, – ответила она. – Мне не следовало оставлять Саккорсо живым. Это было большой ошибкой.
Сорас поморщилась от лжи, но сохранила спокойный тон.
– Однако я не хочу осложнять наши отношения до открытого противостояния.
Саккорсо не сказал о ней ни слова? Что, черт возьми, это значит?
– Вот и договорились, – ответил Ретледж.
Интерком издал щелчок, когда шеф отключился от линии связи.
Сорас чувствовала себя слишком усталой, чтобы двигаться. Откинув голову на спинку кресла, она сомкнула веки и нырнула в омут своего отчаяния. Тэвернер не сводил с нее глаз. Она ощущала его пристальный взгляд. Это навязчивое психологическое давление напоминало ей о требованиях, которым она не могла отказать.
Какую же игру придумал Ник Саккорсо? Вопрос остался без ответа. Собрав по кускам разбитую веру в себя, она отправила группу захвата на задание.
Через сорок пять минут Сорас встретила их в проходе, который соединял док «Планера» с лабораторией. Ее сопровождал Майлс Тэвернер. Она с удовольствием оставила бы его на мостике. Но ей не хотелось спорить с амнионом. Тем не менее Сорас уговорила его наклеить накладные ресницы и тем самым замаскировать свою внешность.
Группа захвата состояла из четырех человек. Они имели немалый опыт в подобных заданиях. Один из них, бортовой стрелок, был высоким мужчиной с громогласным голосом. Его друзья шутили, что чихая, он вызвал сбой тревожной сигнализации на всех кораблях в радиусе двух-трех парсеков. Второй, юнга «Планера», выделялся изумительной красотой. Сорас считала парня самым обворожительным юношей во всей Вселенной, но команда стонала от его неуемного пристрастия к педерастии. Третьим членом группы была женщина из инженерной секции. Она казалась ужасно застенчивой – но только до тех пор, пока не выпрыгивала из своего костюма.
Сорас выбрала их для отвлечения внимания. Они без особого труда могли удерживать взгляды людей почти неограниченное время. Четвертым человеком был ее второй помощник. Она назначила его старшим группы, потому что он обладал силой, быстротой и решительностью, а также умел заставлять чужаков безропотно выполнять любые требования.
Как им и было приказано, они привели с собой мальчишку – паренька лет четырнадцати-шестнадцати. Его побелевшее от страха лицо скрывало точный возраст.
Второй помощник отсалютовал Сорас Чатлейн и, кивнув на пленника, доложил:
– Капитан, в декларации «Трубы» он указан как Сиро Васак. Но Саккорсо называет его Салагой.
Мальчишка прекрасно подходил для плана Сорас. Опрятный и чистый костюм на его коренастом теле был слегка великоват и мялся складками на запястьях и лодыжках. Сильная бледность, округлившиеся глаза и отвисшая нижняя челюсть говорили о слабом характере. Впрочем, он не дрожал и не плакал. Взгляд Салаги был прикован к Сорас, словно он уже понял, в чьих руках находилась его жизнь.
«Обычный подросток», – подумала Чатлейн. Отлично. Все идет как надо. Она почувствовала внезапное презрение к себе – совершенно неуместную и непозволительную эмоцию.
– Салага? – тихо спросила Сорас– Нет! Я буду называть его Сиро.
Одна из бровей мальчишки дрогнула. Он казался слишком напуганным, чтобы говорить. Но затем Салага удивил ее, прошептав сквозь страх и зубы.
– Капитану Саккорсо это не понравится.
Она с угрозой посмотрела на него.
– Конечно, не понравится. Но так и было задумано.
Повернувшись ко второму помощнику, она спросила:
– Как прошла операция?
Мужчина пожал плечами.
– Мы нашли его в помещении, которое поселенцы называют пищеблоком. Он сидел за одним из столов и заполнял формуляр. Парнишка был чем-то напуган – примерно как сейчас. Я полагаю, Саккорсо велел ему заказать продукты, но не потрудился объяснить, какие именно.
Он взглянул на других членов группы.
– Эта троица отвлекла охранника, а я спокойно уволок мальчишку. Нас никто не видел. Люди Ретледжа будут думать, что Салага решил побродить по станции.
Сорас кивнула.
– Хорошо.
Обнаружив отсутствие Сиро, Служба безопасности начнет поиски. Но Ретледж подумает, что мальчишка ушел по собственной воле: чтобы осмотреться на новом месте или выполнить тайное указание Саккорсо.
Сорас собиралась вернуть паренька в пищеблок до того, как служба безопасности начнет проявлять беспокойство. Вялым жестом руки она позволила группе вернуться на корабль. Когда они оставили ее с Майлсом и Сиро, Чатлейн повернулась к амниону. Тот молчал. Накладные ресницы мешали ему видеть. Он вообще мог не осознавать присутствия другого человека.
Тэвернер был готов исполнить за нее всю грязную работу. Однако она, несмотря на презрение к себе, не хотела этого. Ответственность за свои поступки помогала Сорас оставаться разумным существом – помогала чувствовать себя человеком.
– Сиро, тебе известно, кто я такая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Вот тогда Тэвернер и спросил ее – прямо как сейчас: «Капитан Чатлейн, каковы ваши намерения?» Она дала ему ответ, но только после того как «Планер» вошел в контактное поле.
Если «Труба» подчинялась полиции Концерна, то почему она не примкнула к крейсеру и не полетела под его защитой к Земле? Сорас не могла найти причин для такой неразумной самостоятельности. Поэтому она пришла к выводу, что Саккорсо или Термопайл имели свои собственные интересы, которые не нравились копам. Она тут же отбросила Термопайла. Несмотря на исключительные способности, он был киборгом полиции и не мог проявлять неподчинение. Значит, «Трубой» командовал Саккорсо.
Какую же интригу он задумал?
Тэвернер сообщил ей, что Ник имел иммунное лекарство против мутагенов. Он получил его от Хэши Лебуола. Как бы она поступила на месте Саккорсо?
Если бы Сорас знала, что ее корабль ускользнул от амнионов и копов, она полетела бы на самую лучшую и защищенную станцию с нелегальной лабораторией. Она подвергла бы лекарство анализу, узнала его формулу и наладила производство вакцины. Пока копы вмешались бы в дело, Сорас успела бы сколотить огромное состояние.
Этим требованиям соответствовало только одно-единственное место. И именно к нему устремилась «Труба», улетая из пояса астероидов Рудной станции. Сорас, не жалея команду, повела корабль к лаборатории. Совершив пару огромных прыжков через подпространство, она оказалась первой у хорошо укрепленной цитадели Бекмана.
Теперь любой дурак увидел бы пользу от самостоятельных действий Сорас. Но Майлс снова вынуждал ее оправдываться. Она не надеялась, что он поймет ее возражения. Но ей хотелось заявить свое право на собственную жизнь – на собственные вечные муки.
Сначала он действительно не вник в ее вопрос.
– «Вера» не является амнионской концепцией, – бесстрастно ответил Майлс.
Он был амнионом всего лишь несколько дней, но уже потерял способность думать как человек – способность, ради которой ему дали «право принимать решения» на ее корабле.
Помолчав несколько секунд, Тэвернер добавил:
– Конечно, в рамках вашей терминологии вы можете говорить, что амнионы должны «верить» вам. Но вы человек. А людям свойственно обманывать. Судя по всему, ложь – это врожденный или органический изъян любой человеческой особи. Именно поэтому мы предприняли меры, которые не позволят вам вводить нас в заблуждение.
Он не заострял внимание на этой угрозе. Да и зачем? С тех пор как она попала в руки его сородичей, амнионские «меры» стали фактом ее жизни.
– В том конкретном вопросе я согласился с вашими суждениями. Разве это не предполагает «веру»?
Сорас молча выругалась. Ее не интересовали амнионские размышления.
– Так я была права или нет? – спросила она.
Майлс не понял риторики ее вопроса.
– Ваши догадки о действиях капитана Термопайла оказались точными. Вероятно, вы правильно уловили суть его мотивов.
– Тогда оставьте меня в покое, – рявкнула она. – И не мешайте мне работать. Я человек и знаю, как делать такие дела. Мне надоело объяснять вам простые истины.
Какое-то время Тэвернер бесстрастно смотрел на нее. Немигающие глаза и пухлое лицо ничем не выдавали ход его мыслей. Потом он удивил Сорас тем, что склонился к ее креслу и согнул указательный палец, словно хотел, чтобы к нему приблизились. Захваченная врасплох, она подчинилась этой просьбе.
Почти человеческим заговорщическим шепотом, который был слышен только Сорас, он тихо произнес:
– Капитан Чатлейн, вы должны знать, что амнионы разработали мутагены, распространяющиеся по воздуху. Они еще недоработаны и действуют очень медленно. Но их вполне достаточно для нынешней ситуации.
Она недоуменно посмотрела на него. Мутагены, которые переносятся по воздуху? Страх сжал мышцы ее живота. Только годы жесткой и беспощадной дисциплины не позволили ей выхватить оружие и выстрелить ему в лицо, чтобы оборвать ужасную концовку, которая должна была последовать за этим вступлением.
– Мы перенесли мешки с мутагенами на ваш корабль и поместили их в фильтры очистителей воздуха, – тихо продолжил он.
Они сделали это, пока выгружали с «Затишья» оборудование и прочие припасы.
– Я в любой момент могу произвести их распыление. Если вы начнете вести двойную игру, мне придется позаботиться о том, чтобы ваши люди сохранили верность амнионам.
Ярость и беспомощность бурлили в ней, не находя никакого выхода.
– Вы чудовище, – произнесла она сквозь зубы. – Это нарушение нашей сделки.
«Значит, ты хочешь отнять у меня команду? Вот как вы решили отплатить мне за то, что я столько лет предавала человечество!» Но ее протест был лживым. И она знала это. Она работала на амнионов не ради своих людей, а по одной простой причине – ее страшила мутация.
Ответ Майлса был тихим, как гул бортовых систем жизнеобеспечения.
– У вас нет оснований для такого протеста. Мы не заключали с вами сделки. Вы – наша собственность. Вашей команде позволили остаться людьми только потому, что в таком виде вы можете функционировать в человеческом космосе. «Планер» выполнял различные задания, и это приносило нам выгоду. Однако в данной ситуации наша прежняя политика может измениться. Если вы не хотите объяснять мне свои намерения, я не буду настаивать. Вы ценная особь. Нам необходим ваш человеческий вид. Но если вам захочется прибегнуть к обману, прошу вас подумать о последствиях. Вы поняли меня?
Да, Сорас поняла его. Амнионы владели ею годами. Тэвернер не менял условий игры – он лишь немного поднял ставки. Ее сердце заныло от чувства тщетности – такого же тяжелого, как гробовая плита над жертвой, погребенной заживо.
Она не могла заставить Майлса уйти, поэтому сердито ответила:
– Вам же сказано! Я знаю, как делать такие дела!
От жгучей обиды у нее потемнело в глазах, но она примирительно добавила:
– Если я ошибусь, мы успеем исправить ситуацию. И тогда я буду действовать по-вашему.
Тэвернер молча согласился с ее убеждениями, однако не пожелал отходить от командного пульта. Он, как и Сорас, ждал известий от шефа службы безопасности.
– Капитан Чатлейн?
Голос Ретледжа звучал в динамиках интеркома уверенно и твердо. В этом отношении он походил на Бекмана – однажды принятое решение уже не вызывало у него сомнений.
Сорас встряхнула головой и ответила:
– Шеф Ретледж, спасибо за звонок. Могу ли я узнать, как прошла ваша встреча?
Майлс равнодушно смотрел на нее, словно этот разговор его не касался.
– Доктор Бекман разрешил капитану Саккорсо использовать одну из наших лабораторий, – ответил Ретледж. – Вся команда «Трубы» находится на станции. Я веду за ними наблюдение.
Вот и подтверждение. Сорас опять оказалась права. Вектор Шейхид будет проводить анализ иммунного лекарства, чтобы Саккорсо мог продать полученную формулу. Ей захотелось погрозить кулаком Тэвернеру.
Ретледж не понимал, что означала для Сорас его информация. Возможно, он думал о чем-то другом.
– Капитан Саккорсо не сказал о «Планере» ни слова. Любопытное упущение, не так ли?
В голосе шефа зазвучали нотки мрачного юмора.
– Если верить его словам, то все враги «Трубы» остались в запретном пространстве.
Сорас настороженно выгнула бровь, но промолчала.
– Впрочем, я знаю, кто из вас двоих заслуживает доверия, – продолжил Ретледж. – Тем не менее, капитан Чатлейн, вы должны понять мою позицию. Я не хочу никаких осложнений на станции. Люди «Трубы» – наши гости. Сколько их прилетело, столько должно и улететь. Вам ясно, капитан?
Сорас с трудом удержалась от резкого ответа. «Жизнь – это большая мясорубка, – подумала она. – Никто не выходит из нее живым. Если ты, мой милый, не позаботился вовремя о своей заднице, то не жди, что этой миссией буду заниматься я».
– Конечно, шеф, – ответила она. – Мне не следовало оставлять Саккорсо живым. Это было большой ошибкой.
Сорас поморщилась от лжи, но сохранила спокойный тон.
– Однако я не хочу осложнять наши отношения до открытого противостояния.
Саккорсо не сказал о ней ни слова? Что, черт возьми, это значит?
– Вот и договорились, – ответил Ретледж.
Интерком издал щелчок, когда шеф отключился от линии связи.
Сорас чувствовала себя слишком усталой, чтобы двигаться. Откинув голову на спинку кресла, она сомкнула веки и нырнула в омут своего отчаяния. Тэвернер не сводил с нее глаз. Она ощущала его пристальный взгляд. Это навязчивое психологическое давление напоминало ей о требованиях, которым она не могла отказать.
Какую же игру придумал Ник Саккорсо? Вопрос остался без ответа. Собрав по кускам разбитую веру в себя, она отправила группу захвата на задание.
Через сорок пять минут Сорас встретила их в проходе, который соединял док «Планера» с лабораторией. Ее сопровождал Майлс Тэвернер. Она с удовольствием оставила бы его на мостике. Но ей не хотелось спорить с амнионом. Тем не менее Сорас уговорила его наклеить накладные ресницы и тем самым замаскировать свою внешность.
Группа захвата состояла из четырех человек. Они имели немалый опыт в подобных заданиях. Один из них, бортовой стрелок, был высоким мужчиной с громогласным голосом. Его друзья шутили, что чихая, он вызвал сбой тревожной сигнализации на всех кораблях в радиусе двух-трех парсеков. Второй, юнга «Планера», выделялся изумительной красотой. Сорас считала парня самым обворожительным юношей во всей Вселенной, но команда стонала от его неуемного пристрастия к педерастии. Третьим членом группы была женщина из инженерной секции. Она казалась ужасно застенчивой – но только до тех пор, пока не выпрыгивала из своего костюма.
Сорас выбрала их для отвлечения внимания. Они без особого труда могли удерживать взгляды людей почти неограниченное время. Четвертым человеком был ее второй помощник. Она назначила его старшим группы, потому что он обладал силой, быстротой и решительностью, а также умел заставлять чужаков безропотно выполнять любые требования.
Как им и было приказано, они привели с собой мальчишку – паренька лет четырнадцати-шестнадцати. Его побелевшее от страха лицо скрывало точный возраст.
Второй помощник отсалютовал Сорас Чатлейн и, кивнув на пленника, доложил:
– Капитан, в декларации «Трубы» он указан как Сиро Васак. Но Саккорсо называет его Салагой.
Мальчишка прекрасно подходил для плана Сорас. Опрятный и чистый костюм на его коренастом теле был слегка великоват и мялся складками на запястьях и лодыжках. Сильная бледность, округлившиеся глаза и отвисшая нижняя челюсть говорили о слабом характере. Впрочем, он не дрожал и не плакал. Взгляд Салаги был прикован к Сорас, словно он уже понял, в чьих руках находилась его жизнь.
«Обычный подросток», – подумала Чатлейн. Отлично. Все идет как надо. Она почувствовала внезапное презрение к себе – совершенно неуместную и непозволительную эмоцию.
– Салага? – тихо спросила Сорас– Нет! Я буду называть его Сиро.
Одна из бровей мальчишки дрогнула. Он казался слишком напуганным, чтобы говорить. Но затем Салага удивил ее, прошептав сквозь страх и зубы.
– Капитану Саккорсо это не понравится.
Она с угрозой посмотрела на него.
– Конечно, не понравится. Но так и было задумано.
Повернувшись ко второму помощнику, она спросила:
– Как прошла операция?
Мужчина пожал плечами.
– Мы нашли его в помещении, которое поселенцы называют пищеблоком. Он сидел за одним из столов и заполнял формуляр. Парнишка был чем-то напуган – примерно как сейчас. Я полагаю, Саккорсо велел ему заказать продукты, но не потрудился объяснить, какие именно.
Он взглянул на других членов группы.
– Эта троица отвлекла охранника, а я спокойно уволок мальчишку. Нас никто не видел. Люди Ретледжа будут думать, что Салага решил побродить по станции.
Сорас кивнула.
– Хорошо.
Обнаружив отсутствие Сиро, Служба безопасности начнет поиски. Но Ретледж подумает, что мальчишка ушел по собственной воле: чтобы осмотреться на новом месте или выполнить тайное указание Саккорсо.
Сорас собиралась вернуть паренька в пищеблок до того, как служба безопасности начнет проявлять беспокойство. Вялым жестом руки она позволила группе вернуться на корабль. Когда они оставили ее с Майлсом и Сиро, Чатлейн повернулась к амниону. Тот молчал. Накладные ресницы мешали ему видеть. Он вообще мог не осознавать присутствия другого человека.
Тэвернер был готов исполнить за нее всю грязную работу. Однако она, несмотря на презрение к себе, не хотела этого. Ответственность за свои поступки помогала Сорас оставаться разумным существом – помогала чувствовать себя человеком.
– Сиро, тебе известно, кто я такая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103