Майна отбросил факел в сторону и подошел к Эндрю.
— Пришлось сделать это самому, — сказал тихо Джон.
Эндрю лишь кивнул и последовал за ним к вагону.
Он кинул быстрый взгляд на стул в углу, возле которого стояла медная плевательница. Откашлявшись, он прошел на свое место во главе стола.
— Каковы наши потерн? — спросил Калин.
— Восемьсот убитых и раненых в Первом корпусе, триста — во Втором, — отозвался Эндрю, заглядывая в рапорт. Он помолчал минуту. — Первая дивизия Третьего корпуса, а также половина Второго и Третьего выбыли из строя.
Калин откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
— Десять тысяч человек. Эндрю кивнул. — И почти все оружие, кроме того, что они все-таки вынесли с поля боя, — шестьдесят пушек, полмиллиона патронов, палатки и продовольствие, — продолжил Джон.
— И Ганс, — мягко добавил Пэт. — И еще двадцать пять парней из Тридцать пятого полка и Сорок четвертой батареи.
Джон покачал головой.
— Я знаю, — прошептал он. — Но это не мое дело — докладывать о людских потерях. Я занимаюсь оружием, оборудованием.
Калин успокаивающе поднял руку.
— И что теперь? Все молчали.
— Я спрашиваю, что теперь? — гаркнул Калин, выведя Эндрю из состояния мрачной задумчивости.
Тот снова посмотрел на пустующий стул, словно там сидел кто-то, оценивающий его, готовый безмолвно упрекнуть, если он, Эндрю, даст волю чувствам, покажет свою растерянность, особенно сейчас.
— Мы будем сражаться дальше, — холодно ответил он.
— Прости, если я излишне пессимистичен, Эндрю, — раздался голос Джона, — но за последние три дня мы потеряли около двадцати процентов личного состава. Причем это были самые лучшие войска, самые подготовленные. План заключался в том, что до середины лета мы не будем сражаться на Нейпере и что к этому моменту у нас будет три корпуса обученных солдат. Мы собирались проложить железную дорогу дальше и укрепить берега реки по всей длине от Внутреннего моря до верховьев.
— С этим планом покончено, — сказал Эндрю.
— И какая у нас есть альтернатива?
— Сражаться не на жизнь, а на смерть, до последней капли крови, — мрачно ответил Пэт. — Возле Ганса валялись десятки их тел. Черт побери, когда они окружат меня, я захвачу с собой на тот свет не меньше дюжины.
— Ты говоришь так, словно все уже потеряно, — неодобрительно отозвался отец Касмар.
— Когда видишь, как прямо на тебя мчатся сорок уменов, к тому же вооруженных тяжелой артиллерией, — бросил Джон, — трудно думать иначе.
— Мы справились с тугарами, разбили флот мерков в прошлом году, — с упреком напомнил Касмар.
— Отец, мы были на волосок от гибели, — упрямо сказал Джон. — Нам чудом удалось победить.
— А также милостью Перма и Кесуса, — вставил Калин.
— А теперь эта милость истощилась. — Джон уже утомился объяснять очевидные, с его точки зрения, факты. — Через два дня они построят огневые батареи напротив Суздаля на противоположной стороне реки и окажутся меньше чем в полумиле от того места, где сейчас сидим мы. Через десять дней они пригонят сюда десять тысяч карфагенян, и эти рабы начнут вгрызаться в нашу оборону в десятке разных мест. Мы видели, как это происходило на Потомаке.
— Пусть их души упокоятся с миром, — прошептал Касмар.
— Если они работают — слабеет наша оборона, если мы их убиваем, мерки наполняют свои котлы. — Джон был вне себя от ярости. — Когда три года назад на нас напали тугары, мы не смогли защитить верхний Нейпер. Так что раньше или позже мерки тоже перейдут через реку. А стоит им сделать это, как они атакуют Суздаль — подорвут дамбу, вода затопит город, а потом они придут и перебьют оставшихся.
— Нужно выпустить воду из водохранилища, — предложил Касмар.
— Я уже приказал утром сделать это, — отозвался Джон. — Но на это потребуются недели. И даже если мы отведем воду от города, мы все равно не сможем его удержать. На этот раз у них есть артиллерия. Они все равно прорвутся, хотя бы на это им потребовалось все лето. Эндрю, который по-прежнему смотрел на пустой стул, ничего не ответил. «Всегда используй свое преимущество, главное — неожиданность. Если ты потеряешь контроль над собой, что же говорить об остальных?» — прошептал бесплотный голос.
Потерять контроль. Он почувствовал внутреннюю дрожь. Это — самое главное. Он слишком часто ходил по острию ножа. Рисковал, зная, что ошибка может стоить жизни его людям, его полку, армии, стране.
«Да, Ганс, я только что убил тебя и еще десять тысяч человек из-за своей ужасной ошибки. Ты знал, что произойдет, ты это предвидел, а я — нет. Ты мог послать меня подальше, мог не подчиниться приказу, и, черт побери, я бы послушался.
Но нет, ты никогда бы не поступил так. И ты промолчал, хотя понимал, что случится.
„Когда-нибудь ты станешь настоящим офицером, если, конечно, доживешь до этого", — твои любимые слова.
Да, Ганс, я сумел выжить, но стал ли я офицером?
Я совершил ошибку, которая стоила тебе жизни.
„Это все моя вина", — именно так, по словам одного из пленных мятежников, укорял себя генерал Ли после Пикетта. Десять тысяч повстанцев полегло за полчаса — это стало поворотным пунктом войны.
А наше поражение? Стало ли оно таким же поворотным пунктом, Ганс, из-за того, что я потерял тебя? Ведь можно было послать еще одну дивизию!»
— Так вы говорите, что война уже проиграна? — вопросил Касмар, глядя в упор на Джона. — И завтра я должен пойти в собор и объявить своей пастве, чтобы они готовились к смерти? Рыли себе могилы, резали горло своим детям, чтобы уберечь их от ям орды?
Джон озадаченно посмотрел на Эндрю. «Мне лучше задушить Мэдди и перерезать горло себе», — сказала она.
— Эндрю?
Он очнулся. Калин внимательно смотрел на него.
— Надо смириться, — прошептал Калин. — Что?
— Надо смириться. Ты не можешь вернуться в прошлое, не можешь что-либо изменить.
— Он дрался, как дьявол, — сказал Пэт, взглянув сначала на пустующий стул, а потом на Эндрю.
На секунду их взгляды встретились, и Эндрю показалось, что Пэт читает в его сердце, как в открытой книге.
«Сделай же что-нибудь! Ты единственный можешь что-нибудь придумать!» — слышалось ему.
Эндрю поднялся и вышел. На берегу войска стояли молча, глядя, как горит мост.
Он прислонился к стене вагона, надвинув кепи на глаза.
Хлопнула дверь — вышел Калин. Эндрю хотел было попросить старого друга уйти, но не смог вымолвить ни слова.
— Никак не можешь прийти в себя? Эндрю выдавил слабую улыбку.
— Я чувствую себя потерянным. По моей вине погибли десять тысяч наших парней и мой лучший друг. Скорее всего, я проиграл войну.
— По-моему, ты потерял кое-что еще.
— Ну, что же? Давай, скажи! — потребовал Эндрю.
— Веру в себя.
— Спасибо на добром слове.
— Я стал президентом этой страны благодаря тебе, — твердо ответил Калин, подойдя к Эндрю и встав напротив него. — Если бы не ты и твои люди, я бы скорей всего пережил нашествие тугар, они бы уже ушли к этому времени. Ивор и Раснар по-прежнему делили бы власть, а я оставался бы грязным крестьянином, сочиняющим глупые стишки в обмен на собственную жизнь. Ты принес в нашу жизнь перемены.
— Я не хотел этого, — ответил Эндрю.
— Я хотел. И хочу. И видит Кесус, ты мне нужен, Эндрю Лоренс Кин. — Неужели?
— А у нас есть выбор? Разжаловать тебя? Ты же знаешь, я — президент, я могу сделать это.
Эндрю смотрел на Калина, который стоял прямо перед ним — вылитый Линкольн, хотя и намного ниже. В черном сюртуке и цилиндре, с бакенбардами. Даже чувство юмора у него было таким же.
— Старина Авраам снимал с постов многих.
— Но он оставил Гранта.
— Грант… Мы называли его «мясником» — он буквально устилал нашими телами поля сражений. Из-за него при Колд-Харборе за двадцать минут я потерял половину полка.
— Но вы все равно шли за ним, потому что вы были его солдатами.
— Под его командованием мы потеряли лучших.
— А кем я, по-твоему, могу тебя заменить? — воскликнул Калин. — Кто еще может командовать армией? Пэт? Отличный офицер, пока ему говорят, что делать! Джон? Он здорово умеет планировать и прекрасный организатор — даже лучше, чем ты, — но в нем нет искры Божьей. Может быть, когда-нибудь на твое место сможет встать Винсент, но ему нужно еще много времени, чтобы стать настоящим командующим.
— Да, ему нужно время, но, возможно, когда-нибудь он и созреет для этого, — сказал Эндрю задумчиво. — Я уже думал об этом, хотя ему все это осточертело, как и мне.
— Или ты, или никто. Ты никогда не думал, какого черта Ганс решил учить тебя всему, что знал сам?
Эндрю уставился на Калина, не зная, что сказать.
— Он знал, что ты победишь, даже сейчас, когда это кажется почти невозможным. Тебе придется победить, Эндрю, потому что иначе ты не сможешь взглянуть ему в лицо, когда вы встретитесь с ним на том свете.
— Вот уж спасибо.
— Если все получится, тогда и поблагодаришь.
— Ты, недоумок, это же все из-за моей ошибки! — прорычал Эндрю.
Калин усмехнулся.
— Самое воинственное, что я слышал от тебя сегодня, — сказал он. — Когда-нибудь это войдет в историю: мой главнокомандующий обозвал меня недоумком. Мне очень живо представляется героическое панно на стене вагона под названием «Полковник Кин обзывает президента недоумком».
Эндрю растерянно улыбнулся.
— Ганс не зря выбрал тебя. Видит Кесус, ты мне нужен, потому что ты умеешь думать и руководить. Посмотри вокруг. Пэт говорит о куче мерков возле его трупа, у Джона все упирается в снабжение и вооружение, Касмар предрекает конец света. Только ты можешь изменить положение.
— Я никогда раньше не проигрывал, — прошептал Эндрю, глядя сквозь Калина куда-то вдаль. — Я всегда побеждал, я всегда выводил своих солдат из-под огня, даже в Колд-Харборе. — Он печально вздохнул. — Я дошел до такого состояния, когда было невозможно думать иначе, но какой-то голос внутри меня шептал, что на этот раз я не смогу победить, что я хочу слишком многого. Я заколебался, когда надо было действовать, и проиграл.
— Теперь это уже история, Эндрю. Нет смысла говорить о том, что уже прошло, надо думать о будущем.
Калин показал на речной брод.
— Через неделю, через десять дней четыреста тысяч мерков переправятся через реку и пойдут дальше, уничтожая все на своем пути: траву, урожай, нас и наших детей. Только ты можешь остановить их. Ты не первый генерал, проигравший сражение, кампанию или даже всю войну. Но ты будешь первым, кто выиграет войну, несмотря на то что внутренне уже настроился проиграть ее.
Калин замолчал. Сойдя с поезда, он пошел к реке, кивая в ответ на приветствия солдат.«Этот чертов крестьянин всегда мог перемудрить всех нас, Ганс, — мысленно прошептал Эндрю. Мысли его стали на удивление ясными. — Мы не сможем остановить их на Нейпере. Это понятно. Единственный выход — продержать их здесь так долго, чтобы они начали голодать, съели собственных лошадей, потом начали вымирать от голода и, наконец, решили вернуться, бросив все».
Голод.
«Неопытный командир занимается тактикой, опытный — логистикой», — вспомнилось ему.
«В конце концов они переправятся через Нейпер. Мы умрем в Суздале. Винсент в Риме проживет немного дольше. Нам нужно время, драгоценное время». В голове крутилась какая-то мысль, которая не давала ему покоя с того времени, как он говорил с Юрием. Она так сильно тревожила Эндрю, что он ни с кем об этом не говорил. Где взять время?
Ему показалось, что Ганс смотрит на него, ожидая верного решения, как в первый раз в Антьетаме, когда мятежники окружили их с трех сторон.
«Сынок, надо бы вывести парней отсюда», — сказал он тогда.
«Черт бы их всех побрал».
Калин обернулся к поезду. Эндрю как раз открыл дверь и вошел в вагон.
— Пожалуй, я пойду, ребятки, — сказал Калин, погладив по голове мальчишку-барабанщика и пожимая руку седобородому капитану, которого он помнил еще со времен службы у Ивора.
— Что с нами будет? — спросил молоденький солдатик, на щеках у которого начал пробиваться первый пушок.
— Ну, мы, конечно, победим, — с улыбкой ответил Калин. — Я вам это обещаю. Если же нет, то в следующий раз вы выберете в президенты кого-нибудь другого.
Люди грустно рассмеялись, и он направился к поезду.
Войдя в вагон, он понял, что прервал спор между Эндрю и Джоном.
Эндрю посмотрел на Калина.
— Пожалуй, ты был прав, черт возьми! — сказал он.
— В чем же?
— В том, что не отправил меня на пенсию. Калин улыбнулся, но ничего не ответил.
— Я пошлю тебя в Рим прямо сейчас, — заявил Эндрю. — Экспресс доставит тебя туда очень быстро. Думаю, Марк должен услышать это от тебя лично и дать свое согласие, прежде чем я объявлю новость во всеуслышание. Если он сделает, как я прошу, сразу возвращайся, желательно вместе с ним. Ты должен обернуться за два дня.
— Я теперь мальчик на побегушках? — спросил Калин с усмешкой. В голосе его слышалось согласие, хотя он даже не знал, о чем идет речь.
Эндрю рассказал о своих планах, не обращая внимания на фырканье Джона, который то и дело заявлял, что такое невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47