— Двое на марсы! Стравить из баллона! Снижаемся, сукины дети!
Обезьянцы торопливыми муравьями разбегались по кораблю, карабкались по вантам. Двое наблюдателей запрыгнули в плетёные корзины марсов. Поскольку «Тяжёлая Дума» была воздушным кораблём, то располагались они внизу, на выдвигающихся из днища коротких мачтах.
«Однако… Парни, похоже, начинают скучать без дела. Сейчас было бы весьма кстати сорвать хороший куш или, по крайней мере, разжиться травкой». Обычай курить травку принёс на «Тяжёлую Думу» бессменный рулевой Колбассер, и теперь обезьянские пираты, да и сам капитан, не мыслили ни дня без того, чтобы не забить косячок.
Струи дождя безостановочно стекали по серой обшивке баллона и заливали палубу. Сухим оставался только небольшой участок в самом её центре. Капитан с неудовольствием отметил плевки и затоптанные окурки.
«Ну что за свинтусы. Обязательно им на палубе срач разводить. А кубрик на что, спрашивается?»
— Кэп! Вижу внизу лодки! — долетел до него крик марсового. Капитан быстрым шагом прошёл к клюзу выдвижной мачты и глянул вниз. Спускаться на марсы он не спешил: так ли уж трудно закупорить отверстие, а потом срубить мачту, отправив неугодного в короткий последний полёт?
— Какого ещё ты там видишь?
— Там лодки, кэп! Штук восемь или десять. Причаливают к островку. И ещё какая-то штука, вроде большого ведра.
— Отлично, парни. Посмотрим, что это такое. «Наверняка какое-то племя переселяется. Лучше бы купеческий караван, конечно… Впрочем, нам в любом случае будет с кем позабавиться».
— Спустить паруса! Трави из баллона помалу! Канониры, приготовить гальюны левого борта! Огонь только по моей команде! Рулевой! Мы должны зависнуть точно над ними! И смотри мне, не вздумай в случае чего оправдываться тем, что был пьян! Я ведь где грозный, а где и вовсе беспощаден, ты понял, Колбассер?!
«Тяжёлая Дума» начала манёвр снижения.
* * *
Армадилл мигнул. Прозрачная плёнка медленно скользнула по глазному яблоку и спряталась под веко. Мир с точки зрения армадилла представлял собой любопытное зрелище: очень чёткий, яркий, сильно увеличенный в центре, но он тускнел и уменьшался к краям, становясь как бы необязательным приложением к тому, на чём хищник фиксировал свой взгляд. Сейчас глаза армадилла были устремлены на странную цилиндрическую штуковину. Это оттуда так вкусно пахло. Правда, запах никотина немного настораживал армадилла, как и всё незнакомое. Но спустя какое-то время голод перевесит осторожность, и бронированное тело плавно заскользит вперёд, к источнику раздражающе-аппетитного запаха, всё быстрее и быстрее… Армадилл шевельнул хвостом и неспешно, почти незаметно переместился на несколько метров. Он не очень любил охотиться на суше, хотя и мог. Настоящей его стихией была вода. И она прибывала. Через какое-то время она достигнет непонятного предмета, и тогда… Армадилл замер недалеко от берега, свернувшись в кольца на мелководье и выставив на поверхность широкую плоскую голову. Янтарные, с коричневыми крапинками глаза, не отрываясь, следили за береговой линией. Уже два раза рептилия, словно подмытая дождём коряга, тихо-тихо снималась с места и слегка придвигалась к странной, похожей на пень штуковине, из-под которой тянуло восхитительными ароматами. Иногда в щели под ней что-то мелькало, и тогда вкусный запах чуть-чуть усиливался. Внезапно армадилл услышал шум. Эти звуки были ему знакомы: чуть бурлящий шорох воды и ровные всплески вёсел. Приближалась лодка, причём не одна. Рептилия погрузилась, оставив на поверхности только выступы глаз и ноздрей. Голые коричневые люди, тонкие, блестящие от дождя, с длинными копьями в руках ловко прыгали на берег, вытягивали на сушу остроносые лодки, подкрадывались к перевёрнутой ступе, из-под которой доносились оживлённые голоса — и всё это молча и почти бесшумно. Сознание армадилла устроено просто: в нём есть осторожность и есть голод. Голод заставляет его истекать слюной, словно водяные часы-клепсидру — капельками воды. И когда чаша голода перевесит, осторожность уже не будет иметь никакого значения…
* * *
— Плохо дело, — пробормотал Куки.
Когда мощный пинок опрокинул ступу, друзья полетели вверх тормашками, и не успели они вскочить на ноги, как оказались в кольце из дюжины острых и длинных копий. Те потихоньку, сантиметр за сантиметром, смыкали кольцо.
— Кто это? — спросил Хлюпик.
— Какое-то племя. С верховьев Камелеопарда, если судить по их лодкам. Скорее всего, кипадачи. Да ещё молодые воины, самые отмороженные…
— Племя? А почему они не пригласили нас на трубочку табаку или на чашку чаю, а тычут копьями? По-моему, это просто разбойники!
— Племена бывают разные, — хмыкнул Куки. — У некоторых настолько практичный подход к чужакам, что они рассматривают их как полезную добавку к пищевому рациону. Или, скажем, как меновой товар.
— А кипадачи?
— Эти, скорее всего, просто надают по соплям.
— По чему?!!
— Отдубасят, блин! Так понятно?!
— За что?
— Обычай у них такой. Молодым воинам главное показать свою удаль, а любой чужак для этого — прекрасный повод… Ты как, хорошо дерёшься?
— Шутишь?!
— Ничуть не бывало. Сейчас они устроят что-то вроде арены и выпустят против нас кого-нибудь из своих.
— А потом?
— Ну-у… Если мы будем хорошо биться, они нас отпустят… Может быть, — не слишком уверенно протянул Куки. — Знаешь, ты лучше не суйся под руку, раз не умеешь драться. Я попытаюсь как следует отделать их парня.
Между тем кончики копий стали покалывать приятелей, недвусмысленно подталкивая их к воде. Внезапно воины рассыпались цепью, образовав полумесяц, обращённый вогнутой стороной к реке. Один из них, резко взмахнув рукой, вогнал копьё остриём в землю и выступил вперёд.
— Ага, вот и вызов, — сквозь зубы процедил Ку-ки. — Кстати, не вздумай прыгать в реку. Трусов они не жалуют. Закидают копьями только так…
Он делал плечами какие-то странные движения, словно разминал их после тяжёлой ноши. Кипадачи вдруг, словно лягушка, скакнул вперёд и замер на согнутых ногах, держа одну руку с полу сжатым кулаком на уровне подбородка, а другой прикрывая живот. Куки сделал несколько шажков ему навстречу, привстав на цыпочки и двигаясь как бы маленькими прыжками. Кипадачи резко нагнулся, упёрся ладонями в скользкую почву и круговым движением выбросил вперёд ногу, стремясь подсечь Куки. Тот высоко, как кролик, подпрыгнул, хлопнув себя пятками по ягодицам, и, приземлившись, тут же лягнул кипадачи, целясь ему в пах. Воин качнулся назад, уходя, лёгким прыжком преодолел разделяющее их расстояние и нанёс Куки один за другим два удара — в голову и под рёбра. Куки легко отбил их и, в свою очередь, попытался достать противника локтем. Тот отшатнулся, и в этот момент Куки зацепил его ступнёй за ногу и резко дёрнул. Кипадачи широко взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, а Куки, угрожающе занеся кулак, скорчил зверскую рожу. Кипадачи рухнул в грязь. Воины разразились насмешливыми воплями. Незадачливый боец вскочил, оскалив зубы, и рванулся к обидчику. Дальнейшее Хлюпик не совсем понял: вроде бы Куки почти позволил схватить себя за горло, но в последний момент откинулся на спину, согнув обе ноги в коленях. Кипадачи по инерции перелетел через него и, подняв фонтан брызг, врезался головой в воду. Тут вдруг те, кто стоял в оцеплении, стали принюхиваться, тревожно о чём-то переговариваясь и оглядываясь по сторонам. Строй нарушился. Внезапно один из воинов что-то завопил, тыча копьём вверх. Следом за ним заорали и остальные, задрав головы и потрясая оружием. Куки тоже посмотрел вверх. Прямо с небес к ним падал серой тенью огромный летучий корабль.
* * *
Старина Колбассер управлял «Тяжёлой Думой» с такой точностью, что капитан невольно залюбовался. Погасив инерцию и используя слабый ветер, он аккуратно снизился прямо над головами дикарей. Из открытых бортовых портов плыло зловоние. «Молодцы, парни, хорошо постарались», — подумал капитан и скомандовал:
— Гальюны левого борта — огонь!
Захлопали крышки люков, и шквал нечистот обрушился на головы кипадачи, сбивая их с ног.
С воплями и свистом обезьянские пираты съезжали по канатам вниз и, размахивая кистенями, финками, кастетами и стоеросовыми дубинками, набрасывались на дикарей. Те в ответ кололи нападавших копьями, кидались им под ноги, свернувшись в клубок, швыряли в глаза противникам пригоршни грязи. Многие, впрочем, не в силах выдержать жуткое зловоние, падали на колени и сотрясались в приступах рвоты. Пираты походя добивали таких. Куки и Хлюпик оказались с краю сражения, как раз на кромке земли и воды. С трудом подавив рвотный позыв, когда волна отвратительного запаха накрыла их, друзья бросились бежать. На их беду, именно в той стороне, куда они направились, кипадачи вытащили свои лодки на берег. И навстречу путешественникам рванулись стремительные коричневые фигуры, занося копья для удара. Друзья резко затормозили. Сзади между тем набегали пираты в рваных тельняшках, с дубинами и зазубренными кремнёвыми ножами в Руках. «О Великий Табачный Дух Никоциант!» — крепко зажмурив глаза, взмолился Хлюпик.
* * *
В ноздри армадиллу ударили резкие, доводящие до исступления ароматы; но все запахи перебил один — запах свежей крови. На ту чашу весов, где был голод, опустилась пудовая гиря. Огромное, закованное в неуязвимую броню тело рванулось, распрямляя кольца, и врезалось прямо в толпу сражающихся. Послышались дикие вопли. Здоровенный пират, проорав что-то нечленораздельное, двумя руками занёс над головой ржавый мясницкий тесак и со всего маху обрушил его на череп армадилла. Рептилия мерзко зашипела. Треугольные, каждая размером с ладонь, чешуйки разошлись в стороны. Армадилл бешено завертелся, шинкуя бритвенно-острыми краями чешуи всех, кто подворачивался под удар. Стоны и крики повисли над поляной. Кто-то побежал, не разбирая дороги, придерживая рукой напрочь срезанную щеку. Один из пиратов схватился за свисающий с борта корабля канат и стал неловко подтягиваться, глядя через плечо выпученными от ужаса глазами. Туша армадилла вдруг изогнулась, встала, балансируя, почти на самый кончик хвоста — и широкая пасть аккуратно перекусила почти уже спасшегося пирата пополам. И всё вдруг закончилось: тварь, плотно прижав чешуйки, огромным угрем скользнула в воду. На поляне слабо шевелились и стонали раненые.
* * *
Хлюпика трясло. Зубы выбивали друг о друга чечётку. Куки, тяжело дыша, сосредоточенно работал веслом. Лёгкая ладья кипадачи уносила друзей от страшного острова по вздувшейся от дождя реке. Острый нос протыкал гребешки волн, окатывая брызгами сидящих в ней.
Им удалось ускользнуть в самый последний момент.
Когда чудовище кинулось на берег, все на миг остолбенели. Куки не преминул воспользоваться моментом и, дёрнув Хлюпика за плечо, увлёк его в воду. Пока монстр разделывал сражающихся, они успели отвязать лодку и теперь изо всех сил гребли вверх по течению. Уже почти стемнело; дождь продолжал лить, хотя и не так сильно. От гребцов шёл пар. Хлюпик, непривычный в обращении с большим двухлопастным веслом, почти сразу натёр себе на ладонях мозоли. Теперь каждый гребок давался с болью. Струйки пота, смешиваясь с дождём, стекали по лицу, противно щипали глаза. Вскоре Хлюпик перестал различать что бы то ни было, кроме чёрной блестящей спины Куки. Через некоторое время он почувствовал, что не в силах больше сделать ни одного гребка. Мышцы сводило судорогой. Как раз в этот момент о борта лодки зашуршали камыши, и она ткнулась носом в берег.
— Ну вот, здесь можно передохнуть. — Куки бросил весло и устало вздохнул.
— Они нас… не догонят? — спросил Хлюпик, когда наконец почувствовал, что может говорить.
— Кто «они»? Если ты имеешь в виду кипадачи, то, я думаю, у них сейчас другие заботы. Что же касается пиратов, им просто ни к чему охотиться за одной лодкой. Ну а армадилл теперь вполне сыт и отдыхает где-нибудь на дне, в подводной пещере.
— Что это было? У нас даже не слышали никогда о таких жутких монстрах!
— О да, у вас вообще очень тихое и спокойное место. Просто на удивление. Вообще-то всё, что с нами сегодня произошло, вполне в порядке вещей.
— Мы угнали ведьмину ступу, — начал перечислять Хлюпик, — потом попали в жуткую грозу, подверглись нападению дикарей, пиратов, речного чудища…
— Армадилла, — поправил Куки.
— И ты говоришь, что это всё в порядке вещей?!
— Ну… День, конечно, получился довольно насыщенный. Но в целом — да, ничего особенного не произошло. Послушай, парень, — Куки щёлкнул пальцами. — Я понимаю, что ты, наверное, сегодня получил больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь. И в основном это были неприятные моменты, согласен. Но Великий Лес — это Великий Лес. В нём опасность подстерегает на каждом шагу, запомни это. Однако в любой ситуации можно найти положительные моменты.
— И где же они?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Обезьянцы торопливыми муравьями разбегались по кораблю, карабкались по вантам. Двое наблюдателей запрыгнули в плетёные корзины марсов. Поскольку «Тяжёлая Дума» была воздушным кораблём, то располагались они внизу, на выдвигающихся из днища коротких мачтах.
«Однако… Парни, похоже, начинают скучать без дела. Сейчас было бы весьма кстати сорвать хороший куш или, по крайней мере, разжиться травкой». Обычай курить травку принёс на «Тяжёлую Думу» бессменный рулевой Колбассер, и теперь обезьянские пираты, да и сам капитан, не мыслили ни дня без того, чтобы не забить косячок.
Струи дождя безостановочно стекали по серой обшивке баллона и заливали палубу. Сухим оставался только небольшой участок в самом её центре. Капитан с неудовольствием отметил плевки и затоптанные окурки.
«Ну что за свинтусы. Обязательно им на палубе срач разводить. А кубрик на что, спрашивается?»
— Кэп! Вижу внизу лодки! — долетел до него крик марсового. Капитан быстрым шагом прошёл к клюзу выдвижной мачты и глянул вниз. Спускаться на марсы он не спешил: так ли уж трудно закупорить отверстие, а потом срубить мачту, отправив неугодного в короткий последний полёт?
— Какого ещё ты там видишь?
— Там лодки, кэп! Штук восемь или десять. Причаливают к островку. И ещё какая-то штука, вроде большого ведра.
— Отлично, парни. Посмотрим, что это такое. «Наверняка какое-то племя переселяется. Лучше бы купеческий караван, конечно… Впрочем, нам в любом случае будет с кем позабавиться».
— Спустить паруса! Трави из баллона помалу! Канониры, приготовить гальюны левого борта! Огонь только по моей команде! Рулевой! Мы должны зависнуть точно над ними! И смотри мне, не вздумай в случае чего оправдываться тем, что был пьян! Я ведь где грозный, а где и вовсе беспощаден, ты понял, Колбассер?!
«Тяжёлая Дума» начала манёвр снижения.
* * *
Армадилл мигнул. Прозрачная плёнка медленно скользнула по глазному яблоку и спряталась под веко. Мир с точки зрения армадилла представлял собой любопытное зрелище: очень чёткий, яркий, сильно увеличенный в центре, но он тускнел и уменьшался к краям, становясь как бы необязательным приложением к тому, на чём хищник фиксировал свой взгляд. Сейчас глаза армадилла были устремлены на странную цилиндрическую штуковину. Это оттуда так вкусно пахло. Правда, запах никотина немного настораживал армадилла, как и всё незнакомое. Но спустя какое-то время голод перевесит осторожность, и бронированное тело плавно заскользит вперёд, к источнику раздражающе-аппетитного запаха, всё быстрее и быстрее… Армадилл шевельнул хвостом и неспешно, почти незаметно переместился на несколько метров. Он не очень любил охотиться на суше, хотя и мог. Настоящей его стихией была вода. И она прибывала. Через какое-то время она достигнет непонятного предмета, и тогда… Армадилл замер недалеко от берега, свернувшись в кольца на мелководье и выставив на поверхность широкую плоскую голову. Янтарные, с коричневыми крапинками глаза, не отрываясь, следили за береговой линией. Уже два раза рептилия, словно подмытая дождём коряга, тихо-тихо снималась с места и слегка придвигалась к странной, похожей на пень штуковине, из-под которой тянуло восхитительными ароматами. Иногда в щели под ней что-то мелькало, и тогда вкусный запах чуть-чуть усиливался. Внезапно армадилл услышал шум. Эти звуки были ему знакомы: чуть бурлящий шорох воды и ровные всплески вёсел. Приближалась лодка, причём не одна. Рептилия погрузилась, оставив на поверхности только выступы глаз и ноздрей. Голые коричневые люди, тонкие, блестящие от дождя, с длинными копьями в руках ловко прыгали на берег, вытягивали на сушу остроносые лодки, подкрадывались к перевёрнутой ступе, из-под которой доносились оживлённые голоса — и всё это молча и почти бесшумно. Сознание армадилла устроено просто: в нём есть осторожность и есть голод. Голод заставляет его истекать слюной, словно водяные часы-клепсидру — капельками воды. И когда чаша голода перевесит, осторожность уже не будет иметь никакого значения…
* * *
— Плохо дело, — пробормотал Куки.
Когда мощный пинок опрокинул ступу, друзья полетели вверх тормашками, и не успели они вскочить на ноги, как оказались в кольце из дюжины острых и длинных копий. Те потихоньку, сантиметр за сантиметром, смыкали кольцо.
— Кто это? — спросил Хлюпик.
— Какое-то племя. С верховьев Камелеопарда, если судить по их лодкам. Скорее всего, кипадачи. Да ещё молодые воины, самые отмороженные…
— Племя? А почему они не пригласили нас на трубочку табаку или на чашку чаю, а тычут копьями? По-моему, это просто разбойники!
— Племена бывают разные, — хмыкнул Куки. — У некоторых настолько практичный подход к чужакам, что они рассматривают их как полезную добавку к пищевому рациону. Или, скажем, как меновой товар.
— А кипадачи?
— Эти, скорее всего, просто надают по соплям.
— По чему?!!
— Отдубасят, блин! Так понятно?!
— За что?
— Обычай у них такой. Молодым воинам главное показать свою удаль, а любой чужак для этого — прекрасный повод… Ты как, хорошо дерёшься?
— Шутишь?!
— Ничуть не бывало. Сейчас они устроят что-то вроде арены и выпустят против нас кого-нибудь из своих.
— А потом?
— Ну-у… Если мы будем хорошо биться, они нас отпустят… Может быть, — не слишком уверенно протянул Куки. — Знаешь, ты лучше не суйся под руку, раз не умеешь драться. Я попытаюсь как следует отделать их парня.
Между тем кончики копий стали покалывать приятелей, недвусмысленно подталкивая их к воде. Внезапно воины рассыпались цепью, образовав полумесяц, обращённый вогнутой стороной к реке. Один из них, резко взмахнув рукой, вогнал копьё остриём в землю и выступил вперёд.
— Ага, вот и вызов, — сквозь зубы процедил Ку-ки. — Кстати, не вздумай прыгать в реку. Трусов они не жалуют. Закидают копьями только так…
Он делал плечами какие-то странные движения, словно разминал их после тяжёлой ноши. Кипадачи вдруг, словно лягушка, скакнул вперёд и замер на согнутых ногах, держа одну руку с полу сжатым кулаком на уровне подбородка, а другой прикрывая живот. Куки сделал несколько шажков ему навстречу, привстав на цыпочки и двигаясь как бы маленькими прыжками. Кипадачи резко нагнулся, упёрся ладонями в скользкую почву и круговым движением выбросил вперёд ногу, стремясь подсечь Куки. Тот высоко, как кролик, подпрыгнул, хлопнув себя пятками по ягодицам, и, приземлившись, тут же лягнул кипадачи, целясь ему в пах. Воин качнулся назад, уходя, лёгким прыжком преодолел разделяющее их расстояние и нанёс Куки один за другим два удара — в голову и под рёбра. Куки легко отбил их и, в свою очередь, попытался достать противника локтем. Тот отшатнулся, и в этот момент Куки зацепил его ступнёй за ногу и резко дёрнул. Кипадачи широко взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, а Куки, угрожающе занеся кулак, скорчил зверскую рожу. Кипадачи рухнул в грязь. Воины разразились насмешливыми воплями. Незадачливый боец вскочил, оскалив зубы, и рванулся к обидчику. Дальнейшее Хлюпик не совсем понял: вроде бы Куки почти позволил схватить себя за горло, но в последний момент откинулся на спину, согнув обе ноги в коленях. Кипадачи по инерции перелетел через него и, подняв фонтан брызг, врезался головой в воду. Тут вдруг те, кто стоял в оцеплении, стали принюхиваться, тревожно о чём-то переговариваясь и оглядываясь по сторонам. Строй нарушился. Внезапно один из воинов что-то завопил, тыча копьём вверх. Следом за ним заорали и остальные, задрав головы и потрясая оружием. Куки тоже посмотрел вверх. Прямо с небес к ним падал серой тенью огромный летучий корабль.
* * *
Старина Колбассер управлял «Тяжёлой Думой» с такой точностью, что капитан невольно залюбовался. Погасив инерцию и используя слабый ветер, он аккуратно снизился прямо над головами дикарей. Из открытых бортовых портов плыло зловоние. «Молодцы, парни, хорошо постарались», — подумал капитан и скомандовал:
— Гальюны левого борта — огонь!
Захлопали крышки люков, и шквал нечистот обрушился на головы кипадачи, сбивая их с ног.
С воплями и свистом обезьянские пираты съезжали по канатам вниз и, размахивая кистенями, финками, кастетами и стоеросовыми дубинками, набрасывались на дикарей. Те в ответ кололи нападавших копьями, кидались им под ноги, свернувшись в клубок, швыряли в глаза противникам пригоршни грязи. Многие, впрочем, не в силах выдержать жуткое зловоние, падали на колени и сотрясались в приступах рвоты. Пираты походя добивали таких. Куки и Хлюпик оказались с краю сражения, как раз на кромке земли и воды. С трудом подавив рвотный позыв, когда волна отвратительного запаха накрыла их, друзья бросились бежать. На их беду, именно в той стороне, куда они направились, кипадачи вытащили свои лодки на берег. И навстречу путешественникам рванулись стремительные коричневые фигуры, занося копья для удара. Друзья резко затормозили. Сзади между тем набегали пираты в рваных тельняшках, с дубинами и зазубренными кремнёвыми ножами в Руках. «О Великий Табачный Дух Никоциант!» — крепко зажмурив глаза, взмолился Хлюпик.
* * *
В ноздри армадиллу ударили резкие, доводящие до исступления ароматы; но все запахи перебил один — запах свежей крови. На ту чашу весов, где был голод, опустилась пудовая гиря. Огромное, закованное в неуязвимую броню тело рванулось, распрямляя кольца, и врезалось прямо в толпу сражающихся. Послышались дикие вопли. Здоровенный пират, проорав что-то нечленораздельное, двумя руками занёс над головой ржавый мясницкий тесак и со всего маху обрушил его на череп армадилла. Рептилия мерзко зашипела. Треугольные, каждая размером с ладонь, чешуйки разошлись в стороны. Армадилл бешено завертелся, шинкуя бритвенно-острыми краями чешуи всех, кто подворачивался под удар. Стоны и крики повисли над поляной. Кто-то побежал, не разбирая дороги, придерживая рукой напрочь срезанную щеку. Один из пиратов схватился за свисающий с борта корабля канат и стал неловко подтягиваться, глядя через плечо выпученными от ужаса глазами. Туша армадилла вдруг изогнулась, встала, балансируя, почти на самый кончик хвоста — и широкая пасть аккуратно перекусила почти уже спасшегося пирата пополам. И всё вдруг закончилось: тварь, плотно прижав чешуйки, огромным угрем скользнула в воду. На поляне слабо шевелились и стонали раненые.
* * *
Хлюпика трясло. Зубы выбивали друг о друга чечётку. Куки, тяжело дыша, сосредоточенно работал веслом. Лёгкая ладья кипадачи уносила друзей от страшного острова по вздувшейся от дождя реке. Острый нос протыкал гребешки волн, окатывая брызгами сидящих в ней.
Им удалось ускользнуть в самый последний момент.
Когда чудовище кинулось на берег, все на миг остолбенели. Куки не преминул воспользоваться моментом и, дёрнув Хлюпика за плечо, увлёк его в воду. Пока монстр разделывал сражающихся, они успели отвязать лодку и теперь изо всех сил гребли вверх по течению. Уже почти стемнело; дождь продолжал лить, хотя и не так сильно. От гребцов шёл пар. Хлюпик, непривычный в обращении с большим двухлопастным веслом, почти сразу натёр себе на ладонях мозоли. Теперь каждый гребок давался с болью. Струйки пота, смешиваясь с дождём, стекали по лицу, противно щипали глаза. Вскоре Хлюпик перестал различать что бы то ни было, кроме чёрной блестящей спины Куки. Через некоторое время он почувствовал, что не в силах больше сделать ни одного гребка. Мышцы сводило судорогой. Как раз в этот момент о борта лодки зашуршали камыши, и она ткнулась носом в берег.
— Ну вот, здесь можно передохнуть. — Куки бросил весло и устало вздохнул.
— Они нас… не догонят? — спросил Хлюпик, когда наконец почувствовал, что может говорить.
— Кто «они»? Если ты имеешь в виду кипадачи, то, я думаю, у них сейчас другие заботы. Что же касается пиратов, им просто ни к чему охотиться за одной лодкой. Ну а армадилл теперь вполне сыт и отдыхает где-нибудь на дне, в подводной пещере.
— Что это было? У нас даже не слышали никогда о таких жутких монстрах!
— О да, у вас вообще очень тихое и спокойное место. Просто на удивление. Вообще-то всё, что с нами сегодня произошло, вполне в порядке вещей.
— Мы угнали ведьмину ступу, — начал перечислять Хлюпик, — потом попали в жуткую грозу, подверглись нападению дикарей, пиратов, речного чудища…
— Армадилла, — поправил Куки.
— И ты говоришь, что это всё в порядке вещей?!
— Ну… День, конечно, получился довольно насыщенный. Но в целом — да, ничего особенного не произошло. Послушай, парень, — Куки щёлкнул пальцами. — Я понимаю, что ты, наверное, сегодня получил больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь. И в основном это были неприятные моменты, согласен. Но Великий Лес — это Великий Лес. В нём опасность подстерегает на каждом шагу, запомни это. Однако в любой ситуации можно найти положительные моменты.
— И где же они?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50