Ведь сопротивление началось именно в то время, после Дня Предательства. Множество самых дерзких подвигов Калеки были совершены еще в те годы, когда Лахлан был заперт в теле дрозда. Я освободила его, когда ему было лишь пятнадцать, а сейчас ему всего двадцать три года — а до настоящей мудрости еще расти и расти. Ты ведь не можешь серьезно полагать, что он Калека?
— Я поклялся арестовать Калеку. Если это не он, то кто же тогда?
— Бродячая циркачка по имени Энит Серебряное Горло, — быстро сказала Мегэн.
— Мегэн, нет! Как ты могла! — голос Лахлана потрясение сорвался.
— Сейчас Энит в Блессеме, — продолжила Мегэн. — Это она настоящий вожак повстанцев, которого зовут Калекой. Многие действительно считают, что Калека — Лахлан, но мы никогда не позволяли никому узнать правду. Но это именно Энит организовывала и управляла всеми действиями повстанцев в последние шестнадцать лет. Она та, кого ты ищешь.
— Мегэн, остановись! Как ты могла ее предать! — По лицу Лахлана текли слезы гнева и отчаяния.
— Доверься мне, мой мальчик, — сказала она еле слышно.
Энгус кивнул головой.
— Замечательно. Я отвезу тебя к Главному Искателю, как обещал, а потом отправлюсь на поиски Энит Серебряное Горло.
ВЕРХОВНАЯ ЖРИЦА ЙОРА
Сани оглядела коридор и тихонько закрыла дверь, заперев ее на ключ. Лишь уверившись, что никто ее не подслушивает, она подошла к высокому комоду, где было спрятано Зеркало Лелы.
Она благоговейно вытащила серебряное зеркало из ящика и положила его на стол. Это была очень древняя священная реликвия королевской семьи Фэйргов и очень действенное приспособление для дальновидения. С его помощью Сани могла приглядывать за своими шпионами и врагами, связываться с королем и искателями, которые владели этим умением, и подслушивать за приватными разговорами.
Сани было строжайше запрещено прикасаться к зеркалу без прямого приказа Майи. Король Фэйргов слишком ревностно оберегал собственную власть, чтобы отдать столь могущественный предмет в руки верховной жрицы Йора. После всех этих шестнадцати лет Сани возмущало его решение. Она была посвященной в самые страшные тайны, способной взывать к силам Йора как к своим собственным — зеркало должно было принадлежать ей, а не быть доверено рукам полукровки.
Разумеется, его запрещение никогда не удерживало ее от того, чтобы пользоваться зеркалом, когда ей заблагорассудится. Старая жрица знала, пусть даже король и не подозревал об этом, что Майе нельзя доверять. Сани была твердо убеждена в необходимости держать бразды правления в собственных руках, даже если это и означало необходимость использовать зеркало тайком.
В последние месяцы находить уединение становилось все труднее и труднее. Майя проводила целые дни напролет в купальне в своих покоях. Она со страхом думала о необходимости идти в главный зал, где ее тут же атаковали нетерпеливые купцы, жаждущие новостей о торговой флотилии. Ее постоянно мутило, так что она даже не смогла вынести вида дикого вепря, загнанного лордами в ее честь. В общем, она находилась в такой растерянности, в какой Сани никогда еще ее не видела.
Лишь море приносило Банри облегчение. Обычно Сани очень неодобрительно относилась к тому, что Майя проводила время у воды, ибо Банри не могла позволить себе навлечь на себя подозрения. Но в это утро хитрая старая жрица открыла створчатое окно так, что всю комнату наполнил соленый бриз.
— Взгляни, как сверкает вода в заливе, — сказала она. Майя подошла к окну и подставила лицо свежему ветру, который мгновенно растрепал ее волосы. — Тебе нужен свежий воздух, — проворковала Сани. — Посмотри, какая ты бледная.
— Мне нужно поплавать, — слабо сказала Майя.
— Я могу сказать всем, кто будет спрашивать, что ты еще спишь... — искушающе сказала старая служанка и увидела, как лицо Майи озарилось радостью. Майя медленно спустилась в конюшни, приказала оседлать свою лошадь и поскакала к пляжу, навстречу морскому бризу, ласкавшему ее лицо и охлаждавшему кровь. Разумеется, это было опасно. Слишком многие могли заметить ее, когда она возвращалась обратно с мокрыми волосами и выпачканной в песке одеждой. Но это был риск, на который приходилось идти. Сани нужно было воспользоваться зеркалом.
Она уселась за стол, сделав какой-то хитрый жест над его серебряной поверхностью, и сконцентрировалась на внучатой племяннице Латифы-кухарки, рыжеволосой кухонной прислуге. Сани не всегда удавалось сконцентрироваться на девушке, но на этот раз зеркало сработало. Она увидела рыжеволосую девушку, сидящую на табуретке и кормящую обрезками мяса шелудивых собак, крутивших вертел. Сани разочарованно поджала губы. Она каждый раз надеялась, что застанет девчонку за колдовством или еще каким-нибудь предосудительным занятием, но та всегда казалась совершенно невинной, работая столь же усердно, как и все остальные служанки. Она понаблюдала еще немного, потом помахала над зеркалом рукой, убирая изображение.
Старая жрица впервые увидела рыжеволосую через неделю после Майского Праздника. Девушка была больной и слабой, немедленно впав в лихорадку после того, как передала Латифе что-то, спрятанное в мешочке из волос никс. Сани отлично знала, что такие мешочки делались специально для того, чтобы заглушить действие предметов, наделенных магической силой. Несмотря на все свои попытки, она так и не смогла узнать, что же такое девчонка принесла. Сани не любила быть в неведении. Это заставляло ее беспокоиться. Старая служанка была уверена, что это та же самая рыжая, которая наделала такого переполоха в Рионнагане. Сначала она помогла крылатому ули-бисту бежать. Это был самый серьезный удар, поскольку, похоже, это был именно тот загадочный Калека, который завладел умами и сердцами простого народа. Что еще хуже, — ее тайный страх, что он может оказаться одним из Пропавших Прионнса, теперь превратился в уверенность. Не могло быть никакого другого объяснения появлению крылатого мужчины с голосом дрозда и белой прядью, как у всех представителей клана Мак-Кьюиннов. Рыжеволосую ведьму предположительно пытали и казнили, но не прошло и месяца, как до Сани дошли новости, что ее видели целой и невредимой в компании с Архиколдуньей и крылатым ули-бистом . Похоже, она была не только могущественной ведьмой, но еще и искусной воительницей, поскольку у озера Тутан она перебила целый отряд Красных Стражей. Вся троица исчезла в таинственном Лесу Мрака, и все попытки выкурить их оттуда потерпели неудачу. Вскоре после этого Сани увидела ее в зеркале в каморке Латифы. Несмотря на то что казалось невозможным, чтобы девушка за такое короткое время смогла пересечь всю страну, Сани уже знала, что она очень опасная ведьма, обладающая огромной Силой. Возможно, Мегэн действительно приручила драконов, и теперь они служили ей. Или девчонка могла летать, как, по слухам, это делала Ишбель Крылатая. По крайней мере, в воздухе она кувыркалась столь же легко, судя по тому, что о ней рассказывали.
Первым побуждением Сани было немедленно убить девчонку. Подушка на лицо ночью, капелька болиголова в чае, шаткая ступенька на лестнице — все это было очень просто устроить. Но ее остановила осторожность. Из нее живой можно было пыткой или обманом вытянуть планы Архиколдуньи. Мертвая, девушка не смогла бы рассказать уже ничего.
Не в характере Сани было предпринимать поспешные шаги. Ее планы вынашивались десятилетиями и еще десятилетиями воплощались в действие. Она действовала в тишине и во мраке — зароняя зерно там, предположение здесь, — а потом терпеливо дожидалась результатов. Если уж она пестовала силы Майи тридцать пять нескончаемых лет, то может позволить рыжеволосой ведьме прожить чуть побольше.
Поэтому два месяца Сани собирала сведения, так и не увидев ничего, что могло бы подтвердить ее подозрения. Она тоже страдала от жары, даже еще больше, чем Майя, Но жрицы Йора были приучены переносить лишения, поэтому Сани страдала молча. У нее не было возможности сесть на коня и поехать на морской берег или плескаться весь день в купальне с прохладной соленой водой. Разумеется, спала она в купальне, поскольку без длительного погружения в морскую воду начинала плохо себя чувствовать и страдала от обезвоживания. Но днем ей приходилось носить плотную одежду, скрывавшую плавники и жабры у нее на горле. Она не обладала способностью Майи обманывать взгляд, ибо Фэйрги не умели наводить иллюзии. Этот Талан! Майя унаследовала от своей человеческой матери, и Сани приходилось прибегать к ее чарам, чтобы скрыть свои собственные фэйргийские черты. Она никогда не могла надолго оставить Майю, поскольку чары быстро рассеивались, и их приходилось постоянно обновлять.
Сани уже начала задумываться, не ошиблась ли она относительно внучатой племянницы Латифы. Огненно-рыжие волосы были довольно необычным явлением, но не настолько редким, чтобы Сани могла быть полностью уверена в том, что эта девушка — ученица Мегэн. Она могла быть той, кем казалась — деревенской простушкой, которой по воле случая достались волосы цвета только что отчеканенного медяка. Да, у нее действительно был загадочный мешочек из волос никс, но разве этому не могло быть обычного объяснения? Многие реликвии из Башен всплывали в самых неожиданных местах, и, возможно, девчонка не имела ни малейшего понятия о магических свойствах мешочка. Возможно, в нем хранился подарок от сестры Латифы, положенный в мешочек, чтобы удобнее было нести... Накануне Купальского праздника, после того, как Майя пела для своих придворных, Сани уловила такую какофонию эмоций, исходящую от девушки, что у нее снова появились подозрения. Такой приступ ужаса, и все при виде малинового бархата. Она разыскала девушку и сразу же выяснила две вещи, которых не знала раньше. Во-первых, теперь она была уверена, что это именно та рыжая, которая убила Главного Пытателя. Она вспомнила то, что вылетело у нее из головы, — ту ведьму в Кариле пытали пальцедробителем, который размозжил ей пальцы.
Вторым озарением было то, что она не могла быть той девушкой, что путешествовала в компании Мегэн. Эта бледная худышка с искалеченной рукой явно не могла перебить целый отряд Красных Стражей. Следовательно, должны были существовать две рыжие девушки. Проблема заключалась в том, чтобы понять, не по ошибке ли эту девчонку поймали и пытали, или же обе рыжеволосые девицы были связаны с Мегэн.
Сани недовольно сжала зубы и попыталась — безуспешно — сконцентрироваться на своей противнице. Эта старая ведьма была словно засевшая в ее пятке колючка морского ежа, которую следовало вытащить еще много лет назад. С тех пор, как Мегэн вновь появилась этой весной, все пошло наперекосяк, и Сани с ужасом думала о том, в какую ярость придет ее король.
У нее оставалась лишь одна надежда. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они послали одного искателя в Рурах с приказами к их прионнса, — Энгусу Мак-Рураху. Сейчас он уже должен был начать преследование, и если кто-нибудь вообще мог выследить эту неуловимую Архиколдунью, так это он. Ее пальцы задергались при мысли о том, как Мегэн окажется у нее в руках. Мегэн и этот омерзительный урод, крылатый ули-бист . Сани как никто хотела узнать, как Мегэн удалось вернуть ему нормальный облик. Он должен был оставаться в теле черного дрозда до конца жизни.
Сани слишком хорошо понимала, каким веским может оказаться обвинение молодого Мак-Кьюинна. Никто не знал о силах Майи. Никто не знал, что умение изменять свой облик, унаследованное ею от отца-Фэйрга, трансформировалось в способность превращать кого угодно во что угодно. Знала лишь Сани, еще несколько жриц Йора да сам король, грозный отец Майи. Если рассказ крылатого ули-биста станет всеобщим достоянием, он может уничтожить все, что Сани так долго и кропотливо создавала.
Прошло уже больше тридцати лет с тех пор, как верховная жрица распознала скрытую силу в маленькой полукровке — дочери короля. Матерью Майи была Йедда, морская ведьма, обученная использовать свой голос, чтобы зачаровывать Фэйргов. Синеглазую и черноволосую красавицу похитили из Башни Сирен Фэйрги в один из своих жестоких набегов. Король увидел ее и возжелал. Удар, который должен был убить ее, лишь лишил ее сознания. Когда она очнулась, он вырвал ей язык, чтобы она не могла петь, и использовал как игрушку для своего удовольствия. Майя была зачата почти немедленно, поэтому король подарил Йедде жизнь. Мужчины-фэйрги гордились своей мужской силой, а множество королевских отпрысков погибло в войне с людьми. Он не мог убить человеческую женщину, пока она носила его дитя.
Через девять месяцев родилась Майя. Разочарованный тем, что она оказалась девочкой, король утратил всякий интерес к ее матери. У фэйргов дочери ценились даже ниже, чем хорошо обученные морские змеи или пещеры, в которых можно было укрыться от ледяных ветров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Я поклялся арестовать Калеку. Если это не он, то кто же тогда?
— Бродячая циркачка по имени Энит Серебряное Горло, — быстро сказала Мегэн.
— Мегэн, нет! Как ты могла! — голос Лахлана потрясение сорвался.
— Сейчас Энит в Блессеме, — продолжила Мегэн. — Это она настоящий вожак повстанцев, которого зовут Калекой. Многие действительно считают, что Калека — Лахлан, но мы никогда не позволяли никому узнать правду. Но это именно Энит организовывала и управляла всеми действиями повстанцев в последние шестнадцать лет. Она та, кого ты ищешь.
— Мегэн, остановись! Как ты могла ее предать! — По лицу Лахлана текли слезы гнева и отчаяния.
— Доверься мне, мой мальчик, — сказала она еле слышно.
Энгус кивнул головой.
— Замечательно. Я отвезу тебя к Главному Искателю, как обещал, а потом отправлюсь на поиски Энит Серебряное Горло.
ВЕРХОВНАЯ ЖРИЦА ЙОРА
Сани оглядела коридор и тихонько закрыла дверь, заперев ее на ключ. Лишь уверившись, что никто ее не подслушивает, она подошла к высокому комоду, где было спрятано Зеркало Лелы.
Она благоговейно вытащила серебряное зеркало из ящика и положила его на стол. Это была очень древняя священная реликвия королевской семьи Фэйргов и очень действенное приспособление для дальновидения. С его помощью Сани могла приглядывать за своими шпионами и врагами, связываться с королем и искателями, которые владели этим умением, и подслушивать за приватными разговорами.
Сани было строжайше запрещено прикасаться к зеркалу без прямого приказа Майи. Король Фэйргов слишком ревностно оберегал собственную власть, чтобы отдать столь могущественный предмет в руки верховной жрицы Йора. После всех этих шестнадцати лет Сани возмущало его решение. Она была посвященной в самые страшные тайны, способной взывать к силам Йора как к своим собственным — зеркало должно было принадлежать ей, а не быть доверено рукам полукровки.
Разумеется, его запрещение никогда не удерживало ее от того, чтобы пользоваться зеркалом, когда ей заблагорассудится. Старая жрица знала, пусть даже король и не подозревал об этом, что Майе нельзя доверять. Сани была твердо убеждена в необходимости держать бразды правления в собственных руках, даже если это и означало необходимость использовать зеркало тайком.
В последние месяцы находить уединение становилось все труднее и труднее. Майя проводила целые дни напролет в купальне в своих покоях. Она со страхом думала о необходимости идти в главный зал, где ее тут же атаковали нетерпеливые купцы, жаждущие новостей о торговой флотилии. Ее постоянно мутило, так что она даже не смогла вынести вида дикого вепря, загнанного лордами в ее честь. В общем, она находилась в такой растерянности, в какой Сани никогда еще ее не видела.
Лишь море приносило Банри облегчение. Обычно Сани очень неодобрительно относилась к тому, что Майя проводила время у воды, ибо Банри не могла позволить себе навлечь на себя подозрения. Но в это утро хитрая старая жрица открыла створчатое окно так, что всю комнату наполнил соленый бриз.
— Взгляни, как сверкает вода в заливе, — сказала она. Майя подошла к окну и подставила лицо свежему ветру, который мгновенно растрепал ее волосы. — Тебе нужен свежий воздух, — проворковала Сани. — Посмотри, какая ты бледная.
— Мне нужно поплавать, — слабо сказала Майя.
— Я могу сказать всем, кто будет спрашивать, что ты еще спишь... — искушающе сказала старая служанка и увидела, как лицо Майи озарилось радостью. Майя медленно спустилась в конюшни, приказала оседлать свою лошадь и поскакала к пляжу, навстречу морскому бризу, ласкавшему ее лицо и охлаждавшему кровь. Разумеется, это было опасно. Слишком многие могли заметить ее, когда она возвращалась обратно с мокрыми волосами и выпачканной в песке одеждой. Но это был риск, на который приходилось идти. Сани нужно было воспользоваться зеркалом.
Она уселась за стол, сделав какой-то хитрый жест над его серебряной поверхностью, и сконцентрировалась на внучатой племяннице Латифы-кухарки, рыжеволосой кухонной прислуге. Сани не всегда удавалось сконцентрироваться на девушке, но на этот раз зеркало сработало. Она увидела рыжеволосую девушку, сидящую на табуретке и кормящую обрезками мяса шелудивых собак, крутивших вертел. Сани разочарованно поджала губы. Она каждый раз надеялась, что застанет девчонку за колдовством или еще каким-нибудь предосудительным занятием, но та всегда казалась совершенно невинной, работая столь же усердно, как и все остальные служанки. Она понаблюдала еще немного, потом помахала над зеркалом рукой, убирая изображение.
Старая жрица впервые увидела рыжеволосую через неделю после Майского Праздника. Девушка была больной и слабой, немедленно впав в лихорадку после того, как передала Латифе что-то, спрятанное в мешочке из волос никс. Сани отлично знала, что такие мешочки делались специально для того, чтобы заглушить действие предметов, наделенных магической силой. Несмотря на все свои попытки, она так и не смогла узнать, что же такое девчонка принесла. Сани не любила быть в неведении. Это заставляло ее беспокоиться. Старая служанка была уверена, что это та же самая рыжая, которая наделала такого переполоха в Рионнагане. Сначала она помогла крылатому ули-бисту бежать. Это был самый серьезный удар, поскольку, похоже, это был именно тот загадочный Калека, который завладел умами и сердцами простого народа. Что еще хуже, — ее тайный страх, что он может оказаться одним из Пропавших Прионнса, теперь превратился в уверенность. Не могло быть никакого другого объяснения появлению крылатого мужчины с голосом дрозда и белой прядью, как у всех представителей клана Мак-Кьюиннов. Рыжеволосую ведьму предположительно пытали и казнили, но не прошло и месяца, как до Сани дошли новости, что ее видели целой и невредимой в компании с Архиколдуньей и крылатым ули-бистом . Похоже, она была не только могущественной ведьмой, но еще и искусной воительницей, поскольку у озера Тутан она перебила целый отряд Красных Стражей. Вся троица исчезла в таинственном Лесу Мрака, и все попытки выкурить их оттуда потерпели неудачу. Вскоре после этого Сани увидела ее в зеркале в каморке Латифы. Несмотря на то что казалось невозможным, чтобы девушка за такое короткое время смогла пересечь всю страну, Сани уже знала, что она очень опасная ведьма, обладающая огромной Силой. Возможно, Мегэн действительно приручила драконов, и теперь они служили ей. Или девчонка могла летать, как, по слухам, это делала Ишбель Крылатая. По крайней мере, в воздухе она кувыркалась столь же легко, судя по тому, что о ней рассказывали.
Первым побуждением Сани было немедленно убить девчонку. Подушка на лицо ночью, капелька болиголова в чае, шаткая ступенька на лестнице — все это было очень просто устроить. Но ее остановила осторожность. Из нее живой можно было пыткой или обманом вытянуть планы Архиколдуньи. Мертвая, девушка не смогла бы рассказать уже ничего.
Не в характере Сани было предпринимать поспешные шаги. Ее планы вынашивались десятилетиями и еще десятилетиями воплощались в действие. Она действовала в тишине и во мраке — зароняя зерно там, предположение здесь, — а потом терпеливо дожидалась результатов. Если уж она пестовала силы Майи тридцать пять нескончаемых лет, то может позволить рыжеволосой ведьме прожить чуть побольше.
Поэтому два месяца Сани собирала сведения, так и не увидев ничего, что могло бы подтвердить ее подозрения. Она тоже страдала от жары, даже еще больше, чем Майя, Но жрицы Йора были приучены переносить лишения, поэтому Сани страдала молча. У нее не было возможности сесть на коня и поехать на морской берег или плескаться весь день в купальне с прохладной соленой водой. Разумеется, спала она в купальне, поскольку без длительного погружения в морскую воду начинала плохо себя чувствовать и страдала от обезвоживания. Но днем ей приходилось носить плотную одежду, скрывавшую плавники и жабры у нее на горле. Она не обладала способностью Майи обманывать взгляд, ибо Фэйрги не умели наводить иллюзии. Этот Талан! Майя унаследовала от своей человеческой матери, и Сани приходилось прибегать к ее чарам, чтобы скрыть свои собственные фэйргийские черты. Она никогда не могла надолго оставить Майю, поскольку чары быстро рассеивались, и их приходилось постоянно обновлять.
Сани уже начала задумываться, не ошиблась ли она относительно внучатой племянницы Латифы. Огненно-рыжие волосы были довольно необычным явлением, но не настолько редким, чтобы Сани могла быть полностью уверена в том, что эта девушка — ученица Мегэн. Она могла быть той, кем казалась — деревенской простушкой, которой по воле случая достались волосы цвета только что отчеканенного медяка. Да, у нее действительно был загадочный мешочек из волос никс, но разве этому не могло быть обычного объяснения? Многие реликвии из Башен всплывали в самых неожиданных местах, и, возможно, девчонка не имела ни малейшего понятия о магических свойствах мешочка. Возможно, в нем хранился подарок от сестры Латифы, положенный в мешочек, чтобы удобнее было нести... Накануне Купальского праздника, после того, как Майя пела для своих придворных, Сани уловила такую какофонию эмоций, исходящую от девушки, что у нее снова появились подозрения. Такой приступ ужаса, и все при виде малинового бархата. Она разыскала девушку и сразу же выяснила две вещи, которых не знала раньше. Во-первых, теперь она была уверена, что это именно та рыжая, которая убила Главного Пытателя. Она вспомнила то, что вылетело у нее из головы, — ту ведьму в Кариле пытали пальцедробителем, который размозжил ей пальцы.
Вторым озарением было то, что она не могла быть той девушкой, что путешествовала в компании Мегэн. Эта бледная худышка с искалеченной рукой явно не могла перебить целый отряд Красных Стражей. Следовательно, должны были существовать две рыжие девушки. Проблема заключалась в том, чтобы понять, не по ошибке ли эту девчонку поймали и пытали, или же обе рыжеволосые девицы были связаны с Мегэн.
Сани недовольно сжала зубы и попыталась — безуспешно — сконцентрироваться на своей противнице. Эта старая ведьма была словно засевшая в ее пятке колючка морского ежа, которую следовало вытащить еще много лет назад. С тех пор, как Мегэн вновь появилась этой весной, все пошло наперекосяк, и Сани с ужасом думала о том, в какую ярость придет ее король.
У нее оставалась лишь одна надежда. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они послали одного искателя в Рурах с приказами к их прионнса, — Энгусу Мак-Рураху. Сейчас он уже должен был начать преследование, и если кто-нибудь вообще мог выследить эту неуловимую Архиколдунью, так это он. Ее пальцы задергались при мысли о том, как Мегэн окажется у нее в руках. Мегэн и этот омерзительный урод, крылатый ули-бист . Сани как никто хотела узнать, как Мегэн удалось вернуть ему нормальный облик. Он должен был оставаться в теле черного дрозда до конца жизни.
Сани слишком хорошо понимала, каким веским может оказаться обвинение молодого Мак-Кьюинна. Никто не знал о силах Майи. Никто не знал, что умение изменять свой облик, унаследованное ею от отца-Фэйрга, трансформировалось в способность превращать кого угодно во что угодно. Знала лишь Сани, еще несколько жриц Йора да сам король, грозный отец Майи. Если рассказ крылатого ули-биста станет всеобщим достоянием, он может уничтожить все, что Сани так долго и кропотливо создавала.
Прошло уже больше тридцати лет с тех пор, как верховная жрица распознала скрытую силу в маленькой полукровке — дочери короля. Матерью Майи была Йедда, морская ведьма, обученная использовать свой голос, чтобы зачаровывать Фэйргов. Синеглазую и черноволосую красавицу похитили из Башни Сирен Фэйрги в один из своих жестоких набегов. Король увидел ее и возжелал. Удар, который должен был убить ее, лишь лишил ее сознания. Когда она очнулась, он вырвал ей язык, чтобы она не могла петь, и использовал как игрушку для своего удовольствия. Майя была зачата почти немедленно, поэтому король подарил Йедде жизнь. Мужчины-фэйрги гордились своей мужской силой, а множество королевских отпрысков погибло в войне с людьми. Он не мог убить человеческую женщину, пока она носила его дитя.
Через девять месяцев родилась Майя. Разочарованный тем, что она оказалась девочкой, король утратил всякий интерес к ее матери. У фэйргов дочери ценились даже ниже, чем хорошо обученные морские змеи или пещеры, в которых можно было укрыться от ледяных ветров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81