Он замолчал надолго. Джорджина гадала, о чем он думал. Может быть, о своей жене и ребенке, которые умерли?
Она вздохнула, и тогда он повернулся к ней и улыбнулся.
– Вот видите, нам с вами было бы очень хорошо вместе, – весело сказал он. И когда она не ответила, он добавил: – Почему вы избегаете меня, ваша светлость?
Он произнес это так тихо, что Джорджина сомневалась, поняла ли она его правильно.
Она решила сменить тему на более безопасную.
– Я бы хотела, чтобы вы не обращались ко мне так официально, напоминая мне лишний раз, что я здесь чужая.
Она сказала это более сурово, чем намеревалась, быть может, наперекор тем эмоциям, которые вызвали в ней его слова.
– Вы хотите, чтобы я называл вас мисс Беннет? – спросил он слегка иронично.
Она вздрогнула.
– Нет, конечно нет, – холодно ответила она. – Женщины с таким именем нет и никогда не было.
И она стала смотреть вперед. Что ее заставило вдруг разрушить гармонию, которая уже существовала между ними, думала она.
– Ты хочешь вспомнить, что у нас было с тобой прошлым летом, моя дорогая?
– Д-да… Я имею в виду нет… Т-то есть…
Она посмотрела на него, но по его глазам ничего нельзя было прочитать.
– То есть? – сказал он. – Мне любопытно знать.
Она смотрела не отрываясь ему в глаза, хотя для этого ей требовалась вся ее смелость.
– Это была ошибка, мистер Хемптон, – пробормотала она. – Как вы сами изволили заметить однажды…
Голос ее осекся, и она отвернулась.
– Да, ты мне это уже говорила, – прорычал Джек. – И я повел себя как дурак. Ты можешь не обращать внимания на дурака, Джорджина?
Его голос стал неожиданно хриплым и требовательным.
– Ты можешь простить мужчину, которого волшебная лунная ночь превратила в осла, Титания?
Джорджина не могла ничего ответить на такое удивительное признание, которое стоило Джеку огромных усилий.
Они въехали в ворота, не снижая скорости, и остановились перед домом, прежде чем Джорджина успела собраться с мыслями. Двери дома распахнулись, в них появился Бэгли, готовый приветствовать гостей.
Джек почти не помнил, как он доехал в этот день до Хемптон-Холла. Он твердо отклонил приглашение герцогини выпить с ней чаю. Почему Джек повел себя так грубо, он понятия не имел. На свой вопрос герцогине он так и не получил ответа, и вопрос этот повис между ними, как густой туман, который ждет, когда его рассеет солнце.
Он опять все испортил, вел себя как дурак, и это было обидно.
Правда и то, что он был не готов к встрече с герцогиней так близко, на одном сиденье двухместного открытого экипажа. Джек чувствовал ее тепло и страстно хотел сжать ее в своих объятиях. Такой страсти он не испытывал с дней своей юности и был шокирован, когда обнаружил, что не может сдерживать эту страсть, как и в те дни, когда он был молодой.
Джек застонал.
При воспоминании о том, как он держал когда-то ее великолепное тело, такое стройное и хрупкое, в своих руках, как он поднимал Джорджину, помогая ей выйти из коляски, его пальцы сжали непроизвольно галстук, который он пытался завязать. Джек сорвал с себя этот галстук и бросил на пол, где лежало еще несколько, разделивших еще раньше ту же участь. Слуга подал хозяину другой галстук и ждал терпеливо, пока Джек возился с непослушными складочками.
Его мрачное настроение еще ухудшилось после расспросов тети, которая хотела узнать, что произошло между ним и герцогиней во время их поездки в Мелтон-Хаус.
Джек пожал плечами.
– Ничего серьезного, тетя.
Он покрутил в пальцах бокал портвейна.
– Фи! – недовольно воскликнула тетя. – Нечего хитрить, племянник. Ведь что-то случилось, это же ясно видно по тому, какой ты сердитый.
Джек искоса глянул на нее.
– Я могу сказать, что это не твое дело, тетя, – прорычал он. – И буду абсолютно прав.
– А вот и нет, не будешь. Только не после всех моих ухищрений ради того, чтобы ты и Джорджина поехали вместе домой. Мне уже надоело гадать, почему вы двое избегаете друг друга. Говори, Джек! Что такого сказала девчонка, из-за чего ты опять сам не свой?
Джек отпил большой глоток портвейна и потом долго смотрел в огонь, прежде чем повернулся снова к тете Хестер. Он начал свой рассказ так.
– Это не она сказала, тетя, а я сказал… Или, точнее, не смог сказать. Я снова вел себя как дурак. Если хочешь всю правду, то эта герцогиня сделала из меня влюбленного мальчишку. Я не мог найти нужных слов. А если бы и нашел, то не смог бы их сказать ей. И сегодня она убедилась, что я самый настоящий деревенщина. Так что, ничего уже не изменишь. Ее отец был прав – я не могу ей понравиться.
Он повернулся и снова уставился на огонь в камине, не желая встречаться взглядом с тетей.
В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Джек был сам удивлен своим решением. Герцог Эттлбридж знал, что говорил: Джорджина не ровня Джеку. Ничего не осталось от их прежних отношений. Даже наоборот, грустно подумал он, вспомнив их первый поцелуй в библиотеке в Хемптон-Холле.
Джек не мог добиться интимной близости с герцогиней. Хотя и очень этого хотел. А теперь и вовсе нечего об этом думать. Собственное бессилие было ему противно. И неужели он не смирится с тем, что жена, может быть, умнее мужа и выше его рангом? Очевидно, так. И это открытие повергло его в отчаяние.
Тетя Хестер откашлялась и заговорила:
– Я ценю твою искренность, Джек. Нелегко признаваться в своих ошибках. Вполне естественно в нашем обществе, что мужчина хочет занимать более высокое положение, чем женщина. И сам содержать ее. Но есть и другие вещи, которые, на мой взгляд, по крайней мере, являются куда более важными. Ты знаешь, что мой дорогой Бартлет был только баронетом и вовсе не богатым, когда я вышла за него замуж! Однако я никогда не желала для себя лучшего мужа. Твой дедушка это понимал и позволил нам пожениться, зная даже, что часть моего приданого пойдет на покрытие долгов Джеймса. У тебя нет таких долгов, мой дорогой, и ты не истратишь ни фартинга из приданого твоей жены, в этом я не сомневаюсь.
Джек не повернулся к тете во время ее длинной речи, но он сразу возразил:
– В отличие от дедушки, герцог Эттлбридж не одобрит этого брака, и ты это отлично знаешь, тетя.
– Ерунда! При чем тут герцог, ты можешь мне сказать? Тебе нужно согласие Джорджины, племянник, а не ее отца. Она сама себе хозяйка, и ты должен уважать ее независимость. Я не сомневаюсь, что Джорджине нелегко далось решение пойти наперекор воле родителей и отказать своему жениху.
– Джек не ответил. Тогда, помолчав, леди Бартлет продолжила:
– Есть еще один аспект этой проблемы, о котором я боюсь тебе говорить, Джек, не желая тебя совсем напугать.
– И что же это такое, тетя? – спросил он, заинтригованный ее намеком.
Тетя Хестер посмотрела на него испытующе.
– Ты должен обещать мне, что никогда не скажешь об этом Джорджине, Джек.
– Обещаю.
– Вообще-то, я удивляюсь, как это до тебя до сих пор не дошло, Джек. Насколько мне известно, ты всегда быстро соображал насчет женского пола.
– Ну и что? – Он не понимал, к чему она клонит.
– А то! Я надеюсь, что тебя не шокирует, если ты услышишь это от своей старой тети. Так вот, Джорджина в восемнадцать лет вышла замуж за человека, который по возрасту годился ей в отцы. Она прожила потом со старым мужем десять лет. А затем ее чуть было снова не выдали за старика. Я бы на ее месте после всего этого с радостью приняла бы ухаживания молодого красивого кавалера, такого как ты, Джек. Так вот, – добавила тетя Хестер, подумав, – я бы уцепилась за такой шанс. Если бы его дали, этот шанс, конечно. Мне кажется, ты несправедлив, Джек. Потому что ты не хочешь дать Джорджине такой шанс.
Джек громко засмеялся и неожиданно почувствовал, будто у него с души свалилась огромная тяжесть.
Слова тети Хестер удивили его, но она была права. Действительно, у Джека было кое-что ценное, что он мог предложить непокорной герцогине.
Он пробьется через этот ее кокон невинности, и Джорджина узнает, что такое страсть молодого мужчины.
И он даст ей детей, ее собственных детей. Ей явно не хватало детей. Такая перспектива понравилась Джеку, и он довольно улыбнулся.
И тетя Дафна права, подумал он, особенно нежно поцеловав этим вечером леди Бартлет. Она была тоже права.
Придется ему потрудиться, чтобы нагнать упущенное! Но сначала надо поймать саму герцогиню.
Глава 15
Фиалки любви
Когда на следующее утро Морган отодвинула тяжелые портьеры в спальне Джорджины, солнце уже было высоко. Джорджина открыла глаза и с удовольствием потянулась. Затем она вспомнила то, что было вчера, особенно резкий отказ Джека побыть наедине после того, как они вернулись домой, и ее настроение сразу упало.
– Почему ты не разбудила меня раньше, Морган? – вздохнула она, сердитая на себя за то, что позволяет этому мужчине тревожить ее мысли, и все планы летят потом кувырком. – Я пропустила утреннюю прогулку!
– Вы вчера очень устали после всех этих событий, миледи, – ответила Морган, как всегда, в своей флегматичной манере. – Вот я и подумала, что хороший сон вам будет только на пользу. Выпейте чаю и съешьте эти аппетитные булочки, свежайшие, десять минут назад испеченные, как вы любите, миледи.
Служанка улыбалась как-то необычно, даже хитро. Она поправила подушку под спиной Джорджины и поставила поднос с завтраком на постель.
– А вот и сюрприз для вас, ваша светлость, – добавила она, явно очень довольная собой. – От одного тайного поклонника.
Эти последние слова вырвали Джорджину из сонного тумана, и она посмотрела на поднос. Там, рядом с блюдцем, она увидела букет фиалок в хрустальной вазочке.
Джорджина смотрела на эти фиалки несколько минут, не веря своим глазам. Может, она уже в Бедламе? Или Джек Хемптон прямо оттуда? Джорджина отлично знала, что цветы мог прислать только один мужчина, который еще вчера признался сам в своем летнем безумии. Может быть, это еще один пример такого безумия, подумала она. После того, как майор очень резко отказался от приглашения выпить с ней чаю, – собственно, это был путь к примирению, – Джорджина должна была признать, что она все-таки была права, а Летиция все же ошибалась. Возможно, мистер Хемптон вовсе и не искал удобной ситуации, чтобы сделать предложение, а лишь хотел установить дружеские отношения, какие существовали между всеми его родственниками.
Она вздохнула и посмотрела в окно. День был чудесный, и ей захотелось промчаться галопом на Моргане.
«Но что же делать?» – думала она. Джорджина планировала прокатиться верхом, но не в тех местах, где они с Джеком катались вместе. Она хорошо понимает намеки, и вчера Джек недвусмысленно дал ей понять, отказавшись побыть с ней тет-а-тет. Она не собиралась навязываться. Но теперь?..
Джорджина взяла фиалки и вдохнула их сладкий аромат. На что же теперь намекал Джек Хемптон, посылая ей эти скромные лесные цветы?
По крайней мере, это значило, что их связь не прервалась. И ей, похоже, предстояло решить, насколько же прочна эта связь.
– Приготовь мне ванну, пожалуйста, Морган, – сказала она и потянулась к горячей булочке. – И сообщи на конюшню, чтобы через час оседлали Моргану. Я надену синее платье.
Платье, в котором она была прошлым летом, вспомнила Джорджина. Вдруг это платье поможет вернуть волшебные минуты?
И еще она наденет свою новую фиолетовую шляпу с красивым страусиным пером.
У нее сразу поднялось настроение. Она прошла в конюшню и позволила груму подсадить ее в седло.
– Сегодня мне эскорт не понадобится, Джимм, – сказала Джорджина, усаживаясь поудобней на беспокойной Моргане. – Я поеду вдоль садов к Мелтонскому лесу, но не буду покидать имение.
И зачем она это сказала, подумала Джорджина. Так не похоже на нее – говорить о том, где она будет. Вопрос не давал ей покоя, когда она скакала галопом через Мелтонский парк.
А затем она поняла, что подсознательно хотела, чтобы Джек знал, где ее можно найти.
Она отбросила в сторону мысль о том, что ему, возможно, этого совсем не хочется. Было приятно еще немного помечтать.
Солнце ласкало ей спину горячими лучами. Вокруг пели птицы, жужжали пчелы, и Джорджина чувствовала себя великолепно.
Хотя она и сказала, что поедет к Мелтонскому лесу, но уже знала, что обязательно заглянет под сень вековых деревьев.
Джорджина хотела снова увидеть то место, где она впервые в жизни испытала, что такое быть желанной, что значит любить и быть любимой. И пусть Джек ничего не имел в виду, посылая этот букетик фиалок, но, по крайней мере, она будет знать, что ее любовь разбита и надо научиться жить снова.
И она заберет эти сто фунтов у Летти. Она улыбнулась, представив, как расстроится ее кузина, потеряв такую огромную сумму денег. Ничего, пусть думает, когда делает такие большие ставки, глупая гусыня! Она положит деньги в банк под проценты для маленькой Маргарет Джорджины, названной в честь ее, и будет добавлять туда каждый год в ее день рождения.
Это даст девочке возможность почувствовать себя независимой, когда она достигнет совершеннолетия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32