Просто не смог. Она была на задании. Но Микеле вполне хватило и нас с Андреем, чтобы понять, что и в этом деле нет пределов совершенству. Позднее Лена все-таки встретилась с ним со шпагой в руке. Я попросил ее:
— Ленок, давай без своего телекинеза.
— И так будет хорош! — усмехнулась в ответ моя подруга.
За десять минут боя Микеле проникся к Лене таким уважением, которое она ни за что не смогла бы завоевать другими методами. Это невзирая на то, что Лена много занималась с ним психофизической подготовкой: учила владеть своим телом так, как никогда не научит никакая йога.
Одновременно Лена исподволь, ненавязчиво, в беседах, внушением на уровне подсознания помогала Микеле преодолеть нравственную пропасть, разделявшую средневекового ваганта и хроноагента вне всех времен. Микеле больше не отворачивался и не смущался, наблюдая на экране эротические сцены. Более того, его уже не шокировали откровенные, порой слишком откровенные, даже с моей точки зрения, одеяния и высказывания наших женщин.
Однако все его успехи в области нравственного совершенствования не мешали ему теряться и смущаться при виде Кристины, даже когда она была одета в строгий деловой костюм. Но здесь причина была далеко за пределами рядовых отношений.
Микеле дословно воспринял совет Магистра: «Лучше задать сто глупых вопросов, чем не получить ответ на один умный». Вопросы сыпались из него в любое время суток, как зерно из худого мешка. Больше всех доставалось мне и Андрею.
Постепенно я обнаружил, что его вопросы все глубже и глубже начинают уводить нас в дебри хронофизики. В конце концов я понял, чего он добивается. В разговоре со Стрембергом я обратил внимание босса на повышенный интерес Микеле к этой науке, а также на нашу с Андреем слабую подготовку в этой области.
— Не стоит ли для консультаций официально прикрепить к нему Кристину? — предложил я.
Стремберг, рассеянно глядя на дисплей, где высвечивались ряды темпоральных уравнений, ответил:
— Вообще-то я считал, что для хроноагента вполне достаточно того объема знаний хронофизики, который освоили вы все. Но если работник желает углубить свои знания в какой-то области, то почему мы должны этому препятствовать? Кристина — работник нашего Сектора, думаю, что она не откажется. Я поговорю с ней сегодня.
— Вы же сами в свое время сказали, что если возникнет необходимость, то и Кристина будет привлечена в качестве консультанта и наставника. Вот, такая необходимость и возникла.
— Я же сказал, что не возражаю.
Так я деликатненько сыграл роль сводника. При очередном вопросе из области хронофизики я с деланым безразличием переадресовал его Кристине. Заодно сообщил Микеле, что она назначена его консультантом для подготовки в этой области. Не без удовлетворения я заметил, как на мгновение вспыхнули его глаза, а щеки покрылись румянцем. Но только на мгновение. Все-таки Лена хорошо научила его владеть собой. Как бы то ни было, Микеле получил законный повод регулярно встречаться с Кристиной. Тем не менее я не заметил, чтобы это как-то способствовало их сближению. Они стали просто чаще встречаться, вот и все. Микеле просто робел перед Кристиной, как перед существом высшего порядка. Преодолеть эту пропасть могло только время, время, заполненное интенсивными занятиями. Микеле поставил себе цель: достичь нашего уровня и успешно и добросовестно двигался вперед. Мы всеми силами помогали ему в этом, заинтересованные в том, чтобы у нас поскорее появился новый сотрудник.
Особенную заинтересованность в этом проявлял Генрих Краузе. Я сначала не мог понять, почему. Но однажды Генрих в разговоре со мной высказался:
— Жду не дождусь, когда Микеле квалифицируется на первый класс и начнет стажироваться на экстра. Тогда я повторю свою попытку. Мы с ним пойдем в Лабиринт вместе.
— Ты думаешь, что вдвоем его пройти будет легче? — с сомнением спросил его я.
Генрих странно посмотрел на меня, словно я сморозил несусветную чушь:
— А как ты думаешь, почему вы с Андреем сумели пройти 7А с первого захода? Да только потому, что вы шли вдвоем!
— А разделители и рассеиватели?
— Это все ерунда по сравнению с преимуществом взаимовыручки и взаимостраховки. Вспомни: на рассеивателе вы попались только один раз, и вам этого хватило. Больше вы не покупались. Да, найти друг друга вам было трудновато. Но когда вы встретились, сколько препятствий и ловушек вы преодолели таких, которые в одиночку не прошли бы ни за что? После своего провала я десяток раз просмотрел запись вашего прохождения и пришел к выводу: 7А можно пройти только вдвоем.
— Кстати, а на чем ты залетел?
— А на том, о чем говорил. Я залетел потому, что шел один. Мне приходилось слишком часто отступать от тех препятствий, которые вы вдвоем брали без труда. Из-за этого приходилось попадать в загазованные или задымленные участки и расходовать кислород. В итоге, когда я оказался в клоаке и мне пришлось нырнуть под понижающийся потолок, у меня не хватило кислорода. Я сдерживал дыхание, сколько мог.
— А дальше? — с трепетом спросил я.
— Дальше я просто остановил сердце, чтобы не захлебнуться в этом дерьме. А когда пришел в себя; то нарвался на два препятствия, которые в одиночку преодолеть было невозможно, и пошел по третьему пути. А там я попал… — Генрих усмехнулся, — помнишь. «Мясорубки» сзади и спереди, а между ними — возбуждающий газ? У тебя тогда был кислород, и ты вывернулся. А у меня баллон был уже пустой. В итоге: еще одна потеря времени… Короче, в десять суток я не уложился. Теперь ты понимаешь, почему я утверждаю, что 7А можно пройти только вдвоем и почему я с таким нетерпением жду Микеле?
— Понимаю. Но мы отвлеклись, давай вернемся к делу.
Этот разговор происходил, когда мы с Генрихом обсуждали детали разработанной им операции. В ней мне предстояло сыграть роль исполнителя. Я давно слышал, что Генрих Краузе при разработке операций отличается исключительным педантизмом, и все подшучивали над ним на эту тему. Но сейчас, когда мы с ним обсуждали детали, мне было не до смеха.
Целью операции было предотвращение гражданской войны в одной из Британских провинций. По прогнозам эта война должна была перерасти во всеевропейскую с непредсказуемыми последствиями. Одна из транснациональных компаний, контролируемая ЧВП, подкупив нескольких членов правительства, с целью придания законности сделке перекупила ряд частных шахт и приватизировала несколько государственных. Все было сделано тайно, без малейшей огласки. Дело в том, что компания планировала закрыть эти шахты и использовать их как могильники для токсичных и радиоактивных отходов. Уже были подписаны контракты с несколькими фирмами на захоронение этих отходов. Дело оставалось за малым: объявить о смене хозяина шахт, уволить горняков и начать захоронение.
Массовое увольнение десятков тысяч работников и угроза заражения обширной местности должны были вызвать такой взрыв недовольства, который быстро перерос бы в открытый вооруженный мятеж со всеми вытекающими отсюда последствиями. Необходимо было срочно предать гласности готовящиеся мероприятия, чтобы парламент был вынужден объявить сделку незаконной.
Генрих выбрал момент, когда все документы по сделкам, планы компании и контракты с фирмами оказались в одном месте. Пакет документов находился в сейфе банка, контролируемого компанией.
Генрих во всех деталях разработал операцию по изъятию этого пакета и передаче его представителям левой прессы. А чтобы не привлекать к этому делу лишнего внимания и дать прессе время изучить пакет и подготовить его к публикации, он решил инсценировать ограбление банка. Какая там инсценировка! Настоящее ограбление, так будет точнее. Вот как он это задумал.
Один из сотрудников компании извлекает кейс с документами из сейфа, чтобы доставить его в другой город, где должно состояться последнее совещание руководства компании. Охранники ждут его у заднего выхода из банка. Когда сотрудник вызывает лифт, в вестибюле никого не будет. В этот момент я, внедренный в одного из служащих банка, выхожу из соседнего лифта и ударом по голове «отключаю» сотрудника компании. Его тело я заталкиваю в «мусорный» лифт и отправляю его в подвал. Там лифт автоматически выгрузит его на кучу мусора. Кейс с документами я закладываю в вызванный лифт и отправляю его на первый этаж вместе со взведенной гранатой с нервно-паралитическим газом. В это время на первом этаже в сопровождении охраны двое служащих везут тележку с шестью кейсами.
В кейсах — двенадцать миллионов фунтов стерлингов. Это наличность, поступающая на счет компании как предоплата за захоронение отходов. Открывается дверь лифта, и газ из разорвавшейся гранаты заполняет вестибюль. Охранники, служащие и случайные посетители, кроме семерых, выходят из строя, то есть теряют сознание минимум на пятнадцать минут.
Семь же человек, со вставленными в ноздри тампонами с нейтрализатором газа, быстро заменяют кейсы: шесть на тележке и один в лифте. Затем они через неравные промежутки времени покидают банк до того момента, когда служащие и охранники придут в себя и поднимут тревогу.
Выйдя из банка, они расходятся в разных направлениях, но все они в назначенное время и в назначенном месте садятся в одну и ту же машину, проезжают в ней один, два квартала и выходят, оставив кейс, взятый в банке, и получив взамен точно такой же, но заполненный безобидным барахлом.
Машина оставляется водителем в назначенном месте, откуда я забираю ее через два часа. Пакет документов и часть денег я передаю представителю синдиката левой прессы. Остальные деньги ночью вручаю «грабителям», с которыми встречаюсь в разных местах и в разное время. Никто из участников ограбления друг друга не знает. Я должен встретиться с ними и все обговорить, с каждым в отдельности, ровно за сутки до операции. Расписание встреч расписано Генрихом по минутам. А сама операция в банке — буквально по секундам.
Генрих извел меня своей точностью и требованиями, чтобы я запомнил все детали и свои действия посекундно, а лица «исполнителей» до мельчайших подробностей. Более суток он «накачивал» меня и проверял, проверял и «накачивал». Когда я не выдержал и возмутился, он спокойно ответил:
— Пойми, Андрей, речь идет о двенадцати миллионах фунтов и о пакете документов, который стоит во много раз дороже. Малейший прокол, отклонение от графика хоть на секунду, и операция будет провалена. Я пошел бы сам, но кто, кроме меня, сумеет держать все под контролем и вмешаться в случае необходимости? Поэтому я должен оставаться здесь, а ты должен быть там alter ego и знать все детали и график не хуже меня, чтобы довести его до исполнителей.
Мне пришлось согласиться, и процедура продолжалась до тех пор, пока Генрих не сообщил Магистру: «Андрей готов».
— И он все сделает как надо? — последовал вопрос.
— Я же сказал, что он готов.
— Ты уверен в том, что он все сделает в соответствии с твоим графиком? Не забывай, что ты имеешь дело с Андрэ Коршуновым, мастером импровизации. Может быть, для спокойствия лучше подготовить другого агента?
— Нет. Объем информации слишком велик, чтобы начинать работу с новым человеком, времени уже не остается. Ну, а то, что Андрей — мастер импровизации, как раз неплохо. Даже при расчете металлоконструкций возможны погрешности. А мы рассчитываем жизненные ситуации, здесь погрешности могут быть на порядок выше. А кому их корректировать на ходу, кроме как Андрею? Тем более, что задача будет состоять в том, чтобы втиснуть выходящие из-под контроля детали операции в рассчитанный график.
— Успокойся, Магистр, — добавил я. — На этот раз можешь сидеть перед компьютером, включив хорошее музыкальное сопровождение, и наблюдать, как я собираю цветы на тихой полянке. После того, как Генрих все рассчитал и отработал со мной, это будет примерно то же самое.
К сожалению, Генрих оказался прав. Первая часть операции прошла удачно. В течение суток я встретился со всеми людьми, договорился с ними и расставил их по местам. Но вот на решающей стадии все чуть было не пошло прахом. Мало того, что ЧВП внедрил в сотрудника компании, доставляющего кейс с документами на совещание, своего агента, они еще и контролировали его.
Когда я двумя быстрыми, неслышными шагами, как классический ниндзя, приблизился к нему, он вдруг резко обернулся. Мой хорошо нацеленный удар пришелся совсем в другую точку. Противник сам атаковал меня, но быстро понял, что я ему не по силам и потянул из-за пояса пистолет.
Тут я обнаружил еще одно слабое место в подготовке агентов ЧВП. Усилием воли я ввел себя в «режим двойного времени», не забывая при этом отсчитывать реальные секунды. Мой противник двигался (в моих глазах) раз в десять медленнее. Он еще поднимал пистолет, а я уже одним ударом ноги выбил у него оружие. Вторым ударом я отправил кейс с документами в лифт и туда же бросил гранату (время как раз приспело).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64