«Вырастить ребенка», — подумал он.
— На южных нейтральных территориях есть город под названием Галло. Мужчины из этого города во время сражений используют жен в качестве щитов. Женщины идут перед ними, и стрелы врагов пронзают их беззащитные тела. — Он ждал ее возмущения, но Рапсодия молчала. Тог да он предпринял новую попытку. — Кроме того, когда они продают лошадей и не могут договориться о цене… — Он замолчал, увидев, что Рапсодия с удивлением разглядывает свою руку. — Что случилось?
— Посмотри, — недоуменно проговорила она. Эши подошел к ней. Рапсодия держала в руке кинжал из когтя дракона, который вернула Элинсинос. — Я отдала ей коготь.
— Значит, она хотела, чтобы он остался у тебя.
— Наверное. Интересно, как он попал ко мне в сумку. Эши улыбнулся:
— Никогда не следует недооценивать дракона, когда речь идет о том, что он любит, Рапсодия. Он всегда найдет способ получить то, что хочет. — Он положил стопку аккуратно сложенного чистого белья в шкаф и вышел под дождь.
14
— Чай готов. Хочешь?
— Да, благодарю, — ответила Рапсодия.
Пока Эши носил влажный хворост, который собрал возле хижины, Рапсодия еще раз оглядела комнату. Она подошла к камину и отодвинула в сторону небольшой каминный экран, чтобы разжечь огонь.
— Чай на столе, — сказал Эши.
— Спасибо.
Рапсодия посмотрела на ветки, которые только что были влажными и зелеными, теперь они стали совершенно сухими, словно лежали под навесом целый год, в них не осталось ни капли воды. Она коснулась приготовленных для растопки щепок и произнесла слово, зажигающее огонь. Во все стороны полетели искры, в камине вспыхнуло пламя. Рапсодия улыбнулась и посмотрела на Эши, который ногой заталкивал под кровать полотенце.
— Скажи, ты и сам связан с водой или только через меч? — Рапсодия встала, взяла чашку и устроилась в ста ром кресле.
Он было насторожился, но, взглянув на Рапсодию, опять расслабился. Отстегнув потертые ножны, Эши положил меч себе на колени и провел рукой по потрескавшейся коже.
— Я не знаю. Кирсдарк у меня так давно, что я уже и не помню времени, когда стихия воды мне не подчинялась.
Я всегда ощущал море в своей крови, даже ребенком. В моей семье было много моряков, так что все произошло естественно. — Рапсодия подождала продолжения, но вместо этого он подошел к камину и взял в руки кочергу.
Она заерзала в кресле — таком старом и продавленном, что ей никак не удавалось сесть ровно.
— Ну и чего ты хочешь от меня теперь? — спросила она.
Эши наклонился, чтобы пошевелить тлеющие угольки, и Рапсодия вдруг почувствовала, как ее охватывает возбуждение, словно он не возится с огнем, а касается ее тела. На мгновение ее охватила паника, но почти сразу же она сообразила, что дело в ее внутренней связи с огнем, а вовсе не в Эши. Она постаралась отгородиться от необычных ощущений. Вскоре Эши закрыл камин экраном и повернулся к ней.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты так долго пытался выудить у меня сведения о моей принадлежности к намерьенам, и теперь, когда твое желание осуществилось, я хочу знать, что ты собираешься делать. Что тебе нужно от нас? От меня?
— Ничего из того, что ты не готова дать.
— Ты знаешь, — вздохнула Рапсодия, — из меня не получится хорошей намерьенки, к тому же я не слишком к этому стремлюсь. Ваш народ не может прямо ответить на вопрос даже ради спасения собственной жизни.
Эши не удержался от улыбки.
— Ты права, извини. Знаю, это раздражает, но тяжело бороться с наследственностью и недоверием, которое пришло после ужасной войны. Боюсь, все намерьены таковы, и я, наверное, один из самых худших.
— Что верно, то верно. Кто еще добровольно ходит, закутавшись в туманный плащ, прячась от людских глаз?
Его блестящие голубые глаза встретились с глазами Рапсодии.
— А кто сказал, что добровольно?
Она не сумела отвести глаз и сразу найти достойный ответ.
— Прости.
Она снова замолчала.
— Когда я в первый раз увидела твое лицо, я поняла, почему ты его прячешь.
— В самом деле?
Рапсодия задумалась над ответом. До тех пор пока он не скинул капюшон, она предполагала, что Эши скрывает какое-то уродство: следствие несчастного случая, ранения в сражении или родовую травму. Она даже сочувствовала ему, иногда Рапсодии тоже хотелось закрыть свое лицо, чтобы люди перестали на нее глазеть.
Она тщательно изучила свое отражение в зеркале, пытаясь понять, почему привлекает всеобщее внимание, и пришла к выводу, что ее кровь лиринглас придала ее внешности нечто непривычное и люди воспринимают ее как чужака. И хотя она не считала себя уродливой, пристальные взгляды заставляли ее испытывать неприятные чувства.
Но Эши не урод. Напротив, красоту его лица не могли скрыть даже чахлая бородка и нечесаные волосы. В нем было нечто аристократическое, несмотря на простую одежду и мускулистое тело. Не вызывало сомнений, что ему пришлось немало путешествовать — доказательством тому служили длинные сильные ноги. Широкие плечи, узкая талия и могучие руки, как у человека, много работавшего на ферме или рубившего дрова. Увидев зрачки его глаз, Рапсодия поняла, что Эши носит туманный плащ по необходимости, а вовсе не из тщеславия — за ним охотились очень опасные хищники, наделенные немалым могуществом. Страшная черная рана на груди убедила Рапсодию в истинности ее предположений. И хотя она мало знала Эши, у нее болело за него сердце.
Капли дождя с шумом ударяли о торфяную крышу, воздух в хижине стал влажным.
— Ты не ответил на мой вопрос, — наконец проговорила Рапсодия. — Так чего же ты от меня хочешь?
Он подошел к кровати, сел и внимательно посмотрел на нее.
— Было бы неплохо иметь тебя в качестве союзника. Как и твоих друзей, но прежде всего тебя.
— Почему именно меня?
Он слегка улыбнулся:
— Мне нравится сражаться, чувствуя рядом твое плечо.
Рапсодия расхохоталась.
— Ну, спасибо тебе, однако ты плохо разбираешься в воинах. Если ты намерен с кем-нибудь сражаться, то лучше Грунтора может быть только Акмед.
— Почему Акмед?
— Акмед… ну, Акмед обладает талантом. — Она решила, что и так сказала слишком много. — Но прежде чем я смогу стать твоим союзником, мне бы хотелось выяснить, с кем ты собираешься воевать. Ты можешь мне рассказать?
— Нет. — Ответ получился очень резким, и улыбки исчезли с их лиц. — Извини.
— Вот почему мне трудно заключить с тобой союз.
— Я знаю. — И он тяжело вздохнул.
— А ты хоть кому-нибудь можешь довериться?
— Нет.
— Какая страшная у тебя жизнь. — Она провела пальцем по краю пустой чашки. — А тебе не кажется, что есть вещи, ради которых стоит рискнуть? — Она говорила очень тихо.
— К сожалению, я не склонен к риску. И тем более теперь.
Повисла тяжелая тишина. Рапсодия посмотрела на огонь, потрескивающий за каминной решеткой, а потом перевела взгляд на Эши, чьи необычные зрачки с вертикальным разрезом еще сильнее привлекали к себе внимание в яр ком свете пламени. И что-то во взгляде этих голубых глаз вызвало у Рапсодии грусть, от которой защемило сердце.
— Но ты оставляешь такую возможность на будущее? — спросила она.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Рапсодия вновь посмотрела на свою чашку.
— Мое прошлое есть коридор с множеством дверей, которые я оставляю открытыми и не собираюсь их закрывать. Я никогда не запираю дверь, если в этом нет необходимости, в надежде, что все будет хорошо и я смогу вернуться. Может быть, сейчас ты не готов рискнуть, но такой день придет. Такое возможно?
Эши долго смотрел на огонь.
— Едва ли. Дверь не только закрыта, но и заперта. И за печатана.
Вновь наступила тишина. Рапсодия поставила чашку.
— Тогда нам следует придерживаться нашего договора и не говорить о Прошлом, — мягко сказала она.
— Согласен.
— Быть может, мне стоит в общих чертах поведать тебе о том, с чем намерена сражаться я и во имя чего бороться, и тогда, если наши цели окажутся близкими, ты будешь знать, что я твой союзник, и тебе не придется рассказывать о своих врагах.
Его лицо прояснилось, в глазах появилась надежда.
— Возможно.
— Хорошо. Во-первых, если ты собираешься сражаться с болгами и отнять у Акмеда Канриф, нам придется воевать друг с другом.
— Нет. Вовсе нет.
— Я так и предполагала, но лучше знать наверняка. Всякий, кто собирается обидеть ребенка, мой враг, то же самое могу сказать о любом невинном человеке, святом дереве лиринов или лиринском лесе. Я бы хотела, чтобы мир длился как можно дольше. Обычно я на стороне защищающейся, а не атакующей стороны, если только нет каких-то особых причин. Я готова кастрировать любого насильника или совратителя детей.
А в остальном, кто знает? Возможно, настанет день, когда я построю себе хижину в лесу, если лирины примут меня, и буду жить в мире, никому не причиняя вреда, занимаясь растениями и сочиняя музыку. Еще я бы хотела построить дом, где можно было бы исцелять людей, используя для этих целей мою музыку. Впрочем, я уже говорила: мне кажется, что мне не суждено пережить опасные времена, поэтому я не особенно рассчитываю на осуществление своих дальних планов. Скорее всего, я погибну, защищая то, во что верю, пытаясь сделать мир немного лучше. Ну, так мы союзники?
Эши улыбался.
— Похоже на то.
Рапсодия серьезно посмотрела на него:
— А ты бы сказал мне, если бы это было не так?
— Нет, наверное.
Она вздохнула:
— Я так не думаю. — Где-то далеко загрохотал гром. — Значит, ты больше ничего не хочешь?
На лице Эши отразились самые разнообразные эмоции, но когда он заговорил, его слова получились простыми.
— Я бы хотел, чтобы ты стала моим другом.
— И я бы хотела, — ответила она, поставив ноги на край его постели. — До тех пор пока ты останешься тем, кем кажешься, можешь на это рассчитывать.
— А ты та, кем кажешься?
Она рассмеялась:
— Абсолютно. Уж не знаю, какой я кажусь, но я совершенно открыта. Похоже, я так и не научилась скрывать свои недостатки, и вдобавок слишком наивна. Ты знаешь, я стараюсь никогда не лгать, если меня к тому не вынуждают.
На его лице появился интерес.
— А как человека можно заставить лгать?
Рапсодия вспомнила о Майкле, Ветре Смерти, и о жестком блеске в его глазах, когда он сообщал ей о своих условиях:
«Ты не только будешь удовлетворять все мои желания, ты станешь делать это с радостью и готовностью. С разными ласковыми словечками, стонами и соответствующими звуками. Я намерен уехать, забрав с собой твое сердце, после того как я множество раз с удовольствием трахну тебя, моя милочка. Сможешь выполнить мое условие? Обещаешь демонстрировать ответную страсть?»
Она закрыла глаза и попыталась заблокировать воспоминания о бесконечном ужасе, застывшем в глазах той девочки.
«Хорошо, Майкл. Я буду говорить все, что ты пожелаешь. Отпусти ее».
Рапсодия обхватила себя руками. Она подумала о победной улыбке на лице Майкла: она либо станет искренне говорить то, что он хочет услышать, либо будет вынуждена лгать, что еще хуже. В любом случае он победил.
— Уж поверь мне, такое бывает, — наконец сказала она.
Ее глаза встретились с глазами Эши, и она затаила дыхание. У него были такие же голубые радужные оболочки, как у Майкла.
— Что-то не так?
Она потрясла головой, и все сразу встало на свои места. Да, у Майкла могли быть такие же глаза, но в его зрачках отсутствовали вертикальные разрезы. Возможно, именно из-за этого странного каприза природы за Эши и охотились.
— Нет, — покачала головой Рапсодия. — Все в порядке. Надеюсь, ты никогда не попадешь в ситуацию, когда тебе придется лгать. Это едва ли не самое страшное, что может быть в жизни. Но, возвращаясь к началу разговора, — твое желание вполне выполнимо. Я попытаюсь быть твоим другом и союзником. Не могу говорить за Грунтора и Акмеда, но, если я замолвлю за тебя словечко и ты не станешь им предлагать то, что противоречит их убеждениями, они охотно станут твоими союзниками. — Она увидела, что на лице Эши появилось неудовольствие. — В чем дело?
— Извини. — Казалось, Эши о чем-то сожалеет. — Иногда меня поражает, что ты связалась с этой парочкой, особенно с Акмедом.
— Но почему?
— Он отвратителен, вот почему.
Рапсодия ощетинилась:
— Ты его совсем не знаешь. Как ты можешь так говорить?
— Я уже дважды был его гостем и не могу сказать, что это доставило мне удовольствие.
— Мне очень жаль, — искренне сказала Рапсодия. — Он действительно бывает излишне резким. Но почему ты остался?
Эши подошел к огню и снова взялся за кочергу. Огонь не желал разгораться.
— Мне симпатичны ты и Джо. А когда ты упомянула Элинсинос, я понял, что могу тебе помочь ее отыскать. Я один из немногих ныне живущих лесничих, которые бывали рядом с ее логовом.
Рапсодия удивилась, услышав слово «лесничий».
— Ты официально занимаешь должность лесничего? — Он кивнул. — Ты проходил обучение у Ллаурона?
— Да.
— Я там была! Он очень милый человек. Ты получил от него конкретные указания?
Эши передвинул каминный экран.
— Да, кое-какие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95