Все было пустым, как Роберт и помнил. И все-таки здесь было сухо, а главное, можно было укрыться от ветра, хоть тот и сотрясал ветхие стены. Роберт расседлал коня и принялся растирать его пучком соломы; заодно удалось немного согреться и самому. Найдя пустое ведро, Роберт наполнил его снегом и обхватил ладонями. Потребовалось несколько минут, чтобы колдовская сила растопила снег... Роберт напился сам и напоил коня, потом свернулся в углу, закутавшись в единственное одеяло и плащ.
Ему случалось спать в гораздо более удобных постелях, но никогда еще отдых не был ему так необходим.
* * *
Он узнал свой сон сразу же. Перехватывающая дыхание боль в боку, погоня за Нэшем... Каждый шаг был битвой, которую необходимо выиграть, каждая секунда — сражением. Когда же это кончится? Когда он наконец сможет остановиться, прекратить борьбу, когда обретет забвение?
Роберт упал на колени, руки его погрузились в жидкую грязь поля битвы. Где-то позади в чаще Шан Мосса завывал ветер, нашептывал обещания, которые невозможно выполнить.
— Роберт... — Рука, коснувшаяся его плеча, заставила его задрожать. Подняв глаза, он обнаружил стоящую рядом с ним на коленях Дженн. Ее синие глаза в странном свете, заливавшем все вокруг, казались фиолетовыми. — Роберт! Вся твоя боль — это только демон! Он нереален! Ты должен поверить в это. Ты должен поверить мне.
Но ведь она же предала его! Как он может ей верить?
— Пожалуйста, Роберт... — Ее голос стал далеким, Дженн повернулась к Нэшу, как то и предрекало пророчество... — Прошу тебя, пойми!
Роберт рванулся вперед, пытаясь схватить Дженн, но его рука наткнулась на ледяной камень; пальцы оказались ободраны. Роберт открыл глаза и сел. Немедленно старая рана напомнила о себе так громко, что он не сдержал стона.
Было все еще темно, но ветер немного утих. Конь дремал, полузакрыв глаза и изредка переступая с ноги на ногу.
Уснуть снова Роберт не рассчитывал. Вместо этого он сунул руку в седельную сумку и вытащил сверток, упрятанный на самое дно. Тяжелый округлый предмет излучал легкое тепло.
Роберт сопротивлялся наступлению этого момента. Что за глупость! В конце концов, если он не желает ничего знать о шаре, зачем было забирать его у Кенрика — только затем, чтобы лишить его короля?
В этом, конечно, имелись свои резоны, но в поступке Роберта был и важный смысл. Шар был идентичен Ключу, только много меньше. В чем еще окажутся они похожи?
Не задумываясь, Роберт развернул шар и осторожно положил его на пол перед собой. Скрестив ноги и опершись локтями на колени, он стал рассматривать шар.
Только Финлей однажды видел нечто подобное — во время своего чуть не оказавшегося слишком близким знакомства с Нэшем. Давным-давно, в дни Каббалы, такие шары были весьма распространены, но знание о них и их использовании было утрачено, как и многое другое в колдовской науке.
Роберт протянул руку и взял шар. Он был твердым, поверхность казалась одновременно гладкой и шершавой. Пальцы Роберта ощупали шар, нашли вмятины и царапины, но никаких признаков того, что его можно открыть. Шар казался сделанным из камня, но при этом влажно блестел, словно покрытый росой.
Может быть, из чего-то подобного пять сотен лет назад был изготовлен и Ключ? Может быть, колдуны древней Каббалы просто взяли сферу в десять раз больше этой и поместили в нее все то, что хотели сохранить? А может быть, Ключ, как и этот шар, способен на много, много большее?
Нэш использовал такие шары, чтобы заключить в них кровь и исцелить с ее помощью раны, омолодиться. Каким-то образом кровь колдуна могла быть впитана этим камнем, а затем колдовская сила чудесным образом излечивала раны. Так была ли это собственная сила Нэша или нечто, заключенное в шаре?
Кенрик собирался воспользоваться им, вероятно, для уничтожения шрамов на лице. Шрамы старые, так что шар он наверняка получил недавно, и получил от Нэша. Однако Нэша рядом не было...
Значит, сила заключена в самом шаре.
Сделав глубокий вдох, Роберт закрыл глаза и осторожно коснулся загадочного предмета колдовским взглядом. Он понятия не имел, что ищет, но попробовать стоило.
Несколько секунд Роберт не ощущал ничего, но потом, словно постепенно пробуждаясь и откликаясь на его ауру, поверхность шара изменилась, сделалась более мягкой, напоминающей губку. Осторожно Роберт проник глубже, позволив шару впитать его колдовскую силу.
На границе сознания Роберта возникло темное облако, как будто он смотрел в неосвещенную комнату через высоко расположенное окно, однако Роберт ощутил нечто странное. Эта комната обладала властью засосать его внутрь себя. Роберту пришлось напрячь мышцы: шар стремился поглотить его тело. Роберт рванулся прочь, и неожиданно шар в его руках начал накаляться, все сильнее и сильнее, пока Роберт, зашипев, не уронил его на пол. Тело его автоматически отпрянуло прочь от шара.
— Кровь Серинлета! Оно... оно живое!
Роберт снова потянулся к шару, готовый противостоять ему, но шар стал холодным. Роберт завернул шар и собрался убрать в седельную сумку, но, потянувшись за ней, обнаружил нечто странное: рана его больше не болела. Постоянная тупая боль, которая давно уже не оставляла его, исчезла. Роберт осторожно ощупал бок. Да, при нажатии рана болела, но двигаться он мог свободно.
Удивленно покачав головой, Роберт опять завернулся в одеяло. Может быть, теперь ему удастся уснуть.
А может быть, ему предстоит всю ночь, лежа без сна, решать ужасную загадку: каким образом шар избавил его от боли, когда обычно этого удавалось добиться лишь с помощью снадобья.
— Но, Мика, это же бессмысленно! — Эндрю почти развернулся в седле, разгоряченный спором. — С какой стати ему делать подобные вещи, зная, что все равно ничего не выйдет?
— Ничуть не бессмысленно, — спокойно отвечал Мика, не сводя глаз с дороги и выбирая места, где снег был бы не таким глубоким и лошади не скользили бы. — И «ничего не выйдет» к делу отношения не имеет. Ему достаточно было просто посеять сомнение.
— Значит, герцог Роберт велел своим людям в Шан Моссе развесить простыни и колокольчики, чтобы лес казался населенным нечистой силой? Но ведь наверняка кто-то заметил, что это все подделка?
Мика не мог сдержать улыбки. Да, идея была занятная...
— Не сомневаюсь, что многие в армии Селара не увидели в простынях и колокольчиках ничего, кроме простыней и колокольчиков. Однако нашлись и такие, кто поверил, что лес полон колдунов, призраков и прочей нечисти. Отец Годфри доносил, что той ночью от Селара сбежали сотни воинов. В результате на следующий день у войска герцога оказалось на несколько сотен меньше противников.
Эндрю некоторое время молчал. Мика ждал следующего вопроса, зная, что каждый раз, когда разговор заходит о Роберте, удовлетворить любопытство мальчика невозможно. Однако на этот раз в расспросах Эндрю был какой-то скрытый смысл, что-то, заставившее его начать расспросы сразу же, как они встретились с Микой и двинулись на юг, отослав воинов в Мейтленд.
— В чем дело, милорд? — тихо спросил Мика. — Что-нибудь случилось при дворе?
Эндрю виновато посмотрел на Мику, но быстро взял себя в руки.
— Да нет... Я хочу сказать, случилось все то же, что и обычно. Когда выяснилось, что больше ничего говорить Эндрю не собирается, Мика решил проявить настойчивость, справедливо полагая, что знать все ему следует как в собственных интересах, так и в интересах подопечного.
— У вас возникли разногласия с друзьями? Эндрю пожал плечами и сухо рассмеялся.
— Не так уж у меня много друзей при дворе, Мика. Я кузен Кенрика. Моего отца все в стране ненавидели. С какой стати кто-нибудь пожелает становиться моим другом?
— Ну, от вас не зависит, к какой семье вы принадлежите. Это понятно любому разумному человеку. Есть же те, кто хорошо вас знает.
Мика оборвал фразу. Выражение лица Эндрю было красноречивее любых слов. Мика сразу вспомнил, каково было Роберту при дворе Селара, вспомнил все интриги и наговоры вельмож, ни перед чем не останавливающихся ради власти и влияния. Одним из таких был Вогн, и в результате, в конце концов, Роберт впал в немилость.
— Расскажи мне кое о чем, Мика. Мика посмотрел на своего воспитанника.
— Если смогу.
— Ты считаешь моего отца дурным человеком? — Необходимость ответить на такой вопрос чуть не вызвала у Мики смех, но он быстро подавил такое желание и сосредоточился на воспоминаниях о Тьеже Ичерне, человеке, который женился на Дженн. — Ну так что?
Эндрю смотрел на Мику с некоторым страхом, но также, пожалуй, с потребностью в подтверждении какой-то своей мысли. Мика понимал, что от него требуется величайшая осторожность, иначе вред может оказаться непоправимым.
Однако и забыть о том, как Ичерн избивал Дженн, как чуть не убил ее собственными руками, Мика не ми.
— Не знаю, был ли он дурным человеком. Я виделся с ним всего несколько месяцев после свадьбы вашей матушки, еще до вашего рождения. Я делал все, что мог, чтобы не попадаться ему на глаза.
— Он тебя не жаловал, верно? — Да.
— И ты тоже его не любил?
Мика медленно покачал головой.
— Да.
Эндрю отвел глаза и стал смотреть вдаль, где равнина постепенно переходила в холмы.
— Я его почти не помню, — наконец прошептал Эндрю.
— И это вас тревожит?
— Если люди ненавидят меня потому, что я его сын, мне кажется, я должен знать, в чем причина.
В тоне Эндрю проскользнула резкая нотка, хотя говорил он, как всегда, мягко. Мика нахмурился, но не удержался от вопроса:
— Вы помните ночь, когда погиб ваш отец?
Лицо Эндрю залилось краской; все еще отводя глаза, он решительно заявил:
— Нет, Мика, не помню.
Окончательность ответа глубоко встревожила Мику, хотя он и понимал, что предотвратить возможные неприятности не в его власти.
Первое, что заметил Роберт, проснувшись, была тишина: ветер улегся. Поднявшись со своего жесткого ложа и выглянув в дверь амбара, он обнаружил, что снегопад прекратился и даже светит неяркое солнце.
Роберт поспешно собрал свои вещи и оседлал коня руками, которые от холода плохо его слушались. Выспаться ему не удалось. Всю ночь его преследовало беспокойство из-за шара, да к тому же и выехать ему не терпелось, хотелось наверстать потерянное время.
Ведя коня в поводу, Роберт приоткрыл дверь достаточно, чтобы выбраться на холодный воздух, однако, повернувшись, чтобы закрыть створку, обнаружил, что больше не один.
Роберт лишь краем глаза заметил какое-то движение; повод у него отобрали, а самого прижали лицом к стене; что-то твердое и острое уперлось ему в спину. Умелые руки обшарили его, вытащили меч из ножен и кинжал из-за голенища сапога. Потом неожиданно Роберт почувствовал, что свободен. После мгновения тишины раздались слова:
— Вы можете повернуться. — Голос, произнесший их, отличался от любого другого: в нем звучала абсолютная властность.
Роберт повернулся. Амбар стоял на склоне холма, от буйства непогоды его защищала древесная поросль на вершине. С другой стороны тянулось покрытое снегом поле, уходившее в туманную даль.
Слева от Роберта оказалась дюжина воинов, один из которых держал его коня, а другой — меч и кинжал. Они следили за Робертом, как за прокаженным, и старались держаться на расстоянии. Однако все внимание Роберта сосредоточилось на стоящем перед ним человеке. Он смотрел на Роберта со странной смесью опаски и любопытства. Одежда его была великолепного качества, но строгой и неяркой. Седые коротко остриженные волосы, сутулое худое тело могли принадлежать старику лет шестидесяти. На левой щеке виднелись отметины, оставленные какой-то давней болезнью, веко одного глаза полностью не поднималось, но тонкие подвижные брови делали лицо выразительным.
Роберту оно показалось странно знакомым.
— Мне доложили, что вы можете выбрать эту дорогу, — начал человек. Солдаты у него за спиной неловко переминались с ноги на ногу. — Мне также говорили, что попытка найти вас — глупость. И тем не менее вы передо мной. Должен добавить, — человек слегка повернул голову, указывая на свой отряд, — что меня предостерегали, что я рискую жизнью, что даже лишившись меча, вы останетесь смертельно опасны. Так скажите: убьете ли вы меня, как убили моего брата?
— Вашего брата? — хмурясь, переспросил Роберт. Он не убивал ничьего брата с тех пор как... — Клянусь богами! Тирон! — Роберт низко склонился перед королем Майенны; шок пробежал ознобом по его спине. Когда он выпрямился, оказалось, что солдат поблизости нет, а Тирон рассматривает его с искренним интересом.
— Простите меня, сир, — пробормотал Роберт. — Я вас не узнал.
— Значит, мы с Селаром с возрастом утратили сходство? — Тирон жестом морщинистой руки отмахнулся от извинений. — Впрочем, значения это не имеет. В детстве он был белокур, а я темноволос, он был высок, а я — нет. Я никогда не старался подражать его привычкам. Не могу сказать, будто разочарован тем, что вы меня сразу не узнали.
Как теперь видел Роберт, сходство между братьями, несомненно, имелось, но от неожиданности он все еще не собрался с мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Ему случалось спать в гораздо более удобных постелях, но никогда еще отдых не был ему так необходим.
* * *
Он узнал свой сон сразу же. Перехватывающая дыхание боль в боку, погоня за Нэшем... Каждый шаг был битвой, которую необходимо выиграть, каждая секунда — сражением. Когда же это кончится? Когда он наконец сможет остановиться, прекратить борьбу, когда обретет забвение?
Роберт упал на колени, руки его погрузились в жидкую грязь поля битвы. Где-то позади в чаще Шан Мосса завывал ветер, нашептывал обещания, которые невозможно выполнить.
— Роберт... — Рука, коснувшаяся его плеча, заставила его задрожать. Подняв глаза, он обнаружил стоящую рядом с ним на коленях Дженн. Ее синие глаза в странном свете, заливавшем все вокруг, казались фиолетовыми. — Роберт! Вся твоя боль — это только демон! Он нереален! Ты должен поверить в это. Ты должен поверить мне.
Но ведь она же предала его! Как он может ей верить?
— Пожалуйста, Роберт... — Ее голос стал далеким, Дженн повернулась к Нэшу, как то и предрекало пророчество... — Прошу тебя, пойми!
Роберт рванулся вперед, пытаясь схватить Дженн, но его рука наткнулась на ледяной камень; пальцы оказались ободраны. Роберт открыл глаза и сел. Немедленно старая рана напомнила о себе так громко, что он не сдержал стона.
Было все еще темно, но ветер немного утих. Конь дремал, полузакрыв глаза и изредка переступая с ноги на ногу.
Уснуть снова Роберт не рассчитывал. Вместо этого он сунул руку в седельную сумку и вытащил сверток, упрятанный на самое дно. Тяжелый округлый предмет излучал легкое тепло.
Роберт сопротивлялся наступлению этого момента. Что за глупость! В конце концов, если он не желает ничего знать о шаре, зачем было забирать его у Кенрика — только затем, чтобы лишить его короля?
В этом, конечно, имелись свои резоны, но в поступке Роберта был и важный смысл. Шар был идентичен Ключу, только много меньше. В чем еще окажутся они похожи?
Не задумываясь, Роберт развернул шар и осторожно положил его на пол перед собой. Скрестив ноги и опершись локтями на колени, он стал рассматривать шар.
Только Финлей однажды видел нечто подобное — во время своего чуть не оказавшегося слишком близким знакомства с Нэшем. Давным-давно, в дни Каббалы, такие шары были весьма распространены, но знание о них и их использовании было утрачено, как и многое другое в колдовской науке.
Роберт протянул руку и взял шар. Он был твердым, поверхность казалась одновременно гладкой и шершавой. Пальцы Роберта ощупали шар, нашли вмятины и царапины, но никаких признаков того, что его можно открыть. Шар казался сделанным из камня, но при этом влажно блестел, словно покрытый росой.
Может быть, из чего-то подобного пять сотен лет назад был изготовлен и Ключ? Может быть, колдуны древней Каббалы просто взяли сферу в десять раз больше этой и поместили в нее все то, что хотели сохранить? А может быть, Ключ, как и этот шар, способен на много, много большее?
Нэш использовал такие шары, чтобы заключить в них кровь и исцелить с ее помощью раны, омолодиться. Каким-то образом кровь колдуна могла быть впитана этим камнем, а затем колдовская сила чудесным образом излечивала раны. Так была ли это собственная сила Нэша или нечто, заключенное в шаре?
Кенрик собирался воспользоваться им, вероятно, для уничтожения шрамов на лице. Шрамы старые, так что шар он наверняка получил недавно, и получил от Нэша. Однако Нэша рядом не было...
Значит, сила заключена в самом шаре.
Сделав глубокий вдох, Роберт закрыл глаза и осторожно коснулся загадочного предмета колдовским взглядом. Он понятия не имел, что ищет, но попробовать стоило.
Несколько секунд Роберт не ощущал ничего, но потом, словно постепенно пробуждаясь и откликаясь на его ауру, поверхность шара изменилась, сделалась более мягкой, напоминающей губку. Осторожно Роберт проник глубже, позволив шару впитать его колдовскую силу.
На границе сознания Роберта возникло темное облако, как будто он смотрел в неосвещенную комнату через высоко расположенное окно, однако Роберт ощутил нечто странное. Эта комната обладала властью засосать его внутрь себя. Роберту пришлось напрячь мышцы: шар стремился поглотить его тело. Роберт рванулся прочь, и неожиданно шар в его руках начал накаляться, все сильнее и сильнее, пока Роберт, зашипев, не уронил его на пол. Тело его автоматически отпрянуло прочь от шара.
— Кровь Серинлета! Оно... оно живое!
Роберт снова потянулся к шару, готовый противостоять ему, но шар стал холодным. Роберт завернул шар и собрался убрать в седельную сумку, но, потянувшись за ней, обнаружил нечто странное: рана его больше не болела. Постоянная тупая боль, которая давно уже не оставляла его, исчезла. Роберт осторожно ощупал бок. Да, при нажатии рана болела, но двигаться он мог свободно.
Удивленно покачав головой, Роберт опять завернулся в одеяло. Может быть, теперь ему удастся уснуть.
А может быть, ему предстоит всю ночь, лежа без сна, решать ужасную загадку: каким образом шар избавил его от боли, когда обычно этого удавалось добиться лишь с помощью снадобья.
— Но, Мика, это же бессмысленно! — Эндрю почти развернулся в седле, разгоряченный спором. — С какой стати ему делать подобные вещи, зная, что все равно ничего не выйдет?
— Ничуть не бессмысленно, — спокойно отвечал Мика, не сводя глаз с дороги и выбирая места, где снег был бы не таким глубоким и лошади не скользили бы. — И «ничего не выйдет» к делу отношения не имеет. Ему достаточно было просто посеять сомнение.
— Значит, герцог Роберт велел своим людям в Шан Моссе развесить простыни и колокольчики, чтобы лес казался населенным нечистой силой? Но ведь наверняка кто-то заметил, что это все подделка?
Мика не мог сдержать улыбки. Да, идея была занятная...
— Не сомневаюсь, что многие в армии Селара не увидели в простынях и колокольчиках ничего, кроме простыней и колокольчиков. Однако нашлись и такие, кто поверил, что лес полон колдунов, призраков и прочей нечисти. Отец Годфри доносил, что той ночью от Селара сбежали сотни воинов. В результате на следующий день у войска герцога оказалось на несколько сотен меньше противников.
Эндрю некоторое время молчал. Мика ждал следующего вопроса, зная, что каждый раз, когда разговор заходит о Роберте, удовлетворить любопытство мальчика невозможно. Однако на этот раз в расспросах Эндрю был какой-то скрытый смысл, что-то, заставившее его начать расспросы сразу же, как они встретились с Микой и двинулись на юг, отослав воинов в Мейтленд.
— В чем дело, милорд? — тихо спросил Мика. — Что-нибудь случилось при дворе?
Эндрю виновато посмотрел на Мику, но быстро взял себя в руки.
— Да нет... Я хочу сказать, случилось все то же, что и обычно. Когда выяснилось, что больше ничего говорить Эндрю не собирается, Мика решил проявить настойчивость, справедливо полагая, что знать все ему следует как в собственных интересах, так и в интересах подопечного.
— У вас возникли разногласия с друзьями? Эндрю пожал плечами и сухо рассмеялся.
— Не так уж у меня много друзей при дворе, Мика. Я кузен Кенрика. Моего отца все в стране ненавидели. С какой стати кто-нибудь пожелает становиться моим другом?
— Ну, от вас не зависит, к какой семье вы принадлежите. Это понятно любому разумному человеку. Есть же те, кто хорошо вас знает.
Мика оборвал фразу. Выражение лица Эндрю было красноречивее любых слов. Мика сразу вспомнил, каково было Роберту при дворе Селара, вспомнил все интриги и наговоры вельмож, ни перед чем не останавливающихся ради власти и влияния. Одним из таких был Вогн, и в результате, в конце концов, Роберт впал в немилость.
— Расскажи мне кое о чем, Мика. Мика посмотрел на своего воспитанника.
— Если смогу.
— Ты считаешь моего отца дурным человеком? — Необходимость ответить на такой вопрос чуть не вызвала у Мики смех, но он быстро подавил такое желание и сосредоточился на воспоминаниях о Тьеже Ичерне, человеке, который женился на Дженн. — Ну так что?
Эндрю смотрел на Мику с некоторым страхом, но также, пожалуй, с потребностью в подтверждении какой-то своей мысли. Мика понимал, что от него требуется величайшая осторожность, иначе вред может оказаться непоправимым.
Однако и забыть о том, как Ичерн избивал Дженн, как чуть не убил ее собственными руками, Мика не ми.
— Не знаю, был ли он дурным человеком. Я виделся с ним всего несколько месяцев после свадьбы вашей матушки, еще до вашего рождения. Я делал все, что мог, чтобы не попадаться ему на глаза.
— Он тебя не жаловал, верно? — Да.
— И ты тоже его не любил?
Мика медленно покачал головой.
— Да.
Эндрю отвел глаза и стал смотреть вдаль, где равнина постепенно переходила в холмы.
— Я его почти не помню, — наконец прошептал Эндрю.
— И это вас тревожит?
— Если люди ненавидят меня потому, что я его сын, мне кажется, я должен знать, в чем причина.
В тоне Эндрю проскользнула резкая нотка, хотя говорил он, как всегда, мягко. Мика нахмурился, но не удержался от вопроса:
— Вы помните ночь, когда погиб ваш отец?
Лицо Эндрю залилось краской; все еще отводя глаза, он решительно заявил:
— Нет, Мика, не помню.
Окончательность ответа глубоко встревожила Мику, хотя он и понимал, что предотвратить возможные неприятности не в его власти.
Первое, что заметил Роберт, проснувшись, была тишина: ветер улегся. Поднявшись со своего жесткого ложа и выглянув в дверь амбара, он обнаружил, что снегопад прекратился и даже светит неяркое солнце.
Роберт поспешно собрал свои вещи и оседлал коня руками, которые от холода плохо его слушались. Выспаться ему не удалось. Всю ночь его преследовало беспокойство из-за шара, да к тому же и выехать ему не терпелось, хотелось наверстать потерянное время.
Ведя коня в поводу, Роберт приоткрыл дверь достаточно, чтобы выбраться на холодный воздух, однако, повернувшись, чтобы закрыть створку, обнаружил, что больше не один.
Роберт лишь краем глаза заметил какое-то движение; повод у него отобрали, а самого прижали лицом к стене; что-то твердое и острое уперлось ему в спину. Умелые руки обшарили его, вытащили меч из ножен и кинжал из-за голенища сапога. Потом неожиданно Роберт почувствовал, что свободен. После мгновения тишины раздались слова:
— Вы можете повернуться. — Голос, произнесший их, отличался от любого другого: в нем звучала абсолютная властность.
Роберт повернулся. Амбар стоял на склоне холма, от буйства непогоды его защищала древесная поросль на вершине. С другой стороны тянулось покрытое снегом поле, уходившее в туманную даль.
Слева от Роберта оказалась дюжина воинов, один из которых держал его коня, а другой — меч и кинжал. Они следили за Робертом, как за прокаженным, и старались держаться на расстоянии. Однако все внимание Роберта сосредоточилось на стоящем перед ним человеке. Он смотрел на Роберта со странной смесью опаски и любопытства. Одежда его была великолепного качества, но строгой и неяркой. Седые коротко остриженные волосы, сутулое худое тело могли принадлежать старику лет шестидесяти. На левой щеке виднелись отметины, оставленные какой-то давней болезнью, веко одного глаза полностью не поднималось, но тонкие подвижные брови делали лицо выразительным.
Роберту оно показалось странно знакомым.
— Мне доложили, что вы можете выбрать эту дорогу, — начал человек. Солдаты у него за спиной неловко переминались с ноги на ногу. — Мне также говорили, что попытка найти вас — глупость. И тем не менее вы передо мной. Должен добавить, — человек слегка повернул голову, указывая на свой отряд, — что меня предостерегали, что я рискую жизнью, что даже лишившись меча, вы останетесь смертельно опасны. Так скажите: убьете ли вы меня, как убили моего брата?
— Вашего брата? — хмурясь, переспросил Роберт. Он не убивал ничьего брата с тех пор как... — Клянусь богами! Тирон! — Роберт низко склонился перед королем Майенны; шок пробежал ознобом по его спине. Когда он выпрямился, оказалось, что солдат поблизости нет, а Тирон рассматривает его с искренним интересом.
— Простите меня, сир, — пробормотал Роберт. — Я вас не узнал.
— Значит, мы с Селаром с возрастом утратили сходство? — Тирон жестом морщинистой руки отмахнулся от извинений. — Впрочем, значения это не имеет. В детстве он был белокур, а я темноволос, он был высок, а я — нет. Я никогда не старался подражать его привычкам. Не могу сказать, будто разочарован тем, что вы меня сразу не узнали.
Как теперь видел Роберт, сходство между братьями, несомненно, имелось, но от неожиданности он все еще не собрался с мыслями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76