– Тетя! – со стоном повернулась Инос к Кэйд. – Что случилось? – допытывалась она. – Что не так?
– Я не знаю, дорогая! Не знаю! – вздыхала Кэйд, обнимая племянницу в бесплодной попытке утешить ее.
Но чтото и впрямь было не так. Сильно не так.
«Должно быть, дело тут не только в неприязни мастера Рэпа к свадьбам. Но в чем же?» – думала герцогиня.
2

Я любила юношу, юношу, оо…
Я любила юношу давноо…
Отдала я златосеребро, оо,
Отдала я сердце ему свое,
Юноше, юноше, юноше, давноо…
Погода резко переменилась, будто приветствуя возвращение императора. Солнце посылало свои золотистые лучи в этот послеполуденный час на дворцовые парки в решительной попытке порадовать последние пожухлые розы, ставшие похоронным гимном ушедшему лету.
Через открытые окна музыкальной комнаты выплывали чарующие звуки. Инос пела, аккомпанируя себе на спинете. Ее легкие пальцы порхали по клавишам в сложных аккордах, арпеджио и пассажах, превращая мелодию простенькой песенки в изысканный набор вариаций.
Ах, Джалон, услышал бы ты!
Она оборвала мелодию на диссонансном аккорде и, развернувшись на трехногом вращающемся табурете, строгим взглядом окинула всех собравшихся. Люди толпились в дверях, но большая часть их торчала за окнами. Секретари, лакеи, легионеры – оказались они там, конечно, случайно… Возмущенная столь откровенной назойливостью, Инос захлопнула крышку инструмента и резко встала, сверкая гневным взором. Слушатели испуганно попятились, а затем ударились в паническое бегство.
С тех пор как она стала адептом, прошло только два дня, а ее уже тоска заедала. За что бы она ни бралась, все получалось как бы само собой. Верховая езда – никаких проблем, сколько угодно и на чем угодно. Рисовать она всегда очень любила, но теперь эскизы не радовали: несколькими штрихами она сразу же достигала сходства. Поэзия, рукоделие… результат превосходный. Когдато с трудом дававшаяся стрельба из лука отныне потеряла прелесть преодоления! Бравый гвардеец и неутомимый танцор… Инос довела этого милого юношу до полного изнеможения, заставив протанцевать с ней ночь напролет.
Ни в чем больше не было ничего особенного. Абсолютно ни в чем!
Но, во имя всех Богов, где же Рэп?
Отыскав недавно сброшенные туфли и сунув в них ноги, Инос отправилась на поиски императора. Решительно поджав губы, она шла по лестницам и коридорам дворца.
Миновать анфиладу комнат оказалось невозможно даже для адепта: герольды, лакеи, камердинеры множились, вырастая словно изпод земли. Этот мощный бюрократический заслон надежно оберегал покой императора. Страх потерять голову за допущенный промах был мощным противоядием любому очарованию. Чтобы получить аудиенцию, требовалось иметь разрешение. И когда пятый или шестой бедолага, заикаясь, соглашался содействовать просительнице, первый начинал приходить в себя и слезно умолял Инос не лезть напролом.
Наконец она уступила их полным ужаса мольбам и опустилась в кресло – дожидаться вместе с прочими просителями, а таких было человек сорок, если не больше. Рядом, на жестком диване, покорно сидел тихий как мышь имп из Богами забытого городка в Северном Питмоте. Его заботила лишь однаединственная проблема – водоснабжение родного города, до всего остального ему дела не было. Как Инос ни пытала импа, ей не удалось вытрясти из бюрократа ничего интересного. Ради блага родного города сей достойный муж готов был просидеть в бесплодном ожидании императорской аудиенции хоть целый месяц.
Инос жаждала найти возлюбленного. Кроме того, ей нужно было позаботиться о своем королевстве. Добираясь из Араккарана в Хаб, она натерпелась достаточно мытарств, чтобы теперь чтонибудь могло ее остановить.
К счастью, ее терпение не подверглось слишком долгому испытанию. Из двери во внутренние покои вышел старший герольд в камзоле, изукрашенном таким количеством золотого позумента, что это одеяние походило на кирасу и весило не менее сотни футов. Встав в дверном проеме, он провозгласил:
– Его императорское величество извещает, что сегодня никто более не будет допущен в его личный кабинет. Примите мои искренние сожаления, господа, и возвращайтесь, если желаете, завтра. С утра будут рассмотрены списки и названы получившие аудиенцию.
Никто из ожидавших не сдвинулся с места.
Герольд тоже не спешил уходить. Изза спины он извлек грифельную доску и, надув губы, полюбовался на то, что было на ней написано; затем снова засунул ее за спину. Окинув взглядом собравшихся, он вновь начал провозглашать:
– Ее величество королева Иносолан, ее сиятельство герцогиня Кэйдолан, доктор Сагорн. Если ктолибо из названных присутствуют сейчас здесь, назовитесь. Император ждет вас.
Встав с кресла, Инос приблизилась к герольду. За ее спиной просители зашевелились, пряча в мешочки свои драгоценные свитки пергамента, чтобы на следующее утро извлечь их оттуда. Ни Кэйд, ни Сагорна Инос среди этой толпы не увидела.
Герольд вел Инос через длинную анфиладу пышно убранных комнат, в которых возвышались величественные, но не зажженные камины. Переходя из одного помещения в другое, Иносолан невольно замечала скрытые за панелями небольшие потайные дверки, которыми пользовались, похоже, довольно часто. Действительно, стоит ли заставлять важную или нужную особу толкаться среди черни, если существует более короткий путь к властителю?
Добравшись наконец до императорского кабинета, Инос и там не увидела Эмшандара. Герольд ввел королеву Краснегара в небольшую уютную гостиную, находившуюся сразу же за кабинетом. Здесь в камине пылал веселый огонь, а в сторонке – небольшой столик с хрустальными графинами и кубками. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на парковый цветник. Сырость затяжных дождей и холод приближающейся зимы надежно погасили яркие краски ушедшего лета, так что пейзаж выглядел угнетающе. Эмшандар стоял, облокотившись о камин и изучающе поглядывая на графины. Когда Инос собралась склониться в официальном глубоком реверансе, император махнул рукой и кивнул ей на одно из ближайших кресел. Слуг в комнате уже не было. Они ушли незаметно, тихо прикрыв за собой двери. Эмшандар подошел к столу и сам наполнил искристым вином хрустальные кубки. Этикет вынуждал Инос скрывать нетерпение. Внешне невозмутимая, она опустилась в предложенное кресло, всеми силами пытаясь выглядеть спокойной.
Но покоя не было. Тогда она стала внимательнее разглядывать интерьер гостиной. Простенки по обе стороны камина украшали портреты кисти Джиосиса, придворного художника. Другие простенки от пола до самого потолка скрывались за книжными полками, да к тому же тонули в тени. Но два волшебных слова обострили зрение Инос настолько, что и с этого места она могла разобрать, что за книги читает император. Право, история, экономика – сущая скучища для любой девушки. Убедившись, что ковры действительно из загонской шерсти, а маленькие фарфоровые статуэтки на каминной полке – керитские, Инос порадовалась за императора. Зато возвышающаяся в самом центре крупная статуэтка являлась подделкой, хоть и гениальной.
Император выглядел усталым, но с той ночи в Круглом заде сил у старика заметно прибавилось. Эмшандар был закутан в теплую мантию с горностаевой оторочкой. Видимо, день выдался хлопотный, и император только к вечеру смог переодеться во чтото менее официальное. Редкие седые волосы обрамляли лицо, обтянутое иссохшей, как пергамент, кожей, отчего старик казался ожившим скелетом, однако проницательные глаза смотрели твердо и уверенно. Неторопливые движения пожилого человека в просторной мантии, кубок с вином в его руке, кресло подле камина и то, как он в него усаживался, навеяли на Инос воспоминания, грустные и, казалось бы, давно забытые, о кабинете отца и докторе Сагорне. Он точно так же поднимал кубок за ее здоровье… Но как мог имп, пусть даже истощенный, костлявый, хоть и такой крупный, как Эмшандар, вообще напомнить джотунна? Скорее всего, воспоминание пришло из песни, которую она пела, и ароматного букета вина, искрящегося в ее кубке.
– Вино великолепно, сир! Эльфийское, конечно?
– А поточнее? – поднял седую бровь Эмшандар.
Она вытянула руку с хрустальным кубком и полюбовалась искрящимся напитком, потом вдохнула аромат и рискнула уточнить:
– Вальдоквифф. Пятьдесят третьего года, не так ли?
– Сорок седьмого, – торжествовал император.
Зардевшись с досады, Инос стала оправдываться:
– Вряд ли раньше мне когдалибо попадался сорок седьмой.
– Согласен, вино этого сбора – редкость, но Вальдоквифф ты верно определила. Мне докладывали о некоторых твоих подвигах. Я рад, что ты неуклонно развиваешь свои таланты, дитя мое.
Конечно, слухи и сплетни для дворца – норма жизни, а она с недавних пор главный центр внимания, так что терпеть ей придется и дальше. Император тактично сменил тему:
– Как самочувствие твоей тетушки? Она в добром здравии?
– О, вполне, благодарю вас. Кэйд неутомима и скоро перезнакомится со всем Хабом. Осмелюсь ли я спросить, как ваше здоровье, ваше величество?
– О, превосходно! За каждой трапезой я ем за троих и становлюсь втрое сильнее. Но самое приятное – я с чистой совестью сваливаю собственные промахи последних десяти лет на беднягу Итбена, что вконец уничтожает его репутацию. Впрочем, за несколько коротких недель он столько дров наломал! Однако, – пригубив вино и хитренько усмехаясь, перешел император к сути дела, – девушки не ходят к старикам просто так. Тебе нужна моя помощь, не так ли?
– Даже не знаю, сир… Рэп…
– Да, да, я его видел, – закивал старик. – Они с Шанди неплохо проводили время. Рэп очень помог моему внуку.
Слушая императора, Инос закусила с досады губу. Как она могла забыть о Шанди?
– Может быть, вы знаете, где я могу найти его? Рэпа, я имею в виду.
Император сделал все, чтобы не рассмеяться.
– Конечно, знаю, – заверил старик. – Парень собирается в Феерию.
– В Феерию?
– У него там какоето срочное дело. Так он сказал, – фыркнул Эмшандар.
«В Хабе у него дело срочнее некуда, – досадовала Инос. – Вот уж чем ему следовало заняться в первую очередь!»
Император сдержанно кашлянул и предостерег:
– Но информация строго секретная. Он просил сообщить это только тебе и больше никому.
«Час от часу не легче! – расстроилась Инос. – Если Рэп с легкостью предвидит каждый мой шаг, значит, он намеренно избегает встречи! Да как он смеет!»
– Ты виделась со своим кузеном герцогом? – спросил Эмшандар.
– Сегодня утром… – пробормотала Инос. Ее даже дрожь пробрала, когда она вспомнила Анджилки. – Считалось, что он бодрствовал, но… Я поняла, что Рэп уже был у него. Доктора в полной растерянности… Бедняжка Анджилки, он совсем как малый ребенок.
– Рэп объяснил мне, что удар герцог получил особенный, колдовской. Утраченную память теперь уже никаким способом не восстановишь, но жить он будет и постепенно коечему научится.
«Императору сказал, – обиделась Инос, – а мне? Ладно, колдун ты или нет, но дай мне только добраться до тебя, и я тебе уши оборву!» – мстительно пообещала Инос.
– У меня есть и другая печальная новость. Я передал пакет в твои апартаменты, но раз уж мы здесь… Вдовствующая герцогиня, матушка Анджилки, преставилась.
– Ну уж по нейто я плакать не буду! – резко ответила Инос. – Изза нее все мои беды, во всяком случае многие…
– Оо? Это не королевский ответ. Пусть она очень дальняя родственница, но приличествующая случаю толика уныния необходима.
Инос приняла упрек к сведению и извинилась. Глубоко запавшие и потускневшие за долгий век глаза старика неотрывно следили за малейшим изменением выражения лица девушки. Это убедило ее в том, что репутация Эмшандара как проницательнейшего из властителей вполне заслуженна.
– Возникает проблема с Кинвэйлом, – медленно произнес он, предоставляя Инос самой додумать недосказанное. Видя, что Инос молчит, император добавил: – Герцог теперь недееспособен, а его дочери пока еще несовершеннолетние.
– Дочери!
– Да. Пожалуй, Кинвэйл – чуть ли не единственный удел, где титул и земли передаются исключительно по женской линии наследования. Встает вопрос, кто станет опекуном наших двоюродных кузин? На кого мне взвалить эту хлопотную обязанность – растить новую герцогиню?
Инос предпочла уклониться от ответа, полагая, что Кэйд с готовностью предложит свои услуги. И тут она подумала о собственном будущем, которое тоже пока оставалось неясным. Но император опередил ее вопрос.
– Коечто у нас есть и о Краснегаре, – вздохнул Эмшандар и кивнул на одну из полок, заваленную свитками пергамента и кипами бумаг.
– Так дорога открыта?
– Нет, никоим образом! Перевалто мы удерживаем, но Пондаг нам не принадлежит. Вернее сказать, место, где он когдато был. Даже двенадцатый легион, мое любимое подразделение, не справился с зелеными бестиями. Гоблины не отдают без боя ни одно дерево, ни один камень!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81