На меня бросилась худющая старушенция, завывая, как орк, которому прижгли раскаленным железом зад. Я отстранился, пропуская ее за спину — она как раз угодила башкой в столб, подпирающий крышу. Взмах топора перед собой — и начавшие было идти молчаливой толпой одурманенные бабы замерли, понимая, что мне не до шуток — умрет каждая, кто приблизится на расстояние удара. Наконец Дио с помощью эльфа поднялся на свои четыре и двинулся восвояси. Кентавр шел, еле передвигая копыта, поминутно приседая на заднюю пару. Когда он дошел до ворот сарая, эльф развернулся и рванул мимо меня, не спуская при этом глаз с противниц.
— Лукка, придержи их немного, я лошадей выведу!
Молча кивнув, я подался вперед, сопровождая каждый шаг взмахом топора, загоняя монашек в дальний конец конюшни. Те сбились в кучу, высматривая пространство для прорыва или атаки. Мерно застучали копыта, краем глаза я увидел, как Куп выводил наших лошадей.
— Уходим, тролль!
Я уже было собирался задать стрекача, как мою шею оседлала та старуха, которая пыталась снести подпорку своей головешкой. Визжа кошкой, старая неуспокоенная стерва, держась одной рукой за мое горло, другой полезла мне в глаза. Как по команде, ее товарки, сбивая друг друга, кинулись ей на помощь. Я крутанулся на месте, подставляя спину с беснующейся ношей под удар. Меня смяло, кинуло на землю, я выронил оружие, попытался освободиться от старухи — безрезультатно. В мою морду въехала сандалия на босу ногу, из носа хлынула кровь. Второй удар оглушил мне ухо, третий снова пришелся в нос. Меня начали катать по земле, избивая ногами. Удары сыпались отовсюду, я заревел, как медведь, пытаясь поймать хоть кого-то за ногу.
Наконец удача подмигнула мне. Я зацепил одну из сестер и, изловчившись, подмял ее под себя, со всей силой припечатав к земле. Та замолчала и закрыла глаза, тут же обмякнув. Удары сразу прекратились.
— Убийца! Убийййцааа!..
Я так понимаю, что это была оглобля. Она врезалась в спину. Я вскочил было на четвереньки, но какая-то вконец озверевшая бабка, разогнавшись, влепила мне ступком аж в самый копчик. В глазах почернело… я почувствовал такую злобу и ненависть, что меня затошнило. Я вскочил с места, перекувырнувшись через голову, расшвырял толпу и дотянулся до рукоятки топора…
— Лукка, ты меня слышишь? Успокойся, парень! — Из мрака беспамятства вынырнули чьи-то руки, трясущие меня за плечи. — Лукка, вернись! Да успокойся, Отродье тебя раздери!
Туман расступился. Из него появился Дож — Дырявый Мешок, пытающийся поставить меня с колен на ноги. Я хрипел, как загнанная лошадь, сплевывая кровавую слюну. Голова кружилась, горькая слизь рвалась через нос и глотку наружу, слезы боли и бессилия текли по щекам, все тело тряслось, рвалось на части. Мгла опять сомкнулась, оставив боль…
— Поддержи его, Куп, не видишь, парню совсем плохо.
Сильные руки пролезли в подмышки и попытались меня вздернуть. Голова мотнулась, что-то липкое потекло за воротник. Я попробовал открыть глаза, но, кроме багровой пелены, ничего не увидел. В ушах противно звенело, и этот звук клонил обратно к земле.
— Гном, не издевайся, — прохрипел чей-то голос, — оставь его в покое, пусть малый отдышится!
— Да я что?! Только сначала пусть свой огрызок из рук выпустит, вцепился в него, как в…
Какой огрызок? О чем они?..
Мокрая тряпка прошлась по лицу, охлаждая и стирая липкий пот с глаз.
— Где кувшин? Дай его сюда.
Влага освежила пересохшие губы, влилась в горло, смывая горечь, попадая в легкие. Я поперхнулся и закашлялся.
— Бородатая дубина! Ты же его так утопишь!
— А? Что?! Ну, так помоги, эльфийская твоя рожа, или ты думаешь, что, ни хрена не делая, ты мне помогаешь?!
Меня повернули сначала на бок, затем на живот. Стало заметно легче. Чужие крепкие руки взяли мои кулаки и попытались их разжать.
— Лукка, отдай палочку, — шептал кто-то мне над головой, — все уже позади, она тебе ни к чему.
Какую «палочку», о чем они? Наверное, бредят… Или это мой бред?.. Я что, умираю? Тогда где же белый тролль? Почему он не приходит, чтобы взять меня за руку и отвести к плоту, чтобы переправиться на тот берег? Или я успел натворить так много плохого, что мою душу решили оставить на вечное скитание среди живых до тех пор, пока все долги не будут выплачены?
О нет… Он пришел…
Сквозь черный свет омута пролезла бородатая, в две косы, голова. Ну и препоганейшая же у тебя рожа, подземный паромщик!
— Это чье лицо, достойное барельефов Хифгонда, ты посмел назвать рожей?
Я полностью открыл глаза. Солнечный свет резанул, отозвавшись молнией в голове, и все опять стихло, ушло. И только черный омут пересечений завертел свою воронку, засасывая мою душу, чтобы потом выплюнуть ее на другом конце мира…
Меня разбудил чей-то не первой свежести конский хвост, обмахивающий мое лицо.
— Тьфу! Чтоб тебя при этой жизни. — Я резко выпрямился и сразу же упал, пронзенный болью в пояснице. — Вот зараза! Больно-то как!..
— Очнулся? — влез в кибитку Куп. — Живой, значит! — Он, улыбаясь, подсел ко мне, сбросив с моей правой задней лапы копыто рядом лежащего (и как только сюда поместился!) кентавра.
— Добро пожаловать обратно в наш дерьмовый мир! — появился рядом Дырявый Мешок. — Ну и как тебе мир духов? Понравился, а? — И довольно захохотал.
— Где мы? — поднял я голову.
— На дороге к Перекрестку Семи Дорог, а потом в Заблудший Лес, соответственно. Правда, до него еще неделька пути, — пустился в объяснения гном. — Мы буквально вчера вечером выехали из этого мм-м-м… монастыря и, по-моему, еще даже не пересекли границу Вильсхолла.
— А что со мной? — привстал я на локтях.
— А ты что, совсем ничего не помнишь? Я напряг мозги… Через туман забвения прорвалась мокрая обезумевшая морда, вопившая так, что уши вот-вот должны были лопнуть: «Убийца! Убиййй-цааа!..» Удары… боль… снова боль…
— Нет, ничего не помню, — признался я.
— Что, совсем ничего? — с надеждой уточнил эльф. . — Ну, как мы с тобой ворвались в конюшню — помню, как ушел Дио — тоже, как ты вывел лошадей, потом, потом… — Я задумался. — Драка была, монашки, озверев, на меня перли всей толпой — было… а вот что потом…
— Потом, мой друг, кто-то из них дал тебе по голове, ты потерял сознание, а там и мы подоспели, — начал вспоминать Дож, — урегулировали конфликт, и вот мы в пути. Дио вон до сих пор еще страдает, но, думаю, к вечеру очухается. Девчонка, слава богам, спит. Она даже и не просыпалась. Так что, — гном подмигнул, — все хорошо, мы едем домой.
Я вопросительно взглянул на Дырявого Мешка.
— Почти домой, — уточнил тот.
— Ладно вам, мужики, — обнял нас эльф, — у меня есть предложение! Скоро будет деревенька, там есть постоялый двор. Предлагаю отметить успех самой сложной части, — он с улыбкой кивнул на лежащую под шкурами Винетту, — нашей операции!
— Единогласно, — выпалили мы с гномом в один голос.
— Алкоголики, — подал голос кентавр, — ну а загонному жеребцу перепадет хоть кружечка винца, а? За вредность, так сказать.
— Перепадет, — торжественно поклялся эльф, приложив руку к груди. — Скажу тебе больше, старый товарищ, я еще намерен заказать тебе самый большой омлет и самый большой кувшин красного, какой только найдется в этом уголке!
— Идет, — счастливо улыбнулся Дио, — а то все на сене да на соломе, так и копыта протянуть недолго!..
Четыре здоровых глотки разбудили тишину зимнего леса, унося прочь разноголосое эхо. Мы ехали, смеялись, шутили. Так к вечеру наша кибитка и въехала во двор постоялого двора «Прикордонье», стоящего у самой околицы пограничной деревушки. Там, за рекой, кончалась власть Вильсхолла. Там, за рекой, я уже видел Заблудший Лес и долгожданную дорогу домой, в Вечную Долину.
Колеса повозки замерли в трех шагах от входа в трактир, своими окнами помогающий звездам светить странникам в их пути. Я уже чувствовал вкус жареного мяса и янтарного пива, чувствовал мягкую чистую постель…
Первым слез гном, за ним я и эльф.
Куп пошел к заднику кибитки, чтобы подсобить кентавру вылезти наружу. Прямо из темноты к плечу эльфа протянулась длинная сухая рука в лохмотьях. Скрипучий голос, казалось, заглушил брехню деревенских собак:
— Однако отсыпать обещали…
— Брат Анисим, чтоб тебе спокойно на том свете не лежалось! — Кентавр, смеясь, хлопал старика по плечу.
— Как там девочка? — Брат Анисим наклонился над лежащей на куче сена бывшей послушницей.
— Ты, дедушка, за нами как — по делу или по зову сердца? — Дырявый Мешок, хмурясь, выколачивал пепел из трубочки прямо на пол комнаты, где разместил нашу компанию радушный хозяин.
Привратник недобро зыркнул исподлобья на гнома:
— А тебч… — Он вовремя запнулся, уловив посерьезневшие лица окружающих. — Тебе оно надо, гном? Вы девку умыкнули? Умыкнули! Монастырь разгромили? Вдребезги разнесли! Ворота поломали, стеночку раскурочили, контингент в искушение да в блуд ввели, а сами ноги сделали! А мне что, прикажете там на растерзание оставаться? Не, ребятки, я мечтаю умереть хоть и в конвульсиях, но в тепле и в уюте, а не под какой-нибудь…
— Хорош, хорош, — прервал раздухарившегося дедка Диондолл, — чего ты так разошелся, брат Анисим, али мы тебя чем обидели, слово худое сказали?
— А чего он… — по-детски всхлипнул старик, отворачиваясь к тихо бредящей во сне Винетте. Проведя рукой по спутанным волосам, он по-отцовски тяжело вздохнул и надолго замолчал.
— Лукка, — пихнул меня в бок гном, — отойдем, — подмигнул он всем остальным.
— Кто-нибудь… что-нибудь… — сказал гном, когда вся наша компания, вывалив в коридор, шепотом начала военный совет, — понимает? Прошу высказываться по росту.
— Я так полагаю, — высокопарно почесал в затылке кентавр, — что наш ворчливый друг каким-то образом связан с девицей. Я даже рискну предположить, что речь идет о родственных узах…
— Или вассальских, — влез эльф.
— Вполне вероятно, — кивнул Дио, — только чудится мне, господа…
Мы дружно замерли, внимая Страннику.
— Что здесь, господа… — Он сделал длинную паузу, всматриваясь в дальний конец коридора, будто там прятались ответы на абсолютно все вопросы на свете. — Что здесь какая-то тайна!..
— Тьфу на тебя! — выдохнул Куп. — Дио! Ты своими драматургическими гримасами нас всех раньше времени в могилу проводишь.
— Ладно. Лукка, какие у тебя мысли по этому поводу?
— Ну, я так думаю, что дед сам скажет, если вдруг там что-то есть. Ведь должен же он будет хоть иногда объяснять свои поступки…
— Согласен с троллем, — кивнул эльф, — но есть еще один вариант. А может быть, Анисим просто дал деру из монастыря. Под шумок. Наши пути совпали, ну а девочку ему просто жалко. Кстати говоря, как и мне самому, например.
— А как вам мысль о том, что дедуля подослан? — почесал заросли бровей гном.
— В смысле? Кем? Зачем?
— Ну, например, девушку выкрасть. Или, хуже того, убить ее. Мож, мать-настоятельница по вредности характера послала нам в отместку или еще чего. Не знаю, вариантов куча…
Мы надолго задумались.
— Короче, — подвел итоги гном, — предлагаю следующее: если старик желает идти с нами, запрещать не будем — просто бесполезно. Но глаз с него не спускать… пока, а там видно будет.
Мы пошли обратно в нашу комнату не спускать с Анисима глаз, как тут меня остановило:
— Парни! Мы же якобы посланники Гиера Одиннадцатого! И дедушка думает, что мы везем дочурку к отцу. Ведь так? Так! А на самом деле наш путь простирается немного южнее. И как мы это ему объясним?
Сотоварищи смотрели на меня, как… как… Ну я не знаю как! Но не очень хорошо. Одеревенения в мозгах добавил гном:
— Мы и так забрались на самую западную границу королевства, а дедок, уж точно, должен ориентироваться в местной географии!
Первыми дежурили я с Дожем. Мы разлеглись вповалку по всей комнате, слава Небесам и строителям, она позволяла нам всем в ней разместиться. Я долго пялился сквозь тьму на потолок, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Ахаст я положил рядом так, чтобы, если вдруг что, он оказался бы под рукой. Дырявый Мешок лег с другой стороны, также подоткнув свой топорик себе под бок. Сонное молчание прерывалось то всхлипыванием девушки, то мерным бормотанием старика, который не то молился, не то что-то подсчитывал полушепотом-полухрипом. Кентавр на пару с эльфом то и дело выдавали рулады храпа, от которых дребезжали затянутые паутиной и пылью мутные искривленные стекла в окнах.
— Слышь, Лукка, — еле слышно шепнул карлик, — ты там еще не заснул?
— Дремлется маленько… А что?
— Я вот все хочу тебя спросить, почему ты не сбежал?
— В смысле?
— У тебя же были возможности дать деру. В Меридене, например. У эльфов мог остаться, в Талат-Галене. Тебя бы там приютили, обустроили, глядишь, делом каким занялся бы. А то помогли бы добраться и до дому, до Вечной Долины. А ты вернулся к Скорпо. Даже сейчас ты мог бы отсюда рвануть к себе. Всего две недели пути на север пехом. Я, ребята — мы бы поняли тебя. Но ты остался. Почему, Лукка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47