— Миллион лошадей, четыреста тысяч воинов, четыре сотни пушек — все это надо провести через Суздаль, — с нажимом сказал Эндрю. — И вспомни, это не просто марш-бросок армии, это Volkswanderung.
— Что-что? — вскинул голову Пэт.
— Исход, — пояснил Эмил. — Женщины, дети, старики, телеги с нажитым добром.
— И с ними еще по меньшей мере миллион лошадей, — добавил Эндрю.
— Они съедят лошадей. Тугары не стали этого делать, но мерки теперь понимают, что все не так просто.
— На то, чтобы накормить всю орду, будет уходить две тысячи лошадей в день, если, конечно, у них не будет другой еды. Очень скоро это ударит по ним. Мерки не смогут бросить свои юрты, значит, им придется оставить в живых тягловых лошадей и есть скакунов.
— Весенняя трава, конечно, сочнее, — сказал Пэт с оптимизмом. — Но все равно десять лошадей за день съедят траву с акра земли. Причем после этого травы на этом месте не будет еще пару месяцев.
— Сотня тысяч акров в день — только для лошадей армии, к середине лета это составит миллион акров, — сказал Эндрю, и его лицо осветила улыбка.
— Ты не ответил на предыдущее возражение, — ответил Гамилькар, подождав, пока переводчик передаст ему слова Эндрю. — Десяток уменов может пересечь территорию Руси за пять или шесть дней и перебить дезорганизованную массу людей под Кевом. — Он понизил голос. — Произойдет массовая резня.
Все уставились на Эндрю. — Их задержат, можете не сомневаться, — уверенно сказал он.
— Но как?
— Не волнуйтесь. — По его тону все поняли, что этот вопрос решен.
— Они по-прежнему будут есть моих людей, — гневно заявил Гамилькар.
Эндрю посмотрел на вождя. Он был не в силах ему возразить, так как чувствовал глубочайший стыд за убийство карфагенян на Потомаке.
— Но мы все равно будем сражаться, — тихо добавил Гамилькар.
— Если мы перекроем Нейпер броненосцами, то даже после нашего отступления меркам придется подняться вверх по течению, чтобы пересечь реку. А для этого надо будет проложить по лесу дорогу, по которой смогут проехать их повозки.
— А что с нашей едой? — спросил Эмил. Эндрю с надеждой взглянул на Джона.
— На поездах мы можем перевезти в Кев восемьдесят тысяч людей в день, если принять, что каждый будет иметь при себе десять фунтов груза. Запасов продовольствия на Руси хватит на девяносто дней. Это приблизительно сто тысяч тонн, значит, для их перевозки потребуется как минимум шестьсот грузовых платформ. — Джон на секунду заглянул в свои записи. — Даже если спешить изо всех сил, то переправка людей и продуктов в Кев займет тридцать дней. Но нужно отправить еще кучу других вещей: инструменты и оборудование из литейных и кузнечных цехов, ружейных заводов, лесопилен, паровозных депо. И я бы посоветовал забрать все сельскохозяйственные орудия, если мы хотим выжить и, конечно, если мы победим. Думаю, в целом потребуется дней сорок, и это при условии, что поезда будут двигаться днем и ночью. У нас заготовлено довольно много дров, но я не уверен, что этого достаточно. Для работы на каменном угле мы приспособили только шесть паровозов.
Все молчали.
— И потом, Эндрю, не забывай об армии. Реку надо патрулировать, но когда линию обороны прорвут, мы должны будем забрать ребят. К тому же существует проблема боеприпасов и оружия, которое мы производили почти три года. Только для того чтобы увезти полевую артиллерию, нужно два дня, еще день — на пушки, размещенные в городах.
— А как насчет флота? — спросил Буллфинч.
— Все броненосцы останутся охранять реку или морское побережье, — ответил Эндрю.
— А галеры?
— Если они пристанут к берегу чуть западнее Карфагена, мы эвакуируем всех моих людей, а также русских, которые живут поблизости, — сказал Гамилькар.
Эндрю кивнул.
— Значит, завтра и начнем, — подытожил Эндрю. — Те, кто может идти пешком, отправятся в путь. Дети, матери с младенцами, старики, которым больше шестидесяти, больные и раненые поедут по железной дороге.
— Иисусе, Эндрю, для таких вещей существуют специальные планы, которые надо рассчитывать несколько дней или даже недель.
— У нас нет столько времени! — воскликнул Эндрю. — Ты сам только что это сказал.
— Всем беженцам не хватит места в Кеве.
— Значит, надо взять спальные вагоны, которые используют железнодорожные рабочие, и отправлять их прямо в Рим. Тогда мы перебросим туда около ста тысяч людей за тридцать дней.
Джон кивнул.
— После того как мы отправим первых беженцев, надо увезти все продукты. И как бы это ни было неприятно, придется объявить военное положение, господин президент.
Калин улыбнулся: — Я согласен. — Все запасы продовольствия придется собрать вместе. Уэбстер, вы с Гейтсом сегодня напечатаете поручительства — мы национализируем продовольствие, а потом выплатим компенсацию. Когда все продукты с ферм вывезут, фермеры и их семьи могут ехать на восток.
— Вот он, капитализм, — вздохнул Уэбстер, вызвав у всех улыбки.
— Надо забрать все оборудование с заводов. Если мы потеряем машины и инструменты, проиграем войну. Когда заводы будут взорваны, первым делом увозим оборудование и рабочих с семьями, так как только они умеют обращаться с ним. Затем перевозим все остальное, а последней забираем армию — когда удерживать оборону будет уже невозможно.
— И все это надо сделать за три недели, — сказал Эндрю, глядя на Джона. — На самом деле я не могу гарантировать даже десяти дней, но мы постараемся продержаться как можно дольше.
Джон промолчал.
— А если они прорвут оборону прежде, чем мы закончим? — спросил Касмар.
— Приоритеты прежние, — мрачно ответил Эндрю. — Сначала — гражданское население, потом продовольствие, затем заводы и, наконец, армия. Если мерки прорвутся, вывозим армию вместе с заводами, а оставшимся придется идти пешком.
Касмар понимающе кивнул.
— Сожгите города, — тихо сказал Эмил.
— Сжечь Москву? — спросил Эндрю. — Нет. Меркам города не нужны. Кроме того, может, хоть что-то уцелеет, когда мы вернемся.
Он осмотрелся. Впервые с тех пор, как он отдал приказ, Эндрю задумался, что же это значит для него самого. Привычные вещи смотрели на него отовсюду. В углу тикали часы, рядом стоял стол — его украсил резьбой какой-то русский крестьянин; в кухне высились стопки тарелок, рядом была шкатулка, которую он подарил Кэтлин давным-давно, когда они в первый раз гуляли по Суздалю, взявшись за руки. Все это придется оставить. Он взглянул на Кэтлин.
— Эмил, я хочу, чтобы завтра ты со всеми ранеными уехал в Кев. Надо организовать там госпиталь. Флетчер, ты поедешь вместе с ним и займешься вопросом хранения и распределения продовольствия. Все склады нужно использовать для этой цели.
Со стороны врача не последовало никаких возражений, чего Эндрю опасался.
— Мы с Мэдди останемся здесь и уедем вместе с тобой, — прошептала Кэтлин. Эндрю лишь сжал ей руку.
— И последнее. Все это нужно сделать втайне от мерков. Они не должны ни о чем догадываться, — когда пересекут реку, их будет ждать небольшой сюрприз.
— Но это невозможно, Эндрю, — возразил Калин. — Ты забываешь, что проклятые аэростаты так и рыщут повсюду.
— И еще, — добавил Джон. — Оборонительные сооружения на железной дороге есть только до Потомака, а после Новрода она абсолютно беззащитна. Им ничего не стоит прилететь, разбомбить рельсы, а потом начать расправляться с поездами.
Эндрю посмотрел на Чака.
— На прошлой неделе прошли испытания нашего аэростата, верно?
— Да, сэр, Джек был пилотом.
— Насколько мне известно, ты тоже поднимался в воздух, несмотря на мой приказ, — с упреком сказал Эндрю. — Машина может летать?
— Мы как раз устраняем некоторые недостатки.
— Нужно, чтобы через три дня она была над Суздалем. И как можно скорее доделывайте остальные аэростаты.
— Но ангары под Вазимой еще не достроены, сэр. И потом, все зависит от ветра. Чтобы добраться сюда, нам нужен северо-восточный или восточный ветер. — Пригоняй свои машины сюда поскорее, сынок. Мы, к сожалению, не успели создать целую флотилию, как планировали, но если мерки узнают, что мы собираемся это сделать, они ринутся через Нейпер без промедления. Этот Джубади научился на ошибках Музты, он бережет своих воинов. Но если он узнает, что добыча ускользает из рук, он не станет их щадить.
Чак усмехнулся:
— Вы даете мне право делать все, что я сочту нужным?
— Конечно. Все, что ты заказывал, будет готово к твоему отъезду.
Чак довольно улыбнулся и сел на место.
— Спасибо, сэр.
Джон подозрительно посмотрел на ухмыляющегося Чака, боясь, что заказ значительно превышает составленную им смету. Но он так устал, что у него уже не было сил уточнять это.
Он снова повернулся к Эндрю. Он понимал, что вся операция была чистой утопией. Если мерки прорвут оборону, их невозможно будет сдержать, они, как саранча, ринутся на восток. А позиции у Белых холмов вряд ли смогут выдержать их атаку. Эндрю просто пытается внушить им всем веру в осуществимость невозможного. Он хотел уже высказаться по этому поводу, но взгляд Эндрю в корне пресек это намерение. Джон потупил глаза и снова стал повторять про себя, что надо делать и в какой последовательности.
Тамука ухватился за ветку и повис на ней, чувствуя, как она пружинит под его весом. Он подтянулся и сел, прижавшись спиной к стволу дерева. С севера дул прохладный ветер. Хранитель щита посмотрел на восток. Вся дорога, насколько хватало глаз, была забита лошадьми, воинами, орудиями — казалось, по лесу ползет огромная змея.
«Жуткое место», — подумал он. Вспомнилось, как по степи умен за уменом, колонна за колонной шли воины Навхага и других кланов за ним. А теперь они едва ползут по лесу. Прошло уже четыре дня, а они преодолели лишь треть расстояния до реки. Берег на пятьдесят миль охранял скот, поэтому пришлось идти лесом.
Раздался пушечный выстрел, крик боли, и на тропу упал воин. Кровь окрасила землю в красный цвет.
Выстрелила другая пушка. Снаряды то и дело пролетали над головой, срезая ветки, падали, разрываясь, на дорогу. Снова полетела шрапнель, еще несколько воинов упало. Колонна остановилась. Пушки скота замолчали.
«Весьма профессионально», — молча одобрил Тамука.
Оборонительные сооружения на противоположной стороне реки впечатляли: два вала, перед каждым почти непроходимый барьер из колючего кустарника и острых кольев. Полки, пытавшиеся атаковать, были мгновенно уничтожены перекрестным огнем — с броненосцев и с линии обороны.
Он закрыл глаза, отвлекся от криков внизу и впал в транс, слившись воедино с ветром и небом.
Тамука почувствовал, как улетает прочь вслед за духом «ту», но продолжал крепко держаться за ветку, которая позволяла ему в любой момент вернуться.
На западе возник свет, казалось, он открывает перед ним всю жизнь его орды. Тамука чувствовал запах лошадиного пота и юрт, горящих костров и зеленой травы в степи.
Вот появились духи предков, они летели по небу над ордой, направляя ее в бесконечном пути навстречу солнцу. Перед ним проплывали предки предков, те, которые путешествовали к звездам, которые создали туннели света, соединяющие миры. Они сотворили и врата в том мире, где живет скот, в его степях, горах и лесах, и даже на землях, ныне погребенных под толщей воды в океанах. Эти врата мгновенно переносили людей в Валдению. И все это прошло, было разрушено воцарившейся в орде гордыней и ненавистью. Все, что осталось теперь в Валдении, — лишь слабое напоминание о былой мощи и славе.
Тамука почувствовал, как сердце его наполняет мука — понимание того, что было потеряно. Воспоминания его пращуров проникали в его плоть и кровь. «Вся вселенная принадлежала нам, а сейчас мы — ничто, мы были хозяевами звезд, а теперь — сражаемся с теми, кого раньше даже не замечали, как пыль на дороге». Предки шептали ему, что те, кто только начинал взрослеть, когда орда была в расцвете могущества, ныне обретают власть. Они пришли в этот мир, чтобы уничтожить орду.
Предки говорили с Тамукой, носителем щита, с его духом «ту», владеющим заповедными знаниями. Предки плакали бесплотными слезами, их души трепетали от горя, потому что орда переживала закат, а для врагов ее лишь наставало утро новой жизни.
«О, отцы наши! — воззвал он. — Поверните вспять течение времени, дайте мне дожить до дней нашей славы!»
«О Тамука, все это в прошлом, — шептали в ответ духи. — Мы смотрим на вас, наших потомков, и сокрушаемся, ибо ваши обороты — лишь бледное отражение наших путешествий, когда вселенная казалась нам степью и мы объезжали ее как хозяева. А теперь те, кем мы пренебрегали, обретают силу».
И дух его поспешил на восток, прочь от предков, потому что невыносимо тяжело было осознавать могущество, которое исчезло в глубине времен. Снова он понесся над Валденией, где его поколение жило воспоминаниями о прошлом. Предки прислали им со скотом свой дар — лошадь. Именно она освободила мерков, позволила орде объехать весь мир. Две сотни кругов — какое славное время это было!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47