– Что ему нужно от меня? Зачем все это? Он похитил моих сестер, убил моих людей! – Слезы снова побежали ручьем. – И коня! – Каэдэ сотрясалась от рыданий.
Ишида велел служанкам принести травы и горячей воды. Он внимательно осмотрел ее, заглянул в глаза и пощупал пульс.
– Простите меня, – сказал он, – но должен спросить, не беременны ли вы.
– А вам какое дело? Это никого не касается!
– Его светлость намерен жениться на вас. Он считает, что вы с ним помолвлены. Уже получено разрешение императора и господина Араи.
– Мы никогда не были помолвлены, – плакала Каэдэ. – Я замужем за Отори Такео.
– Я не могу обсуждать с вами эти вещи, – мягко произнес Ишида. – Вам следует поговорить с его светлостью. Однако, как врач, я должен знать, беременны ли вы.
– А что если так?
– Тогда мы избавимся от плода.
От горя Каэдэ зарыдала пуще прежнего, и доктор сказал:
– Господин Фудзивара и так слишком милосерден к вам. Он мог бы лишить вас жизни за неверность. Он простит вас и женится, однако не даст своего имени чужому ребенку.
Захлебываясь слезами, Каэдэ ничего не смогла ответить. Вернулась служанка с травами и чайником, Ишида заварил их.
– Выпейте, – велел он. – Поможет успокоиться.
– Не стану, – противилась Каэдэ, села прямо и выхватила у него чашу. Она протянула ее вперед, собираясь вылить на циновку. – Что, если я откажусь есть и пить? Женится ли он на трупе?
– Тогда вы обречете на смерть своих сестер, – ответил Ишида. – Сожалею. Мне отнюдь не доставляет удовольствия видеть вас в таком положении и принимать в этом участие. Все, что я могу, так это быть с вами предельно откровенным. Если вы покоритесь воле его светлости, то сохраните им жизнь, а себе – честь.
Каэдэ остановила взгляд на враче. Медленно она поднесла к губам чашу.
– Я не беременна, – твердо произнесла девушка и осушила ее до дна.
Ишида сидел рядом, пока Каэдэ не успокоилась, а затем велел служанкам отвести гостью в баню и смыть с нее кровь.
К тому времени как пленницу помыли и одели, снадобье заглушило горечь, и мгновенная расправа показалась сном. После обеда она даже вздремнула, слушая отдаленное пение монахов, которые выносили покойных, восстанавливая покой и гармонию. Каэдэ проснулась в знакомой комнате, забыла спросонья события последних месяцев и подумала: «Я в гостях у Фудзивары. Как долго я здесь? Надо спросить у Шизуки».
Тут она вспомнила – без особой злости, лишь с приглушенным недовольством, – что ее лишили свободы.
Опустились сумерки, повеяло прохладой после долгого жаркого дня. Каэдэ слышала мягкие шаги и перешептывания слуг. Вошла девушка с подносом еды. Каэдэ вяло ковырялась в тарелке, запах пищи вызывал тошноту, и вскоре она велела убрать поднос.
Служанка вернулась с чаем. За ней вошла женщина средних лет с мелкими проницательными глазами и суровым взглядом, она не из прислуги, судя по элегантной одежде и прямой осанке. Незнакомка поклонилась до земли.
– Я Оно Риэко, двоюродная сестра покойной жены господина Фудзивары. Я прожила много лет в доме ее светлости. Господин послал за мной, чтобы подготовить свадебную церемонию. Будьте ко мне благосклонны. – Она снова церемонно поклонилась до земли.
Каэдэ почувствовала неприязнь к этой женщине. Внешне она была недурна – Фудзивара окружает себя только красавицами, – но в поведении проскальзывало высокое самомнение и каверзность.
– А вам обязательно этим заниматься? – холодно спросила Каэдэ.
Риэко усмехнулась и выпрямилась.
– Я уверена, госпожа Ширакава изменит свое мнение обо мне. Я обычная женщина, однако могу дать много ценных советов. – Она начала наливать чай со словами: – Доктор Ишида велит вам выпить это. Поскольку сейчас новолуние, господин Фудзивара зайдет поприветствовать вас, чтобы вместе лицезреть месяц. Выпейте чай и позаботьтесь о платье и прическе.
Испытывая невероятную жажду, Каэдэ глотнула чая, пытаясь не осушить чашку сразу. Она была спокойна и почти ничего не чувствовала, хотя ощущала, как в висках стучит кровь от страха перед Фудзиварой, перед его властью над ней. Мир устроен так, что мужчины повсюду обладают властью над женщинами во всем. Как же безрассудно было думать, будто она сможет противостоять ему. В памяти отчетливо всплыли слова госпожи Наоми: «Я должна скрывать свою силу от мужчин, иначе они, не колеблясь, уничтожат меня».
Теперь они решили сломить Каэдэ. Шизука предупреждала, что брак с Такео приведет в ярость старейшин и они никогда не дадут согласия. Однако если бы девушка слушала все советы, то не познала бы счастья с возлюбленным. Вспоминать о нем было больно, несмотря на успокаивающий чай. Надо спрятать всякие думы в дальний уголок сердца, подобно записям о Племени в Священных пещерах.
Риэко внимательно изучала юную госпожу. Каэдэ отвернулась и глотнула чая.
– Ну же, госпожа Ширакава, – оживленно произнесла Риэко. – Не печальтесь. Вас ожидает завидный брак. – Она приблизилась вплотную, засеменив на коленях. – Вы правда прекрасны, молва не преувеличивает, если не считать высокого роста и болезненного оттенка кожи, к тому же вам не к лицу печаль. Красота – величайшее богатство. Необходимо сделать все, чтобы сохранить ее.
Риэко забрала чашку и поставила на поднос. Затем сняла ленту с волос Каэдэ и принялась причесывать их.
– Сколько вам лет?
– Шестнадцать, – ответила Каэдэ.
– Мне казалось, что больше: как минимум двадцать. Видимо, вы относитесь к тому типу женщин, которые быстро старятся. Придется старательнее следить за собой. – Расческа царапала кожу головы, от боли наворачивались слезы.
– Должно быть, трудно укладывать ваши волосы, – отметила Риэко. – Такие мягкие.
– Я обычно завязываю их сзади, – сказала Каэдэ.
– В столице принято убирать на макушку. – Женщина умышленно потянула волосы. – Лучше иметь густые и жесткие волосы.
Сочувствие и понимание могли бы растопить сердце Каэдэ, а злая Риэко только закалила, внушила решимость сделать все, чтобы не сломаться, не показать истинных чувств. «Я спала во льду, – думала девушка. – Богиня говорит со мной. Я найду в себе силы вынести все, пока за мной не придет Такео». Он придет, она знала точно, или погибнет, сражаясь за нее. Только увидев его бездыханное тело, Каэдэ будет свободна от обещаний и пойдет за ним в иной мир.
Вдруг вдалеке оживленно залаяли собаки, и вскоре дом затрясся. Каэдэ, как обычно, изумилась, что земля колышется подобно свежему бобовому творогу, и испытала радость от осознания зыбкости бытия. Ничто не вечно, даже Фудзивара и его несметные сокровища.
Риэко уронила расческу и вскочила на ноги. К двери подбежали служанки.
– Наружу, быстрей! – тревожно выкрикнула женщина.
– Зачем? – спросила Каэдэ. – Землетрясение ведь несильное.
Риэко уже испарилась. Она отдавала приказы потушить лампы, панически визжала на слуг. Каэдэ не сдвинулась с места, она слушала топот, испуганные голоса, лай собак. Потом подняла расческу и расчесала волосы. Пусть будут распущенные, а то болит голова.
Платье на ней вполне подходило для лицезрения луны. На серо-голубином фоне был вышит клевер и бледно-желтые птицы. Каэдэ хотела взглянуть на месяц, искупаться в его серебряном свете, поразмыслить, как он появляется и уходит с небес, исчезает на три дня, чтобы вернуться снова.
Служанки оставили двери на веранду открытыми. Каэдэ вышла и опустилась на деревянный пол, глядя в сторону гор, вспомнила, как проводила здесь время с Фудзиварой, укутавшись в медвежьи шкуры, чтобы не замерзнуть под кружащим снегом.
Очередной толчок не вызвал у нее страха. Каэдэ наблюдала за горой, сотрясающейся на фоне бледно-фиолетового неба. Темные очертания садовых деревьев покачивались при отсутствии ветра. Встревоженные птицы голосили, словно на восходе.
Постепенно крик утих, умолкли собаки. Тонкий золотой серп новой луны висел рядом с вечерней звездой прямо над горными вершинами. Каэдэ закрыла глаза.
Она почувствовала аромат духов Фудзивары прежде, чем услышала его приближение: медленная поступь, шелест шелка. Девушка подняла веки.
Он стоял в нескольких метрах, глядя на нее восхищенными жадными глазами: именно таким она его и помнила.
– Госпожа Ширакава.
– Господин Фудзивара. – Перед тем как поклониться до земли, Каэдэ задержала на нем взгляд дольше, чем подобает.
Фудзивара ступил на веранду, за ним Мамору с коврами и подушками. Дворянин уселся поудобней и только затем разрешил ей подняться. Он протянул руку и коснулся шелкового платья.
– Вам к лицу, как я и предполагал. Вы поразили бедного Муриту, когда прискакали верхом. Он по ошибке едва не метнул в вас копье.
Несмотря на обретенную благодаря травам безмятежность, Каэдэ от ярости чуть не потеряла сознание. Как он может так легкомысленно, с усмешкой, говорить о гибели воинов и Амано, который знал ее с детства…
– Как вы смеете так поступать со мной? – сказала она и услышала, как ахнул Мамору. – Три месяца назад, в Тераяме, я вышла замуж за Отори Такео. Мой муж накажет вас… – Она замолчала, стараясь взять себя в руки.
– Я думал, мы насладимся месяцем до разговора, – ответил он, не обратив внимания на оскорбительный тон. – Где ваши служанки? Почему вы одна?
– Они убежали, когда затряслась земля, – кратко заявила Каэдэ.
– А вы не испугались?
– Мне нечего бояться. Вы уже нанесли мне такую травму, какую ни с чем не сравнить.
– Похоже, придется приступить к беседе, – решил Фудзивара. – Мамору, принеси вина и проследи, чтобы нас не беспокоили.
Он задумчиво посмотрел на луну и замолчал до возвращения Мамору. Когда молодой человек снова удалился в тень, Фудзивара велел девушке налить вина. Отпив, произнес:
– Ваш брак с человеком, именующим себя Отори Такео, признан недействительным. Он был совершен без соответствующего позволения.
– Чье это решение?
– Господина Араи, вашего главного вассала Шойи и мое. Клан Отори лишил Такео всяких прав и признал усыновление незаконным. Все согласились, что вы должны умереть за то, что ослушались Араи и изменили мне, особенно за то, что вы причастны к смерти Йоды.
– Вы обещали никому не рассказывать моих тайн.
– А вы обещали выйти за меня замуж.
Возразить было бы оскорблением, но слова Фудзивары напугали юную госпожу. Она хорошо понимала, что может в любой момент лишиться жизни. Никто не осудит его за убийство.
– Вы знаете, как я вас почитаю, – продолжил он. – Я смог договориться с Араи, и он согласился на пощаду, если я женюсь на вас и буду держать взаперти. Я пообещал замолвить о нем слово перед императором. Еще пришлось послать Араи ваших сестер.
– Вы отдали их Араи? Они в Инуяме?
– Полагаю, женщин принято отдавать в заложницы, – ответил Фудзивара. – Кстати, Араи пришел в ярость оттого, что вы посмели оставить у себя племянника Акиты. Это был бы хороший ход, но вы все испортили своим опрометчивым поступком по весне. В результате Араи и его вассалы оскорбились еще больше. А ведь раньше Араи был на вашей стороне. Было полным безрассудством так с ним поступить.
– Теперь я понимаю, что Шойи предал меня, – с горечью произнесла Каэдэ. – Племянника Акиты нельзя было отпускать домой.
– Не сердитесь на Шойи. – Голос Фудзивары был вкрадчив и спокоен. – Он делал то, что считал правильным для вас и вашей семьи. Как и мы все. Я хотел бы, чтобы наша свадьба состоялась как можно быстрей: думаю, на этой неделе. Риэко расскажет вам, как одеться и как себя вести.
Каэдэ охватило отчаяние.
– Все мужчины, кто возжелал меня, погибли, кроме законного мужа господина Отори Такео. Вы не боитесь смерти?
– Ходит молва, будто любой, кто полюбит вас, обречен. Я же не испытываю страсти. И детей мне больше не нужно. Наш брак состоится для того, чтобы спасти вам жизнь. Он будет фиктивным. – Фудзивара отпил вина и поставил чашу на пол. – Теперь весьма уместно выразить свою благодарность ко мне.
– Значит, я стану всего лишь вещью?
– Госпожа Ширакава, вы одна из немногих, кому я показал мои сокровища. Вы же знаете, что я предпочитаю хранить их вдалеке от чужих глаз, в сундуках и под замком. – Сердце девушки трепетало. Она молчала. – Не думаю, что Такео придет вам на помощь. Араи намерен покарать его, уже готовится к войне. Владения Маруямы и Ширакавы отвоюют и присудят вам же, а затем передадут мне, как законному мужу. – Фудзивара пристально посмотрел на Каэдэ, будто наслаждаясь ее страданиями. – Страсть к вам действительно погубит Такео. Он умрет до наступления зимы.
Предыдущей зимой Каэдэ изучала Фудзивару и знала, как меняется выражение его лица. Он считал себя невозмутимым, думал, будто прекрасно контролирует свои чувства, однако Каэдэ научилась их распознавать. В его голосе звучали жестокость и удовольствие, как и раньше при упоминании о Такео. Она решила, что Фудзивара чуть ли не влюбился в юношу после того, как она поведала ему свои тайны тогда, в окружении больших сугробов и сосулек в человеческий рост. В глазах сверкало желание, губы слегка приоткрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38