Я не переживу, если с вами что-нибудь случится.
— Я вернусь, несравненная, клянусь вам!
— Ступайте, Джордж, и да хранит вас господь!
Нина благословляет меня и протягивает руку. Еще раз целую ее пальчики, почтительно кланяюсь и выхожу.
Возле кабинета капитана Баярда меня останавливает ротмистр гвардии кардинала.
— Господин лейтенант! Кардинал Бернажу требует вас немедленно к себе!
— Передайте его высокопреосвященству, господин ротмистр, что я прибуду к нему сразу же, как только меня отпустит капитан Баярд, — я киваю на дверь кабинета.
Ротмистр кланяется и уходит. Прохожу в приемную. Там ожидают приема около десятка мушкетеров нашего полка.
— Гвидо! — спрашиваю у адъютанта. — Кто у капитана?
— Мушкетер Виллар, из второго батальона, третий эскадрон. Он сейчас выйдет, господин лейтенант.
— Прошу прощения, господа, — обращаюсь я, ожидающим мушкетерам, — у меня служебное дело, не терпящее отлагательства. К тому же меня срочно требует к себе кардинал.
— Не стоит беспокоиться, лейтенант! Проходите! Проходите! — отвечают мне несколько голосов.
Через минуту от капитана выходит Виллар, и я прохожу в кабинет герцога Баярда, командира Серебряного полка мушкетеров его величества.
Герцог был лишен тщеславия. Вернее, оно было ему присуще в своеобразной форме. Он не любил, когда к нему обращались «Герцог» или «Ваша светлость». Он любил, чтобы его именовали просто: «Капитан», причем без прибавления слова «господин». Он говаривал:
«Герцогов в империи больше, чем карасей в ином пруду, а капитанов гвардии всего три!» К подчиненным он обращался в той же манере, добавляя к званию имя только в том случае, если разговаривал с двумя равными в чине.
— Здравствуй, лейтенант! С чем пожаловал? — такими словами встречает меня капитан Баярд.
— Капитан, мне необходимо отлучиться на четыре-пять дней.
Герцог смотрит в свой журнал, прикидывает что-то и отвечает:
— Могу дать даже семь. Батальон передай ротмистру Жерому.
Я киваю и только открываю рот, чтобы попросить сопровождение, как герцог опережает меня:
— А куда собираешься ехать, если, конечно, не секрет?
— Какие могут быть секреты от капитана! Мне надо съездить в Млен.
— Млен, Млен, — герцог задумывается. Встав из-за стола, он подзывает меня к окну.
— Лейтенант, помнишь, на днях мы с тобой говорили о визите скандинавского посланника?
— Прекрасно помню.
— Так вот, де Легар ожидает посланника именно в Млене. До меня дошли сведения, что небезызвестный нам Маринелло с помощью еще более одиозной фигуры, де Ривака, намерен помешать посланнику прибыть ко двору императора. Причем заинтересован он в этом настолько, что не остановится и перед преступлением.
— Я понял, капитан. Этим планам надо не дать осуществиться. Думаю, у меня будет достаточно времени для этого. Только…
— Что только? — живо спрашивает Баярд.
— Де Ривак будет действовать наверняка не в одиночку и в средствах стеснен не будет. Одному мне с его командой справиться будет затруднительно. Вот если бы ты разрешил мне взять с собой десяток…
— Пять!
— Капитан!
— Семь! И вот еще что…
Герцог подходит к столу, достает из бюро чистый лист бумаги с подписью и печатью и пишет на нем несколько строк. Написав, он протягивает лист мне. Читаю:
«Настоящим предписывается всем мушкетерам дивизии неукоснительно исполнять приказы лейтенанта Серебряного полка графа Джорджа Саусверка. Начальник штаба дивизии, майор, граф де Лотрек».
Это было равносильно приказу императора, который номинально командовал гвардейской дивизией, имея чин ее полковника.
— С этой бумагой, лейтенант, ты в любое время сумеешь собрать неслабый отряд мушкетеров. Впрочем, если вправду говорят, что один мушкетер стоит десятка простых солдат, то тебе не потребуется подкрепления. Удачи, лейтенант.
К кардиналу Бернажу меня пропускают без доклада.
Первый министр сидит у камина и задумчиво смотрит на пламя.
— Садитесь здесь, граф, — не оборачиваясь, показывает он на кресло рядом с собой.
После минутного молчания он говорит:
— Меня сильно беспокоит возросшая в последнее время активность епископа и подчиненных ему летучих отрядов. Они взяли под контроль все дороги, ведущие с севера и северо-запада к Лютеции. К чему бы это, граф?
— Полагаю, что его препохабие…
— Как вы сказали?
— Препохабие.
— Гм, — кардинал улыбается, — все-таки это полномочный легат его святейшества. Не дай бог, до него дойдет, как наши мушкетеры именуют его легата.
— Тогда пусть назначит другого. Так вот, он готовит нам какую-то пакость. Или он что-либо пронюхал и хочет осуществить свои, как всегда, не очень чистые замыслы.
— Ну, пронюхал-то он скорее всего то, что некий доверенный курьер едет по поручению одного высокопоставленного лица в окрестности Млена и везет конфиденциальное послание этого лица. И он, епископ, не прочь перехватить его. А пакость он готовит следующую. Он хочет помешать предварительным переговорам ярла Хольмквиста с графом де Легаром и по возможности воспрепятствовать визиту ярла к нашему двору. Тем самым он вобьет клин в отношения Лотарингии и Скандинавии. Здесь он не остановится ни перед чем.
Кардинал замолкает, задумчиво смотрит на пламя камина, потом продолжает:
— Поскольку этим доверенным курьером государыни являетесь вы, — при этих словах он властно поднимает руку, заранее отметая все мои возражения, — я хочу, чтобы после выполнения вашей миссии вы помогли де Легару обеспечить безопасность визита ярла Хольмквиста. Вы не имеете возражений?
— Отнюдь. Тем более, что несколько минут назад капитан Баярд говорил со мной о том же и дал мне такое же поручение.
— Гм! Положительно, в этом дворце невозможно сохранить тайну. Все, даже самое конфиденциальное, тут же становится всеобщим достоянием.
— Вы совершенно правы, ваше высокопреосвященство! — я лицемерно разделяю его огорчение.
Кардинал, казалось, не замечает моей иронии и снова замолкает, по-прежнему глядя в камин. Насмотревшись на огонь, он спрашивает:
— И сколько мушкетеров он выделил вам в помощь?
— Семь, — я не считаю нужным упоминать о приказе нашего майора.
— Маловато. Против вас будут действовать по меньшей мере человек тридцать-сорок. Вся надежда на то, что вы — граф Саусверк, а он — де Легар. Да и ваши мушкетеры стоят эскадрона этих разбойников.
Он снова замолкает и достает из ящика стола серебряный крест.
— Попробую вас немного усилить. На пути в Млен, на постоялом дворе «Жаворонок», моих распоряжений ждет ротмистр моей гвардии, маркиз де Вордейль. С ним три гвардейца. Покажете ему это, и он поедет с вами.
— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство, — говорю я, принимая крест.
— Еще одно, — говорит кардинал, — в Млене есть монастырь святого Иоанна. Передайте настоятелю мои замечания по его отчету.
Кардинал снова замолкает, и я понимаю, что сейчас получу еще одно секретное поручение.
— В странноприимном доме, при этом монастыре, проживает пилигрим из Италии, Роберто Модунио. Передайте ему, пожалуйста, мое благословение на дальнейший путь и вот эти наставления в его нелегком деле написания истинной истории нашей Веры.
Он протягивает мне чистый запечатанный конверт и добавляет:
— Я бы очень не хотел, чтобы плодами моих благочестивых размышлений воспользовался в своих корыстных интересах епископ Маринелло.
Это уже сильно выходит за рамки моего задания. Составлять темпоральные уравнения, а тем более решать их у меня нет времени.
Провожу рукой по лицу, зажимая в конце движения бороду, и сразу слышу голос Магистра:
— Мы все поняли, Андрэ. Кэт уже решает систему на компьютере, сейчас…
— Андрей, — слышу я голос Катрин. — Можешь брать письмо. Определитель больше нуля. Есть только одна нелинейность: английский рыцарь, которого ты встретишь в Млене. Неясно, кто он и как себя поведет. Решишь сам, на месте. В крайнем случае отдашь письмо через де Вордейля.
Я беру конверт.
— Ваше высокопреосвященство, весьма вероятно, что первые два поручения могут, мягко говоря, воспрепятствовать мне выполнить третье. Могу ли я в этих обстоятельствах доверить ваше послание де Вордейлю?
— Можете. Но предпочтительно, если вы передадите письмо сами. Модунио ждет именно вас, а не де Вордейля.
Кардинал благословляет меня, и я покидаю его.
В кордегардии отбираю семерых мушкетеров своего батальона. В том числе решаю взять с собой сержанта, шевалье де Сен-Реми. С ним лейтенант Саусверк уже не раз выполнял разные рискованные и щекотливые поручения, и я знаю, что могу положиться не только на его шпагу, но и на умение молчать. Это надежный во всех отношениях товарищ.
Приказав мушкетерам быть готовыми к отъезду через час, отправляюсь в свой кабинет.
Там я проверяю мушкет: мощное двуствольное оружие. За такой мушкет многие готовы заплатить бешеные деньги, но мушкетеры ценили свое оружие еще дороже, и взять его можно было только с убитого.
В дорожную сумку укладываю хороший запас патронов для мушкета, затем достаю боевой пистолет. Это тоже предмет вожделения многих. По сути, это четырехзарядный револьвер. Во всей Лотарингии их было не больше полусотни. Их год назад начал делать придворный оружейник, испанский иммигрант Ружеро.
В сумку укладываю пачки патронов к револьверу и, подумав, кладу туда же шесть ручных бомб.
Широкополую шляпу я меняю на синий замшевый берет с белым пером цапли. Критически посмотрев на комплект доспехов, решительно снимаю со стены легкую, но прочную кольчугу и укладываю ее в ту же сумку.
Письма императрицы и кардинала я укладываю в потайные карманы широкого пояса. К поясу подвешиваю кинжал и кобуру с револьвером. Из ящика стола достаю два кошелька с золотом: в дороге можно прожить без всего, а вот без денег не проживешь. Беру длинную саблю и решительно выхожу из кабинета.
Часовой не может удержаться от вопроса.
— В дорогу, лейтенант?
— Да, — односложно отвечаю я.
— И надолго?
— Пока все дела не переделаю.
— Понятно!
Неподалеку от кордегардии встречаю ротмистра Жерома.
— Очень кстати, ротмистр! Я на несколько дней отлучусь, примите команду над нашим батальоном до моего возвращения.
— Счастливого пути, лейтенант!
Во дворе меня уже ждут семь мушкетеров. Сен-Реми держит на поводу моего коня.
— Ну, господа, в путь!
Мушкетеры вскакивают на коней, и наш маленький отряд выезжает из ворот императорского дворца. Никто из мушкетеров не поинтересовался, куда мы едем, надолго ли, насколько опасно наше предприятие… Это были гвардейцы-мушкетеры, готовые всегда и ко всему.
Проезжая по людным улицам и площадям Лютеции мне ни разу не пришлось подать голос, приказывая уступить нам дорогу. Пешеходы, всадники и экипажи сторонились, пропуская всадников в голубых плащах на рослых вороных конях. Такое почтение жителям столицы внушал мундир императорского гвардейца.
За заставой мы пришпориваем коней и очень скоро достигаем постоялого двора «Мленский Тракт», откуда начинается наш путь. Наскоро пообедав, двигаемся дальше и останавливаемся только на вечерней заре в трактире «Три Медведя»
Глава 15
Oh, it's most sweet
When in one line two crafts directly meet.
W.Shakespeare
Есть прелесть в том, когда две хитрости столкнутся лбом.
В.Шекспир
Утром мы продолжаем путь, достигнув к полудню постоялого двора «Черепаха». Но там я решаю не останавливаться, так как до «Жаворонка», где я должен встретиться с де Вордейлем, остается всего семь километров.
Но едва мы отъезжаем от села, на окраине которого стоит «Черепаха», как нагоняем необычную процессию. Пятнадцать всадников в красных с желтым камзолах сопровождают повозку, на которой стоит большая клетка. В клетке заперты двенадцать человек: мужчины и женщины, преимущественно молодые. Все они скованы по рукам и ногам.
При нашем появлении пленники оживляются, а всадники, наоборот, приходят в некоторое замешательство, но быстро оправляются и берут повозку в кольцо.
— Кто вы такие и куда везете этих людей? — спрашиваю я.
— А кто вы такие, чтобы мы вам отвечали? — слышится голос.
Де Сен-Реми выезжает вперед и властно приказывает:
— Именем императора! Не сметь пререкаться, когда с вами разговаривает лейтенант гвардии его величества! Кто здесь старший?
Один из всадников, ошарашенный неожиданным натиском, выезжает вперед.
— Я, Мишель Дерю, командир четвертого эскадрона Смертельного летучего отряда округа Биони. С кем имею честь?
Сержант церемонно кланяется:
— Шевалье де Сен-Реми, сержант Серебряного полка мушкетеров его величества. Так кто эти люди, и куда вы их везете?
— Это преступники перед богом и людьми! Мы везем их в Бионь для публичного исполнения приговора.
— В чем состоит их вина? — все таким же властным тоном продолжает допрашивать Сен-Реми.
— Они продали души свои князю тьмы! — напыщенно отвечает Дерю. — Они занимались колдовством, наводили порчу, насылали болезни, приносили жертвы кровью невинных младенцев…
— Кто производил следствие, кто установил их вину, кто вынес приговор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Я вернусь, несравненная, клянусь вам!
— Ступайте, Джордж, и да хранит вас господь!
Нина благословляет меня и протягивает руку. Еще раз целую ее пальчики, почтительно кланяюсь и выхожу.
Возле кабинета капитана Баярда меня останавливает ротмистр гвардии кардинала.
— Господин лейтенант! Кардинал Бернажу требует вас немедленно к себе!
— Передайте его высокопреосвященству, господин ротмистр, что я прибуду к нему сразу же, как только меня отпустит капитан Баярд, — я киваю на дверь кабинета.
Ротмистр кланяется и уходит. Прохожу в приемную. Там ожидают приема около десятка мушкетеров нашего полка.
— Гвидо! — спрашиваю у адъютанта. — Кто у капитана?
— Мушкетер Виллар, из второго батальона, третий эскадрон. Он сейчас выйдет, господин лейтенант.
— Прошу прощения, господа, — обращаюсь я, ожидающим мушкетерам, — у меня служебное дело, не терпящее отлагательства. К тому же меня срочно требует к себе кардинал.
— Не стоит беспокоиться, лейтенант! Проходите! Проходите! — отвечают мне несколько голосов.
Через минуту от капитана выходит Виллар, и я прохожу в кабинет герцога Баярда, командира Серебряного полка мушкетеров его величества.
Герцог был лишен тщеславия. Вернее, оно было ему присуще в своеобразной форме. Он не любил, когда к нему обращались «Герцог» или «Ваша светлость». Он любил, чтобы его именовали просто: «Капитан», причем без прибавления слова «господин». Он говаривал:
«Герцогов в империи больше, чем карасей в ином пруду, а капитанов гвардии всего три!» К подчиненным он обращался в той же манере, добавляя к званию имя только в том случае, если разговаривал с двумя равными в чине.
— Здравствуй, лейтенант! С чем пожаловал? — такими словами встречает меня капитан Баярд.
— Капитан, мне необходимо отлучиться на четыре-пять дней.
Герцог смотрит в свой журнал, прикидывает что-то и отвечает:
— Могу дать даже семь. Батальон передай ротмистру Жерому.
Я киваю и только открываю рот, чтобы попросить сопровождение, как герцог опережает меня:
— А куда собираешься ехать, если, конечно, не секрет?
— Какие могут быть секреты от капитана! Мне надо съездить в Млен.
— Млен, Млен, — герцог задумывается. Встав из-за стола, он подзывает меня к окну.
— Лейтенант, помнишь, на днях мы с тобой говорили о визите скандинавского посланника?
— Прекрасно помню.
— Так вот, де Легар ожидает посланника именно в Млене. До меня дошли сведения, что небезызвестный нам Маринелло с помощью еще более одиозной фигуры, де Ривака, намерен помешать посланнику прибыть ко двору императора. Причем заинтересован он в этом настолько, что не остановится и перед преступлением.
— Я понял, капитан. Этим планам надо не дать осуществиться. Думаю, у меня будет достаточно времени для этого. Только…
— Что только? — живо спрашивает Баярд.
— Де Ривак будет действовать наверняка не в одиночку и в средствах стеснен не будет. Одному мне с его командой справиться будет затруднительно. Вот если бы ты разрешил мне взять с собой десяток…
— Пять!
— Капитан!
— Семь! И вот еще что…
Герцог подходит к столу, достает из бюро чистый лист бумаги с подписью и печатью и пишет на нем несколько строк. Написав, он протягивает лист мне. Читаю:
«Настоящим предписывается всем мушкетерам дивизии неукоснительно исполнять приказы лейтенанта Серебряного полка графа Джорджа Саусверка. Начальник штаба дивизии, майор, граф де Лотрек».
Это было равносильно приказу императора, который номинально командовал гвардейской дивизией, имея чин ее полковника.
— С этой бумагой, лейтенант, ты в любое время сумеешь собрать неслабый отряд мушкетеров. Впрочем, если вправду говорят, что один мушкетер стоит десятка простых солдат, то тебе не потребуется подкрепления. Удачи, лейтенант.
К кардиналу Бернажу меня пропускают без доклада.
Первый министр сидит у камина и задумчиво смотрит на пламя.
— Садитесь здесь, граф, — не оборачиваясь, показывает он на кресло рядом с собой.
После минутного молчания он говорит:
— Меня сильно беспокоит возросшая в последнее время активность епископа и подчиненных ему летучих отрядов. Они взяли под контроль все дороги, ведущие с севера и северо-запада к Лютеции. К чему бы это, граф?
— Полагаю, что его препохабие…
— Как вы сказали?
— Препохабие.
— Гм, — кардинал улыбается, — все-таки это полномочный легат его святейшества. Не дай бог, до него дойдет, как наши мушкетеры именуют его легата.
— Тогда пусть назначит другого. Так вот, он готовит нам какую-то пакость. Или он что-либо пронюхал и хочет осуществить свои, как всегда, не очень чистые замыслы.
— Ну, пронюхал-то он скорее всего то, что некий доверенный курьер едет по поручению одного высокопоставленного лица в окрестности Млена и везет конфиденциальное послание этого лица. И он, епископ, не прочь перехватить его. А пакость он готовит следующую. Он хочет помешать предварительным переговорам ярла Хольмквиста с графом де Легаром и по возможности воспрепятствовать визиту ярла к нашему двору. Тем самым он вобьет клин в отношения Лотарингии и Скандинавии. Здесь он не остановится ни перед чем.
Кардинал замолкает, задумчиво смотрит на пламя камина, потом продолжает:
— Поскольку этим доверенным курьером государыни являетесь вы, — при этих словах он властно поднимает руку, заранее отметая все мои возражения, — я хочу, чтобы после выполнения вашей миссии вы помогли де Легару обеспечить безопасность визита ярла Хольмквиста. Вы не имеете возражений?
— Отнюдь. Тем более, что несколько минут назад капитан Баярд говорил со мной о том же и дал мне такое же поручение.
— Гм! Положительно, в этом дворце невозможно сохранить тайну. Все, даже самое конфиденциальное, тут же становится всеобщим достоянием.
— Вы совершенно правы, ваше высокопреосвященство! — я лицемерно разделяю его огорчение.
Кардинал, казалось, не замечает моей иронии и снова замолкает, по-прежнему глядя в камин. Насмотревшись на огонь, он спрашивает:
— И сколько мушкетеров он выделил вам в помощь?
— Семь, — я не считаю нужным упоминать о приказе нашего майора.
— Маловато. Против вас будут действовать по меньшей мере человек тридцать-сорок. Вся надежда на то, что вы — граф Саусверк, а он — де Легар. Да и ваши мушкетеры стоят эскадрона этих разбойников.
Он снова замолкает и достает из ящика стола серебряный крест.
— Попробую вас немного усилить. На пути в Млен, на постоялом дворе «Жаворонок», моих распоряжений ждет ротмистр моей гвардии, маркиз де Вордейль. С ним три гвардейца. Покажете ему это, и он поедет с вами.
— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство, — говорю я, принимая крест.
— Еще одно, — говорит кардинал, — в Млене есть монастырь святого Иоанна. Передайте настоятелю мои замечания по его отчету.
Кардинал снова замолкает, и я понимаю, что сейчас получу еще одно секретное поручение.
— В странноприимном доме, при этом монастыре, проживает пилигрим из Италии, Роберто Модунио. Передайте ему, пожалуйста, мое благословение на дальнейший путь и вот эти наставления в его нелегком деле написания истинной истории нашей Веры.
Он протягивает мне чистый запечатанный конверт и добавляет:
— Я бы очень не хотел, чтобы плодами моих благочестивых размышлений воспользовался в своих корыстных интересах епископ Маринелло.
Это уже сильно выходит за рамки моего задания. Составлять темпоральные уравнения, а тем более решать их у меня нет времени.
Провожу рукой по лицу, зажимая в конце движения бороду, и сразу слышу голос Магистра:
— Мы все поняли, Андрэ. Кэт уже решает систему на компьютере, сейчас…
— Андрей, — слышу я голос Катрин. — Можешь брать письмо. Определитель больше нуля. Есть только одна нелинейность: английский рыцарь, которого ты встретишь в Млене. Неясно, кто он и как себя поведет. Решишь сам, на месте. В крайнем случае отдашь письмо через де Вордейля.
Я беру конверт.
— Ваше высокопреосвященство, весьма вероятно, что первые два поручения могут, мягко говоря, воспрепятствовать мне выполнить третье. Могу ли я в этих обстоятельствах доверить ваше послание де Вордейлю?
— Можете. Но предпочтительно, если вы передадите письмо сами. Модунио ждет именно вас, а не де Вордейля.
Кардинал благословляет меня, и я покидаю его.
В кордегардии отбираю семерых мушкетеров своего батальона. В том числе решаю взять с собой сержанта, шевалье де Сен-Реми. С ним лейтенант Саусверк уже не раз выполнял разные рискованные и щекотливые поручения, и я знаю, что могу положиться не только на его шпагу, но и на умение молчать. Это надежный во всех отношениях товарищ.
Приказав мушкетерам быть готовыми к отъезду через час, отправляюсь в свой кабинет.
Там я проверяю мушкет: мощное двуствольное оружие. За такой мушкет многие готовы заплатить бешеные деньги, но мушкетеры ценили свое оружие еще дороже, и взять его можно было только с убитого.
В дорожную сумку укладываю хороший запас патронов для мушкета, затем достаю боевой пистолет. Это тоже предмет вожделения многих. По сути, это четырехзарядный револьвер. Во всей Лотарингии их было не больше полусотни. Их год назад начал делать придворный оружейник, испанский иммигрант Ружеро.
В сумку укладываю пачки патронов к револьверу и, подумав, кладу туда же шесть ручных бомб.
Широкополую шляпу я меняю на синий замшевый берет с белым пером цапли. Критически посмотрев на комплект доспехов, решительно снимаю со стены легкую, но прочную кольчугу и укладываю ее в ту же сумку.
Письма императрицы и кардинала я укладываю в потайные карманы широкого пояса. К поясу подвешиваю кинжал и кобуру с револьвером. Из ящика стола достаю два кошелька с золотом: в дороге можно прожить без всего, а вот без денег не проживешь. Беру длинную саблю и решительно выхожу из кабинета.
Часовой не может удержаться от вопроса.
— В дорогу, лейтенант?
— Да, — односложно отвечаю я.
— И надолго?
— Пока все дела не переделаю.
— Понятно!
Неподалеку от кордегардии встречаю ротмистра Жерома.
— Очень кстати, ротмистр! Я на несколько дней отлучусь, примите команду над нашим батальоном до моего возвращения.
— Счастливого пути, лейтенант!
Во дворе меня уже ждут семь мушкетеров. Сен-Реми держит на поводу моего коня.
— Ну, господа, в путь!
Мушкетеры вскакивают на коней, и наш маленький отряд выезжает из ворот императорского дворца. Никто из мушкетеров не поинтересовался, куда мы едем, надолго ли, насколько опасно наше предприятие… Это были гвардейцы-мушкетеры, готовые всегда и ко всему.
Проезжая по людным улицам и площадям Лютеции мне ни разу не пришлось подать голос, приказывая уступить нам дорогу. Пешеходы, всадники и экипажи сторонились, пропуская всадников в голубых плащах на рослых вороных конях. Такое почтение жителям столицы внушал мундир императорского гвардейца.
За заставой мы пришпориваем коней и очень скоро достигаем постоялого двора «Мленский Тракт», откуда начинается наш путь. Наскоро пообедав, двигаемся дальше и останавливаемся только на вечерней заре в трактире «Три Медведя»
Глава 15
Oh, it's most sweet
When in one line two crafts directly meet.
W.Shakespeare
Есть прелесть в том, когда две хитрости столкнутся лбом.
В.Шекспир
Утром мы продолжаем путь, достигнув к полудню постоялого двора «Черепаха». Но там я решаю не останавливаться, так как до «Жаворонка», где я должен встретиться с де Вордейлем, остается всего семь километров.
Но едва мы отъезжаем от села, на окраине которого стоит «Черепаха», как нагоняем необычную процессию. Пятнадцать всадников в красных с желтым камзолах сопровождают повозку, на которой стоит большая клетка. В клетке заперты двенадцать человек: мужчины и женщины, преимущественно молодые. Все они скованы по рукам и ногам.
При нашем появлении пленники оживляются, а всадники, наоборот, приходят в некоторое замешательство, но быстро оправляются и берут повозку в кольцо.
— Кто вы такие и куда везете этих людей? — спрашиваю я.
— А кто вы такие, чтобы мы вам отвечали? — слышится голос.
Де Сен-Реми выезжает вперед и властно приказывает:
— Именем императора! Не сметь пререкаться, когда с вами разговаривает лейтенант гвардии его величества! Кто здесь старший?
Один из всадников, ошарашенный неожиданным натиском, выезжает вперед.
— Я, Мишель Дерю, командир четвертого эскадрона Смертельного летучего отряда округа Биони. С кем имею честь?
Сержант церемонно кланяется:
— Шевалье де Сен-Реми, сержант Серебряного полка мушкетеров его величества. Так кто эти люди, и куда вы их везете?
— Это преступники перед богом и людьми! Мы везем их в Бионь для публичного исполнения приговора.
— В чем состоит их вина? — все таким же властным тоном продолжает допрашивать Сен-Реми.
— Они продали души свои князю тьмы! — напыщенно отвечает Дерю. — Они занимались колдовством, наводили порчу, насылали болезни, приносили жертвы кровью невинных младенцев…
— Кто производил следствие, кто установил их вину, кто вынес приговор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64