Охрим нахмурился и покачал головой. Собственная непредусмотрительность его просто поражала. Как можно было доверить Рюрику убить графиню де Сент-Труа Тьен, зная, что он вполне способен наплевать на заказчика, если жертва почему бы то ни было покажется ему интересной?! Разумеется, Варвара показалась ему интересной… еще бы… Сумасбродная графиня обладала до такой степени нестандартным мышлением, что совершенно спокойно числила черта в своих друзьях, отвлекая Рюрика от всего, чего только можно!
Вот и сегодня… Как пить дать графиня у черта в гостях. А между прочим, у них с Рюриком назначена деловая встреча. И где он?! Ни слуху ни духу. Хоть бы предупредил, что ли… Охрим подумал-подумал и решил устроить черту разнос. Для профилактики. В конце концов, то, что Рюрик всю ночь пил пиво на пару с графиней Дельты, – еще не повод, чтобы игнорировать собственное начальство.
Охрим подошел к зеркалу и сердито щелкнул пальцами. Зеркало тут же услужливо сменило ряд картинок и застыло на изображении Рюриковой спальни.
– Так я и знал. Дрыхнет, гад! – Охрим подхватил полы своего балахона, покрепче стиснул в руке колдовской жезл и… рассмотрев картину спальни подробнее, переступать зеркальный порог передумал.
Рюрик был не один. В его любимой спальне, в этой святая святых, порог которой, кроме самого лэрда и его камердинера, никто и права-то не имел переступать, находилась какая-то женщина. Охрим зажмурил глаза и помотал головой. Этого не могло быть. Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Охрим слишком хорошо знал, как трепетно лэрд относится к своей спальне. Настолько трепетно, что обычно проводил время с дамами в совершенно других апартаментах. До сих пор ни одна женщина порог Рюриковой комнаты не переступала. Более того, ни одна из любовниц лэрда даже не подозревала о существовании данной спальни. Рюрик никого не желал впускать в свою личную жизнь, и все слуги в замке об этом прекрасно знали.
Однако, как бы то ни было, на сей раз, похоже, лэрд решил пренебречь собственными правилами. Охрима настолько поразил данный факт, что он даже не сразу опознал даму, ради которой давняя традиция была нарушена. А когда опознал, будить Рюрика и выяснять с ним отношения расхотел окончательно. Более того, погасил зеркальный экран, опустился в кресло и растерянно начал собирать мысли в кучу.
Он не хотел, чтобы это произошло.
Знал, что такое вполне возможно, был готов к подобному повороту событий с тех самых пор, как только графиня первый раз переступила порог Рюрикова замка и осталась в живых, и все-таки… все-таки безумно не хотел, чтобы это произошло.
Охрим нервным жестом покрутил в руках магический жезл и начал думать. Сначала о том, что ему по этому поводу делать, а затем о том, следует ли по этому поводу вообще морочить себе голову. В конце-то концов, чего он всполошился? Подумаешь, ну переспали эти два афериста, ну затащил Рюрик Варвару в собственную спальню… ну и что? Вполне вероятно, что все эти страсти-мордасти так же быстро погаснут, как и загорелись. А лэрд с графиней перебесятся и успокоятся. Может быть даже, что это к лучшему. Вряд ли после всего, что было, Рюрик с Варварой смогут остаться друзьями. А это значит, что больше никто не будет отвлекать черта всякими глупостями и втягивать в сомнительные авантюры, попахивающие помощью Светлым силам.
Охрим устало поднялся с кресла, прошелся по комнате и замер рядом с одной из многочисленных расположенных полукругом дверей. Конечно, было бы хорошо, если бы страсти угасли, а увлечение прошло. Но оно вполне могло затянуться надолго. Кому-кому, а Охриму совсем не надо было рассказывать о том, что существуют чувства, которые не проходят. Вообще. Ни со временем, ни после него. Да, Охриму не нужно было объяснять подобных вещей. Он сам знал об этом. И, к сожалению, знал он об этом слишком хорошо.
Колдун прекратил топтаться на месте, вздернул голову и, толкнув дверь, оказался в небольшой пещере.
Внутри было море цветов. Вечная зелень, вечное солнце и вечно молчащая женщина. Охрим подошел ближе и благоговейно коснулся статуи. Великий скульптор настолько хорошо ее создал, что колдун периодически отказывался верить в то, что она не живая. Когда-то Охрим сам мог превращать людей в статуи. Его ненавидели, боялись, называли безжалостным… и в один далеко не прекрасный момент изгнали. Ему пришлось уходить. Тайно, налегке, унося с собой только любовь к этой женщине. Безумную, безграничную и безответную. Сколько раз Охрим хотел вернуться в то измерение? Сколько раз он хотел отнять ее у любимого и любящего ее мужчины, превратить в статую, владеть вечно, ждать, что когда-нибудь она сможет его полюбить… Однако заточить любимую женщину в камень навечно у Охрима так и не поднялась рука. И он пригласил к себе гениального скульптора.
Вечная зелень, вечное солнце и вечно молчащая женщина. Сколько времени это уже длится? Пятьдесят лет? Сто? Какая разница, если это не проходит? Боль не тупеет, не стихает и не отпускает своей железной хватки. Охрим еще постоял немного, вглядываясь в знакомые наизусть черты любимого лица, и прикрыл глаза. Нет. Не будет он ничего говорить Варваре и Рюрику. Ни говорить, ни запрещать. Если это легкомысленный роман, он все равно пройдет сам собой. А если все серьезней… тогда ни один колдун не сможет заставить их друг от друга отказаться. Не сможет и не захочет. По крайней мере до тех пор, пока сам не научится владеть собственными чувствами.
Рюрик проснулся неожиданно, рывком. Как будто почувствовав присутствие заглянувшего в его спальню Охрима. Однако все вокруг было тихо. Лэрд потянулся и с любопытством глянул на часы. Они с Варварой настолько увлеклись, что черт даже с трудом мог представить, ночь сейчас или все еще день.
– Ну? И сколько там натикало? Сегодня все еще сегодня или уже завтра? – поинтересовалась тоже проснувшаяся Варвара.
– Одно могу сказать определенно. Мы с тобой проспали уже все возможные и невозможные обеды и завтраки.
– Н-да? И что ты предлагаешь сделать по этому поводу?.. – поинтересовалась многозначительно улыбающаяся Варька.
– Да я вот думаю, может, мы еще и ужин пропустим? – тут же оживился лэрд, благополучно забыв про собственное намерение покинуть наконец спальню.
Рюрик нетерпеливо откинул одеяло, наклонился к Варьке, увидел вспыхнувшие в ее глазах золотистые огоньки желания и самодовольно улыбнулся. Он все-таки смог сделать то, чего до этого никому не удавалось. Он все-таки увлек Варвару. На всю катушку. До потери здравого смысла. До такой степени, что даже получил над ней власть. Мягкий толчок, которому он с удовольствием поддался, опрокинул его на спину, и Рюрик увидел хищную, многообещающую улыбку. Вот и все. Вот он и попал. Рюрик прикрыл глаза и невесело рассмеялся. Он забыл об одной детали. Всего-навсего об одной детали. Варвара тоже получила над ним власть. И тоже заставляла его терять голову. До такой степени, что он не мог контролировать ни себя, ни ситуацию. Эта сумасшедшая графиня доводила его до умопомрачения. И, кажется, влезла в его душу намного дальше, чем ему бы этого хотелось.

Глава шестнадцатая,
в которой Варька говорит Коррелю решительное «нет», сражение с вурдалаками заканчивается победой, а победа – неожиданным приездом черта к графине в гости

Варвара в очередной раз поймала себя на том, что глупо улыбается собственному отражению в зеркале, и поняла, что чувствует себя счастливой. Абсолютно. Безумно. До такой степени, что никакие проблемы типа активизировавшихся вурдалаков и назревавшего всеобщего совета абсолютно ее не трогали. Более того, если бы не Нарк, который ее на этот самый совет вытащил, самостоятельно Варька Рюриков замок ни за что не покинула бы.
Ну вот кто ей скажет, почему так получается, а? Только-только она начала получать удовольствие от пребывания в данном измерении, как тут же нарисовалась очередная проблема. Неужели вурдалаки не могли подождать еще дней несколько? Или, еще лучше, недель несколько? Или, что было бы совсем хорошо, просто подождать? На фига надо вылезать в самый неподходящий момент? Почему, ну почему, как только она заводит себе мужика, обстоятельства сразу же складываются так, что ему надо тащиться на какую-нибудь очередную глобальную войну, рискуя собственной жизнью?! Может, уговорить Рюрика плюнуть на все и смотаться куда-нибудь в другое измерение? Пусть они сами тут разбираются… Ага, уговоришь его, как же… В жизни он свой любимый замок на произвол судьбы не кинет. И своих многочисленных подданных тоже. Варька нахмурилась. О чем она думает? Можно подумать, она сама способна на то, чтобы кинуть собственных друзей в такой неподходящий момент. Графиня вздохнула и помотала головой. Да нет, конечно же, не будет она никого кидать! И никуда уезжать, разумеется, она тоже не станет. Просто… Так хотелось бы, чтобы судьба подарила им с Рюриком еще немного времени. А тут на тебе пожалуйста – общий сбор. Который, кстати, по ее милости, задержался на целых два дня. Или три? Варька настолько потеряла счет времени, что не могла точно сообразить, сколько же дней провела в гостях у Рюрика. А уточнять у посторонних как-то не решалась. На нее и так уже Диса с легким недоумением смотрит.
Надо сказать, повод для недоумения у Дисы действительно был. И еще какой. Насколько Диса знала, Варвара никогда не манкировала своими графскими обязанностями, особенно в тяжелое для родины время, и не игнорировала военные советы. Напротив. Варька сама частенько их собирала, периодически воодушевляла соседей на всякие авантюры и, уж разумеется, никогда не сбегала от проблем пить пиво. Даже с Рюриком. Интересно, что же такое случилось на сей раз, если она проторчала у лэрда в гостях почти неделю?! И если бы не вернувший ее буквально за уши в родные пенаты Нарк, неизвестно, сколько бы еще проторчала… Совсем Варвара от рук отбилась! Да и лэрд тоже… ничем не лучше… Зачем он так демонстративно подчеркивает свое дружеское расположение к графине? На фига? Чтоб Корреля на место поставить за то, что на балу по поводу помолвки Сирены и Элля русал (как говорят) имел неосторожность не так на лэрда посмотреть?! Так ведь принц же на Варваре жениться собирается. И разумеется, ему не понравилось, что графиня с лэрдом весь вечер провели рядом друг с другом, да еще и с бала вместе уехали. А если учесть, что Варька после этого бала еще и зависла у Рюрика почти на неделю, ее вообще можно считать безнадежно скомпрометированной. Хорошо, что к подобным Варькиным фердебоблям все давно уже привыкли и не обращают на такие мелочи внимания.
Надо сказать, что в последнем своем предположении Диса была не совсем права. Привыкнуть к Варькиному поведению воспитанные в лучших средневековых традициях рыцари никак не могли. Просто, долго общаясь с графиней, смирились и старались не принимать ее выходки близко к сердцу. Хотя иногда Варвара чересчур уж увлекалась. Вот как сейчас, например. Казалось бы, к такому предприятию, как война с вурдалаками, хочешь не хочешь надо отнестись серьезно… Ан нет! Легкомысленная графиня выкинула все эти условности из головы и продолжила пить пиво с Рюриком! Из-за нее даже военный совет два раза переносить пришлось…
Однако показавшаяся в зале Варька, похоже, никаких угрызений совести по этому поводу не чувствовала. Она перецеловала в щечку всех своих подруг, поприветствовала мужчин и даже (в качестве извинения за то, что ее пришлось так долго ждать) предложила рассказать сказку. Ну и кто был способен дуться на графиню после всего этого? Разумеется, никто, потому что публика тут же придвинулась ближе и зачарованно приготовилась слушать очередную историю.

Вершаевская сага. Сказка № 6

Стояла в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, в Козлопыркинском уезде деревня Вершаевка. И жили в этой самой деревне дед Никифор с бабкой Фросей, дед Прокопий с бабкой Марусей, дед Федор да дед Селиван. И случилась однажды в их мирной деревеньке следующая история.
Было гнусное утро, поднималось мерзкое солнце, весело щебетали птички, а из деда Прокопия лезла борода. Причем делала она это столь разнообразно, что узнавать Прокопия с каждым днем становилось все труднее и труднее. В доме стояла гнетущая тишина, изредка нарушаемая не умеющими держать театральную паузу мухами.
Селиван умирал. Умирал уже в который раз, наивно надеясь, что это наконец насовсем. Он лежал на роскошной постели, а вокруг стоял рыдающий люд. Волосы деда Селивана были разметаны по подушке, и поэтому никто не заметил, что экономный Прокопий положил ему под голову вместо подушки валенок.
Губы Селивана пересохли от недостатка пива, нос заострился, зубы, впрочем, тоже.
– Подойди ко мне, – сказал дед Селиван кому-то, сверкнув взглядом.
Прокопий и Никифор посмотрели друг на друга, выясняя, кто сей счастливчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50