Что это был за сон?
Человечек не сводил с него глаз.
— Это был не сон. Ты увидел правду, и открыл ее тебе… — Он сделал паузу: — …друг.
Трев с силой зажмурился. Две раздувшиеся, изуродованные смертью головы над стеной вновь представились ему столь ясно и отчетливо, что видение это по силе воздействия можно было уподобить колу, воткнутому в живот. Нет, Элли и Мардит не могли умереть… ведь он обещал каждой из них хорошего мужа — из высших слоев Калимекканского общества. Он ввел их в такие круги знати, о которых его родители не смели даже заговаривать. Он делал для них все, что было в его силах… защищал, заботился, ублажал. А теперь их убили словно преступниц, а он все это время скитался по свету, оставив их в руках врагов!
— Кто разговаривал со мной? — спросил он сразу же, как только смог взять себя в руки. — Почему он сообщил мне о сестрах? И почему утверждал, что погибли они из-за Ри?
Говорящий ответил уклончиво:
— Тайна Ри была раскрыта, и ложь пала на его голову, однако те, кто наказывает всякий обман, не смогли добраться до него, и кара пала на его близких. Твои родители тоже убиты, как и родные остальных друзей Ри. Вы потеряли все, что имели. И вам некуда будет вернуться вне зависимости от того, останутся Драконы в городе или нет.
— Кто убил их? — спросил Трев.
— Тот, кто держал клинок, действовал по чужому приказу; тот, кто отдал приказ, сам получил его; а отдавший ему распоряжение тоже исполнял чужую волю. Но если проследить цепочку к самому началу, она приведет к Ри, к тому дню, когда он поклялся в том, что останется в Калимекке и возглавит Волков Семьи, и в ту же ночь нарушил свою клятву.
О чем бы Трев ни спрашивал, Говорящий уклонялся от прямого ответа. Трев нахмурился, пытаясь придумать вопрос, который все-таки заставит духа открыть ему именно то, что он хочет узнать: имя человека, убившего сестер, и второе имя — того, кто отыскал его в этом, более чем укромном уголке мира. И еще — зачем потребовалось этому неведомому «другу» утруждать себя.
Снаружи, за тонкой перегородкой палатки выл ветер, и внутрь залетали снежинки, кружившие над постелями и зеркалом. Трев пригнулся, чтобы прикрыть его собой. Однако несколько снежных хлопьев все же попали на постепенно исчезавшую линию из соли и крови, соединив мостиком пространство внутри треугольника со всей остальной поверхностью зеркала.
Говорящий, с каждым мгновением становившийся все более прозрачным, внимательно следил за тем, как гаснет пламя, и, заметив мостик, радостно завизжал. Прежде чем Трев успел что-либо предпринять, дух завопил.
— Свободен! — закричал он голосом не более громким, чем шепот, и стремительно выпрыгнул из очерченного солью и кровью треугольника. Скользнув вдоль грязной полосы растаявшего снега, он взвыл. — Это кровь! Кровь! Теперь ты мой!
И внезапно исчез.
Трев пристально смотрел на зеркало, в котором только что находился Говорящий. Он и представления не имел, почему был избавлен от злой участи, вне сомнения уготованной для него духом, однако собственная жизнь вдруг утратила для него всякую цену. Его сестры, девочки, ради которых он жил, погибли. Голос, обратившийся к нему в видении, во всем обвинял Ри, однако Трев отлично понимал, что тот здесь ни при чем. Он сам решил последовать за Ри, зная, что оставляет Мардит и Элли в Калимекке на произвол судьбы, без единственного и надежного защитника и опекуна, коим он был для них. Если бы он не покинул их, девочки были бы живы. Или же он сам принял бы смерть вместе с ними.
И тот, и другой исход казался ему сейчас одинаково желанным.
Ри уже отправился в путь, намереваясь уничтожить Драконов, и Трев мог пожелать своему другу только добра. Он и сам обещал Соколам свою помощь. Однако он нарушил другой обет, принесенный им много лет назад… обет, который обязался выполнять, не щадя своей жизни. Он не сумел защитить своих младших сестер, двух девочек, которых любил больше всех на свете. Он не сдержал свою клятву.
Трев посмотрел на крохотный ножичек, которым только что надрезал палец. Острое, но короткое лезвие не подходило для задуманного им. Его собственные кинжалы лежали в изголовье постели… два роскошных подаренных Ри клинка, вполне пригодных для намеченной цели. Трев выбрал тот, на котором был вычеканен герб Сабиров. Он сбросил с плеч шерстяное одеяло, расшнуровал ворот рубашки и приставил острие кинжала к коже — слева от грудины, нащупав пальцами впадину между ребер, чтобы клинок не уперся в кость.
Закрыв глаза, он прошептал:
— Прости меня, Элли. Прости и ты, Мардит. Когда мы встретимся там, в Вуали, я постараюсь загладить свою вину перед вами.
И более не задумываясь и не сожалея о страшном поступке, он вогнал клинок себе в сердце.
На другом краю лагеря Валард откатился от девушки, которую только что тискал, и со стоном стал на колени. Черты его исказились от боли, и, вскрикнув, он впился пальцами в собственное лицо. Девушка воскликнула:
— В чем дело? Что с тобой?
Но прежде чем она успела подняться, чтобы бежать за помощью, припадок, каковы бы ни были его причины, прошел сам собой. Валард умолк, и на лице его появилось удивленное выражение.
Он поднялся на ноги, бормоча:
— Я свободен. Свободен.
И оглядел фургон с таким видом, словно никогда не видел его.
— Что ты делаешь? — спросила девица, но, бросив на нее короткий взгляд, Валард отрицательно качнул головой. А потом, накинув шерстяное одеяло на голое тело, распахнул дверь и исчез в ночи. Оставшаяся незахлопнутой дверь закачалась на петлях под натиском сильного ветра. Девица с ругательством швырнула вслед любовнику опустошенную ими обоими бутылку хмельного зелья, поеживаясь вылезла из постели и заперла дверь.
Валард же, не обращая внимания на холод и ветер, топал тем временем по глубокому снегу, пока не оказался за пределами лагеря. Там он отыскал гладкий диск белого металла, с выведенными вдоль обода буквами, светящимися в темноте зеленоватыми гнилостными огоньками. Став на середину диска, он сказал:
— Перенеси меня к моему другу.
Зеленоватое свечение сделалось ярче, раздался визг, и диск исчез, прихватив с собой и Валарда.
Согнувшись над телом Трева, Дугхалл водил сложенной в чашечку ладонью над зеркалом — не прикасаясь к предмету, но впитывая его энергию кожей.
— И что все это значит? — спросил Янф.
— Подожди. — Уродливые и перепутанные следы почти не поддавались прочтению. Впрочем, Дугхалл не спешил и не давал вниманию рассеиваться.
— Трев воспользовался зеркалом Валарда, чтобы вызвать Говорящего, — объяснил он стоявшим за его спиной Янфу и Джейму. — Очевидно, он не стал перед этим очищать зеркало — на нем сохранились следы крови Валарда. Пришел Говорящий, но связанный с темными силами, возможно даже, посланный Драконами, хотя в последнем я не уверен. Не знаю, что услышал Трев от Говорящего, однако погиб он от собственной руки… Потом я вижу четкие следы того, что Говорящему удалось вырваться, а оставшаяся на зеркале кровь Валарда привела духа к телу нашего спутника. Это означает, что в настоящий момент Валард одержим этим злым духом. Куда Говорящий отправил Валарда, я также не могу сказать.
Поднявшись на ноги, он посмотрел Янфу в глаза.
— Говорящие жестоки по своей сути, а связь этого их представителя со злыми силами сделала ситуацию еще более сложной… если мы отыщем Валарда, нам придется его убить.
— А разве нельзя изгнать дух Говорящего или заключить его в кольцо, как ты сделал с Драконом?
— Драконы все-таки являются людьми. Их души не заражают тело, они просто пользуются им. Говорящие… они другие. Некоторые видят в них демонов, другие утверждают, что это души чудовищ, обитавших в иных мирах или на других плоскостях бытия. Я не знаю, кто они, но завладев человеком, они не оставляют его, пока тот не умрет.
Янф быстро заморгал, и губы его сжались в тонкую, жесткую ниточку. Подозрительно блестящими глазами он смотрел на тело Трева, застывшее на постели в луже крови лицом вниз.
— Все рассыпается, — пробормотал он. Джейм опустил ладонь на его плечо.
— Темные дни наступили.
— Нынешние дни можно назвать только адом, который устроили нам древние боги за то, что мы забыли их, — произнес Янф. Хрипотца в голосе свидетельствовала о глубине его переживаний.
— Возможно. — Джейм медленно кивнул, от холодного воздуха кожа на его открытых руках покрылась мурашками, и Дугхалл заметил, как Янф поежился. Впрочем, тот был слишком удручен трагизмом ситуации, чтобы замечать это…
Джейм взирал на труп своего старого товарища, не пытаясь надеть куртку или просто согреть себя движением. Воздух клубами вырывался из его рта, оставляя иней на ресницах, бровях и густых усах, отросших уже здесь, в горах. Дугхаллу он казался скорее ледяной фигурой, чем состоящим из плоти и крови человеком. Мертвенным ровным голосом Джейм произнес:
— Придется отыскать Валарда.
— Зачем? Чтобы убить еще одного из нас? — Янф отодвинулся в сторону, уклоняясь от руки Джейма, и та бессильно упала, словно была рукой мертвеца.
Но тот упрямо настаивал на своем:
— Если придется, да. Ри сейчас находится на пути в Калимекку. Если Драконы следят за ним или если они сумели найти способ использовать Валарда против Ри, нам придется остановить его.
Янф закрыл глаза. Погруженный в горе, он покачивался, не сходя с места.
— Какая разница? — спросил он наконец. — Все рушится. Ничто не поможет нам, ни в чем мы не добьемся успеха. Разве вы не видите?! Сами боги теперь против нас, а кто мы такие, чтобы бороться с богами?
Поникший Джейм пожал плечами.
— Возможно, ты прав. Возможно, все действительно потеряно. И я не думаю, что мы способны противостоять воле богов.
— Мы мужчины, — заявил Дугхалл, — и мы заставим богов покориться. Мы не отступим ни перед богами, ни перед людьми — будем сражаться с ними и победим.
— С какой стати? — спросил Янф, и Дугхалл услышал пренебрежение в его голосе. — Потому что сердца наши чисты, а дело справедливо? Потому что мы верим в истину?
— Праведность не является обязательным условием победы, — возразил Дугхалл, глядя на них обоих и ожидая ответного взгляда. — Доброта по силе уступала злу во все времена. А вера без дел слаба, беспомощна и ничего не стоит. Те, кто верует, но не делает ничего, всегда проигрывают тем, кто верует меньше, да делает больше. Победа придет к нам не потому, что мы добродетельны, или для нас важны собственные убеждения.
Он вдруг рассмеялся — и смех его прозвучал слишком хрипло в этом морозном и колючем воздухе… это было похоже на хруст веток, проседающих под тяжестью снега и льда.
— Мы победим, потому что поражение слишком страшно для нас. Если мы не будем сопротивляться Драконам, они пожрут наши души — и души тех, кого мы любим, — а вместе с нашими душами они поглотят и наше бессмертие. Если же мы будем сражаться, то самое худшее, что нам грозит, — это смерть. Мы победим, потому что боимся. Именно потому, что боимся, и для страха у нас есть веские основания. Страх будет тем другом, который погонит нас вперед к победе.
Все трое долго и молча глядели друг на друга, а потом Джейм кивнул:
— Что ж, возможно, ты прав.
Янф отвернулся. Тяжело вздохнув, он покачал головой:
— Я не сдамся. Не сдамся, хотя у меня нет такой уверенности в победе, как у тебя.
Дугхалл посмотрел сквозь щель в пологе палатки на простиравшееся снаружи искрящееся бриллиантами снега белое поле.
— Никто из нас не сдастся. И об этом не нужно забывать. А теперь… надо проститься с Тревом и похоронить его. Приготовьте его. А я пока займусь осмотром окрестностей: надо узнать, куда подевался Валард… раз в деле замешана магия, значит, она оставила где-то поблизости свои следы. А потом займемся тем, что нам надлежит исполнить.
Он оставил обоих друзей готовить тело Трева к прощанию. Ступая по плотному снегу, Дугхалл сожалел о том, что вера его в победу не столь тверда, как только что прозвучавшие слова. Дугхалл боялся будущего, но и настоящее вселяло в него страх. Оставалось только надеяться, что его слова не так уж далеки от правды, потому что сейчас он мог поверить лишь в одну вещь во всем мире… — в страх. Страха хватило бы у Дугхалла, чтобы наполнить им целый океан.
Глава 44
Кейт и Ри появились над Калимеккой ночью, когда город казался бесконечным скопищем угольков, разбросанных под укрытым облаками небом. Кейт много раз видела родной город таким; старый приятель Эйоуюэль нередко брал ее с собой в ночное небо, когда она долго не могла уснуть и выбиралась украдкой из Дома Галвеев… или же просто когда ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Поэтому она сразу заметила происшедшие в центре города изменения и указала на них Ри, который впервые смотрел на Калимекку из-под облаков.
— Видишь те белые огни в центре города… раньше их не было. Ри поглядел в указанном направлении и изогнул крылья, чтобы подлететь поближе.
Кейт последовала за ним. Увиденная ими картина совершенно не нравилась ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Человечек не сводил с него глаз.
— Это был не сон. Ты увидел правду, и открыл ее тебе… — Он сделал паузу: — …друг.
Трев с силой зажмурился. Две раздувшиеся, изуродованные смертью головы над стеной вновь представились ему столь ясно и отчетливо, что видение это по силе воздействия можно было уподобить колу, воткнутому в живот. Нет, Элли и Мардит не могли умереть… ведь он обещал каждой из них хорошего мужа — из высших слоев Калимекканского общества. Он ввел их в такие круги знати, о которых его родители не смели даже заговаривать. Он делал для них все, что было в его силах… защищал, заботился, ублажал. А теперь их убили словно преступниц, а он все это время скитался по свету, оставив их в руках врагов!
— Кто разговаривал со мной? — спросил он сразу же, как только смог взять себя в руки. — Почему он сообщил мне о сестрах? И почему утверждал, что погибли они из-за Ри?
Говорящий ответил уклончиво:
— Тайна Ри была раскрыта, и ложь пала на его голову, однако те, кто наказывает всякий обман, не смогли добраться до него, и кара пала на его близких. Твои родители тоже убиты, как и родные остальных друзей Ри. Вы потеряли все, что имели. И вам некуда будет вернуться вне зависимости от того, останутся Драконы в городе или нет.
— Кто убил их? — спросил Трев.
— Тот, кто держал клинок, действовал по чужому приказу; тот, кто отдал приказ, сам получил его; а отдавший ему распоряжение тоже исполнял чужую волю. Но если проследить цепочку к самому началу, она приведет к Ри, к тому дню, когда он поклялся в том, что останется в Калимекке и возглавит Волков Семьи, и в ту же ночь нарушил свою клятву.
О чем бы Трев ни спрашивал, Говорящий уклонялся от прямого ответа. Трев нахмурился, пытаясь придумать вопрос, который все-таки заставит духа открыть ему именно то, что он хочет узнать: имя человека, убившего сестер, и второе имя — того, кто отыскал его в этом, более чем укромном уголке мира. И еще — зачем потребовалось этому неведомому «другу» утруждать себя.
Снаружи, за тонкой перегородкой палатки выл ветер, и внутрь залетали снежинки, кружившие над постелями и зеркалом. Трев пригнулся, чтобы прикрыть его собой. Однако несколько снежных хлопьев все же попали на постепенно исчезавшую линию из соли и крови, соединив мостиком пространство внутри треугольника со всей остальной поверхностью зеркала.
Говорящий, с каждым мгновением становившийся все более прозрачным, внимательно следил за тем, как гаснет пламя, и, заметив мостик, радостно завизжал. Прежде чем Трев успел что-либо предпринять, дух завопил.
— Свободен! — закричал он голосом не более громким, чем шепот, и стремительно выпрыгнул из очерченного солью и кровью треугольника. Скользнув вдоль грязной полосы растаявшего снега, он взвыл. — Это кровь! Кровь! Теперь ты мой!
И внезапно исчез.
Трев пристально смотрел на зеркало, в котором только что находился Говорящий. Он и представления не имел, почему был избавлен от злой участи, вне сомнения уготованной для него духом, однако собственная жизнь вдруг утратила для него всякую цену. Его сестры, девочки, ради которых он жил, погибли. Голос, обратившийся к нему в видении, во всем обвинял Ри, однако Трев отлично понимал, что тот здесь ни при чем. Он сам решил последовать за Ри, зная, что оставляет Мардит и Элли в Калимекке на произвол судьбы, без единственного и надежного защитника и опекуна, коим он был для них. Если бы он не покинул их, девочки были бы живы. Или же он сам принял бы смерть вместе с ними.
И тот, и другой исход казался ему сейчас одинаково желанным.
Ри уже отправился в путь, намереваясь уничтожить Драконов, и Трев мог пожелать своему другу только добра. Он и сам обещал Соколам свою помощь. Однако он нарушил другой обет, принесенный им много лет назад… обет, который обязался выполнять, не щадя своей жизни. Он не сумел защитить своих младших сестер, двух девочек, которых любил больше всех на свете. Он не сдержал свою клятву.
Трев посмотрел на крохотный ножичек, которым только что надрезал палец. Острое, но короткое лезвие не подходило для задуманного им. Его собственные кинжалы лежали в изголовье постели… два роскошных подаренных Ри клинка, вполне пригодных для намеченной цели. Трев выбрал тот, на котором был вычеканен герб Сабиров. Он сбросил с плеч шерстяное одеяло, расшнуровал ворот рубашки и приставил острие кинжала к коже — слева от грудины, нащупав пальцами впадину между ребер, чтобы клинок не уперся в кость.
Закрыв глаза, он прошептал:
— Прости меня, Элли. Прости и ты, Мардит. Когда мы встретимся там, в Вуали, я постараюсь загладить свою вину перед вами.
И более не задумываясь и не сожалея о страшном поступке, он вогнал клинок себе в сердце.
На другом краю лагеря Валард откатился от девушки, которую только что тискал, и со стоном стал на колени. Черты его исказились от боли, и, вскрикнув, он впился пальцами в собственное лицо. Девушка воскликнула:
— В чем дело? Что с тобой?
Но прежде чем она успела подняться, чтобы бежать за помощью, припадок, каковы бы ни были его причины, прошел сам собой. Валард умолк, и на лице его появилось удивленное выражение.
Он поднялся на ноги, бормоча:
— Я свободен. Свободен.
И оглядел фургон с таким видом, словно никогда не видел его.
— Что ты делаешь? — спросила девица, но, бросив на нее короткий взгляд, Валард отрицательно качнул головой. А потом, накинув шерстяное одеяло на голое тело, распахнул дверь и исчез в ночи. Оставшаяся незахлопнутой дверь закачалась на петлях под натиском сильного ветра. Девица с ругательством швырнула вслед любовнику опустошенную ими обоими бутылку хмельного зелья, поеживаясь вылезла из постели и заперла дверь.
Валард же, не обращая внимания на холод и ветер, топал тем временем по глубокому снегу, пока не оказался за пределами лагеря. Там он отыскал гладкий диск белого металла, с выведенными вдоль обода буквами, светящимися в темноте зеленоватыми гнилостными огоньками. Став на середину диска, он сказал:
— Перенеси меня к моему другу.
Зеленоватое свечение сделалось ярче, раздался визг, и диск исчез, прихватив с собой и Валарда.
Согнувшись над телом Трева, Дугхалл водил сложенной в чашечку ладонью над зеркалом — не прикасаясь к предмету, но впитывая его энергию кожей.
— И что все это значит? — спросил Янф.
— Подожди. — Уродливые и перепутанные следы почти не поддавались прочтению. Впрочем, Дугхалл не спешил и не давал вниманию рассеиваться.
— Трев воспользовался зеркалом Валарда, чтобы вызвать Говорящего, — объяснил он стоявшим за его спиной Янфу и Джейму. — Очевидно, он не стал перед этим очищать зеркало — на нем сохранились следы крови Валарда. Пришел Говорящий, но связанный с темными силами, возможно даже, посланный Драконами, хотя в последнем я не уверен. Не знаю, что услышал Трев от Говорящего, однако погиб он от собственной руки… Потом я вижу четкие следы того, что Говорящему удалось вырваться, а оставшаяся на зеркале кровь Валарда привела духа к телу нашего спутника. Это означает, что в настоящий момент Валард одержим этим злым духом. Куда Говорящий отправил Валарда, я также не могу сказать.
Поднявшись на ноги, он посмотрел Янфу в глаза.
— Говорящие жестоки по своей сути, а связь этого их представителя со злыми силами сделала ситуацию еще более сложной… если мы отыщем Валарда, нам придется его убить.
— А разве нельзя изгнать дух Говорящего или заключить его в кольцо, как ты сделал с Драконом?
— Драконы все-таки являются людьми. Их души не заражают тело, они просто пользуются им. Говорящие… они другие. Некоторые видят в них демонов, другие утверждают, что это души чудовищ, обитавших в иных мирах или на других плоскостях бытия. Я не знаю, кто они, но завладев человеком, они не оставляют его, пока тот не умрет.
Янф быстро заморгал, и губы его сжались в тонкую, жесткую ниточку. Подозрительно блестящими глазами он смотрел на тело Трева, застывшее на постели в луже крови лицом вниз.
— Все рассыпается, — пробормотал он. Джейм опустил ладонь на его плечо.
— Темные дни наступили.
— Нынешние дни можно назвать только адом, который устроили нам древние боги за то, что мы забыли их, — произнес Янф. Хрипотца в голосе свидетельствовала о глубине его переживаний.
— Возможно. — Джейм медленно кивнул, от холодного воздуха кожа на его открытых руках покрылась мурашками, и Дугхалл заметил, как Янф поежился. Впрочем, тот был слишком удручен трагизмом ситуации, чтобы замечать это…
Джейм взирал на труп своего старого товарища, не пытаясь надеть куртку или просто согреть себя движением. Воздух клубами вырывался из его рта, оставляя иней на ресницах, бровях и густых усах, отросших уже здесь, в горах. Дугхаллу он казался скорее ледяной фигурой, чем состоящим из плоти и крови человеком. Мертвенным ровным голосом Джейм произнес:
— Придется отыскать Валарда.
— Зачем? Чтобы убить еще одного из нас? — Янф отодвинулся в сторону, уклоняясь от руки Джейма, и та бессильно упала, словно была рукой мертвеца.
Но тот упрямо настаивал на своем:
— Если придется, да. Ри сейчас находится на пути в Калимекку. Если Драконы следят за ним или если они сумели найти способ использовать Валарда против Ри, нам придется остановить его.
Янф закрыл глаза. Погруженный в горе, он покачивался, не сходя с места.
— Какая разница? — спросил он наконец. — Все рушится. Ничто не поможет нам, ни в чем мы не добьемся успеха. Разве вы не видите?! Сами боги теперь против нас, а кто мы такие, чтобы бороться с богами?
Поникший Джейм пожал плечами.
— Возможно, ты прав. Возможно, все действительно потеряно. И я не думаю, что мы способны противостоять воле богов.
— Мы мужчины, — заявил Дугхалл, — и мы заставим богов покориться. Мы не отступим ни перед богами, ни перед людьми — будем сражаться с ними и победим.
— С какой стати? — спросил Янф, и Дугхалл услышал пренебрежение в его голосе. — Потому что сердца наши чисты, а дело справедливо? Потому что мы верим в истину?
— Праведность не является обязательным условием победы, — возразил Дугхалл, глядя на них обоих и ожидая ответного взгляда. — Доброта по силе уступала злу во все времена. А вера без дел слаба, беспомощна и ничего не стоит. Те, кто верует, но не делает ничего, всегда проигрывают тем, кто верует меньше, да делает больше. Победа придет к нам не потому, что мы добродетельны, или для нас важны собственные убеждения.
Он вдруг рассмеялся — и смех его прозвучал слишком хрипло в этом морозном и колючем воздухе… это было похоже на хруст веток, проседающих под тяжестью снега и льда.
— Мы победим, потому что поражение слишком страшно для нас. Если мы не будем сопротивляться Драконам, они пожрут наши души — и души тех, кого мы любим, — а вместе с нашими душами они поглотят и наше бессмертие. Если же мы будем сражаться, то самое худшее, что нам грозит, — это смерть. Мы победим, потому что боимся. Именно потому, что боимся, и для страха у нас есть веские основания. Страх будет тем другом, который погонит нас вперед к победе.
Все трое долго и молча глядели друг на друга, а потом Джейм кивнул:
— Что ж, возможно, ты прав.
Янф отвернулся. Тяжело вздохнув, он покачал головой:
— Я не сдамся. Не сдамся, хотя у меня нет такой уверенности в победе, как у тебя.
Дугхалл посмотрел сквозь щель в пологе палатки на простиравшееся снаружи искрящееся бриллиантами снега белое поле.
— Никто из нас не сдастся. И об этом не нужно забывать. А теперь… надо проститься с Тревом и похоронить его. Приготовьте его. А я пока займусь осмотром окрестностей: надо узнать, куда подевался Валард… раз в деле замешана магия, значит, она оставила где-то поблизости свои следы. А потом займемся тем, что нам надлежит исполнить.
Он оставил обоих друзей готовить тело Трева к прощанию. Ступая по плотному снегу, Дугхалл сожалел о том, что вера его в победу не столь тверда, как только что прозвучавшие слова. Дугхалл боялся будущего, но и настоящее вселяло в него страх. Оставалось только надеяться, что его слова не так уж далеки от правды, потому что сейчас он мог поверить лишь в одну вещь во всем мире… — в страх. Страха хватило бы у Дугхалла, чтобы наполнить им целый океан.
Глава 44
Кейт и Ри появились над Калимеккой ночью, когда город казался бесконечным скопищем угольков, разбросанных под укрытым облаками небом. Кейт много раз видела родной город таким; старый приятель Эйоуюэль нередко брал ее с собой в ночное небо, когда она долго не могла уснуть и выбиралась украдкой из Дома Галвеев… или же просто когда ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Поэтому она сразу заметила происшедшие в центре города изменения и указала на них Ри, который впервые смотрел на Калимекку из-под облаков.
— Видишь те белые огни в центре города… раньше их не было. Ри поглядел в указанном направлении и изогнул крылья, чтобы подлететь поближе.
Кейт последовала за ним. Увиденная ими картина совершенно не нравилась ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51