Я тогда был совсем маленьким, и все никак не мог понять, куда делся мой друг Инни Мак-Коначи... Он был внуком старого Мак-Коначи.
– Это тяжело, – сочувственно проговорил Диего, ощупывая стену. – Я тоже не так давно потерял друга.
– Ту женщину из песни?
– Да... Постой-ка, а это что?
– Где?
Пальцы Диего нащупали какое-то углубление в стене; панель отошла в сторону – юноша протянул вперед руки, но за ней была только пустота.
– Сколько времени ушло на то, чтобы расчистить пещеру?
– Этого никто не делал. Никто не хотел. Пришел Саток; он делал вид, что сочувствует нам, и сам пошел искать тела. Он принес несколько клочков одежды и настоял на том, чтобы мы все пошли в пещеру и отслужили поминальную службу. Не знаю, почему люди согласились на это. Думаю, все были просто в шоке. Это было худшее, что когда-либо происходило здесь...
– Не совсем, – пробормотал Диего. – Принеси-ка сюда фонарь.
Крисак повиновался. От фонаря поднимался чад, но кислый запах в стерильном воздухе пещеры приносил даже какое-то облегчение. Когда парнишка поднял маленький светильник, перед ними открылись чистые стены и пол пещеры.
– Может быть, здесь и был обвал, – фыркнул Диего, – но кто-то хорошо потрудился, чтобы все расчистить.
– Но этого не может быть! – воскликнул Крисак. – Пещера уже много лет завалена! Никто сюда не заходит, кроме Сатока. Все вроде как боятся этого места...
– Это очень плохо, – пробормотал Диего; пришедшая ему в голову мысль была больше похожа на строку из стихотворения:
– Все должно быть наоборот...
– Что?..
– Похоже, у этого места больше причин бояться людей...
– Что это значит?
– Не знаю. Просто пришло в голову.
– Послушай, может, мои соплеменники и ошибаются, следуя за этим слизняком, но я все равно не желаю, чтобы их оскорбляли чужаки...
– Ладно, ладно. Я ничего такого не имел в виду. Давай посмотрим, что там еще.
– Есть что-то еще? – Крисак поднял фонарь высоко над головой, сделал шаг в сторону открывшегося входа, пригляделся и тихонько присвистнул:
– И еще как есть...
Даже в этом слабом свете был виден тщательно расчищенный туннель; пол был каменный, покрытый толстым слоем пыли, но вот стены и потолок как-то странно отсвечивали белым. Крисак провел рукой по стене, понюхал пальцы:
– Ничем не пахнет...
Диего присмотрелся повнимательнее, поскреб стену ногтями – на гладкой поверхности не осталось ни царапины.
– И неудивительно. Это петрасил.
– Что это такое?
– Это вещество, которое используют в рудниках и шахтах, чтобы предотвращать обвалы. Оно как бы спаивает между собой поверхность камней. Это очень стойкое вещество. Ничто не проникает сквозь его. Интересно, откуда Саток достал такое количество петрасила?..
– Думаешь, это он сделал?
– А кто еще? Крисак застонал:
– О нет... Не могу поверить, что он мог сделать такое...
– Что? – спросил Диего, поворачиваясь в ту сторону, куда как завороженный уставился Крисак. Мгновением позже он разглядел очертания черепов и костей разных размеров, заваленных камнями, вмурованных в скалу.
– Ублюдок! Он мог хотя бы вынести их наверх для достойного погребения! – прорычал Крисак.
– Судя по всему, они все еще частично завалены камнями, – признал Диего. – Может быть, он не мог их вытащить без того, чтобы не устроить еще один обвал. Поэтому он попросту замуровал их...
– Даже без достойной песни?
– Но ведь ты сказал, что в пещере была поминальная служба.
– Да, но...
– Послушай, я вовсе не хочу выгораживать этого типа, но они были уже скелетами, когда все здесь было покрыто петрасилом. Мне кажется, у него ушло много времени на то, чтобы откопать эту часть пещеры, а потом скрепить.., по крайней мере, должно было. Пошли посмотрим, как далеко тянется этот туннель.
– Я, конечно, был тогда совсем малышом, – конвульсивно сглотнув, проговорил Крисак, – но мне кажется, что пещера действительно была очень длинной. Пол шел под уклон – я помню это, потому что было очень тяжело идти назад и маме приходилось брать меня на руки. Еще я помню, что там, дальше, у пещеры были маленькие зубы. – Крисак указал вперед, туда, куда не достигал свет.
– Ты имеешь в виду сталактиты и сталагмиты? – спросил Диего. – Такие заостренные штуки, свисающие с потолка или торчащие из пола, похожие на муравейники?
– Ну да. Правда, я никогда не видел таких муравейников, но ты понял правильно.
Они пошли вперед; сперва их шаги отдавались шарканьем, потом гулким эхом. В глубине туннеля пол также был покрыт петрасилом, а вдоль коридора были установлены металлические решетки. Некоторое время пол, как и говорил Крисак, шел под уклон; однако затем от туннеля ответвился новый, недавно прорубленный коридор, ведущий вверх.
– Раньше здесь такого не было! – проговорил Крисак, сворачивая в новый проход.
Диего прошел несколько шагов следом, этого было вполне достаточно для того, чтобы увидеть, что пол покрыт петрасилом, а с потолка свисают корни деревьев и кустов, похожие на заледеневшие кости.
Против воли Диего содрогнулся.
– Вероятно, этот коридор ведет к дому Сатока – если, как ты сказал, он живет над пещерой.
– И все это сделал он? – проговорил Крисак. – Но как он смог?
Диего пожал плечами:
– Если у тебя есть все необходимые инструменты, это несложно. Мне интересно только, где он мог их взять. Пойдем дальше; я уверен, нам удастся докопаться до причины, по которой он все это делает.
До причины они не докопались, однако поняли, что же именно делает Саток.
Когда Диего и Крисак направились в нижнюю пещеру, о которой как раз и вспоминал Крисак, они обнаружили, что здесь не все покрыто петрасилом; однако там, где прежде были сталактиты и сталагмиты, теперь зияли только круглые отверстия, а в стенах пещеры кое-где виднелись небольшие туннели, похожие на змеиные норы.
***
Когда Мармион удалось наконец сбежать с тщательно приготовленного обеда в ее честь, организованного Торкелем Фиске, она попросила Фабера договориться о том, чтобы на следующее утро ее доставили в Килкул: ей хотелось посмотреть на это поселение вблизи.
– Попроси Салли и Милларда посмотреть, что они тут могут сделать, хорошо, Фабер, дорогой? – прибавила она, позволив себе роскошь зевнуть, не сдерживаясь.
– А если что-нибудь пойдет не так, следует ли мне вспомнить о моем ранге? – спросил Фабер. Он был полковником в отставке, в настоящее время работавшим на нее по долгосрочному контракту.
– Хм-м, я бы предпочла, чтобы этот аргумент ты приберег напоследок, если это возможно. Торкель за ужином упоминал, что мы можем использовать все, что только нам понадобится для наших исследований. Так мы и поступим.
Вставала она необыкновенно рано для людей ее круга и положения. И была гораздо менее удивлена, увидев в столь ранний час Виттэйкера Фиске, чем был удивлен он.
– О, Вит! В такой час – и уже на ногах? Что случилось?
Он хмыкнул.
– Скорее этот вопрос стоит адресовать тебе, Марми. – Он склонился над ее рукой и легко коснулся ее губами. – Ранняя пташка?
Она улыбнулась, но тут как раз появился Фабер со старинной гусеничной машиной 4х4, избавив ее от необходимости комментировать очевидный факт.
– Тебя подбросить? – спросила она.
– Все зависит от того, куда вы направляетесь – В Килкул. Вчера с воздуха мне немногое удалось разглядеть, и я решила, что лучше всего будет начать именно с этого места.
Вит склонил голову набок и посмотрел на нее, насмешливо прищурив глаза.
– Сегодня это безопасно, – сказал он, подавая ей руку и помогая взобраться на сиденье для пассажира.
– Ох, твоя нога! – воскликнула Мармион и вознамерилась было слезть снова, но Виттэйкер, бросив только: “Все в порядке, не обращай внимания!”, – открыл заднюю дверцу и легко взобрался на сиденье.
– Что ты имел в виду, когда говорил, что сегодня это безопасно, Вит, дорогой? – спросила Мармион, застегивая ремень безопасности. Фабер тут же тронул машину с места.
Разбитая пласткритовая дорога предвещала изрядную тряску; однако на покрытой грязью дороге в Килкул должно было быть спокойнее.
– Ну, Мэтт поднял своих ребят еще до завтрака и приказал им все тут обшарить и разыскать все отчеты и записи, чтобы у него “сложилось ясное представление о демографической картине” и тому подобных вещах, – фыркнул Фиске. – Сегодня в Килкуле ты его не встретишь.
Мармион улыбнулась. Она надеялась на то, что ей удастся провести свое расследование без того, чтобы эти крепкие молодые люди путались у нее под ногами. Когда машину тряхнуло особенно сильно, она ухватилась за ручку над головой. Она чувствовала, что Вит крепко держится за спинку ее кресла.
– В это время года здесь все еще должны использовать снегоходы, – сказал Фабер. – Но ранняя оттепель всех застала врасплох.
– Настолько, – хихикнул Вит, – что никто и близко не подошел к тому, чтобы выиграть пари.
– Какое пари? – не поняла Мармион.
– Местные жители заключают пари и делают ставки на то, когда вскроется река. На этот раз оттепель всех застала врасплох. Вон, видишь? – Он указал влево, на реку, где у кромки воды работали солдаты. – Они до сих пор пытаются извлечь затонувшие снегоходы из их подводной могилы...
Насколько могла видеть Мармион, у солдат были серьезные проблемы: гусеницы тягача скользили по грязи и не могли найти достаточно прочной опоры, чтобы машина выбралась на твердую землю сама, а тем более вытащила из воды вторую машину.
– Фабер, – проговорил Вит, наклоняясь к плечу водителя и указывая на лес впереди, – видите там проход? На вашем месте там бы я и поехал. Доберемся гораздо быстрее. Я и сам там обычно хожу.
Мармион и Фабер были просто счастливы, что последовали этому совету: по узкой тропе машина шла гораздо ровнее, чем по скользкому размытому речному берегу.
– О, как тут красиво! – проговорила Мармион, вдыхая густые запахи влажной земли. – Деревья распускаются! – воскликнула она.
– Думаю, в этом году Сурс решил не придерживаться расписания. – Фиске, кажется, был весьма доволен собой. – И я бы посоветовал тебе, Марми, поступить так же. Ты быстрее доберешься туда, куда захочешь?
– Тогда откуда ты посоветуешь мне начать. Вит?
– Оттуда же, откуда и я, – ответил тот, откидываясь назад. – Поезжайте прямо по дороге, Фабер, а когда доберетесь до поселка, поверните направо.
– Несмотря на кучи барахла, прежде скрытого под снегом, Килкул выглядел покинутым. Мармион отметила это, но решила воздержаться от комментариев.
– Очень многие воспользовались оттепелью, чтобы посетить своих родственников в других поселениях и обменяться рассадой.
– Очень разумно. Они тоже не придерживаются расписания?
– Они поняли намек, если так можно выразиться. И пусть тебя не обманывает то, что ты видишь возле домов, Мармион. Никто не выбросит ни одной вещи, если она еще на что-то может сгодиться. – Тут он указал на нескольких молодых парней, аккуратно перебиравших на заднем дворе какие-то части машин, явно ища одну нужную.
Проезжая мимо, Марми услышала часть их разговора:
– Я знаю, что она была здесь до первого снега. И знаю, что лежала с этой стороны.
– Мой отец тут кое-что разыскивал; он мог все перевернуть. Знаешь же, какой он.
– Тогда попробуй искать внизу... Внезапно Фабер затормозил: перед ними на дорогу выскочили три оранжево-полосатые кошки.
– Бог ты мой, и часто они совершают такие самоубийства?..
– Это я виноват, – невинно проговорил Вит. – Надо было вам сказать, чтобы вы остановились у того дома, слева от дороги. Здесь я работаю; отсюда стоит начать и вам.
– Но если ты здесь работаешь, Вит, я не хочу мешать...
– Я работаю снаружи, Марми, – сказал Фиске, открывая дверь. Из-под брюха старушки 4х4 выскочили кошки и принялись с урчанием бродить вокруг; две поставили лапы ему на колени, напрашиваясь на ласку. Третья потерлась о его ноги, потом развернулась и принялась ждать, когда выйдет Марми.
– Вас приглашают внутрь, – прибавил Вит. – И это хорошо, поверь мне.
– Я всегда рада приглашениям, – ответила Мармион, подав Фаберу знак покинуть машину. – Какой чудесный оттенок рыжего цвета, – проговорила она, обращаясь непосредственно к кошке; когда та повернулась и пошла к дому, лениво подергивая кончиком хвоста, Мармион последовала за ней.
– Мирандабелла Тервей-Уэст отдала бы пару коренных зубов за такой оттенок волос! – пробормотала она про себя.
Кошка взлетела вверх по заляпанным грязью ступенькам. Мармион, опиравшаяся на руку Фабера, старалась найти места посуше, прежде чем сделать очередной шаг.
Дверь отворилась, и на пороге появилась одна из самых эффектных женщин, каких когда-либо встречала Мармион: у нее было великолепное телосложение и улыбка, которая была прекраснее всего, что Мармион до сих пор видела.
– Slainte, Виттэйкер, миссис Алджемен, полковник Ник, прекрасное утро для прогулки, не так ли? Я – Клодах Сенунгатук и очень рада видеть вас. Заходите, у меня есть свежий кофе и печенье только что из духовки.
Мармион, очарованная этим приглашением не меньше, чем самой женщиной, протянула ей руку, которую Клодах коротко, но тепло пожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46