Я сейчас вернусь.
Привычным жестом архидьякон натянул капюшон сутаны и выскользнул в дверь. Годфри подумал о том, что там и воздух чище, и не так жарко, как в спальне Брома; там Френсиса наверняка ждут и внимательно выслушают все, что он им скажет.
Теперь Годфри занимал один вопрос: не подписал ли он себе только что смертный приговор?
Как только де Массе распахнул дверь таверны и вошел, на него обрушились дикий шум и духота. С низкого потолка свисали масляные лампы, но основным источником света был очаг посередине комнаты. Над ним жарилась целая свинья, вертел крутил сидящий рядом на краешке стула маленький мальчик. Ребенок все время отвлекался от своего дела, глазея на толпу мужчин и женщин за столами, как и де Массе, наполовину оглушенный их криками.
Таверна «Два пера», хоть и находилась в пределах городских стен, располагалась далеко от замка. Возможно, это было одной из причин, по которым она стала любимым местом сбора малахи. К тому же там не бывали придворные, которые, гордясь титулами, богатством и высоким положением при дворе, смотрели на новых любимцев короля сверху вниз. Местные же жители, с которыми малахи пили за одним столом, не подозревали, что веселятся вместе с колдунами.
Однако если его соплеменников это привлекало, то де Массе настораживало. Кто знает, о чем могут по неосторожности проболтаться подвыпившие малахи; это могло оказаться опасным, несмотря на отмену законов против колдовства.
Де Массе едва не поморщился, но тут же придал лицу непроницаемое выражение.
Кое-кто заметил его появление, но барон, ни на кого не глядя и не обращая внимания на крики, дым и сомнительные запахи, пробрался в глубину помещения, где за отдельным столом сидел Гилберт.
— Я уже начал тревожиться, — вместо приветствия бросил тот. — Я ведь сказал — встретимся на закате.
— Мне пришлось кое-чем заняться. — Да, заняться важными делами, которые не терпели отлагательства: де Массе готовился к отъезду, поскольку не мог отпустить Валену без своей защиты, как не мог никому, даже Гилберту, поручить ее охранять. — Ты полагаешь, что это подходящее место для нашего разговора?
— Не хуже любого другого. Если Нэш шпионит за нами, мы нигде не укроемся от его соглядатаев. — Гилберт развел руками и улыбнулся, показав кривые зубы. — Времени у нас немного. Он уже посылал за нами.
— Так о чем вы хотели поговорить?
Гилберт задумчиво посмотрел на де Массе, словно ожидал от того большей откровенности, но разве мог де Массе себе ее позволить? Он и так уже поступился всем, что было ему дорого, включая безопасность собственного народа.
— Аамин собирается побывать в Марсэе, поскольку Нэш снова объявился. — Гилберт откинулся на спинку стула и взялся за кружку с элем, почти с симпатией оглядывая шумное сборище. — Он видит в неожиданном возвращении Нэша знамение.
— Знамение чего?
Гилберт многозначительно понизил голос.
— Никто ведь не знает, какой ценой ему удалось возродиться, Люк. Он клялся, что не станет...
— Не станет использовать малахи? — горько рассмеялся де Массе. — Да, клялся, но ведь вы знаете не хуже меня, что Нэшу нельзя доверять ни на грош. Я ничуть не сомневаюсь, что для своего исцеления он воспользовался кровью наших людей, и я убил бы его за это, если бы мог. Только доказать, что это был наши люди, мы не можем, и это ему известно. Поэтому-то он позволяет себе открыто явиться в столицу и не скрывает своих деяний.
— Люк, если вы так его ненавидите, то почему...
— Почему хоть кто-то из малахи ему служит? — Де Массе испытывал настоятельную потребность оказаться как можно дальше от Марсэя. — Он одурачил всех нас, заставил поверить, что способен отнять у салти Ключ и передать нам. Это наша давняя мечта, и мы не устояли.
— Не хотите ли вы сказать, что заполучить Ключ он не сможет? Де Массе едва не задохнулся от горечи.
— Думаю, что сможет. Думаю даже, что он непременно Ключом завладеет. Меня тревожит другое: что случится, когда он им завладеет? Нэш всегда тщательно скрывал свои истинные цели... Не сомневаюсь, что слухи о пророчестве до вас доходили.
— Доходили. — Гилберт наклонился вперед и переплел длинные пальцы. — Однако я думаю, что вы слишком спешите отчаиваться. Думаю также, что вы недооцениваете силу и целеустремленность наших людей. Как только Нэш завладеет Ключом, отобрать его будет сравнительно нетрудно. На нашей стороне численный перевес.
— Верно... только на его стороне перевес зла. Гилберт даже рот открыл.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что ради победы он не остановится ни перед чем. — Собственные слова заставили сердце де Массе болезненно сжаться: чем-то кончится его затея... Они с Нэшем всегда были соперниками, только теперь ставки сделались гораздо выше, а риск гораздо больше.
— Пошли. — Гилберт резким движением поднялся из-за стола. — Нам пора. Вы же знаете, каким он становится, если мы опаздываем.
Нэш допил вино, отставил кубок и поднялся, чтобы Теймар мог подать ему камзол. Пальцы Нэша любовно скользнули по роскошной ткани: давно забытое удовольствие от прекрасной одежды было теперь особенно острым. Многие годы из-за своего изуродованного тела он не обращал внимания на то, что носит, теперь же, когда он исцелился, по крайней мере физически, вкус к элегантным вещам вернулся, и Нэш намеревался и впредь ни в чем себе не отказывать.
Теймар принялся убирать остатки ужина, а Нэш подошел к окну. Его покои в замке оставались в его распоряжении, и теперь оказалось достаточно только смахнуть пыль и проветрить. Можно было подумать, что этих восьми лет вовсе не было... только в глубине души Нэш остро чувствовал, как ускользает от него время — секунда за секундой; нужно еще столько сделать!
Да, он был теперь здоров, но не вернул себе полностью былого могущества. Те действия, о которых он раньше и не задумывался, давались ему с усилием или не давались совсем.
Особенно болезненной для Нэша была потеря искусства искателя: раньше ему в этом не было равных, теперь же он чаще всего чувствовал себя слепым и глухим, неспособным что-либо уловить за пределами собственной комнаты.
Разочарование грызло Нэша. Кенрик вернулся к нему, снова готовый служить, снова жаждущий того, что Нэш ему обещал, однако главное — немедленное и полное возрождение — оставалось неосуществленной целью.
Взгляд Нэша блуждал по открывающемуся из окна виду. Город с его огнями раскинулся по склону холма, обрывающегося к водам Виталы. Слева, за воротами замка, вздымался ввысь огромный белый купол базилики, а дальше виднелось знаменитое своей красотой здание Гильдии.
Осберт.
Уклончивый, услужливый, перепуганный до смерти, и все же уклончивый... За те четыре недели, что прошли с появления Нэша при дворе, он ни разу не видел проктора. Может быть, Осберт притворяется, что Нэша не существует? Или боится, что Нэш от него чего-то потребует?
Нэш улыбнулся, любуясь своим отражением в оконном стекле.
— Хозяин! — окликнул его, заглядывая в дверь, Теймар. — Они пришли.
— Хорошо. — Нэш обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть входящих Гилберта и де Массе. Оба они заключили сделку с ним, не позаботившись о том, чтобы получше узнать, чем она может для них обернуться. Гилберт, похоже, не колеблясь выполнял свои обязанности; что касается де Массе, то хоть он в точности исполнял все приказы Нэша, от него так и веяло молчаливым протестом. Что ж, может быть, пришло время немного на него нажать и посмотреть, что получится: теперь Нэш был рядом и мог следить за ним лично.
— Есть какие-то новые сведения о том, куда делся юный Эндрю? — без промедления начал Нэш.
Ответил ему Гилберт: его люди незаметно следили за всеми передвижениями кузена короля.
— Я расставил наблюдателей по всей дороге, по которой он обычно ездит из Марсэя в Мейтленд. Где он сейчас, я не знаю, но в одном уверен: домой он не приезжал.
— Не стал же он жертвой разбойников? — с деланным равнодушием спросил Нэш, исподтишка наблюдая, не выдаст ли себя чем-нибудь де Массе. Тот остался совершенно безразличен. Что ж, каковы бы ни были планы барона, можно считать, что Эндрю Ичерна они не касаются.
— Его охрана благополучно добралась до Мейтленда, и, насколько мы можем судить, отсутствие юного герцога никакой тревоги не вызвало. Можно предположить, что Эндрю и не намеревался отправляться прямо домой. Больше я ничего не могу сказать. Я посылаю людей в Мейтленд, и через три дня их оттуда выставляют.
— Да, знаю, — рассеянно кивнул Нэш. Де Массе внимательно слушал, но молчал, что было на него совершенно не похоже. — Значит, — продолжал Нэш, — не таким уж невероятным покажется предположение, что мальчишка отправился на встречу со своей матерью?
При этих словах де Массе поднял глаза и нахмурился.
— Я думал, что из-за нее вы не намерены трогать мальчишку. Мне казалось, что вы не можете себе позволить...
— Так было раньше, — перебил его Нэш. Подойдя к столу, он налил себе вина. Со времени своего выздоровления он так наслаждался тонким вкусом! Он так наслаждался всем вообще... — Де Массе, я хочу, чтобы вы взяли два десятка лучших своих людей. Отправляйтесь в Мейтленд, окружите поместье на безопасном расстоянии и ждите, пока мальчик не вернется домой. Когда он появится, я хочу, чтобы вы захватили его живым. Меня не интересует, кто при этом погибнет, но все должно выглядеть так, будто он погиб от какой-то трагической случайности. Если у Кенрика или у Союзницы возникнет хоть малейшее подозрение, отвечать за это будете лично вы. Я достаточно ясно выразился?
Лицо де Массе оставалось совершенно бесстрастным, однако он кивнул — пожалуй, даже слишком поспешно.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— С Эндрю? Почему вы спрашиваете?
— Можете ли вы использовать его для того, чтобы полностью восстановить силы?
В глазах де Массе промелькнуло что-то, чего Нэш не смог понять, и это его немного встревожило.
— Сомневаюсь. Насколько удалось выяснить, в нем нет ни капли колдовской силы. Жалко, конечно: в противном случае это была бы идеальная кандидатура. Нет, у меня совершенно иная цель.
Де Массе прищурился. Он явно что-то прикидывал, но по его лицу Нэш ничего не смог прочесть.
— Хорошо. Завтра утром отправимся.
— Сегодня же ночью, — бросил Нэш.
Де Массе не торопился с согласием; потом он все-таки повернулся и в сопровождении Гилберта вышел из комнаты.
Улыбнувшись, Нэш снова подошел к окну и скользнул взглядом по зданию Гильдии.
Осберт взял еще один лист из кипы, просмотрел и следом за другими бросил в огонь. Ему было некогда следить за тем, как бумага сворачивается и вспыхивает; нужно было работать, уничтожая все, чем мог бы воспользоваться Нэш.
За последние несколько недель это стало его основным занятием. Осберт почти не покидал резиденции Гильдии; несмотря на усталость от бессонных ночей и проведенных в душном помещении дней, он не мог позволить себе остановиться, пока не закончит, пока не закроет малейших лазеек, куда Нэш мог бы запустить когти.
Осберт так всегда был уверен, что он сообразительнее, быстрее, образованнее, чем все вокруг; может быть, он и не блестящий философ и мыслитель, но уж в жизненных реалиях и политических хитросплетениях разбирается. Он сделал карьеру в Гильдии, начав с самого низа и добравшись до вершины, заводя тех друзей, которых нужно, заключая те союзы, которые нужно; он хорошо платил шпионам, а потому всегда вовремя узнавал обо всем, что нужно знать, он всегда был готов оказать нужную услугу в нужный момент. Он стал всем, чем может и должен стать гильдиец.
И вот что от этого всего осталось только из-за того, что много лет назад он сделался союзником Нэша! Молодой человек тогда проявил определенные таланты, добился удивительной близости с королем Селаром, оказался весьма полезен во многих делах — как мог Осберт знать, что пригревает на груди змею!
Нэш убьет его. Сознание этого не улучшало аппетит Осберта, не помогало ему заснуть ночами, делало бесполезными долгие часы составления самых изощренных планов. Он пропал, и единственное, что оставалось, — это не позволить Гильдии погибнуть вместе со своим проктором.
У него остались немногие дни, а может быть, и часы, и он собирался воспользоваться ими с толком — пусть помощники кидают на него странные взгляды, а слухи множатся с каждым днем... половину из них по приказанию Кенрика, как хороший проктор, Осберт распустил сам.
Дверь позади него распахнулась, и Осберт застыл в неподвижности, судорожно стиснув лист пергамента, который читал: после наступления темноты никто не допускался в его покои.
Никто.
— Добрый вечер, милорд проктор.
Осберт ощутил жгучий вкус желчи. Поднявшись на ноги и повернувшись ко все еще открытой двери, он увидел Нэша, целого и невредимого, ничуть не смущенного тем, что нарушил приказание проктора.
— Нэш!
Тот прошелся по комнате, оглядывая мебель и отмечая перемены, произошедшие в его отсутствие.
— Как я понимаю, старый кабинет Вогна вызывал у вас слишком много неприятных воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Привычным жестом архидьякон натянул капюшон сутаны и выскользнул в дверь. Годфри подумал о том, что там и воздух чище, и не так жарко, как в спальне Брома; там Френсиса наверняка ждут и внимательно выслушают все, что он им скажет.
Теперь Годфри занимал один вопрос: не подписал ли он себе только что смертный приговор?
Как только де Массе распахнул дверь таверны и вошел, на него обрушились дикий шум и духота. С низкого потолка свисали масляные лампы, но основным источником света был очаг посередине комнаты. Над ним жарилась целая свинья, вертел крутил сидящий рядом на краешке стула маленький мальчик. Ребенок все время отвлекался от своего дела, глазея на толпу мужчин и женщин за столами, как и де Массе, наполовину оглушенный их криками.
Таверна «Два пера», хоть и находилась в пределах городских стен, располагалась далеко от замка. Возможно, это было одной из причин, по которым она стала любимым местом сбора малахи. К тому же там не бывали придворные, которые, гордясь титулами, богатством и высоким положением при дворе, смотрели на новых любимцев короля сверху вниз. Местные же жители, с которыми малахи пили за одним столом, не подозревали, что веселятся вместе с колдунами.
Однако если его соплеменников это привлекало, то де Массе настораживало. Кто знает, о чем могут по неосторожности проболтаться подвыпившие малахи; это могло оказаться опасным, несмотря на отмену законов против колдовства.
Де Массе едва не поморщился, но тут же придал лицу непроницаемое выражение.
Кое-кто заметил его появление, но барон, ни на кого не глядя и не обращая внимания на крики, дым и сомнительные запахи, пробрался в глубину помещения, где за отдельным столом сидел Гилберт.
— Я уже начал тревожиться, — вместо приветствия бросил тот. — Я ведь сказал — встретимся на закате.
— Мне пришлось кое-чем заняться. — Да, заняться важными делами, которые не терпели отлагательства: де Массе готовился к отъезду, поскольку не мог отпустить Валену без своей защиты, как не мог никому, даже Гилберту, поручить ее охранять. — Ты полагаешь, что это подходящее место для нашего разговора?
— Не хуже любого другого. Если Нэш шпионит за нами, мы нигде не укроемся от его соглядатаев. — Гилберт развел руками и улыбнулся, показав кривые зубы. — Времени у нас немного. Он уже посылал за нами.
— Так о чем вы хотели поговорить?
Гилберт задумчиво посмотрел на де Массе, словно ожидал от того большей откровенности, но разве мог де Массе себе ее позволить? Он и так уже поступился всем, что было ему дорого, включая безопасность собственного народа.
— Аамин собирается побывать в Марсэе, поскольку Нэш снова объявился. — Гилберт откинулся на спинку стула и взялся за кружку с элем, почти с симпатией оглядывая шумное сборище. — Он видит в неожиданном возвращении Нэша знамение.
— Знамение чего?
Гилберт многозначительно понизил голос.
— Никто ведь не знает, какой ценой ему удалось возродиться, Люк. Он клялся, что не станет...
— Не станет использовать малахи? — горько рассмеялся де Массе. — Да, клялся, но ведь вы знаете не хуже меня, что Нэшу нельзя доверять ни на грош. Я ничуть не сомневаюсь, что для своего исцеления он воспользовался кровью наших людей, и я убил бы его за это, если бы мог. Только доказать, что это был наши люди, мы не можем, и это ему известно. Поэтому-то он позволяет себе открыто явиться в столицу и не скрывает своих деяний.
— Люк, если вы так его ненавидите, то почему...
— Почему хоть кто-то из малахи ему служит? — Де Массе испытывал настоятельную потребность оказаться как можно дальше от Марсэя. — Он одурачил всех нас, заставил поверить, что способен отнять у салти Ключ и передать нам. Это наша давняя мечта, и мы не устояли.
— Не хотите ли вы сказать, что заполучить Ключ он не сможет? Де Массе едва не задохнулся от горечи.
— Думаю, что сможет. Думаю даже, что он непременно Ключом завладеет. Меня тревожит другое: что случится, когда он им завладеет? Нэш всегда тщательно скрывал свои истинные цели... Не сомневаюсь, что слухи о пророчестве до вас доходили.
— Доходили. — Гилберт наклонился вперед и переплел длинные пальцы. — Однако я думаю, что вы слишком спешите отчаиваться. Думаю также, что вы недооцениваете силу и целеустремленность наших людей. Как только Нэш завладеет Ключом, отобрать его будет сравнительно нетрудно. На нашей стороне численный перевес.
— Верно... только на его стороне перевес зла. Гилберт даже рот открыл.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что ради победы он не остановится ни перед чем. — Собственные слова заставили сердце де Массе болезненно сжаться: чем-то кончится его затея... Они с Нэшем всегда были соперниками, только теперь ставки сделались гораздо выше, а риск гораздо больше.
— Пошли. — Гилберт резким движением поднялся из-за стола. — Нам пора. Вы же знаете, каким он становится, если мы опаздываем.
Нэш допил вино, отставил кубок и поднялся, чтобы Теймар мог подать ему камзол. Пальцы Нэша любовно скользнули по роскошной ткани: давно забытое удовольствие от прекрасной одежды было теперь особенно острым. Многие годы из-за своего изуродованного тела он не обращал внимания на то, что носит, теперь же, когда он исцелился, по крайней мере физически, вкус к элегантным вещам вернулся, и Нэш намеревался и впредь ни в чем себе не отказывать.
Теймар принялся убирать остатки ужина, а Нэш подошел к окну. Его покои в замке оставались в его распоряжении, и теперь оказалось достаточно только смахнуть пыль и проветрить. Можно было подумать, что этих восьми лет вовсе не было... только в глубине души Нэш остро чувствовал, как ускользает от него время — секунда за секундой; нужно еще столько сделать!
Да, он был теперь здоров, но не вернул себе полностью былого могущества. Те действия, о которых он раньше и не задумывался, давались ему с усилием или не давались совсем.
Особенно болезненной для Нэша была потеря искусства искателя: раньше ему в этом не было равных, теперь же он чаще всего чувствовал себя слепым и глухим, неспособным что-либо уловить за пределами собственной комнаты.
Разочарование грызло Нэша. Кенрик вернулся к нему, снова готовый служить, снова жаждущий того, что Нэш ему обещал, однако главное — немедленное и полное возрождение — оставалось неосуществленной целью.
Взгляд Нэша блуждал по открывающемуся из окна виду. Город с его огнями раскинулся по склону холма, обрывающегося к водам Виталы. Слева, за воротами замка, вздымался ввысь огромный белый купол базилики, а дальше виднелось знаменитое своей красотой здание Гильдии.
Осберт.
Уклончивый, услужливый, перепуганный до смерти, и все же уклончивый... За те четыре недели, что прошли с появления Нэша при дворе, он ни разу не видел проктора. Может быть, Осберт притворяется, что Нэша не существует? Или боится, что Нэш от него чего-то потребует?
Нэш улыбнулся, любуясь своим отражением в оконном стекле.
— Хозяин! — окликнул его, заглядывая в дверь, Теймар. — Они пришли.
— Хорошо. — Нэш обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть входящих Гилберта и де Массе. Оба они заключили сделку с ним, не позаботившись о том, чтобы получше узнать, чем она может для них обернуться. Гилберт, похоже, не колеблясь выполнял свои обязанности; что касается де Массе, то хоть он в точности исполнял все приказы Нэша, от него так и веяло молчаливым протестом. Что ж, может быть, пришло время немного на него нажать и посмотреть, что получится: теперь Нэш был рядом и мог следить за ним лично.
— Есть какие-то новые сведения о том, куда делся юный Эндрю? — без промедления начал Нэш.
Ответил ему Гилберт: его люди незаметно следили за всеми передвижениями кузена короля.
— Я расставил наблюдателей по всей дороге, по которой он обычно ездит из Марсэя в Мейтленд. Где он сейчас, я не знаю, но в одном уверен: домой он не приезжал.
— Не стал же он жертвой разбойников? — с деланным равнодушием спросил Нэш, исподтишка наблюдая, не выдаст ли себя чем-нибудь де Массе. Тот остался совершенно безразличен. Что ж, каковы бы ни были планы барона, можно считать, что Эндрю Ичерна они не касаются.
— Его охрана благополучно добралась до Мейтленда, и, насколько мы можем судить, отсутствие юного герцога никакой тревоги не вызвало. Можно предположить, что Эндрю и не намеревался отправляться прямо домой. Больше я ничего не могу сказать. Я посылаю людей в Мейтленд, и через три дня их оттуда выставляют.
— Да, знаю, — рассеянно кивнул Нэш. Де Массе внимательно слушал, но молчал, что было на него совершенно не похоже. — Значит, — продолжал Нэш, — не таким уж невероятным покажется предположение, что мальчишка отправился на встречу со своей матерью?
При этих словах де Массе поднял глаза и нахмурился.
— Я думал, что из-за нее вы не намерены трогать мальчишку. Мне казалось, что вы не можете себе позволить...
— Так было раньше, — перебил его Нэш. Подойдя к столу, он налил себе вина. Со времени своего выздоровления он так наслаждался тонким вкусом! Он так наслаждался всем вообще... — Де Массе, я хочу, чтобы вы взяли два десятка лучших своих людей. Отправляйтесь в Мейтленд, окружите поместье на безопасном расстоянии и ждите, пока мальчик не вернется домой. Когда он появится, я хочу, чтобы вы захватили его живым. Меня не интересует, кто при этом погибнет, но все должно выглядеть так, будто он погиб от какой-то трагической случайности. Если у Кенрика или у Союзницы возникнет хоть малейшее подозрение, отвечать за это будете лично вы. Я достаточно ясно выразился?
Лицо де Массе оставалось совершенно бесстрастным, однако он кивнул — пожалуй, даже слишком поспешно.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— С Эндрю? Почему вы спрашиваете?
— Можете ли вы использовать его для того, чтобы полностью восстановить силы?
В глазах де Массе промелькнуло что-то, чего Нэш не смог понять, и это его немного встревожило.
— Сомневаюсь. Насколько удалось выяснить, в нем нет ни капли колдовской силы. Жалко, конечно: в противном случае это была бы идеальная кандидатура. Нет, у меня совершенно иная цель.
Де Массе прищурился. Он явно что-то прикидывал, но по его лицу Нэш ничего не смог прочесть.
— Хорошо. Завтра утром отправимся.
— Сегодня же ночью, — бросил Нэш.
Де Массе не торопился с согласием; потом он все-таки повернулся и в сопровождении Гилберта вышел из комнаты.
Улыбнувшись, Нэш снова подошел к окну и скользнул взглядом по зданию Гильдии.
Осберт взял еще один лист из кипы, просмотрел и следом за другими бросил в огонь. Ему было некогда следить за тем, как бумага сворачивается и вспыхивает; нужно было работать, уничтожая все, чем мог бы воспользоваться Нэш.
За последние несколько недель это стало его основным занятием. Осберт почти не покидал резиденции Гильдии; несмотря на усталость от бессонных ночей и проведенных в душном помещении дней, он не мог позволить себе остановиться, пока не закончит, пока не закроет малейших лазеек, куда Нэш мог бы запустить когти.
Осберт так всегда был уверен, что он сообразительнее, быстрее, образованнее, чем все вокруг; может быть, он и не блестящий философ и мыслитель, но уж в жизненных реалиях и политических хитросплетениях разбирается. Он сделал карьеру в Гильдии, начав с самого низа и добравшись до вершины, заводя тех друзей, которых нужно, заключая те союзы, которые нужно; он хорошо платил шпионам, а потому всегда вовремя узнавал обо всем, что нужно знать, он всегда был готов оказать нужную услугу в нужный момент. Он стал всем, чем может и должен стать гильдиец.
И вот что от этого всего осталось только из-за того, что много лет назад он сделался союзником Нэша! Молодой человек тогда проявил определенные таланты, добился удивительной близости с королем Селаром, оказался весьма полезен во многих делах — как мог Осберт знать, что пригревает на груди змею!
Нэш убьет его. Сознание этого не улучшало аппетит Осберта, не помогало ему заснуть ночами, делало бесполезными долгие часы составления самых изощренных планов. Он пропал, и единственное, что оставалось, — это не позволить Гильдии погибнуть вместе со своим проктором.
У него остались немногие дни, а может быть, и часы, и он собирался воспользоваться ими с толком — пусть помощники кидают на него странные взгляды, а слухи множатся с каждым днем... половину из них по приказанию Кенрика, как хороший проктор, Осберт распустил сам.
Дверь позади него распахнулась, и Осберт застыл в неподвижности, судорожно стиснув лист пергамента, который читал: после наступления темноты никто не допускался в его покои.
Никто.
— Добрый вечер, милорд проктор.
Осберт ощутил жгучий вкус желчи. Поднявшись на ноги и повернувшись ко все еще открытой двери, он увидел Нэша, целого и невредимого, ничуть не смущенного тем, что нарушил приказание проктора.
— Нэш!
Тот прошелся по комнате, оглядывая мебель и отмечая перемены, произошедшие в его отсутствие.
— Как я понимаю, старый кабинет Вогна вызывал у вас слишком много неприятных воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76