Удивительно, но, даже не зная магии, ваши одаренные могут управляться со своими способностями… А у вас, господин Галдор, прирожденное чутье на истинные намерения человека. При вас трудно лгать. Похоже, кто-то все-таки обучал вас, хотя и очень… как бы сказать… неумело, что ли. Если бы вы прошли обучение у нас… Но это уже вам решать. Словом, вы чувствуете людей. Я тоже немного этому обучен. Но у меня более ограниченные в этом смысле способности, просто школа лучше.
Мысли с бешеной скоростью неслись в голове. Чутье. То самое чутье, которым так славился господин Линхир. То чутье, которое он выработал у меня… Вот почему я попал к нему. Он не просто так меня выбрал. Не просто так… И он ли один? Я слепой дурак. Я должен спросить его… Или он сам мне скажет, когда придет время?
Стало быть, то странное ощущение надвигающейся беды — не бред? Не мой вымысел? И та необъяснимая неприязнь к Советнику… Единый, а сам-то Советник почему обратил внимание на такую мелкую сошку, как я? Или ему тоже такие нужны? Зачем? Кто он, назгул его задери? Что за ним стоит?
Господин Айанна молча смотрел на меня. Ждал, пока я снова буду готов его слушать. Я очнулся от размышлений. Он сел, придвинул кресло поближе ко мне. Заговорил негромко, как будто кто-то мог нас подслушать.
— Мне вчера довелось побеседовать с первым Советником вашего государя. Я думаю, для вас не тайна, что наш визит — чисто знак вежливости, за которым, надеюсь, последуют другие посольства, и камнем преткновения, как всегда, будет Умбар. Но не мне сейчас обсуждать этот вопрос. Это дело будущего — если оно будет. Дело в другом. Он маг, господин Галдор. И очень сильный маг. Он почувствовал меня и попытался проникнуть в мои мысли, попытался овладеть моей волей. Я не ожидал такого наглого, такого бесцеремонного вторжения, это же нарушение всех правил, всех ограничений! Но для него их не существует. Он идет к какой-то своей цели и не считается ни с чем. Я еле выстоял.
— Он пытался и со мной, — сказал я. — Но мне хватило силы воли.
Айанна кивнул.
— Он уже заметил вас, если так. И теперь вы либо пойдете с ним, либо он постарается вас устранить.
Я молчал.
— Я почувствовал в нем зло, господин Галдор. Можете верить мне, можете не верить — но это зло. Я жрец. Я умею видеть.
Он опустил голову и стиснул виски руками. Я сидел молча. Наконец он медленно встал, поднял руки. Лицо его было бледно, глаза пылали, от него исходила такая сила, что у меня перехватило дыхание. Он не пытался что-то внушить мне, он был сейчас сам в себе.
— Горе тебе, Королевство, — почти шепотом заговорил он на своем звучном гортанном языке. — Горе тебе, Ханатта, горе тебе, Мир Живых, ибо вижу зло грядущее, зло, вьющее гнезда в душах, мрак непроглядный! Ополчись же сердцем, видящий и могущий, ибо настал час противоборства. Ополчись же духом и ступай стезей своей, и да будет она пряма, и да не свернешь ты с нее. Узри же врага — и одолей его в себе, тогда победишь; ибо станешь факелом для заблудших во мраке непроглядном…
Я слушал его — и мне хотелось плакать. Я видел перед собой немолодого щеголеватого жреца. Я видел пророка, провидца и предсказателя. Наверное, верующие в его божество с таким же восторгом внимают его проповедям и откровениям в храме. Это было непривычно и чуждо мне — но я не видел в этом зла. Если то, что он считает злом, зло и для меня, то не все ли равно, каким оружием будем мы сражаться? Как говорил наш сотник, каждый дерется, как может и чем может, если уж совсем припекло.
Он не сел — просто рухнул в кресло. Дышал он тяжело, глаза его закрывались. Я поспешил налить ему вина, но он с трудом мог поднять руку, так что я почти влил его ему в рот. Я сидел с ним, пока он не пришел в себя окончательно. Он не помнил, о чем говорил. И я понял — он провидец. Таков был его дар.
Я понимал, что нам сейчас опасно быть вместе. За ним могли уже следить. Потому я поспешил как можно скорее расстаться с ним. Он понимал меня.
— Я завтра же покидаю Королевство, — сказал он. — Я боюсь.
Когда мы прощались, он открыл маленький ларчик, стоявший у него на столе, и достал оттуда продолговатую тонкую к золотую пластинку с отверстием, чтобы ее можно было вешать на шнур. На ней тонкой затейливой харадской вязью было что-то написано, но я не стал тогда читать.
— Если вам будет грозить здесь беда, — сказал он, — и вам придется скрываться или вы просто захотите посетить наши края, то этот знак поможет вам добраться до меня. Показывайте его в любом гарнизоне, в любом монастыре, любому чиновнику. Айанна, старший жрец из керананского храма и родич государя, кое-что да значит в моей стране. Как только вы вступите на землю Ханатты, вы — мой гость и находитесь под моим личным покровительством. До встречи, господин Галдор. И да хранит вас Солнце.
Последнюю фразу он произнес по-харадски.
— Най Анар калува тиэльянна, — ответил я и поклонился.
И снова — тетрадь сшитых вместе листов. Они другие. Простой пергамент, даже не лучшей выделки. Только первый лист — другой. Белый. Последний, наверное, из тех, что были у летописца, из старого запаса. И именно на нем начертил он черной тушью:
ЭНО, ЭЛХЭНЭЙ-ЛЭ — ПАМЯТЬ — ПОЛЫННЫЙ ЦВЕТ
И рисунок — ковыль на ветру в степи, и кривой меч луны в рваных облаках, а облака — лица, лица, лица…
Я не успел прочесть ни строки. Вошел один из наших стражников и, почтительно поклонившись, протянул мне свернутый запечатанный пергамент. Я кивнул, раздраженный тем, что меня прервали. Стражник вышел. Я сломал печать и развернул пергамент.
«Господину Галдору, главе Тайной Стражи.
Вам надлежит сегодня в час вечернего приема прибыть на личную аудиенцию к господину первому Советнику Его Величества в зал малых приемов с докладом о состоянии дел.
Секретарь Канцелярии первого Советника».
Меня?!
Шуточки, что ли? Найду этого шутничка и…
Но печать-то, печать…
Та-а-ак… Вот оно и пришло. Стало быть, господин Линхир уже отправлен на покой… А он знает? Ах ты… Ну я и дурак. Ну и дурак! Растяпа! Я быстро переворошил бумаги на столе — вот оно. Письмо от Линхира, мне же еще вчера вечером принесли, а я так и не удосужился его просмотреть…
«Мальчик мой, я почел за благо просить у государя позволения удалиться на покой по причине ран и преклонных лет. Теперь думай сам. Вспомни, что я говорил тебе о выборе порядочного человека. Не ошибись. Удачи тебе. Надеюсь, судьба еще позволит нам встретиться. Да хранят тебя Валар.
Линхир, твой старый глупый наставник».
И его отставку приняли… Причем, видимо, весьма охотно… Я могу это понять. Но почему — я? Я всего лишь обычный служака. Я даже не допросчик. Я очень мало знаю о том, как вести работу в нашем ведомстве, я не умею быть начальником, я тут вообще один, у меня даже своих людей нет! Трое моих не в счет — это всего лишь хорошие знакомые, которые по моей просьбе кое-что для меня узнают, даже не зная зачем. Я для них — всего лишь один из архивариусов дворцовых служб… Который, однако, имел своего человека, занимавшегося выяснением прошлого господина Советника. И этого человека зарезали…
М-да. Кто же откажется от ТАКОГО поста! Я, естественно, должен сразу же ухватиться за эту возможность и вцепиться в нее зубами. И буду я предан тому, кто меня так облагодетельствовал, а он будет держать меня на поводке.
Прекрасно…
Меня просто-напросто покупают.
Можно даже возгордиться. Мелочь возносят к вершинам власти. Да нет, я знаю себе цену. Я не дурак. Я предан Королевству. Но я — один, без поддержки. Пусть меня и уважают, но я все же чужой. Теперь же меня еще сильнее будут сторониться. Я был человеком Линхира. Теперь чьим человеком я буду?
Что ж, играть так играть. Посмотрим, чьи уши торчат за всем этим…
Но почему все делается так исподтишка? Никто в Тайной Страже еще ничего не знает… Иначе я давно бы уже ощутил неприязнь и косые взгляды своих товарищей по службе… Что тут за паутина плетется? Почему?
Я был во дворце к сроку. В зале Малых приемов было прохладно. Советник — высокий, красивый, седовласый и седобородый — отослал секретаря плавным покровительственным движением руки и пригласил меня сесть. Я сел. Он улыбнулся, хлопнул в ладоши — молча возник слуга.
— Друг мой, принесите нам вина и немного печенья. Если вы не против, — обратился он ко мне.
Я не был против.
Он умеет располагать к себе людей. Еще даже не подали вино — а я уже чувствовал себя совершенно свободно. И чего там говорят об этом человеке? Он просто добрый, милый, чуткий собеседник, и я доверяю ему… Нет, постойте, я же еще и не говорил с ним?
— Я вызвал вас, друг мой, — тут же начал он, не давая мне задуматься, словно читал мои мысли, — чтобы извиниться за свои не слишком деликатные действия. Я не предупредил вас о том, что господин Линхир изволил нас покинуть и что по моей просьбе государь милостиво согласился утвердить вас в должности преемника Главы Тайной Стражи. Я не спросил вашего согласия, простите, но я был уверен в вашей верности престолу и Королевству. — Он обернулся, взял со стола свиток. — Вот ваш послужной список. Очень достойная служба, очень. Вас не зря называют человеком порядочным и надежным. Поскольку я теперь по милости государя являюсь первым Советником и вхожу в Совет наряду с князем Итилиэнским и князем Дол-Амрота, нам часто придется встречаться и работать вместе. Вот я и решил с вами лично познакомиться…
Он говорил, и говорил вроде бы ни о чем. Речь его была ровной, плавной, а голос — приятным и чарующим. Сначала я вслушивался в его слова, потом… Я не помню, что произошло потом, но то восхищение, та теплота, что вдруг затопила все мое существо, была самым великолепным чувством на свете. Я верил ему беспрекословно. Кощунственно было даже думать о том, чтобы не подчиниться, не поверить этому человеку. Высшим счастьем было служить ему, выполнять все его приказы — и умереть ради него. Мне казалось, что он — светится. И лишь где-то на самом дне сознания шевелилось неприятное чувство опасности, постепенно угасая…
— …последнее время?
— Что? — очнулся я.
Он ласково улыбнулся мне. Морщинки лучиками разбежались из уголков его темных теплых глаз.
— Я спросил вас, как продвигается ваше расследование?
Опасность неприятно резанула внутри, как разбитое стекло, мгновенно вырвав меня из обволакивающей теплоты. Я сумел — по крайней мере, внешне — сохранить невинный разомлелый вид.
— По какому именно делу, господин Советник? Я веду сейчас четыре дела.
— Я имею в виду то, связанное с документами конца Первой Эпохи на неизвестном языке.
Вот как. Ну понятно, откуда все пошло. Этот клятый копиист, мошенник, что векселя подделывал. Удивительный талант у него — любую рукопись может скопировать так, что не отличишь. Я попросил его скопировать как можно точнее для меня Круг Девяти Рун, тот, что был в рукописи о Девяти… Интересно, сколько ему заплатили? Или сам сдался? Как бы то ни было, он не знает всей правды. Этот ворюга видел только те листы, которые я ему давал… Но в них были дырочки — я расшил Книгу, чтобы сделать с тех листов список… Ну ладно.
— Ах это? Да пока не очень. Мы еще не выяснили, откуда могли быть похищены эти листы.
— Вы считаете — похищены?
— Да, конечно. Продажа ворованных старинных документов богатым любителям — это же сплошь и рядом. Иногда даже подобные любители заказывают, что именно нужно найти и украсть. Побывают у приятеля, увидят его собрание. Загорится такой гость получить какую-нибудь редкую рукопись — а приятель не продает. Остается только вора нанять. Может, здесь как раз заказанная рукопись или украденная наугад, для продажи. Но пока никто не заявлял о краже.
— А… вор?
— Увы. Ищем. Мы взяли эти рукописи во время облавы, но хозяин дома скрылся. И неизвестно, где он. Жив ли вообще. Но мы ищем.
— Мне казалось, хозяин дома был все же… задержан?
— Нет. Был задержан его жилец, который ничего не знает. Я собирался уже отпускать его…
— Пока повремените. Насколько мне известно, этот человек был связан с небезызвестным Топырем?
«Много же ты знаешь».
— Возможно, но Топырь не в моем ведении. Вы же знаете, я не допрашиваю.
— О да. Но все же повремените. Государь, увы, не позволил мне остаться во время празднеств в городе, но, надеюсь, до моего возвращения вы сможете еще некоторое время потерпеть его присутствие?
Он впился в мои глаза своими — черными, горячими, бездонными — и… пустыми. И я снова начал падать, падать, падать… Я был слаб. Мне было хорошо, я не хотел'сопротивляться… Потом прозвучал вопрос. И я понял, что нельзя не ответить, просто нельзя представить, что можно не ответить, я хочу ответить…
Острый осколок в ладони. Боль. Я недоуменно посмотрел на руку. Пусто. Но наваждение исчезло.
— Я все сделаю, как вы прикажете, господин Советник! — испуганно и растерянно, как нашкодивший мальчишка, проговорил я. Я и вправду был испуган.
— Хорошо, хорошо, — улыбаясь, похлопал он меня по руке. — Успокойтесь. Вы только что получили повышение, а с ним и новые обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Мысли с бешеной скоростью неслись в голове. Чутье. То самое чутье, которым так славился господин Линхир. То чутье, которое он выработал у меня… Вот почему я попал к нему. Он не просто так меня выбрал. Не просто так… И он ли один? Я слепой дурак. Я должен спросить его… Или он сам мне скажет, когда придет время?
Стало быть, то странное ощущение надвигающейся беды — не бред? Не мой вымысел? И та необъяснимая неприязнь к Советнику… Единый, а сам-то Советник почему обратил внимание на такую мелкую сошку, как я? Или ему тоже такие нужны? Зачем? Кто он, назгул его задери? Что за ним стоит?
Господин Айанна молча смотрел на меня. Ждал, пока я снова буду готов его слушать. Я очнулся от размышлений. Он сел, придвинул кресло поближе ко мне. Заговорил негромко, как будто кто-то мог нас подслушать.
— Мне вчера довелось побеседовать с первым Советником вашего государя. Я думаю, для вас не тайна, что наш визит — чисто знак вежливости, за которым, надеюсь, последуют другие посольства, и камнем преткновения, как всегда, будет Умбар. Но не мне сейчас обсуждать этот вопрос. Это дело будущего — если оно будет. Дело в другом. Он маг, господин Галдор. И очень сильный маг. Он почувствовал меня и попытался проникнуть в мои мысли, попытался овладеть моей волей. Я не ожидал такого наглого, такого бесцеремонного вторжения, это же нарушение всех правил, всех ограничений! Но для него их не существует. Он идет к какой-то своей цели и не считается ни с чем. Я еле выстоял.
— Он пытался и со мной, — сказал я. — Но мне хватило силы воли.
Айанна кивнул.
— Он уже заметил вас, если так. И теперь вы либо пойдете с ним, либо он постарается вас устранить.
Я молчал.
— Я почувствовал в нем зло, господин Галдор. Можете верить мне, можете не верить — но это зло. Я жрец. Я умею видеть.
Он опустил голову и стиснул виски руками. Я сидел молча. Наконец он медленно встал, поднял руки. Лицо его было бледно, глаза пылали, от него исходила такая сила, что у меня перехватило дыхание. Он не пытался что-то внушить мне, он был сейчас сам в себе.
— Горе тебе, Королевство, — почти шепотом заговорил он на своем звучном гортанном языке. — Горе тебе, Ханатта, горе тебе, Мир Живых, ибо вижу зло грядущее, зло, вьющее гнезда в душах, мрак непроглядный! Ополчись же сердцем, видящий и могущий, ибо настал час противоборства. Ополчись же духом и ступай стезей своей, и да будет она пряма, и да не свернешь ты с нее. Узри же врага — и одолей его в себе, тогда победишь; ибо станешь факелом для заблудших во мраке непроглядном…
Я слушал его — и мне хотелось плакать. Я видел перед собой немолодого щеголеватого жреца. Я видел пророка, провидца и предсказателя. Наверное, верующие в его божество с таким же восторгом внимают его проповедям и откровениям в храме. Это было непривычно и чуждо мне — но я не видел в этом зла. Если то, что он считает злом, зло и для меня, то не все ли равно, каким оружием будем мы сражаться? Как говорил наш сотник, каждый дерется, как может и чем может, если уж совсем припекло.
Он не сел — просто рухнул в кресло. Дышал он тяжело, глаза его закрывались. Я поспешил налить ему вина, но он с трудом мог поднять руку, так что я почти влил его ему в рот. Я сидел с ним, пока он не пришел в себя окончательно. Он не помнил, о чем говорил. И я понял — он провидец. Таков был его дар.
Я понимал, что нам сейчас опасно быть вместе. За ним могли уже следить. Потому я поспешил как можно скорее расстаться с ним. Он понимал меня.
— Я завтра же покидаю Королевство, — сказал он. — Я боюсь.
Когда мы прощались, он открыл маленький ларчик, стоявший у него на столе, и достал оттуда продолговатую тонкую к золотую пластинку с отверстием, чтобы ее можно было вешать на шнур. На ней тонкой затейливой харадской вязью было что-то написано, но я не стал тогда читать.
— Если вам будет грозить здесь беда, — сказал он, — и вам придется скрываться или вы просто захотите посетить наши края, то этот знак поможет вам добраться до меня. Показывайте его в любом гарнизоне, в любом монастыре, любому чиновнику. Айанна, старший жрец из керананского храма и родич государя, кое-что да значит в моей стране. Как только вы вступите на землю Ханатты, вы — мой гость и находитесь под моим личным покровительством. До встречи, господин Галдор. И да хранит вас Солнце.
Последнюю фразу он произнес по-харадски.
— Най Анар калува тиэльянна, — ответил я и поклонился.
И снова — тетрадь сшитых вместе листов. Они другие. Простой пергамент, даже не лучшей выделки. Только первый лист — другой. Белый. Последний, наверное, из тех, что были у летописца, из старого запаса. И именно на нем начертил он черной тушью:
ЭНО, ЭЛХЭНЭЙ-ЛЭ — ПАМЯТЬ — ПОЛЫННЫЙ ЦВЕТ
И рисунок — ковыль на ветру в степи, и кривой меч луны в рваных облаках, а облака — лица, лица, лица…
Я не успел прочесть ни строки. Вошел один из наших стражников и, почтительно поклонившись, протянул мне свернутый запечатанный пергамент. Я кивнул, раздраженный тем, что меня прервали. Стражник вышел. Я сломал печать и развернул пергамент.
«Господину Галдору, главе Тайной Стражи.
Вам надлежит сегодня в час вечернего приема прибыть на личную аудиенцию к господину первому Советнику Его Величества в зал малых приемов с докладом о состоянии дел.
Секретарь Канцелярии первого Советника».
Меня?!
Шуточки, что ли? Найду этого шутничка и…
Но печать-то, печать…
Та-а-ак… Вот оно и пришло. Стало быть, господин Линхир уже отправлен на покой… А он знает? Ах ты… Ну я и дурак. Ну и дурак! Растяпа! Я быстро переворошил бумаги на столе — вот оно. Письмо от Линхира, мне же еще вчера вечером принесли, а я так и не удосужился его просмотреть…
«Мальчик мой, я почел за благо просить у государя позволения удалиться на покой по причине ран и преклонных лет. Теперь думай сам. Вспомни, что я говорил тебе о выборе порядочного человека. Не ошибись. Удачи тебе. Надеюсь, судьба еще позволит нам встретиться. Да хранят тебя Валар.
Линхир, твой старый глупый наставник».
И его отставку приняли… Причем, видимо, весьма охотно… Я могу это понять. Но почему — я? Я всего лишь обычный служака. Я даже не допросчик. Я очень мало знаю о том, как вести работу в нашем ведомстве, я не умею быть начальником, я тут вообще один, у меня даже своих людей нет! Трое моих не в счет — это всего лишь хорошие знакомые, которые по моей просьбе кое-что для меня узнают, даже не зная зачем. Я для них — всего лишь один из архивариусов дворцовых служб… Который, однако, имел своего человека, занимавшегося выяснением прошлого господина Советника. И этого человека зарезали…
М-да. Кто же откажется от ТАКОГО поста! Я, естественно, должен сразу же ухватиться за эту возможность и вцепиться в нее зубами. И буду я предан тому, кто меня так облагодетельствовал, а он будет держать меня на поводке.
Прекрасно…
Меня просто-напросто покупают.
Можно даже возгордиться. Мелочь возносят к вершинам власти. Да нет, я знаю себе цену. Я не дурак. Я предан Королевству. Но я — один, без поддержки. Пусть меня и уважают, но я все же чужой. Теперь же меня еще сильнее будут сторониться. Я был человеком Линхира. Теперь чьим человеком я буду?
Что ж, играть так играть. Посмотрим, чьи уши торчат за всем этим…
Но почему все делается так исподтишка? Никто в Тайной Страже еще ничего не знает… Иначе я давно бы уже ощутил неприязнь и косые взгляды своих товарищей по службе… Что тут за паутина плетется? Почему?
Я был во дворце к сроку. В зале Малых приемов было прохладно. Советник — высокий, красивый, седовласый и седобородый — отослал секретаря плавным покровительственным движением руки и пригласил меня сесть. Я сел. Он улыбнулся, хлопнул в ладоши — молча возник слуга.
— Друг мой, принесите нам вина и немного печенья. Если вы не против, — обратился он ко мне.
Я не был против.
Он умеет располагать к себе людей. Еще даже не подали вино — а я уже чувствовал себя совершенно свободно. И чего там говорят об этом человеке? Он просто добрый, милый, чуткий собеседник, и я доверяю ему… Нет, постойте, я же еще и не говорил с ним?
— Я вызвал вас, друг мой, — тут же начал он, не давая мне задуматься, словно читал мои мысли, — чтобы извиниться за свои не слишком деликатные действия. Я не предупредил вас о том, что господин Линхир изволил нас покинуть и что по моей просьбе государь милостиво согласился утвердить вас в должности преемника Главы Тайной Стражи. Я не спросил вашего согласия, простите, но я был уверен в вашей верности престолу и Королевству. — Он обернулся, взял со стола свиток. — Вот ваш послужной список. Очень достойная служба, очень. Вас не зря называют человеком порядочным и надежным. Поскольку я теперь по милости государя являюсь первым Советником и вхожу в Совет наряду с князем Итилиэнским и князем Дол-Амрота, нам часто придется встречаться и работать вместе. Вот я и решил с вами лично познакомиться…
Он говорил, и говорил вроде бы ни о чем. Речь его была ровной, плавной, а голос — приятным и чарующим. Сначала я вслушивался в его слова, потом… Я не помню, что произошло потом, но то восхищение, та теплота, что вдруг затопила все мое существо, была самым великолепным чувством на свете. Я верил ему беспрекословно. Кощунственно было даже думать о том, чтобы не подчиниться, не поверить этому человеку. Высшим счастьем было служить ему, выполнять все его приказы — и умереть ради него. Мне казалось, что он — светится. И лишь где-то на самом дне сознания шевелилось неприятное чувство опасности, постепенно угасая…
— …последнее время?
— Что? — очнулся я.
Он ласково улыбнулся мне. Морщинки лучиками разбежались из уголков его темных теплых глаз.
— Я спросил вас, как продвигается ваше расследование?
Опасность неприятно резанула внутри, как разбитое стекло, мгновенно вырвав меня из обволакивающей теплоты. Я сумел — по крайней мере, внешне — сохранить невинный разомлелый вид.
— По какому именно делу, господин Советник? Я веду сейчас четыре дела.
— Я имею в виду то, связанное с документами конца Первой Эпохи на неизвестном языке.
Вот как. Ну понятно, откуда все пошло. Этот клятый копиист, мошенник, что векселя подделывал. Удивительный талант у него — любую рукопись может скопировать так, что не отличишь. Я попросил его скопировать как можно точнее для меня Круг Девяти Рун, тот, что был в рукописи о Девяти… Интересно, сколько ему заплатили? Или сам сдался? Как бы то ни было, он не знает всей правды. Этот ворюга видел только те листы, которые я ему давал… Но в них были дырочки — я расшил Книгу, чтобы сделать с тех листов список… Ну ладно.
— Ах это? Да пока не очень. Мы еще не выяснили, откуда могли быть похищены эти листы.
— Вы считаете — похищены?
— Да, конечно. Продажа ворованных старинных документов богатым любителям — это же сплошь и рядом. Иногда даже подобные любители заказывают, что именно нужно найти и украсть. Побывают у приятеля, увидят его собрание. Загорится такой гость получить какую-нибудь редкую рукопись — а приятель не продает. Остается только вора нанять. Может, здесь как раз заказанная рукопись или украденная наугад, для продажи. Но пока никто не заявлял о краже.
— А… вор?
— Увы. Ищем. Мы взяли эти рукописи во время облавы, но хозяин дома скрылся. И неизвестно, где он. Жив ли вообще. Но мы ищем.
— Мне казалось, хозяин дома был все же… задержан?
— Нет. Был задержан его жилец, который ничего не знает. Я собирался уже отпускать его…
— Пока повремените. Насколько мне известно, этот человек был связан с небезызвестным Топырем?
«Много же ты знаешь».
— Возможно, но Топырь не в моем ведении. Вы же знаете, я не допрашиваю.
— О да. Но все же повремените. Государь, увы, не позволил мне остаться во время празднеств в городе, но, надеюсь, до моего возвращения вы сможете еще некоторое время потерпеть его присутствие?
Он впился в мои глаза своими — черными, горячими, бездонными — и… пустыми. И я снова начал падать, падать, падать… Я был слаб. Мне было хорошо, я не хотел'сопротивляться… Потом прозвучал вопрос. И я понял, что нельзя не ответить, просто нельзя представить, что можно не ответить, я хочу ответить…
Острый осколок в ладони. Боль. Я недоуменно посмотрел на руку. Пусто. Но наваждение исчезло.
— Я все сделаю, как вы прикажете, господин Советник! — испуганно и растерянно, как нашкодивший мальчишка, проговорил я. Я и вправду был испуган.
— Хорошо, хорошо, — улыбаясь, похлопал он меня по руке. — Успокойтесь. Вы только что получили повышение, а с ним и новые обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96