– Так, осталось только вспомнить, куда поставил сахарницу.
– Наверно, она. – Настя постучала пальцем по блюдцу, на котором сиротливо лежали пять кубиков сахара. Стоявшее рядом на столе такое же блюдце, но с отколотым боком, судя по слою пепла, служило пепельницей.
– Вы уж, Настя, извините... – Белов почему-то смутился.
– Бросьте, вы же у себя дома. – Настя стряхнула пепел в блюдце. – Это вы должны меня извинить.
– За что? – Белов щелкнул тумблером на боку кофеварки и сел на расшатанный табурет.
– Я вам настроение испортила. Встретили хорошо, не по-жлобски. Разговор начали крепко, сразу чувствуется лубянская выучка. А стоило о Журавлеве упомянуть, как вы сжались изнутри. И здесь, – Настя провела пальцем по уголку губ, – сразу тяжестью налилось. Вы его действительно не знали?
Белов этого удара не ожидал. Пришлось долго возиться с сигаретой, пока не пришел в себя.
«Если это столетовские уроки, я ему башку оторву! А если врожденные способности... Да, далеко девочка пойдет! Надо срочно менять тему. Меня-то учить не надо, вторым вопросом будет: что, кроме дружбы с ее папочкой, заставило меня включиться в ее изыскания. А твой личный интерес в деле Крота есть. И от нее его не скрыть. Соберись!»
– Просто вспомнилось. – Белов стал разливать кофе по чашкам. – Назвали фамилию, Журавлев был опер известный. Вот и пошли ассоциации. Невольно вспомнились кое-какие старые дела.
– Нет ни архивных, ни закрытых дел. Старые дела преследуют нас всю жизнь.
А после нашей смерти лягут на плечи наших детей. И, не дай бог, внуков. – Настя не спускала взгляда с Белова. – А это и есть карма. Чужие и свои «старые дела».
У вас, у папы, у того же Журавлева не один том сдан в архив. А там чьи-то надежды, слезы, любовь... Сброшюрованы, подшиты и под литерой «сов. секретно» сданы на вечное хранение. Когда заводили эти дела, вряд ли о нас, своих детях, думали. А мы живем, как на минном поле. Куда ни ступи – «старое дело».
– М-да. Может, вы и правы. – Белов затушил сигарету. – Но Кротов, Журавлев да и я, старый пень, – все это старые дела. А вы уже успели свои завести, так?
Вот и показывайте, с чем пришли.
Настя вышла в прихожую, пискнула змейка на сумке. Белов воспользовался паузой и беззвучно выматерился.
«Со Столетова ящик коньяка! Сплавил своего „вождя краснокожих“, а я отдувайся».
– Вот. – Настя положила перед ним толстую тетрадку, забралась на диван и пододвинула к себе чашку.
– И что здесь?
– Схема транспортировки наркотиков из Чуйской долины в Москву. – Настя отхлебнула кофе и недовольно поморщилась. – С кофейком у нас проблемы.
«Это у меня сплошные проблемы, – подумал Белов, листая страницы. – Глупая девчонка, в самую круговерть попала! Такие совпадения никогда не бывают случайными. Если фактики сами собой вяжутся в цепь, можно давать голову на отсечение – ты нарвался на чужую операцию. А если, отдав всю жизнь секретному ремеслу, осознаешь, что мир есть продукт чьих-то удачных и проваленных операций, заговоров и контригры, то вполне разумно предположить, что случайности в нашей жизни практически исключены. Для них просто не остается места».
* * *
Через два часа, отправив Настю домой, он вернулся на Лубянку, вызвал Рожухина и, плотно прикрыв за ним двери кабинета, сказал:
– С этой минуты ты забываешь, что такое свободное время. Не делай круглых глаз, Дмитрий, так надо. Об этом деле будут знать только двое: ты и я.
Еще через час он подъехал к банку Ярового. Позвонил, вызвав условленной фразой на встречу. Яровой с минуту изучал фотографию Журавлева, поочередно закрывая пальцем лоб, середину лица и подбородок. Так делает любой профессионал, боясь проколоться на похожести лиц. Наконец кивнул: «Он, сука».
На следующее утро Дмитрий через знакомых молодых оперов в Шереметьеве добыл ксерокопию контрольного талона, заполняемого пассажиром перед паспортным контролем. Белов с первого же взгляда понял – писал не Журавлев. Его каракули за годы совместной работы он изучил хорошо. Это был первый прокол, допущенный теми, на кого теперь работает Журавлев.
«Вот и славно! Нормальные люди, ошибаются, как все. По таким можно работать», – с облегчением вздохнул Белов.
– Так, Дмитрий, ты с родителями живешь? – спросил он.
– Один, вы же знаете. – Дмитрий насторожился. Белов, как правило, в личную жизнь подчиненных не лез. На семейном фронте у него самого шли затянувшиеся позиционные бои, так что своих проблем хватало.
– Не дело это. Как старший товарищ, обязан о тебе позаботиться. Хочешь, с одной милой барышней познакомлю?
– Спасибо, не надо.
– Надо, Дима, надо. – Белов тяжело посмотрел на притихшего Дмитрия. – Ей, мне и еще одному человеку. И отвечать ты за нее будешь головой. Потому что она очень хороший человек, который по глупости влез в дело, которое могут потянуть только такие мужики, как мы с тобой.
– Понятно, – обреченно вздохнул Дмитрий.
– Дурак ты, мимо своего счастья пройти можешь! Слушай меня, салага, если тебя такая баба полюбит – будешь на седьмом небе. Можешь мне верить. – Белов вспомнил, что пора возвращаться домой, где ждет очередной концерт, и так же, как Дмитрий, вздохнул. – Уж я-то знаю.
Сов. секретно т. Подседерцеву
Бригадой наружного наблюдения зафиксирован контакт объекта «Бим» с гр.
Столетовой А. В. Встреча состоялась по известному Вам адресу, проходящему под обозначением «Тбилиси». Слуховой контроль не проводился. Фотоматериалы направлены в Ваш адрес по принадлежности.
Ст. оперуполномоченный Дрыкин

Глава четырнадцатая
ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Неприкасаемые
Если бы в парижском Институте мер и весов задумали поместить эталон компьютерщика, они бы за любые деньги отловили, заспиртовали и закрыли в стеклянный саркофаг Костика. Чем думал Гаврилов, включая в операцию этого уникума, никто не знал. С первого же дня его появления на даче все невольно притихли, словно в доме, где живет тихо помешанный.
Костик спал до обеда, к столу появлялся взъерошенный, с помятым бледным лицом. От сидения перед монитором и регулярных ночных бдений под его глазами залегли пепельно-синие круги. Джинсы на нем болтались, а клетчатая рубашка, сшитая на среднестатистического ковбоя, болталась на нем, как на пугале. Среди ночи из его комнаты доносились стоны удовольствия и тяжкое сопение, прерываемое какой-то абракадаброй из интернационального компьютерного жаргона, – Костик общался по «Интернету» с такими же чокнутыми. «С братьями по разуму», – как, не моргнув глазом, ответил он Кротову.
Кротов, травмированный вынужденным общением с Костиком (всю неделю Журавлев с Максимовым просидели в Москве), пришел к выводу об окончательной и бесповоротной деградации преступной части человечества.
– Вы поймите. – Он по-птичьи завертел шеей, переводя взгляд с Максимова на Журавлева и обратно. – Содержание должно определять форму. Робин Гуд был вором и налетчиком. Но он был лучшим стрелком в Англии. Аль Капоне был банальным гангстером, но какая стать! Чекист Кузнецов был киллером на государственной службе, но, черт возьми, это же был красавец-мужчина! А вы, Костик? У вас криминальный склад ума. Подчеркну, ума незаурядного. Вы нарушаете статьи кодекса с легкостью Гулливера, перешагивающего через заборчики, выстроенные для лилипутов. Вчера вы ради забавы влезли в сеть Пентагона. Сегодня, я тому свидетель, копались в счетах «Пари Банка». Вы, юноша, за один день, – да какое, за час! – можете хапнуть столько, сколько не снилось Чингисхану! Но разве можно сравнить хромого воителя Вселенной с вами? Не обижайтесь, здесь нет ничего личного... Меня волнует, куда же мы катимся. К чему приведут эти крайности: или груда мышц без намека на интеллект, или худосочный потрошитель банковских счетов?
Костик помешал чай, поднял бесцветные глаза на Кротова, облизнул перепачканные вареньем губы и ответил:
– К технократическому обществу. Физическая сила вытеснятся мощью интеллекта. Чингисхану пришлось пылить через всю Азию, чтобы что-то там доказать себе и другим. А один хакер может спровоцировать банковский кризис, что равняется концу света. И не надо дожидаться Второго Пришествия, достаточно написать соответствующую программку и запустить ее в их сети. Кстати, сидя здесь, я нарушаю законы Америки и Европы, но не родной страны. Претензий ко мне милиция не должна иметь. А выдать американцам – хлопотно... К тому же, и так все серьезные системщики ломанули из страны по израильской визе. Зачем же поощрять дальнейшую утечку мозгов?
– Вы социально опасный тип, молодой человек. Причем в глобальном масштабе, – проворчал Кротов.
– А вы динозавр, – не моргнув, глазом, отбрил Костик.
Максимов захохотал, Журавлев только хмыкнул и с повышенным вниманием стал изучать бутерброд.
– Как вам это нравится? – Кротов развел руками. – Теперь видите, в каких условиях приходится работать.
– И что наработали? – спросил Журавлев.
– Накопили кое-что по банку. – Кротов налил себе кофе. Потянул острым носом. – Ох, какой запах!
– Кое-что?
– Почти все. – Кротов быстро указал глазами на Костика, мол, не при детях.
– Потом поговорим подробнее. Но у нас небольшая проблема. Костик, будь любезен, поясни.
Костик оторвал взгляд от чашки.
– А? Проблема... – Он попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы, но безуспешно. – Ерунда, конечно. Я от нечего делать анализировал их документооборот. Секретариат ведет переписку с филиалами, они у них по всей России. Да... Есть филиал в Грозном. Так там даже учета писем не ведут. А ответы приходят, в секретариате их фиксируют. Разве так бывает?
– Ты залез в сеть филиала? – насторожился Журавлев.
– Естественно, – кивнул Костик. – Но там только операции по счетам. Деньги проводят, а писем не пишут. Разве так бывает?
– Савелий Игнатович? – Журавлев повернулся к Кротову.
– Это еще не все. – Тот довольно улыбнулся, как человек, рассказавший анекдот, от которого присутствующие чуть не лопнули от смеха. – Расскажи им о командировочных.
– А? Это вообще ерунда на постном масле. Выписали командировочные на троих. Летели с ревизией этого филиала в Грозном. А через неделю по статье «прочие расходы» оплатили фирме «Ритуал» похороны. Трех человек. Я потом покопался в ведомостях на зарплату. В следующем месяце эти трое уже не числились.
– Та-ак. – Журавлев отодвинул тарелку. – Что скажешь, Савелий Игнатович?
– Мое мнение? – Кротов прищурившись посмотрел в окно. Холодный дождь хлестал с самого утра, мокрые ветки деревьев, казалось, были покрыты черным лаком. – Нет никакого филиала. И не могло быть! С помощью Костика я просмотрел их документацию. Филиал с правом юридического лица. То есть – сам себе хозяин.
Обороты серьезные. География вкладчиков не стыкуется с местоположением банка.
Тут они, конечно, прокололись. И обороты весьма солидные. Не думаю, что в Грозном столько налички, сколько проходит через них. Вывод – липа чистой воды.
– Но они же работают... Где же они сидят? – спросил Журавлев.
– Не знаю. – Кротов пожал плечами. – Только в Грозном их нет. Нет там таких специалистов. А по почерку могу сказать – работают финансисты высокого уровня.
Журавлев достал маленький блокнотик и ручку: привычка – вторая натура, любой серьезный разговор надо фиксировать. Быстро сделал несколько пометок, потом спросил:
– Это можно организовать? Скажем так, как бы вы это сделали?
– Очень просто. Один раз даже сделали завод. Получили деньги на строительство, материалы. Сдали в эксплуатацию, наняли тысячи три работяг, пошла продукция. Замечу, все на бумаге. Засыпались по глупости. Перевыполнили план. Нежданно приехала комиссия вручать переходящее красное знамя. А вместо завода – тупиковая ветка, пакгауз с остатками сырья и сторож. Конфуз был, доложу я вам!
– Ас банком?
– А какая разница? – пожал плечами Кротов. – Дал на лапу председателю, дал на лапу в Регистрационной палате или где там полагается. Что еще? А!
Обязательно посадил бы в банке-учредителе своего человека, чтобы следил и вовремя отзвонил. Нанял людишек, снял помещение. Вот и все. Для конспирации разбил бы документооборот на отдельные блоки. К сводным документам допускал бы ограниченный круг лиц. Слушайте, Журавлев, а давайте откроем свой банк? Пока мы тут чаи гоняем, все без нас разворуют. Придется остаток дней посвятить честному труду, а мне, по правде говоря, не хочется. – Кротов весело подмигнул внимательно следившему за происходящим за столом Максимову. – Вас, Максим, возьму замом по особо щекотливым делам.
– Спасибо на добром слове, – с улыбкой ответил тот.
– Хватит веселиться, – оборвал их Журавлев. – Как их можно вычислить?
– Ума не приложу. – Кротов отхлебнул остывший кофе. – К нашему другу из Питера... – он с намеком посмотрел на Журавлева. Тот кивнул, давая понять, что при Костике, не участвовавшем в операции против Ярового, эту фамилию, действительно, называть не стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95